Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Семьи с работающими супругами, которые я изучала, казались уязвимыми для конфликтов. Стоит упомянуть о напряжении между представлениями мужа о том, что он и его супруга должны делать дома и на работе, и соответствующими идеями жены. Гендерные стратегии противоречили друг другу, как у Холтов и Стейнов. Иногда конфликт принимал форму столкновения между желанием жить по старинке – жена дома, муж на работе – и реальной потребностью в том, чтобы супруга тоже приносила в дом деньги. Например, у четы Делакорте не было расхождений во взглядах на жизнь или в способе их реализации, но пара переживала конфликт между идеалом и реальностью. Третий конфликт – более незаметный, безымянный и серьезный: это противоречие между потребностью семьи в заботе и обесцениванием труда, связанного с нею.
Две трети пар из этого исследования, большинство из которых состояло в браке по семь-девять лет, имели общие взгляды на то, как должны вести себя мужчины и женщины. В двух третях семей оба супруга были традиционалистами, или относились к переходному типу, или были эгалитаристами. Но у трети наблюдалось существенное различие в позициях – особенно в отношении к тому, кто и сколько работы по дому должен делать. (Замечу, что пары, пережившие серьезный раскол, не представлены в этом исследовании – я не беседовала с разведенными.)
Эти раздоры в браке отражают более глобальный социальный конфликт между быстрыми изменениями женщин и медленными изменениями мужчин. Поскольку новые экономические возможности сильнее влияют на первых, они больше отличаются от своих матерей, чем мужчины – от своих отцов. «Женская культура» изменилась быстрее: образу женщины, которая сейчас «всех уделает», еще только предстоит получить в качестве точного соответствия образ мужчины, который предлагает жене вместе заботиться о детях. Отношение мужчин к обязанностям по дому трансформировалось гораздо меньше, чем отношение женщин к выстраиванию собственной идентичности на работе.
Возможно, благодаря тому, что пары, пережившие радикальный раскол, не попали в исследование по причине развода, оставшиеся браки такого типа, которые мне довелось наблюдать, не включали мужчин, не одобрявших карьеру супруги. Мужья в них радовались за работающих жен, но сами не хотели заниматься домом (а жены надеялись на помощь в быту).
Независимо от того, была в этом реальная потребность или нет, жены хотели работать. Многие обладательницы высшего образования чувствовали, что карьера бросает им вызов, приносит радость или просто важна. Но даже те женщины, которые были заняты на низкооплачиваемых позициях в сфере услуг, ощущали, что работа давала им общение, чувство полезности и уважение других людей, включая мужа.
Конфликты часто проявлялись в том, что один из партнеров, он или она, чувствовал, что его заслуги не признаются или не ценятся, что другой партнер в недостаточной мере ему благодарен. Обмен любезностями в этих браках превращался в своего рода «почтовый ящик для недоставленных сообщений», что-то вроде благодарностей, посланных по «неверному адресу». Вопрос стоял так: где положенное мне спасибо? Большим даром Джессики Стейн мужу был отказ от работы на полный день. Даром Сета был его отказ от досуга ради сверхурочной работы. Полагаю, их проблема была не в том, что они не умели давать, а в том, что Сет хотел «давать» в офисе, а Джессика «получать» дома. Она рассчитывала на то, что Сет будет играть в мяч с младшим сыном или на пианино со старшим, пока она сбегала от них в офис проводить там свой идеальный день. То, что один рассматривал как дар, другой таковым не ощущал. Каждый чувствовал, что его «используют». В итоге и тот и другой остался со скудной стопкой благодарственных грамот. Если бы этот брак измерялся дарами, то он бы уже потихоньку распался.
Бесчисленные случаи самоотверженного поведения – поехать за супругом в другой город, ухаживать за его больным родственником, оплачивать обучение приемного ребенка в колледже, обходиться меньшими деньгами – приобретают ценность, только когда рассматриваются через призму культуры. Рэй Джадсон хотел подарить Аните «привилегию оставаться дома». Анита не могла ее принять. То же самое Питер Танагава думал подарить Нине. Нина оценила подарок, но не так высоко, как хотелось бы Питеру. Нэнси Холт хотела подарить Эвану бонусы своей работы – зарплату, дружбу с ее коллегами по работе, любые символы статуса, которые могли бы перейти и на него тоже, но, с точки зрения Эвана, это были сомнительные подарки. Масштабная социальная революция нашего времени затрагивает частные моменты брака через разные оценки такого рода «даров».
