Искупление 3.0

Московский полуденный пейзаж с высоты девяносто седьмого этажа выглядел пугающе необычно. Всё походило на симулятор компьютерной игры про войну с пришельцами. Москва дымилась, а кое-где горела. Больше всего досталось ближайшей от «Москва-Сити» сталинской высотке – гостинице «Украина», Дому Правительства и Храму Христа Спасителя. Так сложилось, что именно Храм Христа Спасителя оказался на самой передовой столкновения регулярной армии и повстанцев, решивших прорваться к Кремлю. Армии пришлось применить гранатомёты, танки и даже авиацию.

В городе действовало военное положение. В воздухе летали вертолёты, выискивая и подавляя очаги сопротивления. Это было сделать сложно, так как часть военных перешла на сторону восставших. Кто и как повёл людей штурмовать госучреждения и Кремль, оставалось загадкой. В эфире мелькал лишь странный позывной – «чума». Так же непонятными были идеология и цель возникших из ниоткуда полевых командиров. Однако к полудню стало понятно следующее: Кремль в осаде, но скорее всего выстоит, беспорядки продолжаются, но их накал гаснет.

Информация о человеческих потерях была самой противоречивой. Официальные источники сообщали о двух тысячах погибших, очнувшаяся несистемная оппозиция заявляла о десятках тысяч, паникёры – о сотнях. Самым ярким кадром в интернете стал ракетный удар с вертолёта по прогулочному теплоходу на Москве-реке. По официальной версии, то был ночной десант повстанцев для захвата оружейных складов, по неофициальной – свадьба с ничего не подозревавшими о военных действиях молодоженами и их гостями.

Самое интересное, что бунт коснулся исключительно столицы. Ни в одном другом городе, даже в колыбели революции 1917-го Санкт-Петербурге, не случилось никаких массовых выступлений. Была попытка созвать митинги поддержки в Самаре и Нижнем Новгороде. Но то ли отсутствие какой-то внятной идеологии сыграло роль, то ли страх, но на митинги явилось всего несколько десятков человек. В Краснодаре, Ростове и Нальчике предпринимались попытки помародёрствовать в магазинах и отделениях банков, но везде дело закончилось быстрой поимкой злоумышленников. Видимо, большинство революционных романтиков, как и авантюристов-разбойников отправилось ловить птицу-удачу в столицу.

Один из проснувшихся раньше всех экспертов-психологов уже успел объяснить беспорядки тем, что в других городах России нет такого феномена, как комплекс «Москва-Сити». По его мнению, данное место – настоящий социальный детонатор. Только там под одной крышей – блеск и нищета, безумный успех и жизненное фиаско. Только там платиновые апартаменты соседствуют с душными офисами работающих за гроши клерков. Только там можно увидеть на одной парковке «роллс-ройсы» с бриллиантовой отделкой и купленные в кредит «Лады». Чуждые друг другу миры, непримиримые сословия в одной консервной банке. Рано или поздно подобная социальная смесь должна была взорваться.

Павел Плотников во многом был согласен с экспертом. Он даже записал его фамилию, чтобы затем попросить помочь создать книгу-летопись о феномене прошедших дней. Он точно знал, что людям довольно скоро понадобятся внятные и логичные объяснения произошедшего. И как человек предусмотрительный он уже готовил правдоподобную версию. Истинной же версии широким массам знать не следовало. В этом он был уверен на все сто, тем более что проект под названием «революция» ещё не завершён. Москву, Россию и весь остальной мир ждала кульминация.

Ради той кульминации главный бенефициар «Российской Ассоциации Инвесторов» (сокращённо «РАЙ») Павел Львович Плотников прибыл на слегка опалённую, но всё же уцелевшую «крышу мира». Коридоры и верхние этажи прикрывала группа поддержки – взвод вооруженных до зубов головорезов. Над крышей барражировал вертолёт, оснащённый противоракетным комплексом. Внутри помещения находился верный телохранитель – ангел света, он же несущий смерть киллер Ариэль, вооружённый двумя пистолетами. То были уже не раритетные наганы с маузерами, а современные, скорострельные «беретты».

– Да придёт спаситель! – вдруг послышался голос из дверей. То был возглас главы «Ассоциации Девелоперов» (сокращенно «АД») Бориса Юрьевича Маммонова, прибывшего на встречу точно в срок.

– Без одной минуты двенадцать! Чуть не опоздали, Борис Юрьевич! – взглянув на часы, сообщил Плотников.

– Вы же знаете, я всегда прихожу на встречи заранее, – ответил Маммон. – Пунктуальность – мой конёк. Но ваши люди в коридоре так долго меня обыскивали, будто я какой-то террорист, а не бизнесмен… Кстати, там со мной делегация. Подождём их?

– Подождём…

Когда страждущие посовещаться проникли в помещение, Павел Плотников жестом пригласил всех присесть на расставленные полукругом стулья.

– Напоминает сборище анонимных алкоголиков, но не обессудьте. Восставшие из Ада утащили всё, что смогли, даже мебель. Моим людям пришлось искать стулья по этажам, – улыбнулся Плотников, усевшись чуть в стороне, возле закрытого стеклянного окна.

У всех на руках находились выданные в коридоре папки и шариковые ручки. На титульном листе папок было написано:

«Материалы для совместного совещания «Ассоциации Девелоперов» и «Российской Ассоциации Инвесторов».

Повестка дня:

Обсуждение вопросов, связанных со строительством новой башни комплекса «Москва-Сити».

Подписание договора.

Разное.

Плотников вынул из кармана чуть скомканный лист бумаги и зачитал:

– Участники совещания: Маммон, Лилит, Махаллат, Фурфур, Пихтион, Ронове, Молох, Оливий, Волак, Иуда, Ариэль и я… Рад, что все уцелели в страшном катаклизме. Хотя, вижу, один стул пуст…

– Ронове отсутствует, – сообщила Лилит.

– Убит?..

– Вряд ли! Пропал сразу, как началась заварушка. Наверняка уже свалил из страны, лягушатник проклятый!

Лилит вдруг посмотрела на сидящего справа незнакомца и спросила:

– А ты, мальчик, кто такой?

– Это Волак, губернатор Ада, – ответил за «мальчика» Плотников.

Лилит улыбнулась и показала большой палец в знак уважения.

