Сатана 3.0

«Внимание! В городе введены режим чрезвычайного положения и комендантский час. В период с десяти вечера до шести утра пребывание на улицах запрещено. Для обеспечения законности и порядка в город введены подразделения национальной гвардии и бронетехника. Во время действия режима чрезвычайного положения запрещены любые массовые мероприятия. Нарушители будут преследоваться по закону».

Машины-громкоговорители ездили туда-сюда по Дорогомиловскому мосту и набережной имени Тараса Шевченко, сотрясая воздух грозными объявлениями.

Ближе к башням «Москва-Сити» они подъехать не могли. Всё пространство Пресненской набережной от моста «Багратион» до Дорогомиловского моста было заполнено митингующими. Постепенно образовывался человеческий крюк и в сторону Тестовской улицы. Люди просачивались, несмотря на кордоны полицейского оцепления и закрытые станции метро «Деловой центр» и «Международная». Обходные пути через 1-й Красногвардейский проезд и Выставочный переулок тоже были закрыты, что, впрочем, не мешало протестующим пополнять ряды. Официальные сводки фиксировали численность в сто девяносто тысяч человек. Неофициальные источники сообщали о трехстах тысячах.

География протеста оказалась довольно разной. К москвичам и жителям Подмосковья подтянулись регионы. Возникли небольшие палаточные городки с подписями-обозначениями «Мордовия», «Урал», «Брянск», «Иркутск», «Волгоград», «Самара» и даже «Магадан».

Городские власти оказались не готовы к подобному развитию событий. Федеральный же истеблишмент, зацикленный на перестановках в правительстве, просто всё прозевал. Поначалу власти предержащей казалось, что две-три тысячи человек, протестующих против строительства уродливой башни в центре Москвы, – это вполне нормально. Лёгкое проявление гражданской активности и управляемый патриотизм даже приветствовались. Ещё бы – ведь Рай выделил на то космическую сумму. Никто не думал, что меньше чем за пару недель в воздухе запахнет настоящей революцией.

Причём вектор революции невозможно было угадать. Поначалу протестовали против строительства башни, затем – против кровопийц-банкиров, а в какой-то момент протест стал разношёрстным, многослойным и порой совершенно абсурдным. Многотысячное стояние возле башен «Москва-Сити» оказалось лишь видимой частью революционного айсберга. Очаги необъяснимого гражданского неповиновения стали образовываться в самых разных, порой совершенно экзотичных уголках столицы. Чего только стоит демарш жителей Рублёвки, перекрывших шоссе из-за закрытия местного питомника для собак. Или же мусорный бунт в Отрадном, где горожане решили, что плата за мусор слишком высокая, и в знак протеста сожгли три мусоровоза. Поджоги автотранспорта вообще стали обычным делом. Пожарные и милиция не успевали выезжать на происшествия. Привычными стали погромы в банках, магазинах, ломбардах, ювелирных лавках. Изуродованные остановки и стены в граффити превратились в привычный столичный пейзаж.

Нигде, даже в ФСБ, толком не понимали, что происходит, по привычке подозревая проклятый Госдеп. Недоумевали и в Госдепе, сдуру высказав привычный тезис о недопустимости ущемления законных прав граждан на публичные акции протеста. И тут, конечно же, понеслось…

Участники различных ток-шоу, общественники, члены политических партий и просто городские сумасшедшие неистово кидали друг в друга фекалиями, обвиняя в продажности мировой закулисе, олигархам, сатанистам, либералам или патриотам. Эксперты всех мастей наперебой комментировали сложившийся общественный феномен, что только усиливало столичный праздник непослушания.

Наиболее близкой к истине, как это ни странно, оказалась формулировка одного эксцентричного протоиерея, заявившего: «В народ бес вселился!» Но это, конечно же, никто всерьёз не воспринял.

Как не были услышаны и вполне логичные доводы известного психотерапевта с труднопроизносимой фамилией, который объяснил творящуюся бесовщину посттравматическим синдромом после пережитой не так давно пандемии.

«Народ в период карантина и самоизоляции испытал глубокую психологическую травму. Теперь любое, даже самое малое ущемление гражданских прав и свобод, любая несправедливость, любая обида воспринимается людьми особенно остро. Поэтому введение режима чрезвычайного положения не улучшит, а лишь усугубит ситуацию, превратит её во взрывоопасную!» – заявил эксперт.

