Глава 15
Мы неслись по улицам городка, распугивая прохожих, встречные повозки, собак и, уже выезжая из предместья, кур со свиньями, что только они в такую погоду делают на улице. Моя надежда на то, что поездка окончится в местном колдовском приказе, не оправдалась, мимо него мы проскочили, не снижая скорости. Проехали мы и мимо моей конспиративной квартиры, я, вздохнув, попрощался со своими вещами. Переход пастора через германо-швейцарскую границу откладывался.
Ну а что? Хотел попасть в местную магическую каталажку, моя мечта исполнилась. Надо быть осторожнее в своих желаниях, они имеют обыкновение исполняться в самый неподходящий момент и самым извращенным способом.
Тятьев какое-то время сидел в пол оборота, то ли контролируя меня, то ли ожидая вопросов, но поняв, какой кремень ему попался, повернулся, откинулся на сиденье и засопел. Для отсталой промышленности возок развивал неплохую скорость, где-то километров пятьдесят в час, не сказать, что деревья мелькали за окном, но для деревянной кареты скорость была запредельной. На перепадах высот мы подпрыгивали, в горку чуть замедлялись, под гору разгонялись сильнее, но все равно уверенно перли на северо-запад – выехали через рабочие кварталы, стражник даже шлагбаум не успел открыть, снесли. И зачем так торопиться?
Наручники, а скорее даже кандалы – широкие браслеты, соединенные толстой короткой цепью, жали и натирали руки. Я попытался создать между ними и кистями щит, мой гибридный модуль выдал что-то о магическом сопротивлении и анализе.
Через некоторое время появилась надпись – «На пользователя оказывается антимагическое воздействие. Проанализировано. Создан алгоритм противодействия. В доступе отказано, необходимо обновить версию до стандартной, уровень – до первого». Спасибо тебе, дорогой модуль, за заботу.
Радует то, что когда я на этот первый уровень перейду, то смогу такие наручники щелчком ресниц снимать. Не радует то, что могу и не перейти.
Тряска наконец сморила и меня на тридцать пятой минуте Побега из Шоушенка – ну а что еще смотреть, когда на кичу везут, там свои порядки, надо морально подготовиться. Проснулся я от того, что кто-то выталкивал меня с насиженного места.
- Ты смотри, сопротивляется еще, - чья-то усатая рожа недовольно ощерилась. – А ну, вмажь ему дубинкой.
Сильный удар едва не отсушил мне руку.
- Ты смотри, проснулся, - осклабился усатый. – Давай, ногами шевели, а то и их переломаем.
Два мордоворота затолкали меня в помещение, пристегнули наручники к крюку под потолком и оставили так стоять. Цепь натянулась и больно сжала запястья, руки зашарили у меня по карманам.
- Смотри, Ерема, что тут у нас, - усатый достал пачку денег, пересчитал. – Пятьдесят золотых. Живем.
- Ну-ка дай я пошарю, - второй присоединился к поискам. – Где ж ты их прячешь, падла…
Сильный удар дубинкой по ребрам заставил меня закашляться. Даже через щит чувствовалось.
- Ищи лучше, дурак, - проскрипел старческий голос. – Фифа сказала, у него семь сотен должно быть. В обувке посмотри.
Меня тут же разули, вытащили стельки из ботинок.
- Нет ничего, - как-то жалобно сказал Ерема, без замаха ударив дубинкой мне по ноге.
- Идиот, - невидимый старик захихикал. – Он же щиты ставит, забыл, что колдуна привезли? На, держи. Вот этим бей.
От нового удара я заорал, в глазах потемнело. Жуткая боль пронзила бок, аж слезы из глаз полились.
- Вот так, - дедок захлопал в ладоши. – Давай, ребята, этот колдунишка нам все расскажет. Давай, поведай, как ты нам отомстишь, как на кусочки резать будешь. Все вы одинаковые, как до боли дело доходит, ноги мне целуете. Лупи его.
Следующие несколько минут слились для меня в один долгий кошмар. Удары дубинкой, казалось, не оставили живого места на теле, на грани потери сознания я успевал заживлять только самые тяжелые повреждения, селезенка точно была разорвана, почки отбиты, сломан нос. Один глаз заплыл полностью и не открывался, ухо раздулось так, что казалось, сейчас отвалится под собственным весом.
