Глава 24
- Вот зря ты это, - вернувшийся колдун рассматривал валяющееся на полу тело Тины. – Что теперь делать-то?
Я пожал плечами, показывая, насколько мне это до лампочки.
- Она хоть живая? – Жариков пригляделся, - ну да, без сознания валяется. Вот скажи, зачем тебе нужно это делать было, я же сказал – двух шариков достаточно. В сумке еще лежат. Погоди, сам догадаюсь. Ждешь кого? Ждешь! Вот паразит, я еще когда тебя в городе увидел, подумал, смотри-ка, дурак дураком, а глаза хитрые.
И чего все цепляются к моим глазам. Мама всегда говорила, что они у меня добрые. Так ему и сказал.
- Ты маму не приплетай, или думаешь на жалость взять? А то что позвал, молодец, заберу шары с собой, лишний не лишний, как говорят… Где говорят, забыл. Ладно, давай, буди свою красавицу, будем ее превращать, чего добру пропадать.
Покачал головой, мол, тебе надо, ты и буди.
- Ладно, - вздохнул колдун, - не хочешь, не надо. Сама проснется. Или ты не знал, что дымок этот человека не то что из сна, из смерти воскрешает, если не больше четверти часа прошло, тут ведь здоровье-то не важно, важно, чтобы нервы не отмерли – мучения, они в голове, для тебя пять минут проходит, а для темнеющего – годы, он все это в себе переживает, поэтому и расползается так. Представь – годы постоянных страданий и мучений. Хотя чего это я говорю, на себе узнаешь.
Он направил шарик дыма внутрь барьера. То приближал его к Тине, то отдалял. Игрался, гад.
Я пробовал ставить на пути клубочка щиты, тот преодолевал их совершенно свободно.
- Не то ты делаешь, - колдун только посмеялся над моими потугами, - тут без синей смерти не обойтись, только она может задержать.
Идея. Зажег светляк, если уж он мог эти синие линии уничтожить, то и с дымом справится. Но нет, для черных клубков дыма свет любого диапазона был совершенно безопасен.
- А ты прям увлеченный, - колдун даже залюбовался переливами света, - смерть рядом стоит, а все получше рассмотреть пытаешься. Что это?
Я отвлекся от черного клубка, колдун тоже что-то всполошился.
- Кто здесь? Ты кого позвал? Все метки на месте, даже мышь бы не проскользнула.
Он напряженно вглядывался в полумрак, вращая головой в разные стороны.
- Ты ведь из города кого-то вызвал, из канцелярии, да? Они бы так не подобрались, я этих неумех знаю. Что здесь такое?
Тень в одном из углов сгустилась, до нее было метров тридцать – тридцать пять, понять, что же там такое, на таком расстоянии было трудно.
Колдун запустил в появившееся темное уплотнение огненной плетью, та пролетела насквозь, один из стеллажей загорелся. Тень между тем уплотнялась, принимая знакомые мне очертания. Лжекупцу они тоже явно были знакомы, он перестал создавать ярко светящиеся в магическом зрении схемы, и наоборот, начал гасить символы вокруг барьера.
Тень заурчала, два красных уголька зажглись в воздухе.
- Киса, - не выдержал я.
- Какая киса, - колдун погасил последний знак и начал продавливаться через барьер, - крышка нам всем. Призрачная рысь на свободу вырвалась, как она смогла, там же все правильно сделано, и еду ей оставил. Ну давай же.
Барьер потихоньку поддавался. На глаз не видно, но чувствовалось, что он истончается там, где колдун пытается пролезть. Прямо к нам.
Кот меж тем подошел поближе, сел на пол и мяукнул.
Это вполне невинное действие заставило колдуна действовать еще активнее. Он начал сражаться. Вот только не с котом, а с барьером. Заклинания сыпались на окружающие барьер символы, заставляя их тускнеть. Я отошел к центру и оттащил Тину туда же.
- Что стоишь, давай помогай, - практически визжал Жариков, разбрасываясь заклинаниями такой мощи, я даже залюбовался, - для нее же колдун – самая вкусная еда. А во мне еще тарквист, что делать, что делать! Она и тебя сожрет. Ломай барьер, ей через линии не пройти
Ага. Она. Я-то точно знал, что это – кот.
Коту, видимо, тоже не понравилась гендерная несправедливость. Мол, если рысь, то кошка. Он подобрался и прыгнул.
Размытая тень смазанным движением пролетела по воздуху и впилась колдуну в грудь. Тот страшно заорал.