Наконец-то к работе приступило новое правительство, которое, конечно же, захотело продемонстрировать свою эффективность, показать «кто в доме хозяин». Не особо обращая внимания на всякие там мистические штучки и посттравматические синдромы, правительство приказало МВД, ФСБ и армии покончить с беспорядками в кратчайшие сроки.

Правительство можно было понять, ведь в городе начали орудовать настоящие вооружённые банды, промышляющие разбоем. Одна из них даже попыталась захватить оружейный арсенал, в котором хранились автоматы Калашникова и боеприпасы к ним. Нападение было частично отражено. Нападавшим удалось опустошить лишь часть склада – вовремя подоспела подмога. Трое нападавших было убито, трое арестовано. Один из арестованных оказался уголовником, второй – гастарбайтером-нелегалом, третий – вполне себе респектабельным студентом-первокурсником. Однако на допросе все трое вели себя одинаково – не как бандиты, а как борцы за свободу трудового народа. У двоих из «борцов» при себе имелся выпуск газеты «Искра», которая почти полностью посвящалась каким-то убитым братьям. Под заголовком «Жертвенные агнцы ростовщиков» скрывался душераздирающий рассказ о том, как задавленные ипотекой братья Солнышкины пришли в свой банк требовать справедливости, там произошёл конфликт, в результате которого оба были убиты.

– Какая глупая, но эффективная чушь! – думал полковник Панфилов, поднимаясь на лифте на девяносто седьмой этаж.

На этот раз он поднимался на «крышу мира» не ради встречи с Лилит. Он должен был встретиться с другой, более молодой демоницей – Махаллат. Полковник собирался уточнить несколько важных деталей, но уже не для своего расследования. В расследовании всё было понятно: Мария Монахова и её сообщники – преступники. Их всех надлежало арестовать. Однако как временно исполняющий обязанности главного полицейского страны Панфилов теперь отвечал за безопасность в целом. Личные следовательские амбиции надлежало усмирить.

«Символ революции загремел в полицию!» – подобных заголовков в период кризиса полковник Панфилов допустить не имел права.

В его руках уже успела побывать «та самая» листовка, а из места, где трудится «лик революции», сильно тянуло дымом революционного костра. Поэтому Панфилов не спешил с задержаниями. Даже не стал вызывать Монахову повесткой в МВД, а прибыл поговорить сюда, соблюдая секретность, насколько то было возможно.

Знакомая ему оранжерея была открыта. Воздух был свеж. Махаллат сидела в плетёном кресле, закутанная в огромный тёплый плед, и копалась в смартфоне. На столе стояла неубранная посуда и, кажется, спиртное. Полковник полагал, что его не заметили, но ошибся.

– Ещё пару сообщений, и я готова, – сказала Махаллат, когда полковник подошёл совсем близко.

– Готовы к чему? – удивился Панфилов.

Махаллат даже не подняла взгляд, переписка была для неё важнее.

– Вы ведь пришли меня арестовать? – сказала та, не отрываясь от экрана смартфона.

– Пока нет, – сказал полковник, присаживаясь в кресло напротив.

– Тогда ещё полминуточки, напишу своему другу – отбой, – улыбнулась Махаллат. – А то он уже собрался вскарабкаться по стене и спасти меня.

– Ваш друг – человек-паук? – усмехнулся Панфилов.

– Хуже – мастер спорта международного класса по скалолазанию. А ещё гениальный учёный и изобретатель. Он, например, изобрёл ролики-присоски, с помощью которых можно приклеиваться к остеклению небоскрёбов и быстро подниматься на любую высоту. У него клининговая компания, его сотрудники теперь так стёкла на промышленных фасадах чистят, – похвасталась девушка.

В тот момент Панфилов вдруг вспомнил, что единственное, чего ему не хватало в расследовании, так это личности того, кто забрался сюда по стене башни и стал свидетелем убийства чиновника «Ростехнадзора». И, похоже, он только что получил наводку.

– А как зовут вашего друга? – спросил сыщик.

– Иуда.

Панфилов покачал головой. «Опять эти дурацкие прозвища»!

