Глава 34. Ее Величество

Это был тот самый бар в подвале кинотеатра, где когда-то они с Яном украли пару бутербродов и бутылку шампанского.

Катя заняла столик подальше от сцены. Положила на стул букет чайных роз.

Она знала, что выглядит эффектно. Яркий макияж с акцентом на глаза. Обтягивающее платье баклажанного цвета, многообещающее декольте. Волосы убраны в высокую прическу.

Мужчина за соседним столиком, элегантный, как пингвин, остановил на ней взгляд, когда она выудила из пачки тонкую сигарету. Катя смотрела на него с легкой улыбкой, зажав сигарету между пальцами, не прикуривая. Он не сразу отреагировал: видно, в казино бывал редко, а может, просто не отличался сообразительностью. Но потом спохватился, бросился к ее столику.

Мужчина что-то говорил и говорил, а Катя делала вид, что слушает, пуская перед собой струйки дыма. За такой завесой было проще украдкой поглядывать на сцену. Пока та пустовала, без освещения она казалась черной пещерой. Сердце билось все чаще.

Катя улыбнулась ухажеру – «Да, мартини с водкой» – и снова перевела взгляд на сцену. Выступление все не начиналось.

Принесли коктейль. Катя пронзила официанта взглядом.

– Почему не начинаете?

– Еще пару минут.

Она пригубила мартини, не обратив внимания на протянутый бокал джентльмена, и снова закурила.

Вспыхнул прожектор. Косой белый луч упал на высокий стул, стоящий в центре сцены. Он не был заметен в темноте, и внезапное появление стало сродни чуду. Катя отложила сигарету. Зал зааплодировал, приглашая музыканта.

Еще пара секунд – и также эффектно появился Ян, в черной обтягивающей майке с коротким рукавом, в джинсах цвета индиго. Половину его лица скрывала черная шляпа. Губы Кати дернулись в нервной улыбке. Он выглядел чертовски привлекательно в этом простом наряде. В глазах защипало – наверное, от дыма.

Жаль, она не видела его лица, только знакомый чувственный контур губ.

Ян подвинул стул (в полной тишине скользящий звук показался усиленным стократно), сел на его край и поднес к губам мундштук саксофона. Сделал глубокий вдох – Катя невольно повторила за ним.

Ян заиграл. Каждая нота отзывалась у нее внутри, словно Катя была его инструментом. В этой музыке – ее переливах, криках, вздохах, молитве и шепоте, – вместилась история любви провинциальной девчонки и безбашенного игрока. История, которая не могла хорошо закончиться, но саксофон обещал…

Она пришла в себя, едва музыка смолкла.

Стул джентльмена был пуст.

– Я заметил, как вы смотрели на Ворона, – раздался над ухом мужской голос. Катя метнула в официанта недовольный взгляд. – На него многие так смотрят, но тут без шансов, – продолжил парень, делая вид, что заинтересован происходящим у сцены: Ян общался с поклонницами. – Ворон, как говорится, женат на музыке.

– А та девушка в черном? – Катя протянула по столу купюру.

Девушка тоненькая, милая, в коротком платьице, стояла чуть позади Яна. Казалось, он отгораживал ее от толпы.

– Гитаристка. Временами играет с Вороном вместо Марты, его бывшей. Эта Дюймовочка ему вроде младшей сестры.

Катя убрала указательный палец с купюры, и официант ловко смахнул в ладонь чаевые.

– Хорошего вечера.

– И вам, – машинально ответила Катя, не сводя с Яна глаз.

Она собиралась подойти к нему после концерта. Представляла, как пробирается к Яну через толпу, цепляя шипами роз платья поклонниц. Как останавливается перед кольцом страждущих. Как Ян поднимает взгляд – и видит ее… А вот этот взгляд Катя представить не могла. Он теплый или холодный? Радостный или безразличный? И что будет после? Бросится ли Ян к ней через толпу, как в романтическом фильме? Или продолжит разговор с нимфеткой – как в драме? Что делать тогда? Затеряться в толпе и начать жизнь заново? Это было бы слишком, даже для нее.

* * *

Музыке не хватало пространства. Она билась в окна, но гости не замечали этого. Многие из них были друзьями Марты: поэты, композиторы, исполнители, даже один настройщик пианино со слухом еще более совершенным, чем у его любимой фурии с ангельским голосом. Марта уехала, а ее друзья по-прежнему собирались здесь после каждого его выступления. Впрочем, Ян не возражал. Ему нравились люди, которые спорили о рифмах и человеческом предназначении. Безобидные и пьяные. Похоже, сегодня он тоже был пьян.