Как только между супругами возникает конфликт, перед парой встает вопрос о том, как его разрешить, или, если они не могут этого сделать, как жить с его неразрешимостью. Ни Стейны, ни Джадсоны, ни Холты так и не уладили конфликт второй смены. Каждая пара подошла к нему по-разному: Стейны эмоционально отдалились друг от друга, Джадсоны отдалились физически, а Холты жили общей эмоциональной жизнью под прикрытием мифа об удачном решении, разделив обязанности на работу «вверху» и «внизу».
Другие мифы тоже предлагали способ вести общую эмоциональную жизнь в условиях напряженного конфликта. Миф Ливингстонов о том, что «мы друг друга не избегаем, мы просто очень заняты» скрывал пугающую мысль о том, что на самом деле они не готовы осмелиться на тот самый опыт, которого им не хватает, – провести время вместе. Миф Энн Майерсон носил более частный характер: она полагала, что Роберт разделял с ней вторую смену. Эта иллюзия не заслоняла борьбу между мужем и женой: Роберт не считал, что делил с женой работу по дому. Убеждение Энн скрывало шедшую внутри нее самой борьбу между той ее стороной, которая хотела, чтобы Роберт участвовал в домашних делах, и ее менее осознанной, но намного более сильной стороной, которая этого не желала.
Возможно, брачных мифов существует столько же, сколько мотивов избегать конфронтации. Но, по-видимому, конфликт между мужьями и женами из-за участия мужчины в домашних делах – самый распространенный. Чем сильнее сталкиваются стратегии супругов, желающих несмотря ни на что счастливо любить друг друга, тем больше они привыкают сдерживать свои противоречия, не устраняя их. Чем реже супруги разрешают свои конфликты, тем сильнее бессознательная тяга к мифам, которые помогли бы снизить напряжение. За брачные мифы пары расплачиваются подлинностью чувств. Это цена, которую им приходится платить за то, что они сформировались как личности в эпоху забуксовавшей революции.
Даже если решен первый конфликт между быстро меняющимися женщинами и медленно меняющимися мужчинами, может остаться второй. Были семьи, которые, как чета Делакорте, «отстали от времени» в том смысле, что их идеалы годились только для давно канувшей в Лету экономики. Между ними царило согласие в отношении того, что каждый должен делать дома и какие у кого заслуги. В их экономике благодарности был единый обменный курс. Напряжение, которое они испытывали, было связано со столкновением между традиционным идеалом и пустым кошельком. Я обнаружила, что такой паттерн более характерен для пар из рабочей среды, чем для служащих.
Их традиционализм не означал, что мужья уклонялись от второй смены. Мужчины-традиционалисты делали по дому чуть больше, чем мужчины переходного типа, потому что чувствовали себя виноватыми из-за того, что не могут быть единственными кормильцами в семье. Некоторые мужья занимались бытом в том числе и потому, что жены работали в другую смену, а они сидели дома одни. Традиционализм не мешал таким мужчинам помогать. Он означал только то, что они решали бытовые вопросы с тяжелым сердцем, и помощь рассматривалась скорее как любезность с их стороны.
Для поборников традиции конфликт связан не со второй сменой самой по себе, а с тем, что их жены работали. А некоторые из жен были вынуждены заниматься оплачиваемым трудом, хотя предпочли бы сидеть с детьми. Кое-кто считал, что винить мужей неправильно, но все еще цеплялся за свое «право» оставаться дома. Как Кармен, большинство старалось не жаловаться. Но само это усилие означало, что они пытались справиться с конфликтом между идеалом (разделение сфер между полами, власть мужчин) и реальностью своей жизни. Эти жены пытались показать, что они больше отличаются от других и меньше выступают за равенство, чем это было на самом деле. Отсюда стратегия Кармен «изображать из себя неумеху», чтобы вытащить Фрэнка на кухню, при этом оставив его мужскую идентичность у ее порога.
Пары, которых не коснулись первые два типа конфликтов, могли оказаться уязвимыми для третьего – усвоения женщинами ценностей господствующей мужской культуры. Я больше писала о мужчинах, преодолевающих «гендерную пропасть» и помогающих в бытовых заботах, которые раньше были исключительной прерогативой их матерей. Но есть и обратная тревожная тенденция: женщины, ведущие себя в точности, как их отцы-трудоголики. Мужчины и женщины могут разделять домашний труд, но в целом меньше заниматься им. Стратегия экономии на бытовых обязанностях, детях, браке и связанное с нею урезание «потребностей» переживают подъем.