– Вот и познакомились! – усмехнулся председательствующий. – Всегда считал, что незаметные труженики полезней ярких балаболов. Волак – типичный тому пример. Честно говоря, я восхищён его навыками. Эти листовки и газеты в каждом почтовом ящике – не работа, а логистический шедевр! А какая у человека навигационная память… В башнях знает и помнит все входы и выходы. В тоннелях ориентируется с закрытыми глазами. Как рьяно он помогал Махаллат рушить моё царство! Ни одного сервера не пропустил, ни одного хранилища баз данных, ни одного банковского офиса.

Сидевший рядом с Плотниковым Ариэль передёрнул затвор. Все напряглись.

– Надеюсь, у нас здесь не дешёвая разборка, а совещание с серьёзной повесткой? – спросил Маммон.

– Конечно, – согласился Плотников. – Повестка превыше всего! Но оттого я и подчеркнул особый вклад губернатора Ада в подготовку к совещанию. Он и Махаллат готовились особенно тщательно. Ковали Аду конкурентное преимущество, меняли переговорное поле. Они так сильно старались пустить под откос дело всей моей жизни. Да что там – хотели похоронить всю банковскую систему. Слышал, что под утро была крупная заварушка в Центробанке?

– Это не наша работа, – заговорил Волак. – Прошвырнуться до Центробанка хотел едва ли не каждый восставший. Все наивно полагали, что Центробанк – место, где хранятся тонны денег, а там, насколько я знаю, нет ничего, кроме офисов и архивов.

– А где ж тогда деньги лежат? – спросил Молох.

– В хранилищах Гознака, которые в регионах, а не в Москве, – подсказал всезнающий Иуда.

– Тьфу ты, – сплюнул Молох. – А я чуть не повёлся.

Все заулыбались. Все, кроме губернатора Ада.

– Я, конечно, польщён, что оказался в такой крутой компании, но, если честно, повестка сегодняшнего совещания немного шокирует, – признался Волак. – Пролилось столько крови. Москва в пожарищах. Непонятно, что дальше? А на повестке какая-то башня…

Плотников покачал головой в стиле: «Эх, молодёжь, ничего-то вы не понимаете».

– Пару недель назад две лучшие компании страны договорились собраться сегодня здесь, чтобы прояснить один очень важный момент – кто будет строить, а затем владеть самой высокой башней России, – напомнил Плотников. – Речь не столько о башне, сколько о символизме и статусе. Тот, кто может позволить себе максимально далеко отгородиться от низших сословий, тот и есть правящий класс. Так было со времён сотворения мира, и с тех пор мало что изменилось. Политическая власть обычно отгораживается он народа горизонтально, прячась за крепостными стенами и рвами. Власть же финансовая всегда стремится ввысь, предпочитая ранжироваться от челяди по вертикали. В данный момент мы находимся выше всех в этом городе, высота положения позволяет не видеть и не слышать того, что происходит там, внизу. Любые катаклизмы кажутся мелочью.

– Да вы посмотрите в окно. Храм Христа Спасителя горит – разве такое может быть мелочью? – с досадой спросил Волак.

Плотников вынул из портфеля планшет и, заглянув в него, спокойно произнёс:

– Это не мелочь, это тактический просчёт… Гавриил с Михаилом приняли неверное решение. Повели свой отряд из «Москва-Сити» на Кремль через мост Богдана Хмельницкого, улицу Бурденко, Зубовский бульвар и Пречистенскую набережную, то есть по открытой местности. Они шли открыто, как революционеры, а не крались, словно мятежники. В том и была их ошибка. Понятное дело, что на площади возле Храма Христа Спасителя они стали максимально уязвимы, и их расстреляли ракетами с воздуха. По первоначальному же плану они должны были пробираться другим маршрутом: через Смоленскую улицу, МИД и Сивцев Вражек. На Гоголевском бульваре им нужно было соединиться с группой, следующей от Дома Правительства, и только после этого общим роем атаковать Кремль по Воздвиженке через Троицкую башню.

Члены Ада были ошеломлены. Что всё это значило?

– От Гавриила с Михаилом нет вестей. Скорее всего, оба погибли. Царствие им небесное! – Плотников неуклюже перекрестился свободной от планшета рукой. – Да и Храм жалко. Я столько денег на него жертвовал. Теперь придётся заново отстраивать.

Первым отошёл от шока Маммон.

– Ай да святоша, – усмехнулся он. – Под шумок решил устроить госпереворот! Но зачем?

– Затем, что я – Бог… Спаситель….

Члены Ада были озадачены. Кажется, нашёлся наконец тот, кто оказался ещё более сумасшедшим, чем они.

Спаситель тем временем что-то увлечённо тыкал в своём планшете:

– Хорошо, что не разрушены сотовые вышки и интернет работает без сбоев. Я на всякий случай организовал десяток оперативных групп для восстановления связи, если что… Иначе пиши пропало… Весь Божий замысел к чёрту…

«Похоже, этот мужик совсем чокнутый, раз в такой момент думает про интернет», – решила почти вся адская делегация.

Одна лишь Махаллат была не слишком-то удивлена. Она смотрела в угол комнаты, где стоял большой профессиональный пылесос – чистенький, словно с иголочки. И это при том, что все остальные вещи были украдены мародёрами, даже мебель. А ещё это закрытое наглухо остекление…

Махаллат осмотрела стеклянный потолок и стеклянные окна, покрытые странной серой пылью. Кажется, она начинала понимать истинный «божий замысел».

Спаситель же продолжал тыкать в свой планшет, с помощью которого принимал донесения и отдавал приказы. Всем теперь было ясно – именно он руководит вооружённым восстанием.

– У вас ведь нет никакой лейкемии? – спросила у Плотникова Махаллат.

Тот наконец оторвался от планшета и улыбнулся:

– Конечно, нет.

– И денег своих вы ни копейки не потеряли?

– Миллиарда полтора пришлось, – Плотников улыбнулся ещё шире. – Иначе, когда всё закончится, мне никто не поверит. Но все базы данных и архивы кредитных историй из «Мордора», конечно же, были заранее переведены в другие хранилища. Так сделали все сто семьдесят пять расположенных в башнях финансовых организаций. Фактически пострадала только наличность из банкоматов. Но это не страшно, бумажек еще напечатаем…

Никто, кроме двоих, не понимал, что происходит, и Маммон не преминул по этому поводу высказаться:

– Я знаю, что богу и дьяволу всегда есть о чём между собой поболтать. Но, может, вы посвятите и нас в суть ваших таинств?..