Ян пропустил момент, когда в дверь начали звонить. Наконец, различил посреди джазовой композиции механический вопль, не имеющий отношения к музыке, и машинально вышел в коридор.

Сознание вернулось, когда Ян распахнул дверь. Свет, как прожектор, выхватил из темноты девушку с убранными в пучок волосами, в темно-синем плаще, с черной спортивной сумкой через плечо.

Он был ошарашен настолько, что перестал дышать. Постепенно заметил, что волосы не собраны в узел, а свободно заколоты, на ней не плащ, а кашемировое пальто. И не сумка через плечо, а маленький чемодан на колесиках.

Сознание поиздевалось над ним. Но это не меняло того факта, что в тамбуре стояла Кэт. Ян смотрел на нее, держась одной рукой за дверной косяк, и чувствовал, как пол уходит из-под ног.

– Отличное выступление, – Кэт протянула ему букет чайных роз. Ян не сразу, но принял его. На цветы не взглянул – таращился на Кэт. – Я бросила Валеру. Желание выполнено. Можно вернуться в свою комнату?

Ян едва заметно покачал головой.

– Что?.. – он не договорил. Его лицо исказилось, словно попытка понять Кэт доставляла физическую боль.

– О, какая девушка! «Ну, заходите, пожалуйста. Что на пороге стоять?» – продекламировал рябой парень, кажется, автор песен, внезапно возникший в коридоре.

– Кэт… – Ян хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

– Приму это за согласие, – прощебетала Кэт и скрылась в комнате, в которой когда-то жила. Мелькнули колесики чемодана, дверь захлопнулась.

* * *

Катя стояла в темноте перед черной дверью и давила-давила на звонок. Никто не открывал.

Прошло больше четырех лет с тех пор, как она впервые стояла у этой двери и вот так же терзала звонок. Но тогда в тамбуре хотя бы горел свет, а за дверью была тишина. Теперь же музыка орала так, что вибрировала ладонь, приложенная к двери. Неудивительно, что звонка не слышали.

Вдруг дверь открылась, и в полумраке коридора явился Ян.

Казалось, он увидел призрак. Возможно, в каком-то смысле так оно и было.

Опираясь о дверной косяк, Ян стоял, пошатываясь, и все смотрел на нее ошарашенными глазами. Катя отвечала ему не менее удивленным взглядом: Ян постригся. Нестерпимо захотелось протянуть руку и потрогать короткие, чуть взлохмаченные волосы. Ему шла новая прическа, но Кате было до боли жаль его рыжей косички.

Изменился не только Ян, но и его квартира. В коридоре вместо дырявого линолеума лежала плитка, словно обтянутая кожей. Вместо голой электрической лампочки светил дизайнерский фонарь. Исчез ветхий шкаф, куртки висели на кованых крючках.

На искусственно состаренной тумбочке среди чужих мелочей, перчаток и мобильных телефонов стояла фотография Маши. Ян перетаскивал ее образ за собой из одной жизни в другую. Фотографии Кати там не было.

– Можно вернуться в свою комнату? – выпалила Катя, чтобы побыстрее пережить самую сложную часть этой встречи – ожидание согласия Яна. Согласия, которого могло и не последовать.

Либо из-за музыки он плохо расслышал вопрос, либо изумился ее наглости, либо не понял, о чем она говорит, но, к счастью, Кате не пришлось с этим разбираться. В коридоре материализовался ее ангел-хранитель в образе веснушчатого парня, который предложил войти.

Ян прохрипел ее имя. Катя не стала дожидаться окончания фразы: проскользнула в «свою» комнату и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной. Выдохнула.

Темнота скрывала детали, но даже в неверном свете луны было понятно, что это уже не ее комната. Скорее мини-студия пополам с кабинетом. Пюпитр, широкий стол с разбросанными по нему нотными листами. Звуковая установка. Оставалось надеяться, что крохотный диван раскладывался.

– Ян, все в порядке? – голос за стеной перекрикивал музыку.

Ответа Катя не расслышала.

Ян вошел без стука. Запер за собой дверь и включил торшер. В руках он держал по бутылке пива. Открыл обе, одну протянул Кате. Он казался совершенно трезвым.

Так непривычно… Короткая стрижка вместо косички, бутылка с пивом вместо стакана с виски. Он стал серьезнее, взрослее, но Катя по-прежнему ощущала с ним связь, по силе близкую с кровным родством. Такую связь нельзя создать по своей воле, как и оборвать. С ней можно только смириться.