- Ну хватит, - старик наконец показался в поле зрения, тощий, в каких-то обносках, с бородавкой на носу, косым глазом и родимым пятном на лысине. – Ну что, будешь говорить? Где деньги?
Я замычал.
- Ерема, придурок, ты ему что, горло разбил?
- Не, ну а чо, - усатый повертел светящуюся колдовским огнем дубинку и врезал мне по колену, я еле удержался, чтобы не заорать, замычал надсадно, закашлялся.
- Точно разбил. Так мы у него ничего не узнаем. Давай в камеру его к Карасю, пусть под присмотром посидит.
Меня отцепили от крюка и поволокли по коридору, стараясь приложить головой об углы, сзади семенил дедок, подбадривая тюремщиков. Наконец они дотащили меня до двери, открыли и бросили внутрь на пол.
- Полежи тут, подумай, - проскрипел старик. – Карась, пригляди за ним, чтоб не помер, мы через два часа вернемся.
Дверь хлопнула, перед глазами, точнее говоря перед одним, появились чьи-то ботинки, пропали, и я ощутил сильный удар по животу.
- Что за падаль? – раздался чей-то голос.
- Не знаю, Меченый сказал приглядеть. Пусть валяется, сдохнет, не наша забота. Я в коновалы не записывался за всякой швалью приглядывать.
Я прикрыл здоровый глаз, попытался сосредоточиться. Пси-ядро было пусто наполовину, но постепенно восстанавливалось, это хорошо. Значит, наручники не отсекают меня от местного эфира. Просканировал организм, похоже, два ребра были сломаны, почки отбиты и селезенку я не смог заживить. Я мог лежать более менее спокойно, значит, разрыв если и есть, то небольшой и пока смерть от кровопотери мне не грозит. С почками все было хуже, поддерживающее вливание энергии почти не приносило результата, все таки мои знания о лечебной магии были не то что поверхностными, практически никакими. Ан Траг предупреждал, что даже легкие повреждения я смогу залечивать с трудом, что уж говорить о тяжелых.
Колено было раздроблено, при попытке согнуть ногу я чуть не потерял сознание от боли, сращивать кости я даже не пытался.
С глазом дело обстояло лучше, отек я смог уменьшить, и хоть почти все силы уходили на поддержание почек и селезенки, глаз уже открывался, к счастью, удар не попал по самому глазному яблоку.
Через два часа эти уроды придут и закончат то, что начали.
Может зря я перед оценщиком заехал в банк и положил все деньги на счет, доплатив десятку за обслуживание и усиленную привязку, вместо браслета мне вживили в предплечье пластину. Ее точно не вытащить, распадается в труху, без пластины мне отдадут деньги только в Северске, в центральной конторе, управляющий уверил меня, что даже с отрубленной и пришитой другому рукой у злоумышленников ничего не получится.
Так что выжить, по большому счету, у меня шансов особо нет.
За мной пришли не через два часа, а через час, боли в брюшине нарастали, я пока гасил их как мог, но сил оставалось мало. Проще всего будет, когда совсем уж станет невмоготу, закупорить затылочную артерию, она достаточно тонкая, думаю, на это меня хватит.
Знакомые тюремщики поволокли по коридору, молча сопя, что-то не в духе они. Закинули меня в темное, с низким потолком помещение, прицепили крюк к цепям, подвесили к потолку. Я повис на руках, разбитое колено, если не опираться на ногу, не так сильно болело.
Дверь отворилась, в комнату вошли новые и старые знакомые – боярин Тятьев, Ждан и старичок.
- Ну что, Нипифан, молчит он? - Тятьев махнул рукой, зажигая по комнате светляки, встал напротив меня, переваливаясь с ноги на ногу.
- Так гортань ему Ерема повредил, - старичок мерзко захихикал, - неопытный еще, всему приходится учить.
- Ну и учи, - Тятьев протянул руку, словно гладя пальцами, горло стянуло, потом начало отпускать, я зашелся кашлем, выхаркивая кровь. Даже получилось на боярина попасть, тот брезгливо сморщился, оттирая платком крохотные пятнышки.
- Теперь можешь говорить?
- Могу, - прохрипел я.