Некоторые пары, поровну участвующие во второй смене, в первую очередь ориентировались на работу: там оба супруга изображали из себя «отца». Были и те, что сильнее ориентировались на семью: в них оба изображали «мать». Первые равным образом экономили на семейной жизни, вторые – на карьере.
Пары из среднего класса, ставившие на первое место семью, часто ощущали, что не соответствуют норме, требовавшей отдавать всего себя, как это случилось с Эдриэнн и Майклом Шерман (парой, у которых близнецы макали друг друга в моторное масло). Эдриэнн боролась с представлениями своего завкафедрой об идеальном ученом, Майкл – с надеждами родителей и приоритетами коллег. Оба сопротивлялись внутреннему желанию совершать научные открытия и писать хорошие книги. Оба пытались не стать только «отцом».
Другие пары, казалось, капитулировали и ударились в «трудоголизм для двоих», когда каждый супруг предоставляет другому право допоздна сидеть на работе и мириться с сильно урезанными представлениями о семейной жизни. Одна женщина-юрист 37 лет, муж которой, как и она, в тот момент пытался стать партнером в своей юридической фирме, заметила:
До того как у нас появились дети, мы могли много работать, но и отдыхать тоже. Мы вместе куда-то ходили, в кино чуть ли не каждый вечер. По выходным катались на велосипедах. Но когда наша практика выросла до 55 пяти часов в неделю и родился Кевин, мы оказались на осадном положении. Никто не рассказывает, насколько ребенок меняет всю твою жизнь. Какое-то время мы просто выживали: мало спали, не занимались сексом, мало разговаривали, радовались Кевину и адреналину. Мы говорили друг другу в постели «привет» и засыпали. Мы до сих пор так живем.
Другим осадное положение казалось нормой. Например, 32-летний бухгалтер женился с убежденностью в том, что дом «не имеет значения», что они с женой могут питаться в кафе, заказывать еду для вечеринок и нанять «замечательную няню» для детей. Они разделяли друг с другом неприязнь ко всему, что относится к домашней сфере. Поскольку «замечательная няня» заботилась о детях, убиралась и готовила, паре не надо было делить вторую смену.
Целиком поглощенные карьерой такие семьи меньше других уделяли внимание детям. Их дом был аккуратнее: меньше детских рисунков на холодильнике, меньше разбросанных игрушек. Чаще всего гостиная и столовая были выполнены в белых или бежевых тонах. Пространство, в которым играли дети, было четче отделено от остальной части дома.
Такие пары делили между собой все, что следовало делить в семейной жизни. Иногда такие браки опускались до соперничества. Один очень успешный бизнесмен и его жена-юрист, у которых был пятилетний сын, начали соревноваться друг с другом, кто больше времени проведет вне дома. Как объяснила жена: «Я вдруг стала поступать как все трудоголики – намеренно создавать ситуацию, в которой мне придется задержаться на работе. Целый день размениваешься на мелочи, зная, что не сделаешь всю работу. Поэтому, когда звонил Джим, я могла честно сказать, что задержусь». Каждый рассматривал время, проведенное дома, или заботу о ребенке как поражение. Побеждал тот, кто занимался этим меньше всего. Только когда пара распалась, жена с сожалением оглянулась на это соревнование и стала уделять больше внимания сыну.
В первой группе браков, как у Нэнси и Эвана Холт, конфликт возникает на почве противоречия между взглядами мужа на его роль в доме и позицией жены. Во второй группе, как у Кармен и Фрэнка Делакорте, конфликт вырос вокруг поисков приемлемого для мужчины способа заниматься женской работой. В третьей группе проблемы связаны с разрывом между заботой о процветании семьи и обесцениванием труда, который его обеспечивает.
Первый конфликт можно было бы решить, если бы Эваны всего мира начали наравне со всеми Нэнси участвовать во второй смене. Второй – если бы Фрэнки смогли зарабатывать достаточно, и все Кармен могли сидеть дома. Но за этими проблемами стоит базовый вопрос: завязывая шнурки, улаживая ссору, читая сказку, какую часть себя нужно во все это вкладывать?