Но чувствовал ли Ян то же самое?

– Все изменилось, – сказала Кэт, обводя взглядом комнату.

– Да, все изменилось, – Ян выделил слово «все». – Я живу с другой женщиной.

– Жил. С Мартой. Но она уже полгода как в Штатах.

– Я женился.

– Фиктивно, чтобы остаться в Германии. И уже подал на развод. Твоя жена забеременела от любимого человека.

Ян приподнял бровь. Несомненно, он удивился ее осведомленности.

– Да, я очень долго и тщательно готовилась к…

…своему.

– …твоему возвращению.

Ян оперся о край стола, поднес бутылку к губам, но опустил ее, так и не сделав глоток.

– Чего ты хочешь, Кэт?

– Продолжить игру.

Ян потер переносицу горлышком бутылки.

– Ту самую игру? «Десять желаний»? – в его голосе было столько недоумения, что Кате пришлось глотнуть пива, чтобы Ян не заметил растерянности на ее лице. – Кэт… Ну неужели ты серьезно?!

Ее молчание и стало ответом.

– Это бессмысленно, – устало проговорил Ян. – Мы закончили ее почти четыре года назад.

– Не закончили.

– Значит, я закончу ее прямо сейчас.

– Тогда комната останется за мной, – напомнила правила Катя. – А еще ты игрок и всегда держишь обещание, – на всякий случай добавила она.

Ян усмехнулся, опустив голову. Некоторое время улыбка не сходила с его лица. Потом потухла.

Он так и стоял, глядя в пол. Все тише становилась музыка за стеной, все громче билось Катино сердце. Ян мог просто указать ей на дверь. Чем дольше тянулась пауза, тем очевиднее становилось, что именно так он и поступит.

– Я пожалею, если ввяжусь в это снова, – сказал Ян, скорее, сам себе.

– Как ты любил повторять, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал, – парировала Катя.

Лицо Яна задевали пушистые тени кустов, и когда те раскачивались, казалось, он хмурится. А может, так было на самом деле.

– Сегодня оставайся, – наконец, произнес он. – Пока я не могу принять решение. Завтра продолжим.

Он вышел. Кто-то начал ломиться к ней, но настойчивый голос Яна объяснил, что «гостья не настроена».

Вечеринка закончилась, когда стало светать. Музыка смолкла, гости разошлись. Катя свернулась калачиком на разложенном диване. Она не могла заснуть от осознания того, что этой ночью Ян снова находится через стену от нее. Лишь через стену. Их разделяет всего десяток шагов. И четыре года.

Утром Катя пришла на кухню, ведомая запахом свежесваренного кофе. Кухня тоже преобразилась. Какой-то талантливый дизайнер совершил невозможное: превратил клетушку в уютный провансальский уголок.

Ян по-прежнему варил кофе в турке.

– Тебе сделать? – не оборачиваясь, спросил он.

А Кате казалась, она кралась, как мышка.

– Да, пожалуйста.

Ян был вежлив и сух: демонстративная обходительность, когда другие, испытывая то же самое, указывают на дверь.

Все шло не так. Никаких обжигающих взглядов, разбитых чашек, выскользнувших из рук при виде ее улыбки. Он не набросился на Катю, она же была готова наброситься на него. И сделала бы это – если б не знала, почти наверняка, что Ян остановит ее. А потом уж точно укажет на дверь.

– Теперь ты пьешь кофе? – в его голосе было немного вопроса, немного иронии.

– Мне кажется, в этом городе все пьют кофе.

– А ты, значит, часть этого города, – теперь иронии было больше, чем вопроса. – Я просил тебя не звонить, и ты не позвонила. Ты пришла ко мне домой.

Катя робко улыбнулась. В присутствии Яна снова стало казаться, что она только что приехала из Бешенковичей.

Ян повернулся к ней, держа в руках по чашке, и замер.

– Что ты сделала со своими волосами?!

По тону его голоса можно было подумать, что она побрилась налысо.

– Всего-то отрастила и выпрямила, – с легкой обидой ответила Катя, тряхнув шевелюрой.

Парикмахерша в салоне назвала ее густые волосы до поясницы «достоянием республики», а Ян смотрел на нее так, словно она была уродиной.

– И твой макияж… – он запнулся, подбирая сравнение, – под барсука…

– Остался со вчерашнего вечера, – соврала Катя.