- Смотри, какой ловкий, - Тятьев повернулся к Ждану, усевшемуся в кресло. - Денежки твои в банк положил, привязку на пайцзу сделал, теперь к Хапилову на поклон идти. А может ты нам их принесешь? Да, готов? Видишь, головой кивает. Сейчас он пообещает что угодно, а потом обманет ведь. Обманешь? Головой мотает.
- Так может его это, голову мороком, - влез Нипифан.
- Дурак ты, хоть и старый уже. Думаешь, не пробовал я? У этого шаромыжника защита стоит, не знаю, откуда. Я даже поверхностно не смог его прочесть. Нет, тут другой подход нужен.
Я рассмеялся.
- Надо же, смешно ему. У тебя теперь есть два пути. Или ты ведешь меня в банк и отдаешь деньги, или я веду тебя к судье. Ты ведь выбираешь суд?
Я кивнул. А что, гордость у меня есть, в банк из принципа не пойду, все равно убьют, а так хоть помру обеспеченным человеком.
- Ну вот зачем тебе это надо? – ласково сказал Ждан. – Отдай наши деньги, и гуляй на все четыре стороны. Ты хоть знаешь, что тебе грозит по суду? Север, обьясни.
- Для начала, - Тятьев загнул один палец, - ты разгромил лавку честного торговца Лейбы сына Меера, испортил его имущество. Потом, нанятый сельским старостой Велием, сыном Силы, подло предал его, нарушив договор. Ну и наконец, за деньги, но без приказного разрешения оказывал услуги колдовством честному торговцу Милославу Драгошичу. И все это прикрываясь чужим именем. Порча имущества - двадцать золотых монет, колдовские услуги без приказного разрешения – каждое на пятьсот, итого тысяча, и за нарушение магического договора с смертью нанимателя – десять лет в камере, где ты и года не выживешь. Все, что тебе нужно – отдать тысячу золотых. Выгодная сделка, ты так не считаешь?
- Тысячу, брошь и слугу, - в комнату ворвалась Мила, злобно глядя на меня.
- Что? – Ждан подскочил с кресла. – Ты же ее забрала.
В ответ Мила кинула брату блестящую безделушку.
- Ну и, - Ждан пригляделся, - нет, не понимаю.
- Дай-ка сюда, - Тятьев протянул руку, забрал брошь, поднес к глазам. Расхохотался.
- Этот парень обманул вас всех. Вот как ты подменил брошь, когда успел?
- Что там, - Ждан вытянул шею.
- Он сделал где-то копию и зарядил похожим узором. Но сейчас узор слез, теперь это простая безделушка. Сколько ты за нее заплатил?
- Один золотой, - мог бы пожать плечами, пожал. – Камни - стекляшки обычные, металл – железка с золотым покрытием. Ювелиру сказал, что надо знакомую в койку затащить, тот за двадцать минут управился.
- Ты дура, - заорал Ждан на сестру. – Кого ты вообще наняла, кто додумался прятать брошь в доме?
- Сам дурак, - Мила не собиралась сдаваться, - а кто придумал Шуша к нему приставить.
- Я лично, - Ждан сжал кулаки так, что они побелели, - лично запорю это тупое бревно. Сгною.
- А, ты не знаешь! Этот.. этот.. на волю твоего Шуша отпустил, попробуй достань его теперь.
Раздались хлопки.
- Браво, - Тятьев, улыбаясь, апплодировал. – Браво. Ab aqua silente cave. Вас выставил идиотами какой-то заезжий мошенник. Нипифан, все готово?
- Ваша милость, там второй тиун. Окольничий вызвал.
- Вот гад, - Тятьев скривился, - все неймется ему, старому дураку. Ладно, может даже к лучшему, теперь этот не отвертится.
- Так что, впустить?
- Ты собрался княжьего посланца остановить? – рявкнул Тятьев на сжавшегося старика. – Пригласи. Стой! На коленях ползи.
- А вы заткнитесь. – Боярин строго посмотрел на брата с сестрой, поводил руками вдоль моего тела, я почувствовал тепло в раздробленных костях и отбитых внутренностях.
- Считай, что это жест доброй воли, - сказал он. – Надеюсь, мы договоримся.
Я кивнул, что-что, а договариваться я всегда умел.
- Вот что сейчас будет, - Тятьев доверительно наклонился ко мне, дотронулся пальцами до горла. – Сейчас второй тиун проведет дознание и обьявит приговор. Сделаешь все правильно, и потом мы тебя оправдаем, от свидетельства я откажусь. Обманешь, и не вернешь нам наши деньги и вещи, до казни будешь жить долго, но несчастливо, каждый день Нипифан и его подручные будут тебя пытать, а вечером я буду тебя подлечивать. Как тебе такой расклад? Что молчишь? Ах, да, не можешь говорить, так молчание золото. Он думает, что шутки шутим мы тут. Нипифан!
- Здесь, ваша милость.
Первым в комнату вошел сутулый невзрачного вида и неопределенного возраста человек в красной хламиде до пола, с унылым лицом, увенчанным очками, и жезлом с голубым камнем в навершии, за ним семенили двое практически одинаковых молодых человека с прилизанными прическами, пытаясь поддержать его под руки. Сутулый одергивал их, но нехотя.
Он кивнул Тятьеву, получив в ответ глубокий поклон, уселся в подвинутое молодыми людьми кресло и сложил руки на тощем животе. Один из молодых людей уселся на полу у него в ногах, разложив на коленях папку и готовясь записывать, другой – установил в углу стойку со странным ажурным прибором.
Следом за ними в комнату зашел мой старый знакомый и собутыльник, Рокша Мелентьевич, обменялся сдержанными поклонами с Тятьевым, низко поклонился унылому и сел в углу, держа в руках что-то, завернутое в черную ткань.
- Приступим, - проскрипел унылый. Видно было, что все происходящее не слишком ему интересно. – Боярин Тятьев, прошу.
- Ваша светлость, обвиняется вор, мошенник и убийца, потребовавший княжьего суда.
- Надеюсь, это недолго? – поджал губы унылый.
- Нет, ваша светлость.
- Кто остальные люди? – молодой, сидевший на полу, что-то строчил в папке, другой возле ажурного прибора регулировал какое-то колесико.
- Я, стольник колдовского приказа боярин Тятьев, свидетели – столбовой дворянин Белосельский, рода бояр Белосельских Великого княжества Белозерского, и дворянин Рокша Мелентьевич Пырьев, семьи Пырьевых рода князей Фоминских Великого княжества Смоленского.
- Обвиняемый, - соизволил обратить на меня внимание унылый, - ты должен отвечать только когда тебя спросят, кроме как Да или Нет ничего не говорить. Обвиняемый сознался?
- Нет, злокозненно отрицает все.
- Ну тогда начнем по порядку. Я, боярин Росошьев из рода удельных князей Жилинских, второй тиун удельного княжества Жилинского, полномочный судить от имени князя, обьявляю княжью волю – виновного казнить, с обращением всего имущества в княжью казну. Сколько там у него нашли, сто золотых? Князю любая мелочь сгодится. Теперь вы, господа, должны будете подтвердить обвинения. Порядок знаете, подтвердится – воля князя исполнится. Нет – милость его светлости велика и безгранична. Давайте начнем с малого.
Тятьев поклонился.
- Порча имущества. Свидетель – дворянин Пырьев.
- Свидетельствую, - Пырьев махнул рукой.
- Принято, - судья взмахнул жезлом, тот сверкнул.
- Нарушение магического договора со старостой села Стародворье. Свидетели – дворянин Пырьев и столбовой дворянин Белосельский.
- Свидетельствуем, - дружно сказали оба.
Опять взмах, вспышка камня на жезле. Охренеть, похоже, меня никто вообще спрашивать ни о чем не собирается.
- Оказание колдовских услуг без приказного разрешения. Свидетель в одном случае – стольник колдовского приказа боярин Тятьев, в другом – дворянин Пырьев.
- Подтверждаю, - Тятьев махнул рукой.
- Свидетельствую, - присоединился сельский дознаватель.
- Слово благородного человека – закон, - важно сказал унылый. – Что, все обвинения?
- Еще одно, - влез Пырьев.
- Ах, да. А то наговорили на десять лет, что мы, зря здесь собрались, - под сдержанные смешки проскрипел унылый. – Последнее обвинение – выдавал себя за Травина Марка Львовича, семьи Травиных княжьего рода Фоминских, из князей Смоленских от Рюрика, с ношением поддельного герба. Свидетели – дворянин Пырьев и боярин Тятьев.