– Сергей Иудин, – уточнила Махаллат.

Панфилов вспомнил отчёт начальника городской службы охраны общественного порядка, где человек с таким именем и фамилией числился как организатор пикетов против строительства башни «Вертикаль».

– Так он же вроде против вас? Против этой вашей башни? – спросил полковник.

Махаллат пожала плечами.

– Ну и что? Мало ли у кого какие вкусы? По большому счёту ему всё равно, будет ли в «Москва-Сити» торчать око Саурона или шестисотметровая Матрёшка. Он выше всего этого. Он за свободу и справедливость!

Услышав такое, Панфилов заволновался. Он вдруг вспомнил знаменитую французскую протестную волну 1968 года, получившую название «Красный май». Глубокий социальный кризис во Франции начался тогда с плохо объяснимых студенческих выступлений в Париже, которые вылились во всеобщую национальную забастовку, массовые беспорядки, отставку Шарля де Голля, привели к системным изменениям в жизни всей французской нации. Парадоксально, но тот кризис мая 1968-го происходил на фоне десятилетий спокойствия и беспрецедентного экономического роста. Так же, как и сейчас, ничто не предвещало, как вдруг…

– Всё, я закончила, – весело сообщила Махаллат. – Готова помогать следствию, бороться с преступным миром.

«Девчонка ещё совсем, а скоро окажется в тюрьме», – подумал Панфилов и грустно улыбнулся.

– Что, представили меня в тюремной робе? – мило улыбнулась в ответ девчонка. – Я, кстати, в интернете нашла подходящую модель робы. В Йошкар-Оле шьют на женской «малолетке». Мне под цвет волос подойдёт. Слегка приталенная, как раз по фигуре. Серого цвета, как на общем режиме. Мне ведь дадут лет десять «общака», так ведь? В сравнении с вечностью – это разве срок? На одном копыте можно простоять.

Полковник был расстроен. Игра в озорного бесёнка ему не понравилась ещё в первый раз. Он не любил повторений. А ещё не любил уголовного жаргона, фамильярности и дешёвых кривляний.

– Думаю, вам дадут лет пятнадцать, не меньше. А то и пожизненный срок. Сидеть будете на «строгаче», как того заслуживаете. И все ваши подельники тоже.

Полковник думал, что осадил нахалку, но улыбка Махаллат стала ещё светлей.

– Отлично! Посидим не как дешевые фраера, а как воры в законе!

Полковник даже не знал, стоит ли продолжать разговор. Так хотелось вызвать конвой и немедленно отправить ее в изолятор. Однако долг требовал терпения.

– Простите, – сказала вдруг Махаллат. – Когда светит срок, чувство юмора – последний оплот. Оно у меня дурацкое, конечно, но уж какое есть. Просто незадолго до нашей встречи я переписывалась с парочкой исправительных учреждений. Там, где смартфоны разрешены. Хотела узнать, как там вообще сидится? Мне такого понарассказывали! Еще нахваталась там выраженьиц всяких. Захотелось блеснуть!.. В общем, теперь я осознала, готова к сотрудничеству, согласна стучать, давать показания, делать явку с повинной ну или как там это у вас называется?

Панфилов очередную порцию кривляния стойко перетерпел. Затем вынул из кармана революционную листовку с изображением собеседницы и спросил:

– Почему вы оказались на этой листовке?

– Потому что красивая…

Видя, что собеседник чуть вскипает, Махаллат пояснила:

– Я серьезно! Знаете, сколько раз меня приглашали на какие-нибудь съёмки? Помню, забегаю по делу в «Меркурий Тауэр», это башня тут неподалеку, на ней ещё реклама чайников и мясорубок постоянно крутится. Так вот забегаю я в «Меркурий», а там на меня мужик как набросится. Продюсером оказался. Пойдёмте, говорит, девушка, к нам в шоу «Топ-модель по-русски». У вас внешность, говорит, просто создана для обложек глянцевых журналов. Я тогда отказалась, да и всегда отказывалась. Даже сейчас. Ни одного интервью, ни одного комментария прессе. Проявляю гражданскую ответственность хотя журналисты уже одолели. Но в один журнал я однажды всё-таки попала, причём не по своей воле.

Махаллат положила на столик журнал «Высота». Панфилов не видел того журнала раньше.