– Нет никаких таинств, – сказала Махаллат. – Всех просто обманули. Народ по-прежнему в долговой кабале. Ад в дураках. Ну а Рай не просто устоял, но и добился своего. Потому что конечной целью Рая был как раз революционный переворот. Никакого противостояния с Адом, никакой башни «Судьба» нет и в помине.

Плотников, улыбнувшись, кивнул, Ариэль снова щелкнул затвором, а члены Ада на время потеряли дар речи.

– Даже Раю не под силу безнаказанно избавиться от всей властной вертикали, – продолжила разоблачать Махаллат. – Подкупить военных и захватить власть, как в банановой республике, – сюжет примитивный, не достойный руки большого мастера. К тому же захваченная подобным образом власть не будет считаться легитимной и вряд ли будет признана международным сообществом. Лучший способ – революция. Но для этого нужны крутые сообщники и крутой социальный конфликт. Ад выступил в обеих ролях – и в качестве эпицентра конфликта, и в роли невольного сообщника. И всё из-за фейковой истории с башней «Судьба».

Плотников кивал. Махаллат продолжала:

– А еще Раю нужны были качественные исполнители. Понадобился менеджмент, которого не хватало. Менеджмент, готовый ради успеха пойти на что угодно, на любую авантюру, на любую заварушку, даже на то, чтобы развязать войну. И мы, как идиоты, купились! Своими руками начали весь этот адский шабаш, что творится сейчас на улицах…

Плотников с уважением смотрел на собственное отражение в женском обличье. Однако с отражением были согласны не все.

– Этого не может быть, – прошептала Лилит.

– Ещё как может, – сказала Махаллат. – Вспомни, откуда ты узнала про лейкемию и желание Рая построить башню «Судьба»?

– От отца…

– А он откуда?

– От брата, – Лилит показала пальцем на Плотникова.

– А результаты анализов тот показал? Или главный полицейский страны поверил брату на слово?

Лилит понурила голову. Кажется, до неё дошло.

– Результаты анализов на всякий случай тоже имелись, – весело сообщил Плотников. – Я даже летал в швейцарскую клинику, специализирующуюся на онкологии. Но вы так охотно поверили в мой смертельный диагноз и в «Судьбу», что не удосужились проверить. Зациклились на «Вертикали», будто ребёнок, у которого отбирают любимую игрушку.

– А как же смена правительства, отставка отца? – спросила уже не так рьяно Лилит.

– Про отставки я знал заранее. Нужно было лишь подгадать подходящий момент, – пояснил Плотников. – Между прочим, вместе с вашими лоббистами из правительства турнули и несколько моих. Вы, видимо, даже не заметили или не придали тому значения. Три райские птицы с игрушечными пистолетиками, несколько папок с липовыми документами и десяток продажных СМИ отворили преисподнюю – выпустили на волю всех ваших бесов. Вы были настолько ослеплены жаждой мести, что из управленцев превратились в настоящих ангелов апокалипсиса. В лучшее орудие возмездия, которое я когда-либо создал…

По помещению вдруг пролетела искра. Пометавшись от стены к стене, она упала на плечо председателю этого странного совещания. Цвет искры тоже был странным. Описать его не представлялось возможным обычным слогом.

«Адского пламени, адского огня, лиловый оттенок красного», – так сказал бы красноречивый поэт про тот колор.

Князь ночи явился в новом обличье. Да тот и не мог быть долго одним человеком. Слишком много ролей, слишком много масок. Какое ж бренное тело с подобным справится?..

Если бы Павел Плотников поднял голову, то увидел, как все удивлённо смотрят на его плечо. Однако он был слишком занят тем, что происходит на экране планшета. Он что-то оживлённо писал. На лице его отражался азарт борьбы.

– Так значит, теперь мы можем строить свою «Вертикаль»? – неожиданно спросил Маммон.

– Да стройте, что хотите, – не отрываясь от экрана, ответил Плотников. – Я даже готов выступить соинвестором. Кредиты-то всё равно в моих банках брать будете. Сегодня подпишем договор о намерениях. За тем и собрались. Кроме того, к некоторым из вас у меня будут интересные предложения.

Плотников чуть отвлёкся от экрана, бросив взгляд на Иуду.

– Этот молодой, но чертовски талантливый парень однажды пришёл ко мне и предложил неслабый план преобразований в стране. Я соединил его со своим собственным планом, который давно вынашивал. В итоге родилась грандиозная вещь – настоящая гидра, которая сожрёт инфляцию, повысит благосостояние каждого жителя страны. Ну и благосостояние Рая, конечно, тоже…

– Чую, грядет финансовая революция, – по-доброму усмехнулся Маммон. Он к управлению финансами тоже питал сильную слабость.

– Предстоит не революция, а эволюция! – с блеском в глазах произнёс Плотников.

Он наконец оторвался от планшета. Обвёл взглядом аудиторию и произнёс с оттенком досады и грусти:

– Много раз я предлагал свою реформу правительству. Встречался с главой ЦБ, с премьером, с президентом. Причём ни разу не получил отказа. Все признавали, что подобная реформа давно назрела, что мой вариант идеален и определённо должен быть взят за основу бла-бла-бла… Однако шли годы, менялись политики и чиновники, а никаких подвижек не происходило. Пора было что-то предпринимать. Вы меня поймёте. Вы сами из того же теста. Да что там, именно глядя на вас, я понял, как именно нужно действовать. Ваш пример меня вдохновил. Как только на пути «Вертикали» возникало препятствие, вы просто сбрасывали препятствие с крыши, а затем мчались дальше к своей мечте. Но для осуществления глубинных реформ устранить препятствие недостаточно, иначе всё быстро вернётся на круги своя. Система своё возьмёт. Необходимо полностью разрушить систему, чтобы на её месте выстроить новую. Подобный эффект даёт только смена всего политического менеджмента, всего правящего класса.

Плотников выдержал небольшую паузу и произнёс то, что, видимо, готовил заранее и что должно затем войти в учебники нового мира:

– На пороге – четвёртая промышленная революция. Первая и вторая сопровождались вооружёнными катаклизмами, приводившими в итоге к важным изменениям общественного устройства. И только во время третьей промышленной революции ничего подобного не случилось. Настало время исправить ошибку истории, перелистнуть страницу и двигаться дальше…

«Гордыня – вот, значит, где революционная собака зарыта», – догадались присутствующие. То чувство им было хорошо знакомо.

– А каковы основные тезисы новой экономической реформы? – совершенно искренне поинтересовался Маммон.