- Подтверждаю. Да что там, камзол с гербом на обвиняемом, - махнул рукой Тятьев.
- Свидетельствую, - Рокша важно поднялся, развернул ткань, достал оттуда латную перчатку. – Я, Рокша Пырьев, рода Фоминских, предьявляю семейную копию Пырьевых родового амулета князей Смоленских от Рюрика, подлинность подтверждена его светлостью князем Иушем с отпечатком родовой метки.
Он осторожно поднес латную перчатку унылому, тот прикоснулся жезлом, вспыхнувшим всеми цветами радуги.
- Княжеская метка подтверждена, - устало сказал судья. – И давайте быстрее. Да поосторожнее, не надо касаться, а то княжья воля не исполнится, помрет еще этот доходяга. Кстати, почему он в кандалах?
- Буйный, - Тятьев покачал головой. – Чуть надзирателей не убил.
- Ну это деяние ненаказуемое, раз не убил, - унылый встал, пригляделся. – Он что, колдун?
- Нет, что вы, ваша благость, эти дураки по ошибке не те кандалы надели, он так кидался, что просто что было, тем и связали.
Я замычал, задергал руками. Давай, чмо унылое, это же антимагические браслеты, раскинь мозгами.
- А, ну ладно, - махнул рукой Росошьев. – Давай, Рокша. Что там, - он обернулся к парню со стойкой.
- Еще есть место на кристалле.
- Хорошо. Свидетель дворянин Пырьев, подтвердите свои обвинения.
- Свидетельствую, - Пырьев с довольным лицом подошел ко мне, помахивая латной перчаткой, - что неназванный обвиняемый представлялся подложным именем.
Он поднес к моему лбу перчатку, не дотрагиваясь, остановил в десятке сантиметров. Побледнел, отодвинул ее, поднес еще раз.
Раздался смех. Скрипучий, неприятный.
- Ох прав был Минька Разумовский, - унылый встал, вырвал перчатку у Рокши, поднес сам к моему лбу.
Тятьев дернулся к двери, но остановился – проход загораживал здоровый, выше двух метров воин в доспехах.
Росошьев тем временем уселся обратно, усмехнулся.
- Подтверждаю, что малый амулет семьи Пырьевых от князей Смоленских признал носителя родовой крови Рюрика. Дело передается в канцелярию князя. Все записал?
Парень у стойки кивнул.
- Слово благородного против благородного. Расковать.
- Но как же так, - Пырьев растерянно осматривал амулет.
- Идиот, - тихо сказал Ждан, - не приперся бы со своими претензиями к фальшивому родственнику, уже бы все закончилось.
- Сам идиот, - Пырьев не отставал, - твоя идея-то была.
- И то верно, - Росошьев смотрел записи помощника, но за процессом следил. – Мельчают семьи, все больше всяких недоумков появляется среди благородных, ученые говорят – алкоголь что-то в мозгах повреждает. Я сказал – расковать. Вы что там, спите?
- Он опасен, ваша светлость, - склонился Тятьев.
- Для меня? – Росошьев усмехнулся и вскинул жезл. Хорошо, что я был привязан к потолку – волна магии разлилась во все стороны с такой силой, что даже с браслетами ядро пополнилось процентов на десять. От такого магического удара я бы на ногах не устоял. Да и не только я – Пырьев свалился без чувств, Мила блевала в углу, а Тятьев, хоть и на своих ногах, но бледный как смерть, пятился к выходу. – Клавдий!
В комнату, наклонившись, чтобы не задеть притолоку, зашел воин как бы не на голову выше Шуша. Мне показалось, или ему действительно пришлось повернуться боком, плечи не проходили в дверной косяк.
Эта гора мышц с нежным именем Клавдий пальцами раздавила браслеты, бросив их на пол и подхватив меня подмышки. Ядро тут же начало наполняться, ощущения насыщения продублировал модуль. Я висел на руках стражника и блаженно улыбался.
- Зря лыбишься, - прошипел Тятьев, поглядывая на тиуна, - с нами вышло бы дешевле договориться.
- В канцелярию, за мной, - Росошьев что-то пометил на листах. – И вы тоже. Все.
Где-то под столом выругался Ждан.