– Снимок сделан как раз в тот самый вечер, когда мы с вами разговаривали, – уточнила Махаллат. – Помните, после презентации? Я тогда ещё «мерседес» выиграла.

Панфилов сравнил обложку журнала и листовку. Фотографии совпадали.

– Я думаю, этим революционерам нужно было срочно листовку состряпать, – сказала Махаллат. – Увидели журнал, понравилось, тиснули оттуда фото. Слоган только какой-то странный выбрали. Против башни же был протест и против Ада. Ростовщики откуда взялись, непонятно. Это, наверное, их оговорочка по Фрейду. Наверняка райские штабисты в кредитах по уши. Вам стоит проверить их кредитные истории. Сто очков – там сплошные неплательщики. Лично я к кредитам отношусь серьёзно. Беру немного. Выплачиваю вовремя. И вообще живу по средствам.

Полковник окинул взором оранжерею и усмехнулся.

– Хорошо же администраторы зарабатывают!..

Махаллат тоже окинула взором помещение, мило улыбнулась и кивнула на стоявший в углу профессиональный пылесос.

– Сегодня я ответственная за порядок и чистоту. Слежу за тем, как работает служба клининга. Поэтому и пригласила именно сюда. Да мы никто уж из башен несколько дней не выходим. Живём здесь, как в осаждённой крепости. А вообще я квартиру снимаю в Подмосковье, но представьте, как мне теперь… – Махаллат кивнула на листовку. – Как мне теперь туда добраться и не попасть в плен к журналистам, блогерам или чокнутым поклонникам…

– Ну вы сами напросились. То выступление, – напомнил полковник, – шесть миллионов просмотров, я слышал… А что вас на него сподвигло?

– Парень в первом ряду, – не задумываясь, ответила Махаллат.

Панфилов был обескуражен.

– А чему вы так удивляетесь? – Махаллат улыбнулась. – В первом ряду сидел красивый парень. Вот я и решила перед ним зажечь. А ещё очень хотела есть… Помните, как в каком-то произведении: «Кто-то там был голоден и потому красноречив».

«Двенадцать стульев», – вспомнил полковник.

Панфилов задумался. Он хорошо изучил биографию Марии Монаховой. Знал, что та посещает театральную студию при театре на Стромынке. Знал, что она там на хорошем счету и иногда даже выступает в массовке. Не помнить автора знаменитой фразы из «Двенадцати стульев» просто не могла. Так зачем весь этот спектакль?

Полковник и не подозревал, что свою часть спектакля он уже отыграл. Совсем скоро несколько его реплик станут историческими. А пока он с сожалением смотрел за кривляньями юной девы, ещё не подозревая, с кем на самом деле ему довелось столкнуться.

Но нехорошее предчувствие Панфилова всё же одолевало. Он даже собирался взять паузу, чтобы поразмыслить как следует. Для этого решил попросить хозяйку приготовить ему фирменного зверобойно-дягилевого чая.

Однако Махаллат не хотела делать пауз. Она гнала гостя по собственному сценарию.

– В общем, кто-то заснял мое выступление на видео, выложил в сеть, – продолжила та. – И вот вам, пожалуйста: Маша Монахова – символ революции!

Полковник обратил внимание, что собеседница говорит будто не о себе, будто от третьего лица.

– Чаем не угостите? – попросил он.

– Может, чего покрепче? – предложила Маххалат и взглянула на часы.

– Торопитесь? – спросил полковник.

– Через час совещание, – улыбнулась Махаллат. – Чёрные ангелы Ада в очередной раз попытаются придумать, как максимально мягко пасть к воротам Рая. Нужно обсудить несколько важных технических моментов. До истечения срока ультиматума всего пара дней…

– Какого ультиматума? – не понял полковник.

– Райского ультиматума, – спокойно сообщила Махаллат и указала на пачку бумаг, на которую Панфилов даже не обратил внимание.

– Вот документы, которые мы должны подписать завтра ровно в полдень. Место подписания здесь, – Махаллат ткнула пальцем в стол. – После того, как документы будут подписаны, все права на земельный участок, где должна вырасти башня «Вертикаль», перейдут к Раю. И в скором времени там закипит стройка. Только вместо прекрасной «Вертикали» построят уродину «Судьбу».

– Но вы же можете не согласиться? – высказался полковник.

– Невозможно…

– Почему?

– Потому что Рай всегда побеждает Ад, – Махаллат как-то странно усмехнулась. – Так сказал вестник самого Господа Бога, ангел света Ариэль… Они заявились втроём: Ариэль, Гавриил и Михаил. Пришли вооружёнными. Бросили на стол эти папки и выдвинули условия безоговорочной капитуляции. Свои доводы подтвердили затем сменой правительства, отстранением отца Лилит от должности и толпой сумасшедших с плакатами «Ад не пройдёт».

Панфилов был удивлён и возбуждён. Теперь он точно знал, с чего всё началось. Но подобное знание уже никак не могло повлиять на общегородской хаос. Остановить хаос могло лишь знание пути, по которому на улицы поступает оружие. Откуда взялись эти наганы и маузеры? Интуиция и косвенные улики подсказывали полковнику, что ответ закопан здесь – в «Мордоре». Именно за этим он сюда и пришёл. Теперь же был абсолютно уверен – собеседница знает правильный ответ.

Полковник посмотрел на девушку. А та впервые взглянула полковнику прямо в глаза.

«Закончили блуждать в потёмках? Готовы прозреть?» – вот что Панфилов прочёл в её взгляде.

Легкий холодок промчался по его спине.

Махаллат нашла пульт, включила телевизионный экран, вставила в разъём флешку. Она собиралась продемонстрировать полковнику какое-то видео, сделав перед тем важный анонс.

– Рай уже победил Ад экономически, – сказала она. – Но этого мало. Там прекрасно понимают, что мы обязательно попытаемся взять реванш. Поэтому они решили устранить нас физически. Для исполнения плана организован хаос, роздано оружие. Полицейское оцепление в две шеренги не способно защитить «Мордор». Поэтому сразу после того, как сделка состоится и все документы будут подписаны, толпа ворвётся в башни и сбросит демонов вниз. Или же нас застрелит Ариэль с приспешниками, списав затем убийства на сумасшедших революционеров. Не знаю в точности, как всё произойдет. Быть может, нас просто пересажают по тюрьмам, влепив пожизненные сроки за убитых чиновников. Вы наверняка что-то знаете. Вы тоже часть райского плана, иначе б вас не назначили главным полицейским страны…

В это время на экране появились почти идиллические кадры. По Москва-реке мимо «Москва-Сити» шёл небольшой прогулочный корабль. На нём играла весёлая музыка, но не было ни единого пассажира. Один только капитан в рубке. Как и положено капитану, тот курил трубку. На палубе лежали какие-то ящики. Прозвучал гудок, корабль замедлился, принял вправо и пришвартовался к причальной стенке, расположенной прямо в эпицентре митингующих, напротив башни «Федерация». Капитан был опытен и сумел пришвартоваться в одиночку. Ловко сбежал вниз по лестнице на правый борт, умело закрепил концы. Убедившись, что корабль надёжно пришвартован, покинул судно и растворился в рядах митингующих. Через какое-то время митингующие стали подходить к кораблю и интересоваться, что в ящиках. А спустя десять минут белый корабль уже напоминал брошенную в муравейник гусеницу. Со всех сторон корабль-гусеницу облепили люди-муравьи. Каждый норовил оторвать кусок плоти, раздобыть то, что делает сильнее, прибавляет решимости, дарит власть. Наганы и маузеры разошлись по рукам в считанные минуты…

Полковник покрылся потом и не мог произнести ни слова.

Он прозрел.

Анатолий Панфилов прожил долгую жизнь. Повидал много преступников, воров, насильников, убийц. По какой-то причине он оказался одним из тех, кто обладал противоядием против дьявольских искушений. Не раз и не два его пытались обмануть, обыграть, купить, запутать. Но он не поддавался. Вот и сейчас, факты были сплетены между собой весьма складно, но внутреннее противоядие отторгало яд лжи. Он был почти уверен, что услышал зеркальный, вывернутый наизнанку преступный план. Так поступают почти все злоумышленники – выдают свой собственный замысел за чужой. Такова вечная, фирменная уловка дьявола. Полковник знал правила той игры и теперь ему было уже не важно, куда ведёт оружейный след – в Ад или в Рай. Панфилов теперь точно знал, кто главный в преступном плане, кто принял на себя роль светоносного вершителя судеб. Совсем недавно ту маску пыталась примерить на себя Лилит. Пыталась сыграть главную роль, но не справилась. Какая-то слабость подвела, какое-то чувство – возможно, любовь. Где, как не на «крыше мира» расставляются все точки над «и». Дьявольский естественный отбор это сделал – он вознёс на вершину «Олимпа» самую достойную и самую неожиданную. Ту, про кого не подумать, ту, чей жизненный путь не был усеян кошмарами, ту, кому, на первый взгляд, незачем заключать сделку с дьяволом…

«Глупая, несчастная девочка! Как же ты могла продать свою душу?» – хотел крикнуть полковник, но голос не слушался.

Махаллат между тем покликала в смартфоне и весело произнесла:

– Если вы не собираетесь меня сегодня арестовывать, может, я тогда пойду?

Полковник посмотрел на часы.

– До совещания ещё масса времени, – напомнил он.

– Времени полно, – согласилась Махаллат. – Но надо ещё надо спуститься вниз. Мой друг пишет, что со мной хотят встретиться…

Полковнику стало по-настоящему тревожно.

– Кто хочет встретиться? – спросил он.

– Люди на набережной, – весело ответила Махаллат. – Как-то нехорошо получается. Они из меня сделали идола, а я их игнорирую… Гордыня – тяжкий грех, правда?..

Панфилов понял, что вот-вот произойдёт нечто непоправимо страшное. Он во что бы то ни стало должен был это предотвратить.

– А что вы там предлагали покрепче? – спросил полковник, глядя на стол, где стояло несколько бутылок спиртного и бокалы.

Махаллат искренне, даже как-то по-детски засмеялась:

– Вы пьете при исполнении? Вот здорово!.. Предлагаю «Камю», – сказала она, лихо плеснув в бокалы. – Фурфур с Пихтионом пристрастили. Классная штука. Мне больше нравится с двумя буковками. Все говорят, что круче с четырьмя. Но, на мой взгляд, с четырьмя слишком обжигающий. С двумя он такой чуть маслянистый, по горлу течёт как оливковое масло и, только попадая в желудок, взрывается, наполняет теплом.

Чокнувшись и пригубив, Махаллат вдруг сказала:

– А знаете, я долго считала, что Фурфур с Пихтионом голубые. Они так нежны, так неразлучны. Но оказалось, просто друзья. Даже сейчас, когда все на осадном положении и когда всем страшно, они живут порознь. Вы верите в мужскую дружбу?

Панфилов кивнул.

– А в женскую?

Панфилов покачал головой.

– А в дружбу между мужчиной и женщиной?

Панфилов пожал плечами.

– Вот и у меня так же. Дружба мужчины и женщины под большим вопросом, – сообщила Махаллат. – Мой друг приходит ко мне по ночам. Рассказывает о каких-нибудь безумных прожектах и исчезает. И никаких намёков на интим. Пришлось назначить его своим братом.

Панфилов присмотрелся к собеседнице, пытаясь понять, во что та сейчас играет? Похоже, пытается изобразить из себя обыкновенную дурочку. В голове вдруг возникла сцена из какого-то дешёвого ужастика про экзорцизм. «Я вижу тебя насквозь, Сатана!» – и – бабах! – заточенным крестом прямо в сердце. Однако креста в руках не оказалось, лишь пустой бокал.

Хозяйка тут же плеснула ещё.

– Мой брат Иуда много чего изобрёл, – продолжала дурачиться Махаллат. – С группой инженеров завода «Серп и Молот» он создал микродронов, которые способны перемешивать бетон. Это настоящий прорыв в строительной отрасли. Бетономешалки уйдут в прошлое. Представляете?

Панфилов кивнул. Он окончательно перестал понимать, зачем ему сообщают подобный бред.

– Представьте себе, ООО «АД» совершенно случайно профинансировало их гениальную затею и теперь имеет право стать совладельцем патента. Фурфур с Пихтионом в этих ребят совсем не верили. Мы с Оливием еле настояли, чтобы им дали грант. Ясное дело, когда тебе во время испытаний вонзается в руку десяток игл, нет никакого желания давать деньги. Пихтион до сих пор с пластырем на руке ходит. Рана никак не заживет, представляете?

– Представляю, – произнёс Панфилов, немного сожалея, что в руке бокал, а не заточенный крест.

В голове полковника вдруг мелькнула искра. Он неожиданно подумал, а не использовать ли оружие дьявола против него самого. Они тут, в Аду, такие дружные! А что, если подорвать дружбу? В его кармане находился неплохой инструмент манипуляции: флешка с видео, способным бросить камень раздора в адский коллектив. И так он точно потянет время. Панфилов уже принял однозначное решение, что не допустит похода Махаллат к протестующим. Он видел в том серьёзную угрозу. Уж лучше её арестовать. А вместе с ней и остальных участников преступной шайки. Скоро как раз совещание, где те соберутся вместе.

Полковник порылся в карманах и достал сразу два предмета: флешку и смартфон. Последний разрядился в ноль, пискнув на прощанье.

– Дать зарядник? – тут же отреагировала Маххалат.

Панфилов вспомнил, что его зарядник остался в служебной машине, и согласился:

– Да, если есть…

Махаллат выудила из-под стола клубок проводов различных зарядных устройств.

– Выбирайте подходящий…

Панфилов довольно быстро нашёл нужный разъём. Положив телефон на стол заряжаться, он протянул Махаллат флешку.

– Мне кажется, вам стоит посмотреть это видео. Прислано недавно в главное следственное управление какими-то хакерами. Оно даст кое-что понять…

Махаллат чуть растерялась, однако Панфилова её реакция в данный момент не волновала. Как только шкала зарядки смартфона показала 2 %, он с облегчением включил устройство, открыл служебное приложение и кликнул клавишу «Вызов конвоя на задержание». Далее указал адрес, включил локацию для определения местоположения, присвоил статус «Срочно, секретно».

Махаллат, кажется, ничего не заметила. Она вынула предыдущую флешку, вставила новую и, повернувшись к полковнику, предложила:

– Ещё коньяк?

– Да, пожалуй, – облегчённо вздохнул Панфилов, видя, как его сообщение ушло, и вскоре последовал ответ:

«Оперативная группа прибудет через 45 минут. Самый оптимальный вариант – вертолёт. Возможно ли обеспечить высадку группы на крыше?»

– А нельзя побольше приоткрыть остекление? – попросил Панфилов.

Махаллат широко и открыто улыбнулась:

– Да, конечно… Как здорово, что вы тоже любите свежий воздух…

Сердце полковника ёкнуло. Он чуть было не дал команду «отбой». Но собрал волю в кулак, написав: «Доступ на крышу есть».

На экране тем временем мелькали кадры той самой ночи, когда чиновник «Ростехнадхора» совершил отсюда свой последний прыжок. После непродолжительных поцелуев Махаллат и чиновник откупорили шампанское, пригубили немного. Махаллат куда-то отошла и снова вернулась. Затем оба подошли к карнизу, стали смотреть на звёзды, что-то показывать на небе руками. В этот момент появился крупный мужчина, который резко схватил чиновника и, словно лёгкую куклу, смахнул его вниз. Затем из темноты на кровавое пиршество сползлись остальные бесы. Разлили шампанское, произнесли какой-то тост…

– Что скажете? – спросил Панфилов.

Странно, но ответ оказался в точности таким, как и ответ Лилит, когда та увидела видео:

– Лиц не разглядеть. Кроме двоих…

Панфилов так же, как и тогда, вынул из кармана листок бумаги и зачитал:

– Молох, Маммон, Ронове, Фурфур, Пихтион, Махаллат. На записи – шесть чёрных ангелов Ада. Не хватает двух: Оливия и Лилит. Знаете, почему?

Махаллат заулыбалась. Новый главный полицейский страны ей определённо нравился. Он её забавлял…

– Хотите сказать, что в тюрьму отправятся не все члены Ада? Что Лилит с Оливием останутся на свободе? Ох уж эти старые добрые полицейские штучки. Внести раскол в ряды подельников, чтобы те начали стучать друг на друга. Мне рассказывали сегодня об этом «малолетки» из Йошкар-Олы. Считайте, что удалось. Ставьте галочку. Потому что наш коллектив поссорить легче лёгкого. Нет никакого коллектива и никогда не было. Мы всего лишь группа по интересам…

Махаллат поставила свой бокал на стол и укуталась в плед почти с головой.

– О том, что сядут не все, я догадалась, когда увидела подстреленного Оливия и рыдающую у него на груди Лилит. Да и остальные члены группы, думаю, тогда многое поняли.

Панфилов был удивлён. Про ранение Оливия он ничего не знал.

– Мы никогда не были монолитом, – продолжала Махаллат. – Социальный статус слишком разный. Лилит с Маммоном – богачи. Ронове – нечто промежуточное между аристократом и дегенератом. Молох, Фурфур и Пихтион – средней руки манагеры. Ну а я с Оливием – так, нищета на побегушках. Я попала в Ад случайно. После того, как отходила Маммона клюшкой для гольфа прямо у него в кабинете. Он хотел поиметь меня на своём рабочем столе. Думаю, когда я вбивала ему в ребра свое резюме, он и принял решение меня продвинуть. Знаете, многие сильно уважают боль и страдания. Маммон с Лилит уже давно страдают от брачных уз. Не удивительно, что оба давно ищут способы избавиться друг от друга. Но деньги и активы при разводе никто терять не хочет. Лилит, видимо, первой придумала, как избавиться от Маммона так, чтобы всё досталось только ей. Именно она предложила эти странные ритуалы с выбрасыванием неугодных чиновников с крыши. Приманкой была выбрана я как самая молодая, глупая и не слишком-то нужная – ну типа как расходник для принтера. Первый раз вышло почти случайно. Чинуша из управления архитектуры напился, как свинья, и приставал ко мне на самом краю карниза. Эксперимент закончился сами знаете чем. Я не успела его поймать, да и не так чтобы сильно хотела. А вот затем, когда возник новый потенциальный летун, Лилит предложила сделать из этого церемонию жертвоприношения тире командообразования. Камеры систем безопасности Лилит должна была отключать. Но специально не отключала. Во время последнего ритуала она придумала какую-то глупую отмазку, чтоб не присутствовать. Оливия же заранее отослала в командировку. Так она рассчитывала упрятать своего муженька в тюрьму ну и нас с ним заодно. Подумаешь, несколько орков-манагеров. Оливия она, возможно, присмотрела на место Маммона. Кто знает? Затем Лилит наняла хакеров, чтобы те взломали охранную сеть и похитили оттуда записи с камер, которые у неё и так уже имелись. Отправить запись в полицию без взлома сети не могла. Молох хоть и туповат, но не настолько, чтоб после подобного фокуса не догадаться, кто предатель. Вот только с хакерами случилась накладка. Лилит выбрала группу «Совесть Сети», главарь которой – мой вездесущий брат Иуда. Он мне вчера про всё и рассказал…

Панфилов не знал, что произнести. Вместо него вновь высказалась Махаллат:

– Да я на Лилит не в обиде. Она ж змея, а змеи не виноваты в том, что едят мышей. Они просто хотят кушать. Такова природа. На меня она давно точит зуб. Полагает, что мы с Маммоном наставляем ей рога. Да все так думают, не только она. Оливий и тот ревностью исходит, хотя сам изменяет при малейшей возможности. Маммон иногда просит поработать сверхурочно. Он же полный чайник в экселевских таблицах, и я иногда его спасаю с бухгалтерией. Лилит – он, как понимаете, в финансовых вопросах не очень-то доверяет. Лилит же наверняка подозревала, что я её подсиживаю. Или того хуже – на её супружеское место нацелилась. И вы знаете, иногда приходила мне в голову шальная мыслишка от гольф-клюшки перейти к другим игрушкам…

Девушка посмотрела на часы и сказала:

– Ну всё – мне пора вниз…

– Нет, не пора! – возразил полковник. – Вы арестованы. И все ваши подельники тоже. Сейчас за вами прилетят…

Махаллат вдруг широко улыбнулась:

– Ангелы?

– Нет, вертолёт…

– Отлично! Вот вместе и полетаем…

Сказав это, Махаллат вдруг сбросила с себя плед, вскочила на ноги, разбежалась, прыгнула с крыши и полетела…