В какой-то момент Шерлок взглянул в боковое окно на проплывающие мимо дома, нахмурился. Мне показалось, что тихонько вздохнул.

Марианна покосилась в его сторону, некоторое время молчала, я чувствовал некоторое напряжение в салоне автомобиля, наконец она сказала напряженным голосом:

– Ладно, иди. Созвонимся!..

Он отозвался вяло:

– Да это не обязательно…

– Иди-иди, – сказала она, – не хочу быть виноватой. Сегодня выходной, я и без тебя смогу повеселиться. А ты, как положено…

Ее руки слегка повернули колесо руля вправо, автомобиль плавно начал сдвигаться к обочине. Шерлок промолчал, а когда автомобиль остановился у самого бордюра, открыл дверцу и, вылезая, сказал наигранно бодро Марианне:

– Я ненадолго. Так, покажусь…

– Иди, – прервала она. – Если батарейка не сядет, позвони.

– Обязательно, – ответил он с явным облегчением. – Вот увидишь.

Она дождалась, когда он захлопнет дверцу, пустила автомобиль медленно дальше по проезжей части, резко уходя от бордюра и встраиваясь в неплотный ряд похожих механизмов.

Я посматривал на ее нахмуренное лицо, у людей это означает какие-то неприятности, спросил:

– У вас все в порядке?

– Порядка нигде нет, – ответила она сердито, – и когда человек говорит, что у него все в порядке, то нагло брешет! Но мы все стремимся к порядку, только часто мешаем друг другу. А еще порядок для одного означает беспорядок у другого… Сложно? Да, но жизнь все время усложняется.

Усложняется, подумал я и ощутил неясный отклик. Жизнь усложняется, поддерживать порядок все сложнее, но это необходимо, без контроля над порядком исчезнет все.

Я ощутил, что лицо мое искривилось, гримасами человек тоже общается, это такой же способ коммуникации, как и речь, только более скудная, зато выразительнее.

Марианна бросила в мою сторону косой взгляд.

– Чего улыбаешься? У меня что, тушь потекла?

– Нет…

– Помада размазалась?

– Нет, – сказал я, – это называется улыбка, да?.. Просто вспомнил…

Она спросила жадно:

– Вспомнил?.. Наконец-то!

Я покачал головой.

– Нет, вспомнил как пытался…

– Чего?

– Общаться, – пояснил я, – тогда мне это не казалось странным.

– А чего странным? С кем общался, с обкуренными?

– С деревьями, – пояснил я честно. – Кустами… тогда мне казалось, что все живое… это лишь части одного существа. Правда, и сейчас так кажется. Между собой общается все живое, даже деревья и камни.

Она фыркнула, подозревая какие-то мужские шуточки, а я в самом деле улыбнулся потому, что каким же дураком был, как здесь говорят, что пытался… но деревья сразу поразили невообразимой сложностью, никогда ничего подобного не встречал.

Попытался вспомнить, в самом ли деле никогда не встречал, но не мог, словно уперся в плотную стену.

На лице, видимо, что-то отразилось, Марианна заметила, тут же спросила обеспокоенно:

– С тобой все в порядке?

– Да, – ответил я, – вполне.

И подумал, что у меня не в порядке, но к нему стремлюсь, а это значит, у меня в порядке. Невероятнейшее явление эта биологическая жизнь, невероятное сочетание атомов, что ухитряется самоподдерживать свою уникальную структуру, что вообще немыслимо.

– С другой стороны, – сказала она рассудительно, – ты уже начинаешь владеть лицом, а это важно не только для женщин, как все думаете! У тебя было, как у… паралитика, что ли. А теперь оживляжик некоторый. Но все равно поработай над собой. Мужчины теперь даже красятся, знаешь?.. Но тебе нельзя.

– Почему?

– Твой имидж брутальность, – сообщила она. – Брутальных стало совсем мало, потому снова в цене.

Я слушал, одновременно воспринимая окружающий нас мир, где непонятно все, я вот до сих пор не могу понять даже эти сверхсложные структуры, в огромном количестве взвешенные в воздухе и передвигающиеся вместе с ним.

Вся атмосфера заполнена ими, даже на вершине горы мириады в разреженном воздухе, а когда начал спуск вниз, количество их быстро увеличивалось.

Глупо было начинать у подножья пытаться общаться с более сложным проявлением жизни, но я пытался, еще не представляя всей сложности того, с чем столкнусь.

На сегодняшний день я продвинулся не больше, чем в первый, а мое как бы взаимопонимание с биологической жизнью не больше, чем имитация жестов этих существ, слов и движений, но что это за явление и что им движет, все на том же месте.

В переговорнике захрипело, быстро голос проговорил:

– На Профсоюзной автомобиль «Мазератти» красного цвета сбил прохожего на переходе и уходит в сторону области!.. Всем постам…

Марианна сказала сквозь зубы что-то непонятное, автомобиль по движению ее рук на баранке руля резко сдвинулся влево и начал набирать скорость.

– Что-то случилось? – спросил я.

Она сказала зло:

– Ты же слышал!..

– Нарушение закона и порядка? – спросил я.

Она покосилась на меня со злым удивлением.

– А чего бы мы вместо визита в кафе-мороженое вдруг погнались?.. Сбивать людей нельзя. А эти сволочи уже нас достали… Ишь, «Мазератти» красного цвета!.. Мажоры, сынки богатых родителей!.. Сколько раз привлекались за гонки по улицам, за наркотики, драки, но адвокаты отмазывают… Но на этот раз не выкрутятся. Наезд на человека с возможно смертельным исходом, это уже за гранью шалостей.

– Хочешь остановить?

– Да, – ответила она с оттенком досады в голосе, это я уже улавливаю. – Но это не просто. Слышал, какая у них тачка?.. Надо передать вперед по постам… Так свернут же, гады, знают эти штучки. А потом бросят машину и заявят, что ее у них угнали, а сами они в это время крепко спали. А хорошо бы остановить и упечь за решетку так, чтобы надолго. И у других отбить охоту вот так выёгиваться.

– Нарушать закон и порядок?

– Да, – огрызнулась она. – Упечь в те места, где не смогут нарушать закон и порядок!

Я промолчал, а она, сосредоточившись, провела автомобиль так, что удалость сократить дорожный путь через дворы. Когда выскочили на оживленную трассу, я увидел далеко впереди тот самый красный автомобиль, за которым мы погнались.

Конечно, я обратил на него внимание только потому, что Марианна то и дело всматривалась в него с особым чувством, которое раньше в ней не замечал, разве что похожее видел в тот день, когда впервые встретил их с Шерлоком, признающихся в бессилии защитить девочку.

На этой дороге автомобилей мало, хорошо, а когда Марианна начала догонять его, я сказал быстро:

– Держись чуть правее, – сказал я.

– Почему?

– Ямка…

Она круто сдала вправо, бампер ее авто почти коснулся отбойника, и в тот же момент автомобиль нарушителей закона и порядка Вселенной резко остановился, клюнув передней частью, и тут же его метнуло вперед и вверх, как сухой лист, сорванный ветром.

Автомобиль несколько раз перевернулся, вылетел на обочину, там с треском ударился о землю и наконец застыл колесами кверху.

Марианна, резко остановила наш автомобиль и выскочила с пистолетом в руке. Колеса смятого автомобиля еще вращаются, только переднее застыло, искривленное и перекошенное, а из окон с выбитыми стеклами доносятся стоны.

Марианна подбежала, пригнулась, заглядывая в окна.

– Отстегни ремень, – посоветовала она кому-то внутри перевернутого автомобиля. – И выползай, но руки держи на виду.

Из салона донесся стонущий голос:

– У меня все кости поломаны!.. Вызови «Скорую»… А Костян точно умер…

– Непохоже, – ответила она холодно. – А ты замри на месте!.. Пистолет не трогай, мой напарник стреляет метко. Ну?

Она отступила на два шага, в разбитое окно с трудом выполз, двигаясь как ящерица, человек с залитым кровью лицом и в разорванной одежде.

– Какой пистолет, какой пистолет, – сказал он стонущим голосом, – У меня никогда его и не было!

Марианна сказала холодно:

– Сломал нос, будешь походить на мужчину. Крови много, но кости в порядке, вижу. Руки за спину!

– Кости целы, – подтвердил я. – Хотя и не все.

Нарушитель со страдальческой гримасой и стоном завел руки за спину, Марианна быстро защелкнула на его запястьях наручники, и лишь тогда сказала в рацию на плече:

– Валентина, вызови «Скорую». Машина этих героев вылетела с дороги, оба слегка помяты.

Нарушитель взвизгнул:

– Слегка?..

– Не дергайся, – предупредила Марианна. – Я нервная сегодня, что-то съела, наверное… могу с испуга и пристрелить. А мой напарник вообще контуженный в Йемене.

Он застыл, успев бросить на меня устрашенный взгляд, а я подумал, что быть контуженным в Йемене хорошо, запомню. Чуть что, я же контуженный в Йемене.

Через несколько минут послышался вой полицейской сирены. Два автомобиля приблизились на большой скорости, из них высыпали четверо в одежде полицейских.

Я не стал смотреть, как вытаскивают того, которому Марианна велела не трогать пистолет, которого не было, нарушитель отделался всего лишь ушибами, как она и сказала, ему тоже завернули руки за спину, сковали наручниками и увели к той полицейской машине, что побольше и повыше.

Марианна вернулась к ямке, я видел, как ее брови взлетели вверх. Подумав, покачала головой и сказала озадаченно:

– Грунт провалился. Совсем недавно… Аккуратная такая ямка, как раз под колесо… Подземные воды подмыли, такое бывает. Но как ты углядел?

– Ты смотрела на их автомобиль, – ответил я, – а я на дорогу. И успел…

Я не стал договаривать, что в самом деле едва успел часть грунта распылить уже почти под колесом автомобиля нарушителя порядка, но все-таки успел.

– Поехали отсюда, – сказала она. – С тобой везет!.. Если бы не заметил ямку, тоже могли бы вот так.

– Нет, – ответил я. – Не могли.

Она посмотрела в удивлении:

– Почему?

Я уточнил:

– Ты умело водишь это устройство.

Она покосилась в мою сторону, но смолчала, а я записал себе в память, что не стоит в таких случаях говорить слишком уверенно, словно знаю больше, чем выказываю.

Однако Марианна права, я в самом деле все чаще что-то вспоминаю из своего прошлого, что не прошлое вовсе, а настоящее, одновременно и будущее.

Это уже не только образы, теперь больше похоже на все возрастающее ощущение исполинской мощи. Я же могу изменять пространство, могу зажигать и гасить звезды, сталкивать их или направлять в черные дыры, так эти необходимые нам для утилизации образования называют люди, многое могу, но тогда почему…

Я вздрогнул, весь окружающий мир, вся Вселенная в этом секторе словно вздохнула, такое создалось впечатление, и мощный нечеловеческий голос произнес молча, но с такой силой, что задрожало пространство, как листок дерева на ветру:

– Почему… все еще… не исправил?

Я, похолодев, ответил мысленно:

– Еще не понял, что здесь… и как…

– Просто сотри сектор, – произнес голос. – Этой аномалии не должно быть…

Мощь прозвучала такая, что я просто не смог противиться, с ужасом осознав, что я и есть часть этой мощи и этого голоса, потому он и звучит прямо во мне:

– Хорошо… Исполню…

Марианна обратила внимание на мое окаменевшее лицо, но на улице много автомобилей, нужно следить за дорогой, отвела взгляд, часто двигая баранку руля вправо-влево, только спросила тихо:

– Как ты?

– Нормально, – ответил я.

– Не очень-то, – обронила она. – С лица спал, весь белый, хоть и не белый. Вспомнил что-то? Кем был, наемником?.. Многих убил? И детей, да?.. В Йемене или на Цейлоне?

– Дальше, – ответил я. – Хотя нет, я всегда был и здесь. Я вообще-то везде и сейчас…

Она вздохнула.

– Я тоже, просто разрываюсь. А шеф все равно посылает еще куда подальше. Но ты не бери близко к сердцу! Мы тебе поможем. Ты наш, мы чувствуем. Ты среди своих.

Ее лицо было полно сочувствия, как и голос, а поглядывала с таким же состраданием, как и та маленькая девочка, что нашла меня в лесу и старательно выхаживала, не давая умереть, хотя моя смерть придет через триллион ундециллионов лет.

– Спасибо, – ответил я. – Ты очень хорошая. И Шерлок.

– Надеюсь, – ответила она, – хотя иногда таким себя говном чувствую!.. Но стараюсь быть хорошей и правильной. Потому и в полицию пошла, чтобы и другие вели себя правильно.

Я промолчал, все мое существо наливается тяжестью, я поспешно вернул процесс вспять, иначе и автомобиль рассыплется, не выдержав моего веса, и я сам провалюсь сквозь земную кору к ее центральному ядру, сказал поспешно:

– Человек рожден грешным, но старается исправиться?

Она фыркнула:

– Типа того. Видишь, что-то да вспоминаешь!.. Или из жвачника услышал этот церковный бред?

Я пробормотал:

– Да просто стараюсь понять… почему так?

Она ответила уверенно:

– Вон там на углу кафешка, где самое классное во всем район мороженое! Мужики стараются за бутылкой водки понять зачем живут, мужчины за коньяком, а мы возьмем мороженого побольше!

Я спросил с надеждой:

– И сразу все поймем?

Она ответила весело:

– Поймем! Пусть даже не сразу.

То не мог быть голос Вселенной, мелькнула мысль. Из какого бы места не шел, понадобились бы в лучшем случае тысячи лет, а то и миллионы, чтобы достиг моего слуха.

Скорость света чуть меньше трехсот тысяч километров в секунду, а это значит, даже от ближайшей звезды, не считая Солнца, шел бы несколько лет.

А я услышал через несколько дней или лет, не помню, пребывания здесь, так что это не голос Вселенной…

Этот голос прозвучал во мне. Почему?