– Индустрия 4.0, где рождение человека есть его первая инвестиция! – отчеканил Плотников. – Полный уход от бумажных денег, золотовалютных запасов и прочей ненужной ерунды. Полная децентрализация, где нет никакого единого администратора в лице Центробанка, Федеральной Резервной Системы, Европейского банка и любого их аналога. Нет и банков как таковых. Есть только мой финансовый алгоритм на основе элементов искусственного интеллекта, привязанный к человеку с момента его рождения и с минимальной комиссией за обслуживание…

Маммон восхищённо всплеснул руками.

– Постоянный ссудный процент со всего населения с момента рождения и до самой смерти. Гениально!.. Но это же я – демон жадности… За что ты отбираешь у меня подобную привилегию?

Плотников и Маммон засмеялись, словно добрые друзья.

– Борис Юрич, дорогой, я вовсе не собираюсь отбирать твою привилегию, наоборот, – сказал Плотников. – Хочу именно тебя попросить возглавить Центробанк. Мне нужен там толковый человек, способный подготовить страну к реформе. Конечно же, не за просто так, а за «долю малую» и постоянную…

– Но у Центробанка же есть глава? – засомневался Маммон.

– За то не волнуйся, – Плотников ткнул пальцем в планшет. – Упс… Вот и нет главы Центробанка…

Никто не понял, как стоит реагировать на подобную шутку, а Плотников тем временем продолжал:

– Для некоторых тоже есть неплохие предложения. Места в правительстве, в Госдуме, в президентской администрации.

– А может, сразу на президента замахнёмся? – спросил вдруг Молох.

Плотников поморщился. Молоха в числе соискателей на должности явно не было.

«Низшим сословиям не полагается», – словно подслушала мысли Плотникова Махаллат.

А ещё она единственная из всех увидела вторую золотисто-жёлтого цвета искру. Та не металась по комнате, не сидела у кого-то на плече, не светила изнутри. Искра неспешно парила за закрытым окном, словно маня за собой в облака.

– Место президента занято, – сухо сообщил Плотников.

Он поправил волосы, словно нимб или корону, и всем стало понятно, кто именно назначен в президенты.

– Нас всех скоро арестуют. А кое-кого посадят в дурку, – засмеялся Молох и с вызовом взглянул на самозванца-спасителя.

Ариэль в ответ приподнял дуло пистолета, но Плотников его остановил.

«Интересно, кто же там в планшете при должностях, а кто в мертвецах?» – подумала Махаллат и тут же получила подсказку.

– А для меня должность есть? – спросил молчавший до того Оливий.

Плотников вновь поморщился, ответив уклончиво:

– Всем сестрам по серьгам…

– Одну свинцовую серьгу из моего плеча недавно уже вытащили. Несколько сантиметров выше, и не сидел бы тут, – сказал Оливий. – Я, честно говоря, не вполне себе представляю, как можно делить должности, подписывать договоры, рассуждать о башнях, о светлом будущем, об «Индустрии 4.0», когда вокруг сплошная неопределённость. Всё может перевернуться в любую секунду. Несколько дней назад Ариэль, Гавриил и Михаил стреляли в нас с крыши у входа в банк и чувствовали себя на высоте. А сегодня двое из них мертвы… И тысячи мертвы…

Плотников снова поморщился. На этот раз гримасу даже не скрывал. Очевидно, оратор тоже был причислен к низшим сословиям и в список новой аристократии не входил.

Оливий же закрыл лицо руками и прошептал:

– Что ж мы натворили-то?..

Марии Монаховой захотелось подойти и обнять его. Нет, она не воспылала прежними чувствами. Ничто не могло заставить простить измену. Просто хотелось проявить участие. Она полагала, что находится сейчас с Андреем в одном эмоциональном круге.

Маша невольно взглянула на Лилит. Та уже не была столь напугана и безутешна, как недавно в больнице. И от сегодняшних открытий, похоже, быстро оправилась. Вела себя, словно на обычном совещании. Участливо ловила каждое слово нового руководителя, даже записывала что-то. Весть о том, что татуировка на спине вновь оживёт, явно вдохнула в неё новые силы.

«Интересно, где и как Лолита провела эту ночь? – спрашивала себя Маша. – И как провели эту ночь все остальные? Прятались или участвовали в сумасшествии?»

Мария видела рядом с собой лишь Володю-парковщика. Да и то где-то до трёх утра. Потом группы разделились, и они потеряли друг друга из виду. А где-то к пяти утра всё вдруг затихло. Спонтанные штурмовые отряды словно растворились, потеряли энергию, исчезли из башен кто куда.

Кто-то побежал мародёрствовать, грабить магазины, автосалоны, банкоматы, собирать последние дары лихой ночи. Кто-то помчался штурмовать новые революционные высоты, сносить символы ненавистного прошлого. А кто-то, увидев в лицо насилие и смерть, в ужасе прятался, крался, искал убежища, закрывал двери, запирал замки.

Чёткий план действий, похоже, имелся только у вооружённых до зубов и обученных заранее ангелов апокалипсиса, подчинявшихся Павлу Плотникову. Наганы и маузеры отдав шпане, сами вооружившись современным арсеналом, они двинули в центр города на захват главных стратегических точек. Большинство групп не повторило ошибок отряда Гавриила с Михаилом. Они не маршировали революционными колоннами по площадям, не подставлялись под огонь авиации. Действовали мелкими мобильными отрядами, кроваво кусая и исчезая в подворотнях. Но и их энергия постепенно угасла. В какой-то момент прорвать оборону и ворваться в Кремль стало совершенно невозможно. Регулярная армия перекрыла наглухо все подступы, собрав в кулак небывалую мощь. Танки, бронетранспортёры, боевые машины пехоты, авиация, тысячи солдат и офицеров. Такой группировки в центре столицы ещё не знавала матушка-Россия.

О надвигающейся победе добра над злом сообщали почти все СМИ, даже самые независимые и оторванные. Неожиданная уличная жестокость и кровь породнили буквально всех журналистов. Быстро созданный «Объединенный Штаб Подавления Беспорядков», прозванный в народе «ОШПБ», сообщил, что с хаосом будет покончено в самое ближайшее время и скоро состоится первый официальный брифинг с участием первых лиц.

– Через полчаса состоится брифинг о ситуации в Москве, – сообщил поглядывающий периодически в смартфон Фурманов.

– «ОШБП» сообщает о нормализации ситуации в центре столицы, – эхом отозвался Пихтиков.