За последние 30 лет в США выросло число женщин, которые пошли работать, и число разведенных женщин тоже увеличилось. По данным социолога Уильяма Гуди, в Советском Союзе, Германии, Швеции и Франции процент разводов среди работающих женщин выше, чем среди домохозяек. Во Франции работающие женщины разводятся в два раза чаще, чем домохозяйки. Поэтому некоторые делают вывод, что причиной распада браков становится работа женщин. По результатам общенационального исследования Джозеф Плек и Грэм Стайнс обнаружили, что по сравнению с домохозяйками работающие женщины скорее скажут, что лучше бы они вышли замуж за другого, и задумаются о разводе. Но когда на основании этого приходят к заключению, что работа женщин становится причиной развода, то учитывают только то, что делают женщины, – зарабатывают деньги, чувствуют себя более независимыми, поднимают собственную самооценку, ожидают большего от мужчин.
Мой анализ показывает другое. Поскольку все жены в моем исследовании работали вне дома, сам факт занятости не объясняет того, почему у одних счастливые браки, а у других – нет. Готовность мужа участвовать в домашних делах способствует счастью. Работа на равных во второй смене укрепляла брак независимо от того, какие представления о роли женщины и мужчины были у каждого из супругов. Общенациональное исследование более тысячи женатых пар, проведенное Рональдом Кесслером и Джеймсом Макроем, также показало, что работающие женщины испытывали меньший стресс, если мужья помогали им по дому и в уходе за детьми.
Несколько из описанных мной семей были близки к разводу. Через два месяца после интервью Анита и Рэй Джадсон разошлись. Джон и Барбара Ливингстон были готовы расстаться к тому времени, когда решили обратиться к семейному психологу. Стейны, казалось, мысленно уже жили в разводе. В целом супруги одной из каждых восьми пар в этом исследовании в какой-то момент всерьез подумывали разойтись. За исключением Ливингстонов, во всех этих парах мужчина уклонялся от работы по дому.
Избегали ли они своих жен, чтобы не работать во вторую смену, или уклонялись от второй смены, чтобы избежать жен? Зачастую трудно сказать. Но жены часто считали отказ мужей помогать по дому недостатком внимания к ним.
26-летняя секретарь юридической фирмы, мать двоих детей, которая была замужем за бизнесменом, рассказывала: «Патрик иногда выбрасывает мусор и подметает. Вот и все. Он не готовит, не убирается, ничего не делает. Что я чувствую? Меня это бесит. Если наш брак распадется, то из-за этого. А он может распасться». 30-летняя мать двухлетнего ребенка, занимавшаяся набором текста, говорила с бо́льшим смирением: «Я забочусь о Кевине [их сыне]. Убираюсь дома. Оплачиваю счета. Покупаю подарки на дни рождения. Пишу рождественские открытки. Я уже мать-одиночка».
Том О’Мэйли, инженер 38 лет, рассказывал о тяжелом браке и мучительном разводе. В первом браке, который длился семь лет, Том переложил на жену, работавшую завучем в школе, всю работу по дому и уход за четырьмя детьми. Он рассказывал, что сначала жена пыталась его урезонить, потом ругалась с ним. Затем она попыталась составлять списки дел. Когда и это не подействовало, она обратилась в семейную консультацию. У психологов тоже ничего не получилось, жена ушла, и Том остался один с четырьмя детьми, впервые столкнувшись с необходимостью за ними ухаживать. Когда его спросили о причине развода, он ответил: «Списки»:
В последние несколько лет брака мы особенно часто составляли списки домашних обязанностей. Я возненавидел их. У нас было расписание – чья очередь мыть посуду или стирать во вторник, среду, четверг. Наконец, когда и это не сработало, моя жена пошла к психологу. Потом мы сходили на одну из семейных встреч и вынесли оттуда метод разделения работы по дому. Думаю, что это [решение делить заботы] не спасло, а разрушило мой брак.
«То есть вы делали некоторые дела?», – спросила я.
Нет, ничего не делал. Мне всегда казалось, что меня заставили силой. Я ненавидел проклятый список. До сих пор помню, как срывался и убегал из дома. Всегда плевал на эти списки.
Его бывшая жена со своим расписанием дел на вторник, среду, четверг напомнила мне Нэнси Холт. Вместо того чтобы приспособиться к дополнительной работе по дому, она составила список, но прекратила брак. Позднее Том женился на женщине без образования намного моложе себя, которая сидела дома и занималась хозяйством и детьми. Второй жене он сказал: «Все, что угодно, но только не списки».