Даже не так, криком это было назвать нельзя. Скорее, утробный рев, такой силы, что у меня заложило уши. Колдун меж тем катался по полу, пытаясь сопротивляться. Я видел, как он накладывает сам на себя заклинания, останавливая кровь, возвращая нормальный цвет темнеющим конечностям. На какое-то время ему даже удалось вернуть контроль над горлом, и он звал меня на помощь, но связная речь быстро перешла в хрипы.
Я подошел к краю барьера – нет, выйти не получалось.
Колдун слабел. Руки уже не слушались, пальцы почернели и дымились, он уже не катался по полу, а просто дергался. Пока не замер. И я уже думал, что все закончилось, как тело поднялось. Колдуном оно уже не было – черная кожа, дымящаяся материя, отросшие когти на руках, абсолютно белые глаза.
Существо вытянуло руку, показывая на меня искривленным когтистым пальцем, что-то прохрипело. Материя, некогда служившая одеждой, втянулась в тело, по нему пошли волны, словно тысяча червяков ползала под кожей. Очень неприятное зрелище, хорошо хоть быстро закончилось.
Тело колдуна рассыпалось хлопьями, они собрались в два красных шарика.
- Мяу, - раздалось слева от меня.
Я обернулся – кот сидел возле барьера. Подошел, сел на корточки.
- Ну что будем делать?
Вместо ответа кот махнул лапой, барьер лопнул. Беззвучно, без всяких спецэффектов, просто испарился, символы, образовывавшие его, налились красным. Вместе с барьером исчез и кот.
Посмотрел на Тину – та еще валялась без сознания. Ну и хорошо, женщинам, детям и лицам с неустойчивой психикой на такое смотреть не рекомендуется.
Меж тем два красных шарика поднялись в воздух и встали в куб, на незаполненные места. Вот тут и грохот, и вспышка, все было.
Валяющийся на полу игральный кубик, небольшой, с ребрами в два сантиметра, словно выплавленный из серебристого металла, я положил себе в карман. Вовремя. Лестница уже скрипела, люди в серых камзолах разбегались по разным сторонам, беря меня в кольцо.
Следом за ними по лестнице поднялся мой старый знакомый. Боярин Тятьев подошел ко мне, посмотрел внимательно, ничего не сказал, встал за спиной, рядом с валяющейся на полу Тиной. Пора бы ей просыпаться уже.
Серые камзолы подобрались, чуть ли не по стойке смирно вытянулись, от лестницы неторопливо, заложив руки за спину, шел невысокий лысый человечек в пенсне, в аккуратном, явно недешевом камзоле темно-синего цвета с серебряной вышивкой, такого же цвета мешковатых штанах и коротких сапожках. На лице его играла меланхоличная улыбка, словно вот вышел по парку погулять, посмотреть на птичек. За ним семенил мой старый знакомый Фил – на цыпочках почти.
Лысый подошел ко мне, посмотрел снизу вверх, пожевал губами, словно принюхиваясь.
- Кто такой?
- Травин Марк Львович.
- Из канцелярии он, - влез сзади Фил.
- Разберусь, - лысый отмахнулся, Фила словно сдуло. – И что же здесь произошло, Марк Травин, что ты весь колдовской приказ столичный на уши поднял?
Тятьев подскочил к нему с другой стороны и зашептал что-то на ухо.
- Пусть сам скажет, - отмахнулся и от Тятьева лысый. – Говорят, язык у него как надо подвешен.
- Разрешите с самого начала доложить, ваша светлость.
- Давай, голубчик, только не растекайся, как говорят, мысью по древу, кратко и по существу, - одобрительно кивнул лысый, усаживаясь в откуда-то взявшееся кресло.
- Сегодня вечером ко мне пришла жена подьячего торгового приказа Мефодия Курова, Тина, - я кивнул на лежащую на полу женщину, - и попросила о помощи. Ее муж Мефодий пропал как два дня, на службе его искать не пожелали, а разбойничий приказ на ночь глядя ехать никуда не захотел.
- И правильно, ночью только тати шастают, - кивнул лысый, - продолжай.
- У Куровой был адрес места, где ее муж оставил служебную повозку. Сюда и приехали. В охранной избе никого не было, так что решили проверить, что внутри. Во дворе наткнулись на труп с разорванным горлом. Еще два трупа обнаружили в комнате охраны, там же увидели зеленые метки, две, и жена Курова предположила, что это ее муж с полюбовницей.
- Хорошо, - лысый протянул руку, Тятьев вложил в нее какой-то листок, - сколько трупов обнаружили?
- Четыре. Один во дворе, два на первом этаже и один на втором.
- Странное что заметил?
- Да. Хоть у двоих и было горло разорвано, но умерли от попадания металлической иглы в лоб. На место раны у всех была нанесена колдовская метка.
- Дальше.
- Дальше мы поднялись сюда и обнаружили Курова с женщиной, связанных и прибитых к полу, вокруг колдовской барьер. Стоило нам его пересечь, и обратно уже пройти не смогли. Символы на барьере повторяли те, что на лбах убитых.
- А куда делись Куров и его любовница?
Я рассказал о появлении Жарикова, о желтых шарах и обряде, красной пыли, которую он искал, и о рисующих в воздухе перьях.
Лысый внимательно выслушал, покивал.
- А вас он почему не тронул?
И так же невозмутимо отреагировал на рассказ о призрачной рыси и смерти колдуна. Повертел в руках кубик с шестерками, отдал обратно. Повернулся к Тятьеву.
- Совпадает?
- В общих чертах – да.
- Хорошо, - благодушно кивнул лысый. – А скажи, Марк, когда тебе пришло в голову вызвать подкрепление?
- Так когда синюю смерть увидел.
- Давай-ка подробнее.
О своей роли в освобождении странного существа я распространяться не стал, просто сказал, что смог увидеть синий контур, уже поврежденный. Услышав о комнате с барьером, лысый мотнул головой, и тут же три серых кафтана сорвались и побежали вниз. Вернулись через несколько минут, в течение которых я стоял, а лысый сидел и молча изучал меня. Прям дыру протер.
Один из вернувшихся серых долго что-то шептал ему на ухо. А Тятьев в это время шептал на другое. Сразу видно, этот, в пенсне, выдающийся человек.
- Довольно. – Лысый поднялся. – Марк, твои действия признаются правильными и своевременными. Раз ты еще к службе не приступил, отправляйся домой. И постарайся, пока в столицу не приедешь, ни во что не влипать. Дальше это уже дело колдовского приказа. Тебя проводят. Курову до повозки донесете, до тех пор пусть спит. Справишься? А как доедешь, все подробно на бумаге изложишь, и Росошьеву передашь, ты же ему служишь, негоже через голову что делать.
Он кивнул головой Филу, тот угодливо поклонился, двое серых подскочили, взяли Тину за руки – за ноги и понесли вслед за нами.
- Знаешь, кто это был? – Фил подмигнул мне.
- Откуда. Я кроме Росошьева из этих кругов не знаю никого.
- Это сам окольничий колдовского приказа Еропкин.
- Ну и ладно, ты мне скажи лучше, друг ситный, чего вы так долго ехали? Я все как ты сказал сделал, три раза кольцо повернул, нажал, три раза в другую сторону.
- Да мы сразу и собрались. Пока доехали, пока сигнал твой ловили, время прошло, а потом Кувалда увидел первый труп с разорванным горлом и решил колдовских вызвать, что-то такое в свои окуляры увидал. От колдовских порталом двое прибыли, хорошо, что у нас с собой переносной есть на всякий случай. Просто так не стали бы его активировать, все-таки пятьсот золотых, за такое нам бы головы сняли, а тут вон как – серые все оплатят. Потом мы внутрь прошли, а там уж увидали этих двоих, у одного что-то такое во лбу было, что серые всполошились и подкрепление вызвали. А там уж как долбануло, так что их амулеты аж взвыли. Ну тут и Тятьев с Еропкиным прискакали, видать, что-то очень серьезное, чтобы окольничий сам куда появлялся, раза три на моей памяти было. А правда, что ты призрачную рысь видел?
- Вот как тебя.
- Ух ты, повезло тебе, мало колдунов, которые в живых остаются, они ведь только одаренных любят, простых людей могут и пощадить. А как ты от нее отбился?
- У меня с собой туманное молоко было, отдал, рысь отстала. Только молчок, это секрет.
- Могила, - пообещал Фил. По глазам было видно, что версия ему понравилась, и завтра об этом будут знать все его знакомые. По глазам серых, несущих вдову, было видно, что и их знакомые тоже будут знать о туманном молоке. Осталось только зарегистрировать бренд, наладить выпуск и выставить в лавках – от покупателей отбоя не будет.
Возле драндулета почившего Мефодия прохаживался Кувалда. Увидев нашу процессию, он без слов отобрал Тину у колдовских, погрузил на заднее сиденье и уселся рядом.
- В Жилин не поеду, - предупредил я. – Дел еще полно в Славгороде, так что, ребята, рад бы подвезти, но ночь на дворе. Да и вы, как я понимаю, не безлошадные.
- Чего за дела-то, - Фил передал серым какую-то бумагу, похлопал их по серым плечам, - может, зазноба какая?
- Откуда. Я одинок как Робинзон.
- Врет он, - как всегда влез Фил. – Сказывают, что девки вокруг него так и вьются. Особенно одна из Белозерских.
- Красивая? – Кувалда поглядел на Тину, с улыбкой, потом на меня – с сомнением, мол, а эта чем тебе не угодила. – Из дворян?
- Из них.
- Знамо что не из прислуги, - Фил хохотнул, выставив зубы, ну прям сурок.
- С прислугой хлопот меньше, - авторитетно заявил Кувалда. – С благородными всякие разговоры надо разговаривать, да подарки дарить, а тут дал бедной девушке пару рысей раз в месяц на пудру, за пиво сам в трактире заплатил, и все, она твоя.
- Ладно, тогда чего ты в повозке-то делаешь? Или влюбился в спящую красавицу?
- Нет. Да. Запутал. Лаврентий Некрасович приказали, чтобы я тебя сопроводил и пару дней с тобой пожил, мол, слишком часто ты во всякие дела влипаешь, пригляд нужен.
- Чур я сплю на правой половине кровати, - предупредил я, залезая за руль. Насмотрелся на местных водителей, ничего сложного нет, один рычаг, педаль и руль, коробка – автомат, ибо отсутствует. Ключ Тина не вынимала, так и торчал кристалл в рычаге.
Кувалда только засопел, Фил подмигнул и пошел к своей повозке. А мы вырулили со стоянки, повернули налево к автостраде и понеслись. Рычаг – своеобразный круиз-контроль, увеличивал с каждой позицией скорость примерно километров на семь - в час, всего при предельной скорости в пятьдесят, позиций было восемь – от нуля до пятидесяти. Педаль тормоза работала исправно, окованные цепями колеса четко держали дорогу, руля повозка слушалась хорошо, привод передний, так что я даже вошел в управляемый занос на повороте, Тину бросило на Кувалду, тот вроде даже не против был, хотя и побледнел чуток.
- Ну ты и лихач, Марк Львович, - заявил он, когда мы лихо зарулили во двор куровского особняка. – Если запор будет, с тобой прокачусь, враз полегчает.
Кувалда понес Тину к ней домой, крепко держа в могучих руках, я еле поспевал за ним. Согнал Фросю с кровати в ее каморке, она сначала сопротивлялась, но как услышала, что случилась, бросилась хлопотать. Я велел ей за хозяйкой присмотреть, по моим прикидкам вдова должна была очнуться часов через пять, как только схемка разрушится от времени.
Пошел за служанкой сам, проверил, как там Тина, здорова ли. Фрося хлопотала возле нее, подтыкала одеяло, подушки поправляла. Как узнала, что прежнего хозяина нет больше, так бросилась очки зарабатывать, как я понял, до этого отношения с хозяйкой у нее не очень были, а место хорошее, жалко терять.
Бледность и прерывистое дыхание Тины мне не понравились, о чем Кувалде и сказал. Подержал ее за руку, померил пульс, заодно запустил в многострадальный женский организм еще одну магическую фигню, чтобы она, когда проснется, не все вспомнила. Все-таки слабый пол, гормоны, ПМС и эмоции через край, не уверен был, что получится, но попробовать стоило.
Кувалда, очарованный аристократичной бледностью и синюшностью губ, клятвенно заверил меня, что от кровати не отойдет. Фрося тоже кивала головой, мол, поможет, и если что, вдвоем справиться куда легче, ну а вдруг совсем отходить начнет, тогда они меня позовут. Я их заверил, что еще три часа минимум бедная женщина в себя не придет.
По тому, как Кувалда и Фрося переглянулись, было ясно, что время они проведут с пользой, заботясь о больной, и мое присутствие здесь скорее навредит. Чтобы удостовериться, предложил им еще полчаса понаблюдать, вдруг женщине станет хуже, но оба заверили меня, что глаз не сомкнут и не отведут, будут бдить, и вообще Кувалда в таких делах опытный, не раз приходилось за ранеными ухаживать, пока до лекаря их довезут. Так разошлись в своем благородном стремлении поработать сиделками, что чуть ли не вытолкали меня из дома.