Ей очень хотелось выйти из-за стола – чтобы снова исчезнуть еще на четыре года. Но, возможно, именно этого Ян и добивался.

– И что мне теперь делать с тобой, Кэт? – спросил он, наконец, поставив чашки на стол.

Она бы сказала ему. Ответ так очевиден.

– «Я выполняю твое желание, а ты – мое. И пока ты его не выполнишь, игра не остановится. Это будет честно», – процитировала Катя свои же слова, сказанные когда-то на этой же кухне.

– Ты хочешь обвинить меня в бесчестности?

– Я хочу обвинить тебя в нарушении правил, только и всего.

Зажав губами тонкую сигарету, Катя прикурила от зажигалки. Ян вынул сигарету у нее изо рта и затушил в раковине.

– Здесь не курят.

Катя послушно положила пачку на центр стола.

– В нашем договоре не было ни одного пункта о том, что в игре нельзя делать перерывы. Я знаю, много всего произошло, но игра не закончилась. Осталось всего по два желания. А пока игра продолжается, я могу жить в твоей комнате. Таковы правила.

– Кэт… – Ян сложил руки на столе. Его взгляд был тяжелый и усталый. – Зачем тебе это?

Катя смотрела в его глаза и никак не могла понять, что он чувствует к ней. И чувствует ли хоть что-то? Если нет, то вся эта затея – лишь бестолковая и весьма болезненная трата времени.

– Может, мне негде жить? – не отпуская его взгляда, предположила Катя. – Может, я такая же беспомощная, как тогда, когда приехала к тебе снимать комнату?

– Ага… – Ян отпил кофе, но вряд ли почувствовал его вкус. – Слушай, Кэт, если игра продолжается, скажи мне правду: насколько ты и в самом деле беспомощна?

Это «если» Катю обнадежило.

– У меня нет работы, нет квартиры. Я оставила кое-какие вещи у хозяйки, но ключи отдала. Кажется, она уже подыскала нового жильца.

Ян усмехнулся.

– Но ты прав, – тотчас же продолжила Катя, – все не так безнадежно. Некоторое время я работала на одну табачную фирму и успела неплохо, хотя и не совсем законно, подзаработать, – на этом Катя могла бы и остановиться. Но ей так хотелось показать Яну, чего она достигла, сама, без него. – Последние годы я вообще много работала и мало тратила. Так что сейчас на моем банковском счете лежит крупная сумма. Если цены на недвижимость продолжат падать – а они продолжат – я смогу позволить себе маленькую квартиру. Свою собственную. Но это не значит, что я готова отказаться от комнаты. Игра есть игра. Кстати, ты, случаем, не начал курить? А то окажется, что я уже выиграла.

– Нет, я не начал курить.

– Значит, ты ждал продолжения, – поддела его Катя.

– Значит, я за здоровый образ жизни, – сухо поправил ее Ян. – И что, ты уже придумала желание?

– Да, это будет интересно!

– Слушаю, – скучая, произнес Ян.

– Маша. Та девушка с фото…

– Ты хочешь, чтобы я убрал фото?

– Я хочу, чтобы ты убрал ее из своего сердца или души, или чего там еще, где она у тебя засела. А потом – да, и фото.

Ян усмехнулся в чашку.

– Я не совсем понял сути желания.

Не сводя с Яна глаз, Катя допила кофе маленькими глотками. Вытерла губы краем белоснежной салфетки и аккуратно сложила ее пополам. Сейчас… Нет, вот сейчас она произнесет это вслух.

– Маша вернулась. Я хочу, чтобы ты встретился с ней и расставил все точки над «i».

Ян так и застыл, поднеся чашку ко рту.

– Откуда ты знаешь? – наконец, спросил он.

– Возможно, она не так уж и не хотела, чтобы ее нашли, – пожав плечами, ответила Катя.

– И… – Ян сглотнул ком в горле. – Что Маша здесь делает?

– Понятия не имею. Ее статус на «Фейсбуке» сообщает только о том, что она вернулась домой.

Ян страдал. Он думал, переворачивал пласты воспоминаний и ожиданий. Кате вовсе не нравилось наблюдать за этим. Но так было нужно.

– А если я не захочу отказаться от нее снова? Невозможно приказать себе что-то чувствовать – или не чувствовать.

– Но ты же смог приказать себе ничего не чувствовать по отношению ко мне, – парировала Катя.

Эту реплику Ян проигнорировал.

– Хорошо. Я выполню твое желание, – только и сказал он.