Плотников улыбнулся.

– А как там дела на окраинах? – спросил он, что-то активно листая в своём планшете.

– Сообщают, что на окраинах напряжённо. Много происшествий в Подмосковье, особенно на западном направлении, в Барвихе, Жуковке и Усово. Мародёры пытаются нападать на престижные коттеджи, но получают отпор от образованных местными жителями отрядов самообороны.

– Ну одна-то попытка точно удалась, – поправил Плотников. – Мой дом в Барвихе полностью разграблен. Вот ведь черти неблагодарные. Нагадили прямо посреди зала и изрисовали своим дерьмом стену. Написали «сдохни сволочь» и выложили фото в интернет.

Все невольно улыбнулись.

– А домработницу изнасиловали и повесили на люстре, – добавил Плотников.

Все сошли с лица, а тот, не дрогнув и мускулом, вдруг попросил:

– Нужен зарядник. Заряд батареи всего двадцать процентов. Боюсь, как бы планшет не вырубился в самый разгар…

– Разгар чего? – спросила Мария.

– В разгар катарсиса – так это кажется зовётся у театралов! – весело ответил тот.

Маша вспомнила, что держала зарядники под столом. Но сейчас ни стола, ни зарядников, конечно же, не было. Да и помогать повеселевшему Плотникову она не собиралась.

На помощь пришёл Иуда. Он вынул из кармана сгусток проводов, похоже, тот самый, и протянул нужный.

– Отлично, – обрадовался Плотников, когда шкала заряда стала увеличиваться. – Из-за такой вот ерунды иногда и проигрываются сражения. Помните, Маша, как у полковника Панфилова в самый важный момент разрядился смартфон? И как вы его вовремя выручили?

Та удивлённо-тревожно кивнула.

– В тот самый вечер вы придали революции новый импульс! Арестуй вас полковник, не арестуй – уже не имело значения. Для толпы вы б всё равно стали мученицей и драйвером наступления. Главное же в тот вечер заключалось в заряднике! Он был особенный. С его помощью мы взломали телефон полковника и получили доступ к списку телефонных номеров всех высших чинов, проникли в приложение, которое используют в своей работе силовики, военные и штаб «ОШПБ».

Маша зыркнула на Иуду. Тот лишь пожал плечами, мол, что с Иуды взять.

– А зачем это всё сейчас? Кремль уже не захватить – ясно, как божий день. Война проиграна! – высказался Оливий.

Плотников больше не стал морщиться. Он загадочно-презагадочно улыбнулся.

– А зачем захватывать Кремль? Там нет ни «ОШПБ», ни премьера, ни президента, ни единого лица, принимающего решения. Кремль давно перестал выполнять функцию центра государственной власти. Это всего лишь стены и здания, картинка для туристов, символ уходящей эпохи. Как только будет построена «Вертикаль», центральный госаппарат обязательно перенесём туда. Ну а пока реальный центр управления страной находится в Ново-Огарево в Подмосковной резиденции Главы государства. Кстати, это всего в паре километров от Жуковки, Барвихи и Усово, где и сосредоточен главный ударный кулак революционного ополчения. Тысячи лучших бойцов, замаскированных под отряды самообороны, сидят по коттеджам и дачам в ожидании сигнала.

Плотников сделал клик в планшете и улыбнулся:

– И вот сейчас они этот сигнал получили. Да здравствует настоящая революция!

Маша вдруг почувствовала, как теряет сознание…

…Девочка ты наша, не волнуйся, это обморок, пройдёт, – услышала она голос мамы.

Маша открыла глаза и увидела маму и папу, склонившихся над её кроватью. Папа абсолютно седой. Мама же с чёрными как смоль волосами. «Хорошую краску дочка привозит», – хвасталась та перед соседями.

Дочь привозила краску для волос примерно раз в два месяца, но сегодня прибыла в отчий дом без краски, вне графика, не по делу, да ещё и в такую рань – в шесть тридцать утра.

После того, как шабаш в башнях завершился, Мария совершенно не знала, что делать. Последние сообщники покинули её на нулевом этаже ТЦ «Афимолл» примерно в пять утра возле полностью разгромленного отделения какого-то банка. После этого она не спеша добрела до башни «Федерация» и на единственном работающем, разрисованном граффити лифте поднялась к себе на сорок третий этаж. Полюбовавшись на исковерканные конференц-залы и раскуроченные офисы, спустилась в подземный паркинг и с удивлением обнаружила, что её машина цела. Володя-парковщик накануне посоветовал самую нижнюю, угловую парковку и оказался прав. Там стояло много уцелевших авто.

Сперва она решила, что поедет домой в Котельники, однако увидев баррикаду на Волгоградском шоссе, свернула к родителям в Кузьминки. Странно, но по пути не произошло ни одного происшествия. Лишь отдалённое эхо взрывов и выстрелов, пара сожженных магазинов, и на этом всё. Видимо, восточное направление у революционных масс считалось неперспективным.

Происшествие случилось, едва только она ступила на отчий порог. Квартира родителей располагалась на четвёртом этаже, и поднявшись туда пешком, Мария вдруг почувствовала, что куда-то проваливается. Хорошо, что родители не спали, наблюдали в окно. Папины руки подхватили дочь как раз вовремя.

…Девочка ты наша, не волнуйся, это обморок, пройдёт, – услышала она голос мамы. – Со школы обмороков не случалось. Врачи говорили с возрастом всё прекратится, но, видно, ошиблись…

Мама ушла заваривать чай, а папа сидел возле кровати и держал дочь за руку.

– Не страшно, пройдёт, надо перетерпеть, – сказал папа явно не про обморок. – По-настоящему страшно было, когда в подъезде листовку с твоим портретом нашли. Красивая листовка, боевая, но и пугающая. Мы тебе звонили много раз, но ты не отвечала.

Дочь вспомнила, что редко брала трубку от родителей, а что такое мессенджер, те не знали, да и не хотели знать. Принципиально пользовались старым кнопочным телефоном без доступа в интернет.

– Как только ты на работу в эти башни проклятые устроилась, мы с мамой начали волноваться, а уж когда на машине приехала на той красивой, и вовсе потеряли покой. А потом все эти газеты, листовки, сюжеты по телевизору. Эххх…

Отец сделал вид, что ему что-то попало в глаз, и тайно смахнул слезу.

В комнате появилась мама с подносом, на котором стоял стакан чая и лежали бутерброды. Дочь не любила бутерброды с вареной колбасой, но знала, что по традиции нужно съесть хотя бы один.

– На вот, покушай. Наверняка голодная ходишь. Худая совсем. В обмороки вот снова падаешь…

Дочь опёрлась спиной на знакомые с детства подушки и откусила бутерброд.

– А мы тебе подарок приготовили, бельё постельное и пуховое одеяло. Специально на ярмарку постельного белья ездили, ещё до путча.

Дочь чуть не поперхнулась. Совсем забыла, что сегодня её день рождения.

– Когда мы увидали тебя на листовке, поначалу не испугались даже, а засмеялись, – сказала мама. – Думали, какой-то розыгрыш к твоему дню рожденья. Потому что, когда ты родилась, в роддоме тебя все называли не иначе, как «Дочь революции».

Сама «Дочь революции» была не на шутку удивлена.

– Да, да. Ты родилась в настоящем революционном эпицентре, – подтвердил отец. – В больнице имени Боткина на 3-й Красногвардейской улице под звук канонады. Больница находилась недалеко от Дома Правительства, по которому в тот момент лупили из пушек танки. Было 4 октября 1993 года, и в Москве тогда творилось чёрте что, прямо как сейчас.

– А кто тогда победил? – спросила дочь.

– Как всегда, бесы, – грустно усмехнулся отец.

Он присел к дочери поближе, обнял её за плечи и стал вспоминать.

– Мы познакомились с твоей мамой на пляже прямо возле того места, где ты сейчас работаешь. Тогда там не было и в помине ни каменной набережной, ни этих ваших высоток. Место считалось окраиной города. Ничего, кроме чистого речного песка, прозрачной воды Москвы-реки и карьера. Я жил неподалеку от пляжа в Камушках, мама же была настоящей столичной штучкой из центра – с Пречистенки. Но на пляже все равны. Боже мой, какая у неё была фигура! Она и сейчас хороша, но тогда было глаз не оторвать. Все парни Москвы были в неё влюблены.

Папа улыбнулся:

– Ты, кстати, всё унаследовала…

Дочь в знак благодарности ещё раз откусила бутерброд.

– Мы достаточно быстро поженились и стали жить в Камушках. Учились в одном институте. Трудились в одном строительном управлении. Работали практически там же, где и познакомились – напротив пляжа. Окна нашей конторы выходили на реку, откуда мы – два инженера – наблюдали, как меняется всё вокруг. Кутузовский проспект, набережная Тараса Шевченко, Пресненская набережная, да вся прибрежная зона стремительно застраивалась. Сырьё новостройкам давал наш карьер. Мы были сердцем происходящих перемен. Мы были счастливы. Единственное, что удручало – дети, точнее, их долгое отсутствие. Противопоказаний вроде бы никаких, но как-то не получалось. Когда стукнуло за сорок, даже сходили в церковь, хотя оба считали себя атеистами. И через какое-то время чудо случилось, появилась ты. Назвали Марией, объясняя всем, что в честь прабабушки. Хотя лукавили, не только в её честь… Частичка чуда, частичка святой Марии, которой иногда молились, в тебя точно попала. Ты стала нашим ангелом, лучиком надежды, родившимся под гул канонады. Роддом, где ты появилась на свет, располагался в самом эпицентре уличных боев неспокойного 93-го. В день твоего рождения в окошко родильного отделения попало несколько трассирующих пуль. Одна из них ударилась в бетонную стену, срикошетила обо что-то и сплющенной упала прямо на вашу с мамой кровать. Мама в тот момент первый раз кормила тебя грудью. Кто-то в палате пошутил насчет «Божьей искры». Мы забрали «искру» домой и сделали потом из неё кое-что. Но настоящей искрой для нас, конечно же, стала ты. С тобой мы всегда были счастливы. Даже в непростые времена, когда начали строить башни, когда пришлось потерять работу, перебраться из Камушек в Кузьминки.

Отец погрустнел. Дочь положила надкушенный бутерброд на поднос.

Маша полагала, что отец начнёт сейчас говорить о непростой жизни после закрытия карьера, о безработице, о разгрузке вагонов, о шахматных турнирах за банку консервов, о детских утренниках в перешитых из занавесок платьях. Но нет…

Вместо этого отец спросил:

– Ты останешься у нас до конца?

– До какого конца? – не поняла дочь.

– До ареста… Тебя ведь арестуют?

– Думаю, да…

– А в башни больше не вернёшься?

– Сегодня в двенадцать заеду на часок, и на этом всё…

Ни отец, ни мать не стали отговаривать. Они знали, что это бесполезно, хотя именно сегодня их шанс был как никогда велик.

Мама тихо забрала поднос с недопитым чаем и почти нетронутыми бутербродами. Отец же вдруг сел на колени перед кроватью дочери, левой рукой погладил её по щеке, а правой протянул что-то.

– Мы будем ждать тебя, даже если придётся ждать бесконечно долго… Ты наша жизнь, ты наше искупление…

Маша очнулась от того, что кто-то хлестал её по щекам. То был ангел света Ариэль. Несколько секунд она растерянно озиралась, не вполне понимая, что происходит и где она сейчас.

– Какая нежная персона, – услышала она отрезвляющий голос Павла Плотникова. – Да, я читал в досье: детство в нищете, отсутствие витаминов, обмороки, анемия, малокровие. После школы спасла заграница. Солнечные Испания, Португалия, Франция. Иногда талант к языкам спасает. Представляю, что будет, когда, наконец, доведут до ума мгновенный переводчик. Сколько людей останется без работы.

Мария тут же вспомнила, где она и что происходит. А ещё поняла, что её тоже нет в списке светлого будущего этого психопата, возомнившего себя мессией. Тот список, что ей показывал ранее Иуда, был фейком.

Она зыркнула на предателя, и тот тут же спрятал глаза.

«Иуда есть Иуда».

– Вы и вправду верите, что вашим наёмникам удастся прорваться в Ново-Огарево? – спросил лидер группы сомневающихся Оливий.

Плотников молчал, продолжая тыкать в свой планшет.

– Даже если они прорвутся в президентскую резиденцию, там наверняка есть защищённый бункер. Президента и всех членов «ОШПБ» спрячут в нём, а потом из центра Москвы примчится подмога, и всё – сказочке конец! – поддержал Оливия Молох.

Плотников никак не реагировал. Со стороны казалось, что он увлечённо режется в компьютерную игру. И то было почти правдой. На его планшете была интерактивная карта, на которой в режиме реального времени отображались основные перипетии битвы за Москву, только вместо нарисованных человечков там воевали и гибли реальные люди.

– Один телеграмм-канал сообщил, что наступление на Ново-Огарёво захлебнулось, – подсматривая в свой смартфон, прокомментировал Фурманов.

– Ещё пишут, что повстанцы рассеяны, – поддержал Пихтиков.

В кармане Ариэля что-то зажужжало. Он достал из кармана смартфон и с тревогой в голосе произнёс:

– К нам сюда приближаются три вертолёта…

Все стали всматриваться в небо. Даже через пыльные стёкла были видны три приближающиеся точки.

– Пора уходить, – сказал Молох. – Военные вычислили, откуда идут команды. Нас всех сейчас накроют ракетами.

На лице Павла Плотникова не дрогнул ни один мускул. Он снова что-то полистал в своём планшете. Затем встал, не торопясь подошёл к окну и, трижды ткнув в экран планшета, произнёс:

– Нельзя нас отвлекать. Идёт совещание…

Три боевые машины вдруг резко спикировали вниз и почти одновременно врезались в землю.

Плотников повернулся к аудитории и весело произнёс:

– В «Революции 3.0» невозможно победить без «Военных технологий 4.0». Правильно?

Он глянул на Иуду, и тот скромно кивнул, хотя, несомненно, являлся главным творцом только что виденного военного чуда.

Плотников вдруг резко перебросил свой взгляд на Пихтикова:

– А как там ваша рука – болит?

– Побаливает немного, – удивлённо ответил тот, продемонстрировав свою руку со шрамом.

– Ваша раненая рука совершила поистине революционный переворот в военном искусстве, подсказала новый путь в развитии систем вооружений, – сообщил Плотников. – Только что вы наблюдали в работе ваших старых друзей «Микродронов для бетонных работ», которые оказались очень эффективным оружием.

– Но радиус действия микродронов всего десять метров, – вспомнил Пихтиков. – Как они могли уничтожить вертолёты на такой высоте?

– Пора избавиться от привычных шаблонов, – сказал Плотников. – Зачем уничтожать вертолёты, если достаточно уничтожить пилотов? Для кабины, в которой сидят лётчики, радиуса действия в десять метров вполне достаточно. Нужно лишь заранее доставить микродронов в кабину.

Плотников жутковато улыбнулся.

– Всё дело в количестве. В вашу руку во время неудачного эксперимента вонзилось всего десять дронов, и всё равно было больно. Опытным путём выяснилось, что для гарантированного летального исхода в человека должно ударить порядка трёх тысяч микродронов. Когда три тысячи миллиметровых игл одновременно вонзаются в тело, то вызывают несовместимый с жизнью болевой шок. Усовершенствованные батарейки гарантируют болевое воздействие в течение минуты. Пришлось поколдовать и с интеллектуальной системой наведения. Теперь микродрон летит не только на ближайший источник тепла. Наводка на цель производится по шести перекрёстным параметрам. Первый – номер мобильного телефона. Второй – функция распознавания лиц. Третий – биометрический и тепловой след. Четвёртый – навигация. Пятый… Впрочем, этого достаточно. Мы ещё не настолько близки, чтобы выдавать все военные секреты…

– Но как незаметно разместить такой объём? – засомневался Пихтиков. – Да, один микродрон размером меньше миллиметра, но тысячи дронов требуют больших пространств, их уже не скрыть.

– Практически любой необходимый объём великолепно размещается на потолке и выглядит как обычная пыль, – спокойно сообщил Плотников. – Вы когда-нибудь вытирали пыль с потолка? Думаю, ни разу в жизни. И так везде. Микродроны могут висеть на потолке месяцами, а то и годами, и никто их не заметит. Замаскировавшись под пыль, они могут ждать своего часа сколько угодно и где угодно: в кабинах вертолётов, самолётов, танков, кораблей, в армейских казармах, в кабинетах чиновников, военачальников и даже в президентском бункере, где сейчас находится вся правящая верхушка, члены «Объединенного Штаба Подавления Беспорядков». Полагаю, в данную минуту члены «ОШПБ» празднуют победу, совершенно не подозревая, что нападение на Кремль, а затем на Ново-Огарево как раз и имели целью собрать их всех в одном помещении, которое считается безопасным. Там их уже поджидают наши маленькие друзья…

– Но…

– Но как микродроны туда попали? Это хотите спросить?.. Неужели еще не догадались?

Мария догадалась. В том числе и о том, что президентский бункер станет такой же братской могилой, как и «крыша мира». Она поняла это давно, как только увидела в помещении пылесос. Только озвучивать догадку не торопилась. Возможно, питала иллюзии насчёт замыслов новоявленного мессии. Возможно, верила списку Иуды, где видела свою фамилию. Только сейчас она окончательно осознала, что никто, кроме Плотникова, из этого помещения живым не выйдет. Может быть, кроме Ариэля и Иуды. Хотя и те, скорее всего, тоже умрут. Плотников не тот, кто выпускает секреты на волю. Именно потому он стоит сейчас максимально далеко от всех – у самого окна. Именно поэтому остекление наглухо закрыто и покрыто странной пылью. Участники совещания живы только потому, что пока ещё не подписали документы.

– Тайну того, как именно микродроны попадают в помещения, расскажу чуть позже, – словно в подтверждение её мыслей, произнёс Плотников. – Давайте пока завершим то, ради чего сюда явились. Давайте, наконец, подпишем договор о намерениях и навсегда зароем топор войны между Адом и Раем. Ну а затем выпьем шампанского.

– Отличная мысль, – поддержал Маммон. – Пока некоторые рассуждали о военных технологиях, я успел прочитать договор. К удивлению, не обнаружил в нем ни подводных камней, ни изъянов. Инвестиционное предложение довольно щедрое. Последующее распределение долей справедливое. Конструкторские решения полностью за нами. Есть даже предложение увеличить количество этажей башни «Вертикаль» до двухсот и сделать её не только самой высокой в России, но и в мире. Не секрет, мы тоже над этим не раз задумывались. Полагаю, договор стоит подписать незамедлительно.

Мария горько усмехнулась. Только что обнаружился предатель.

– Согласна, надо подписывать, – поддержала вдруг Лилит, пошатнув уверенность в клейме предателя.

Впрочем, не время было задумываться о подобных глупостях. Все мечтают оказаться избранными – в списках вечно живых, но сейчас там точно нет Марии Монаховой. Так же как Оливина, Молохова, Фурманова, Пихтикова, Иудина, Вовки-парковщика, членов «ОШПБ». Да и над остальным человечеством нависло будущее пострашней любой фантастической утопии.

Маша вдруг вспомнила отца. Что он ей вручил сегодня утром? Ощупав карманы, ничего там не обнаружила. Посмотрела на пол и вдруг увидела там крестик на тонкой нити. Вспомнила: когда прощалась с родителями, те просили надеть крест, а она, как обычно, проигнорировала. Всегда считала подобные ритуалы глупостью, а потому просто сунула его небрежно в карман брюк. Ещё она услышала историю, о которой раньше не знала. Крестик, оказывается сделан из той самой трассирующей пули, что прилетела к ней сразу после рождения. Отец сообщил, что пуля не из свинца, а из стали, поэтому крестик можно носить без опаски. Но какая сейчас разница?..

Мария нагнулась, чтобы подобрать крест, и вдруг прямо под своим стулом увидела чуть разбитый, но вполне себе живой пульт. Тот был брошен явно из-за того, что не подходил ни к одному виду бытовой техники. Ведь то был пульт управления остеклением.

Маша посмотрела на улыбавшегося мессию и поняла, что если убрать стекло, тот всего в метре от пропасти. Его верный пес Ариэль находился достаточно далеко. Он присматривал за Молохом, считая того самым опасным из присутствующих. И правильно считал. Ясно же, что Молох не верил сладким райским речам, только и поджидал момента, чтобы напасть и свернуть врагам шеи.

– У меня есть вопрос, – сказала Мария, чтобы потянуть время и придумать план действий. – Полковник Панфилов сейчас тоже там, в бункере?

– Да, он бункере как член «ОШПБ», – подтвердил Плотников. – Странно, что его не уволили после такого провала. Но ещё более странно, что вам интересна его судьба.

– Панфилов мне нравится, – честно призналась Маша и посмотрела на Иуду, который сидел сам не свой.

– Значит, тот список с Панфиловым и всеми нами – всё это неправда? – обратилась она к Иуде.

Тот молчал, понурив голову.

– А пылесос сюда принёс ты?

– Нет, нет, нет, – еле выдавил Иуда. – Я не мог… Кто-то из службы клининга…

Хранивший до того ледяное спокойствие Плотников вдруг вспыхнул.

– Что за дурацкая тема про Панфилова и пылесос? – спросил он. – Между прочим, эта полицейская ищейка хотела всех вас засадить за решетку! А сколько раз он совал нос в мои дела – не сосчитать! Одержимость буквой закона – такая же одержимость, что и все остальные. Он заслужил свою участь. Да и те, что сидят с ним в бункере, далеко не невинные младенцы.

Мария надела на шею крест, прикрыла веки. Её охватило странное спокойствие. Со стороны могло показаться, что она вот-вот снова потеряет сознание. Но то было совсем не так.

В голове лучшего на свете администратора появился план. Вдруг явилось простое и одновременно самое сложное в жизни ТЗ, состоящее всего из одного пункта. Для осуществления ТЗ необходимо было организовать небольшую заварушку, отвлечь внимание, сказать обидные, ранящие, но единственно верные слова. И они нашлись…

– Роль Иуды всегда одинакова, во время какой бы промышленной революции тот ни жил. Казначей ли тот при христианской общине, поэт, чиновник, простой уборщик – не важно. Обличий много, суть одна – предательство. Парень, который сидит среди нас и которого я по ошибке считала своим другом, меня предал. Да он многих предал, почти всех. Но почему? Да потому что для него это вовсе не предательство. Ведь он на службе. Он служит то ли человеку, то ли дьяволу – неизвестно. Он считает того своим учителем, верит ему, боготворит. Он не понимает, что учащий предавать рано или поздно тоже предаст…

Мария нащупала ногой пульт.

– Кто-то интересовался, как дроны-убийцы попадают в помещения? – продолжила она. – Всё просто – их туда вносит предатель Иуда. Не сам, конечно, а с помощью таких же предателей – сотрудников клининговых фирм. Иуда руководит целой сетью таких фирм. Уборка помещений – хороший бизнес. Убираются везде. И в воинских частях, и в президентских убежищах, и в башнях «Москва-Сити». Маленьких убийц проносят в вёдрах, тряпках, моющих средствах, пылесосах. Делают это люди, которых никто никогда не замечает. Уборщики спокойно распыляют по потолку невидимую смерть, которая спокойно ждёт своего часа. И наш с вами час уже пробил. Потому что мы тоже предатели. Мы предали друзей, родных, близких, запутали тысячи людей, бросив их в пекло фальшивой революции. Мы даже готовы предать нашу «Вертикаль», купиться на красивые обещания и подписать договор с тем, кого презираем.

Мария бросила взгляд на Иуду и с надеждой добавила:

– Дроны-убийцы уже здесь, а пульт управления в руках того, кто учил предавать. Поэтому никто кроме него одного не выйдет отсюда живым… Никто…

Все, кроме Плотникова, принялись испуганно озираться по сторонам. Пылесос в углу и пыльный потолок взбудоражили нервы. Задёргались и Иуда с Ариэлем. Первый вытащил свой смартфон, видимо, в попытке проверить настройки самим же созданной программы. Но смартфон не работал.

Плотников же оказался готов и к подобному сценарию. Всеобщая паника его, кажется, забавляла. Он улыбался и продолжал что-то творить в своём планшете.

В помещение вошло с десяток вооружённых людей.

– В договоре осталось поставить всего три подписи, – напомнил Плотников. – Хватит слушать бред неуравновешенной девицы…

В это мгновение Молохов не выдержал и бросился на одного из охранников, пытаясь выхватить у того оружие. Прозвучал выстрел, нападавший стал медленно осаживаться на пол. Стало ясно, что это конец…

И вдруг в помещение ударил яркий свет. Это Маша, воспользовавшись суматохой, схватила пульт и нажала клавишу, открывающую всё остекление разом. В образовавшиеся проёмы ударило полуденное солнце.

Оказалось, на улице чудесная безоблачная погода, к которой никто не был готов. В том числе и тот, кто держал в руке планшет всевластия. Не ожидал он и того, что на него трассирующей пулей ринется маленькое непокорное существо – лучший на свете администратор, исполняющий своё самое простое и самое последнее в жизни ТЗ, состоящее всего из одного пункта:

«Искупление…»