Упрямое нежелание мужчин участвовать во второй смене никоем образом не является единственной причиной разводов, но часто она – источник напряжения, скрывающийся за остальными мотивами.
В некоторых случаях люди расходились по-другому. Дайан Хэтч, менеджер по продажам 28 лет, рассказала, как закончился ее семилетний брак, когда ее ребенку было девять месяцев. Муж всегда поддерживал ее карьеру, у них был стабильный брак и запланированный ребенок. Но когда он родился и Дайан захотела полгода посидеть дома, муж выступил против, внезапно забеспокоившись об их финансах, как ей казалось, безосновательно. По ее выражению: «Я вышла на работу раньше срока, и меня это бесило».
На первый взгляд могло показаться, что Джим, муж Дайан, заменил старый лозунг «Место женщины дома» на новый «Место женщины на работе». Но дальнейшие ее объяснения представили вещи в несколько ином свете. Она сказала, что у мужа были неприятности на работе, а она сильно его критиковала, чем еще больше добила. С самого рождения сына он много помогал жене и хотел заботиться о малыше наравне с ней. Возможно, потому что дела на работе обстояли плохо, ему захотелось уделять больше времени своей отцовской идентичности. Джим попытался заставить Дайан вернуться на работу, когда она вытеснила его из его потенциальной роли в доме. К удивлению и ужасу всей семьи, он бросил жену с девятимесячным ребенком. Но у этого могло быть объяснение. Некоторые мужчины ищут идентичность во второй смене.
В показательном исследовании 1983 года Джоан Хюбер и Гленна Спитце задали вопрос 1360 мужьям и женам: «Приходила ли вам когда-либо в голову мысль развестись с супругом (супругой)?». Они выяснили, что жены больше мужей задумываются о разводе (30 % против 22 %), и такие мысли посещают их чаще. От заработка обоих супругов это не зависело (как и от взглядов на гендерные роли). Но чем больше работы по дому делал муж, тем меньше была вероятность того, что жена захочет развестись. Как отметили ученые: «Каждая из пяти ежедневных задач, которые муж выполнял хотя бы половину времени, снижала вероятность того, что жена задумается о разводе, на 3 %». (Эти пять задач включали приготовление еды, покупку продуктов, уход за ребенком, ежедневную работу по дому, мытье посуды и уборку после приема пищи.) Ученые также выяснили, что, если работающая жена считает, что муж должен разделять с ней работу по дому, вероятность того, что у нее появится мысль о разводе, на 10 % больше, чем если она так не считает.
По результатам другого исследования 600 пар, подавших на развод, Джордж Левинджер обнаружил, что после «психологической жестокости» второй самой распространенной причиной, по которой женщины инициировали развод, было «пренебрежение домом и детьми». Эту причину женщины указывали чаще, чем финансовые проблемы, физическое насилие, алкоголизм и измены. Среди женщин из среднего класса, подавших на развод, пренебрежение домом и детьми было единственной самой распространенной проблемой, которую упомянула почти половина из них. При этом о пренебрежении домом и детьми говорили и мужчины, и женщины: 39 и 26 % соответственно.
Всем известно, что счастливый брак – вещь таинственная. Но в наши дни одна из его дополнительных составляющих – решение проблемы лишнего рабочего месяца в год. По мере того как женщины стали отходить от роли хозяйки дома, домашний труд обесценился и стал уделом низкооплачиваемых домработниц, нянь и воспитательниц детского сада. Подобно традициям малых народов, которым угрожает поглощение со стороны культуры господствующей этнической группы, вклад традиционной хозяйки домашнего очага обесценился сначала в глазах мужчин, а теперь (все чаще) и в глазах женщин.
В эпоху забуксовавшей революции один из способов остановить это обесценивание – побудить мужчин делить заботу о детях, апеллируя не к справедливости, а к мудрости. Южноафриканский шахтер, который при апартеиде был вынужден работать по 11 месяцев на золотодобывающих рудниках и бывал в своем доме в Хоумлендс (резервации для черных) только один месяц в году, сказал следующее: «Мне нужно работать, чтобы содержать семью, но я страшно по ней скучаю, особенно по малышам. Я упустил свой шанс растить детей».
Войти с помощью соц. сетей: