Глава 27

Второй день ударной пьянки в компании провинциального лекаря прошел для Суни словно в тумане. Откуда веселый собутыльник черпал пиво и вино, наемник не думал, но от халявного угощения отказываться не собирался. В жизни Суни, сложной и опасной, беззаботные деньки, когда можно было предаться неге и пьянству, можно было сосчитать по пальцам на руках. На третий день разгульного веселья воин почувствовал себя намного лучше. Раны, смазанные чудодейственным отваром, быстро заживали. Конечно, не так, как от лечебной магии лекарей, но все равно с каждым днем они причиняли все меньше и меньше беспокойства.

– Послушай меня, дружище Лариус, – заплетающимся языком поинтересовался он у не покидавшего больничку врача. Тот на минуту отвлекся от своего сосуда с пивом и стеклянным, ничего не понимающим взглядом посмотрел на пациента. – А у тебя разве других больных нет?

– Пиво делу не помеха, – категорично заявил тот, потянувшись за полоской вяленого мяса, в изобилии лежащего рядом с ним на соломе. С посудой Лариус особо не церемонился, зачастую предпочитая ровные и более-менее чистые поверхности. – Я, когда отхожу за вином или закуской, помогаю одному-другому бедняге. Народ в городке крепкий, жилистый, жизнью закаленный. Простудой и соплями редко кто хворает, а случись нападение медведя или тигра, так все ко мне.

– И часто несчастья случаются?

– В последнее время нет. Лет десять-пятнадцать назад, старые охотники сказывали, будто больше их было, но то ли охотники удачливей стали, то ли зимы суровей, в общем, перевелись хищники. Отсюда и вред, но и польза. Мне же работы меньше.

– А как же ты живешь тогда?

– Так мне что? Я приглашенный лекарь. Место тут не опасное, до заставы два дня пути, так что из столицы лекаря зови не зови, не появится. Денег на мага-врачевателя у городка тоже не хватит, а вот на такого, как я, – всегда пожалуйста. Сам я не особо хотел сюда ехать. У моего батюшки в восточном уделе травяная лавка была, ну и порошки всякие. Частенько к нему заскакивали с порезанным пузом или стрелой в плече. Восток, степи рядом, да и люда лихого много.

– Там и научился людей латать?

– Там. Знаю, как швы класть, как яд из раны вытащить. Знаю, что и как в человеческом теле проистекает. Мой батя, пока жив был, все лелеял себя надеждой, что пройду в клирики и буду учиться в Мраморном Чертоге.

– И чего?

– Да ничего. Нет во мне магических способностей. Ум есть, знаний хоть отбавляй, упорства так вообще не занимать, а с их мостами, как там они…

– Ментальные?

– Именно. Связи, в общем, не имею. Мне один старый могильщик рассказывал, что у всех магов и предрасположенных голова не так, как у обычных людей, устроена. Уроды они, с дефектами, только уродство их не телесное, а в душе, в самом потаенном уголке спрятано. Он столько народу похоронил, столько лопат земли перекидал и такое количество надгробий поставил, что вмиг, только на мертвеца взглянув, скажет все про него, как есть. Чем жил, что пил, о чем мечтал, маг ли или ремесленник, маэстро или бездарь, музыкант или певец, урод или нормальный.

– А что сами маги на этот счет говорят?

– Смеются. У них и так изгоев хватает. Те же некроманты, нормальные ведь люди, а как возьмутся за дело, оторопь берет. Был у меня на памяти один случай. Жил тут некромант. Все чин по чину, плащ, кожа бледная. Сын местного главы. Отправляли его в Магический университет всем миром. А как родители радовались! Кто отец – управитель в городишке на окраине королевства, а сын магом будет… Вернулся сынок в голубом плаще, и вот бы то чудо, сторониться его стали. Шептались за спиной, будто бы смертью от парня веет и безносая с ним по ночам под руку гуляет. Все отвернулись, даже самые близкие и верные друзья. Мать и отец стали на другую сторону улицы переходить, чуть кровинушку свою завидят. Невеста, и то сбежала к сыну мясника.

– Ну и что?

– Как что? Трое ребятишек, карапузы бойкие. Часто им ушибы и ссадины мажу…

– Да ты не понял! Некромант-то что?

– Ах, это? Уехал маг. Пожил с полгода, потом плюнул на все, собрал вещи и уехал куда-то на север.

– Жалко мага.

– И то верно.

Пошарив под столом, Лариус вытащил очередной кувшин, на этот раз с вином, и принялся наполнять опустевшие кружки.

– Слушай, доктор, – как бы между делом поинтересовался Суни. – Помнится, ты про гоблина и его хозяина упоминал.

– Все еще познакомиться хочешь? – разлив вино по кружкам, врач отставил кувшин в сторону. – Можно, конечно. Парень ты нормальный, дурить не станешь, да и кричать на весь свет, о чем увидел. Я завтра поеду в ту сторожку, травы отвозить, вот и возьму тебя с собой. Заодно и развеешься, и свежим воздухом подышишь. Долгую дорогу тебе не осилить, даже верхом, а в телеге самое то.

На следующее утро новые друзья и собутыльники, зябко ежась и кутаясь в меховые накидки, сели на телегу, и сонный доктор, в который раз проверив, захватил ли с собой короб с травами, тряхнул вожжи старой гнедой кобылы.

– Но, Стрекоза! Поехали! Надеюсь, к полудню справимся.

Лошадь недоуменно взглянула на хозяина, что решил в такую раннюю пору отправиться в путешествие, но послушалась и, не спеша передвигая копыта, мерно и степенно направилась к выезду из города. Заблудиться в Приграничном было крайне сложно. Однотипные бревенчатые срубы с торчащими в небо трубами да замшелые завалинки с крохотными заборами были разделены ровно надвое единственной улицей, засыпанной горбылем и мелким гравием. Зимой посреди улицы пролегал санный путь, летом – утрамбованный грунт. Сейчас же была просто жидкая грязь и остатки снега, не успевшего растаять после позднего весеннего снегопада.

Подкатив к воротам в ограждающем деревню частоколе, Лариус громко свистнул, вставив в рот два пальца, и из сторожки, зевая и потягиваясь, показался стражник, держа в руке фонарь с вечным огарком.

– Кому на выход в такую рань понадобилось? – Мужчина сощурился и подслеповатым взглядом окинул путников, телегу и их нехитрый скарб. – А… это ты, лекарь?! И чего тебе не спится? Темно же, холодно, волки. – Луч фонаря скользнул по сонной небритой физиономии лекаря.

– Волков бояться – в лес не ходить, – меланхолично поведал Лариус. – Открывай давай. Путь у меня сегодня не близкий.

– Ой, смотри, смельчак, доиграешься, – покачал головой стражник и уже было пошел отворять тяжелые деревянные ворота, как взгляд его остановился на нахохлившемся от утренней прохлады Суни. – А это кто с тобой? Еще надо посмотреть, что о нем городской глава скажет. Может, тать лютый, и место ему в пеньковой подружке?

– Нормальный он мужик, – начал закипать доктор, ерзая от нетерпения на передке телеги. – Воин, торговец, человек столичный. Сам же видишь, как одет и держится? Или ты в своей будке окончательно нюх потерял? Едет же он со мной для поправки здоровья, а то ваши дубильни для шкур даже здорового в могилу сведут своим запахом, а от казарм, где вы живете, дух такой стоит, что муха на подлете дохнет.

– Да ладно, чего расшумелся. – Стражник отставил в сторону фонарь и, отодвинув здоровенный засов из каменного дерева, упираясь ногами в жидкую грязь, потянул ворот на себя. – Я же так, для порядка. Работа у меня такая.

Лариус презрительно фыркнул и, хитро подмигнув скорчившемуся в телеге Суни, дернул за вожжи.

– Пошла, Стрекоза! Пошла. Чего плетешься, как сонная муха, живее, волчья сыть.

Долгое время ехали молча. Стройные хвойные гиганты по бокам дороги вздымались ввысь, задевая макушками облака. Снег, не спешивший сходить, лежал на корнях и нижних ветках белоснежными сугробами. Чем дальше телега углублялась в лес, тем темнее и холоднее становилось вокруг.

– Долго нам еще? – отстукивая зубами барабанную дробь, поинтересовался воин у врача, уверенно правящего лошадью.

– Часов шесть, не меньше.

– Так замерзнем же.

– Не замерзнем, ты в котомке покопайся. Там на дне пузатая фляга с самогоном. Крепкая выпивка – первое дело перед морозом. Для головы обман, а телу приятственно.

– А если совсем задубело?

– Пробегись вокруг телеги.

– Так нога!

– У всех нога. У меня так целых две, а у Стрекозы и вовсе четыре.

– Нога подвернута.

– Ты об этом? Ну и нежные же вы, столичные наемники. Вот если бы сломана была, тогда другое дело. Затяни повязку потуже да проскочи на здоровой. Вмиг пот вышибет, а как волки появятся, так вообще испариной пойдешь.

– И волки есть? – ахнул от внезапной новости Суни. – Я-то думал, страж на воротах так, для острастки…

– Он стращал, но мы не из пугливых, – повернувшись, лекарь отдернул дерюгу, под которой обнаружился большой пехотный арбалет с пучком болтов. – Вещь! – довольно произнес он. – Конечно, не такое тонкое и изящное оружие, как лук, но там талант нужен, а тут разве что крепкие руки. Ставишь болт, взводишь механизм, тянешь за спусковой крючок, и дело сделано. С трехсот метров голову лошади навылет пробивает, куда уж там волкам. Ты, главное, когда стрелять начнешь, не забудь фитиль на хлопушке поджечь.

– А это еще зачем? – удивился Суни, с профессиональным интересом рассматривая оружие.

– Волк – зверь дикий, – пустился в объяснения Лариус, – но не дурак, хоть и не умный шибко. Был тут как-то, лет сорок назад, отряд королевских лучников. Били так, что пух летел, а волки все не унимались. Однажды, во время такой облавы, уж очень много серых в ту зиму расплодилось, покоя не давали, вышла очередная травля, и выехали тогда на здоровенную стаю почти в сорок голов. Начали сшибать по одному, а они все прут и прут. Не понимали они, что смерть серого брата и человек, вскинувший лук, друг с другом связаны. Стрела – смерть быстрая и тихая. Тогда эти лучники еле ноги унесли, а после интересную штуку придумали. Набрали праздничных шаров с магическим зарядом. Один, значит, целится, другой шнур поджигает. Выстрел, взрыв. Вот тогда серые и смекнули, что к чему. С тех пор и повелось, если идешь в волчье время, снаряжай болты и стрелы хлопушками. Малой кровью обойдешься.

В расчете времени доктор сильно ошибся. Старая, поросшая мхом, но срубленная на славу охотничья сторожка показалась ближе к вечеру, когда желтый лик весеннего солнца норовил закатиться за горизонт. За время пути наговорились настолько, что уже не могли ворочать языками, запас согревающего алкоголя иссяк, а количество прыжков, которое сделал Суни на одной ноге, приближалось к десяти тысячам. В целом, как бы сказали в столице, день прошел ярко и насыщенно.

Стоящий в тени гигантской ели маг молча смотрел на гостей. Полог невидимости, прекрасно скрывавший как его самого, так и его спутника, огромного плечистого гоблина с горящими глазами, не давал людям возможности увидеть наблюдателей.

– Ты узнаешь этого человека, хозяин?

– Доктора или наемника, сидящего в телеге?

– Наемника.

– Узнаю. Он один из тех четверых, кому я поручил доставить в Мраморный Чертог чертежи Башни Слоновой Кости. Там их должен забрать один мой хороший знакомый, который подготовит все необходимое, пока я перебрасываю к тюрьме свою мертвую роту.

– Врач сболтнул ненароком, что этот парень очень хочет со мной познакомиться. Думает, это я или мой хозяин, то есть ты, дядя-нежить, наслали на него драгура.

– Драгура, говоришь? – Брови мертвого мага в неподдельном недоумении взметнулись вверх.

– Что мне делать, дядя-нежить?

– Иди и разузнай, что он знает про тварь, а потом проводи его по подземной реке в светлый лес к столице. Так он с легкостью нагонит своих товарищей и предупредит их об опасности.

– Как скажешь, хозяин.

– И перестань меня звать хозяином, Урх. Я повелитель лишь своей мертвой плоти, да еще роты мертвецов, ждущих своего часа.

Гоблин уверенно кивнул и, шагнув за покров невидимости, направился в сторону телеги.

– Эй, доктор, – пророкотал зеленый здоровяк. – И кого же ты мне привез?

– Урх, дружище! – Лариус соскочил на землю и, ободряюще похлопав по плечу ошарашенного от увиденного чуда Суни, поспешил к гоблину. – Помнишь, два дня назад я тебе о наемнике говорил? Он уверяет, что сочтет за честь с тобой познакомиться!

– А он вкусный? – продолжал изображать деревенского дурачка хитрый Урх.

Суни, немного отошедший от внезапного появления мускулистого гиганта, тут же напрягся, готовый в любую минуту схватиться за спрятанный под ветошью пехотный арбалет. Всю дорогу тот так и пролежал на дне телеги. Волки путников не побеспокоили ни разу.

– Да что ты говоришь, Урх! – замахал руками лекарь. – Когда ты человечиной-то питался?

– Три года назад, – быстро соврал гоблин. – Когда застрял на перевале и столкнулся нос к носу с двумя охотниками на горных барсов. Один слетел в пропасть, а вот второй испугался настолько, что предпочел бой. Знатно он шкворчал на вертеле, а запах, запах какой!

– Не обращай на него внимания, – попытался успокоить ошалевшего наемника Лариус. – Это Урх так шутит. Он парень добрый и почти вегетарианец. Съедает не больше одного быка в неделю.

– Ладно, шучу я, – расплылся в улыбке силач, скаля длинные желтые клыки. – Урхом меня зовут.

Огромная когтистая лапа накрыла протянутую руку Суни.

– А ты, Лариус, травы привез?

– Все как договаривались, – зачастил лекарь, любовно поглаживая короб. – Тут и зверь-трава с ранними ягодами, и сон-трава от самых еловых корней, и даже три мертвецких сука в самом соку, если так можно сказать.

– Тогда ладно, тогда хорошо. – Гоблин обвел людей внимательным взглядом и, поманив путников рукой, уверенной походкой зашагал к сторожке. – Давайте ко мне в гости. У меня уж и камин растоплен, и брага готова. Крепкая получилась, будто вас ждала.

Застолье затянулось за полночь, и, как отметил отогревшийся и проникшийся к зеленому великану Суни, хозяин расстарался на славу. Нет, он не показался наемнику злым людоедом из старых сказок, слышанных долгими зимними вечерами, когда вместе с тремя младшими сестрами сидели у камина, с интересом и страхом слушая рассказы деда, старого охотника и бывшего рудокопа. Старший Карти любил приврать, напустить туману и ввернуть слово позабористей, чем вызывал ликование детворы и строгие взгляды бабушки, но от этого его истории казались еще более интересными.

Сидя в кресле напротив камина, старик посасывал трубку и, прикрыв глаза, рассказывал истории про свои былые походы, подвиги и рабочие будни. В рассказах деда гоблины всегда были злы, тупы и жаждали крови, и быть бы по сему, если бы сирых и угнетенных не спасал проезжий маг или воин, вырвав в последний момент бедных пленников из лап людоедов.

Урх же был поумнее многих, коих Суни повидал на своем веку немало. Он прекрасно знал математику и письмо, имел талант стихосложения и блестяще ориентировался в географии. Таланты зеленого силача доходили до того, что по одному только наречию он мог определить, из какого уголка срединного королевства его гости.

– Нет, мой господин не злой властелин, – печально вещал Урх, отхлебывая вино из глиняной чашки невероятных размеров. – Я когда к нему нанимался, думал, что, захватив пленных, он будет править стальным кулаком, а он затворником оказался. Этакий отшельник-альтруист. Не ест, не пьет, все в своей лаборатории.

– А с ним повидаться можно? – поинтересовался вконец захмелевший воин.

– А вот это уж, прости, нет, – Урх судорожно затряс головой. – Хозяин нелюдим и, если что не по нему, колданет так, что мало не покажется. Выброси эту мысль из головы, наемник, если жизнь дорога. Расскажи-ка ты мне лучше, Суни Карти, как тебя в эти дебри занесло? По тебе же сразу видно: ты не местный. Любой королевский шпик тебя расколет в два счета, как ни маскируйся.

– Да я сам не рад, что тут остался, – захмелевший наемник потом, возможно бы, и пожалел о сказанном, но сейчас, после доброй порции хмельной браги, от нового друга у него не было никаких секретов. – Да я же тебе, Урх, в который раз повторяю: появился заказчик, старикашка, и предложил плевое дело. Нате, говорит, свиток да отвезите его в столицу прямиком в таверну «Жареный гусь». Там мой человек у вас свиток заберет. И денег ведь отсыпал на славу, четыре кошеля золотом. По кошелю на брата.

– Значит, вас четверо было?

– Ну, почти. Один из наших сильно приболел и, как я позже узнал, от когтей мерзкого драгура помер. Командор, старший наш, человек принципиальный и расчетливый. Если он спланировал вылазку, рассчитанную на четыре меча, то так тому и быть. И в самый ответственный момент подвернулся этот Барт. Наверное, мертвый уже. Драгур в теле воина уже сидел и цели свои преследовал.

– И каковы же были его цели?

– Обычные цели. Сорвать наше задание. Отобрать свиток.

– Да. Дела.

Наконец брага победила, и, упав лицом в тарелку, воин отключился. Урх с усмешкой посмотрел на храпящих людей, встал и, накинув на плечи меховую накидку, вышел за дверь.

– Все узнал, дядя-нежить. Три раза этого Суни переспрашивал.

Мертвый маг стоял у стены и молча смотрел на выступившие на черном покрывале неба звезды. В теплой одежде он не нуждался, мертвое тело не чувствовало холода, но плоть под воздействием мороза теряла эластичность, и именно потому Виллусу приходилось носить теплое одеяние.

– Почему так долго?

– Да крепкий он, зараза, – виновато потупил глаза зеленый великан. – Врача после второго кувшина срубило, а этот три выхлестал, и все нипочем. В первый раз таких встречаю.

– Так он уснул?

– Да.

– Что по инкубу?

– Работа мастерская. Если бы я был не в курсе, то посчитал, что это ваших рук дело. Мало того, что демон-вампир использовал тело как оболочку, сидя где-то в сторонке, так он еще полностью сохранил подвижность членов и работу голосовых связок мертвеца. Драгур пил, ел, смеялся, завидовал, а как дошло дело до драки, показал себя во всей красе.

– Тут другая проблема, – некромант поморщился и, закинув руки за спину, принялся расхаживать взад-вперед по рыхлому снегу, оставляя после себя ребристые следы снегоступов. – Драгур – существо не самостоятельное. Он не может преследовать какие-то свои цели. Насыщение разве что, но не более. Кто-то тварью руководит.

– Разве такое возможно?

– Вполне. Любой некромант, или, как бы это ни показалось парадоксально, маг стихий способен управлять иллюзорными и темными существами слабого духа. Нужны лишь сила воли и стабильный мост, а вот последнего в случае с драгуром добиться крайне сложно. Был бы простой вурдалак, проще пареной репы, но драгуры – существа высшего порядка, и магия для них нужна особенная. Как выжил этот наемник?

– Он и сам понять не может. Говорит, что ему кто-то помог… Ты расстроился, дядя-нежить? – Урх участливо посмотрел на застывшего в раздумьях мага.

– Нет, – Виллус тряхнул головой, сбрасывая с челки хлопья снега. – Скорее, заинтригован. Тридцать лет кряду я не встречал сопротивления. Все мои опыты были удачны, проекты выигрышны, а идеи победоносны. Но теперь со мной играет сильный и уверенный противник, до поры до времени затаившийся в своем логове. Знаешь что, Урх, разбуди Суни и выведай, где и сколько шел бой. Следов мертвеца почти наверняка уже нет. Дикие звери растащили труп по костям, но вот магических отметин там осталось предостаточно. По почерку я смогу выяснить, кто мой противник, ну, или хотя бы какова его основная специальность.

– У вас есть подозрения?

– Да. Ни один из ныне живущих магов не способен на такое.

– А магистр Серолицый?

– Кто? Эта бездарность? Не смеши меня, Урх. – После упоминания имени магистра некромант даже попытался плюнуть на землю, но слюны не оказалось, и вместо этого пришлось довольствоваться странным сухим свистом. – Были в свое время маги из гнезда Барбассы, но все они либо мертвы, либо в изгнании, и их мосты плотно запечатаны в башне. Если кто-то из ныне живущих смог обойти запрет и вновь воспользоваться ментальной мощью, я буду неприятно удивлен.

– Это что-то изменит, хозяин?

– Это изменит все, Урх.

– Это страшно?

– Это печально, мой добрый гоблин. Если мои подозрения окажутся не беспочвенными, старому миру, в том виде, в котором мы привыкли его видеть, приходит конец.