Эмма проснулась от звука – кто-то тихонько скребся в палатку. Она проспала всю ночь без сновидений, ненадолго открыв глаза лишь тогда, когда Кристина пробралась внутрь на цыпочках и завернулась в одеяла. Теперь проснуться было нелегко: глаза слипались, голова налилась тяжестью. Сквозь щель палатки виднелось серое небо, затянутое тучами.

Снаружи послышался голос Хелен.

– Сбор через тридцать минут, – сообщила она и двинулась дальше, к другим палаткам.

Кристина застонала и перекатилась на пол из гнезда одеял. Как и Эмма, она спала одетой.

– Где мое стило? Нам надо… – тут она зевнула во весь рот, а потом продолжила: – …надо нарисовать друг другу Метки. Надеюсь, нас не оставят без кофе.

Эмма стянула с себя свитер и задрожала от холода. Кристина тоже разделась до майки. Девушки начертили друг другу руны: Эмме достались Метки Проворства и Твердой Поступи, Кристине – Блокирующая и Отводящая, а третьей и четвертой для обеих стали Верная Рука и руна Зоркости. Кристина не спросила, почему Эмма не обратилась за рунами к Джулиану. Обе они прекрасно знали, почему.

Застегнув и зашнуровав на себе боевое снаряжение, они выбрались из палатки и остановились, разминая затекшие мышцы. Небо набухло дождевыми тучами, земля была мокрой от росы. Похоже, все остальные уже проснулись: Саймон застегивал «молнию» на куртке, Изабель полировала полуторный меч. Магнус, по серьезному случаю одевшийся сегодня в темное, помогал Алеку затянуть ремень колчана. Алина чертила на затылке Хелен руну Стойкости. Марк в оружейном поясе, ощетинившемся кинжалами, стоял у костра и помешивал в котелке овсянку.

– У-у-у… овсянка… – заныла Кристина. – А где мой кофе?

– Кофе – зло! Сколько раз тебе повторять? – проворчала Эмма. – Дай сюда руку, наркоманка. Нарисую тебе руну Энергии.

Кристина что-то буркнула себе под нос, но руку дала: хорошая руна Энергии бодрила не хуже кофеина. Эмма с нежностью поглядывала на подругу, водя по коже стилом. Она подозревала, где Кристина провела полночи, но сейчас было не время для расспросов.

– Просто не верится, что все это по-настоящему, – заметила Кристина, когда Эмма нанесла последний штрих.

– Понимаю, – кивнула Эмма и ободряюще сжала ее руку, прежде чем отпустить. – Если что, я буду рядом. Ну, ты и сама знаешь.

Кристина коснулась медальона, висевшего у нее на шее, а потом легонько провела пальцами по щеке подруги:

– Благослови и сохрани тебя Ангел, сестра моя, – торжественно произнесла она.

Прежде, чем Эмма успела что-то ответить, ее отвлекли какие-то голоса за спиной. Она повернулась и увидела Джулиана, а напротив него – Тая и Кита. Тай говорил громко, почти кричал, и явно очень сердился, а Кит стоял чуть позади, держа руки в карманах. Подойдя поближе, Эмма увидела лицо Кита – и едва не ахнула: казалось, мальчик убит горем и совершенно безутешен.

– Мы хотим пойти с тобой! – настаивал Тай. Марк уже спешил к ним, бросив овсянку на огне. Хелен, Алина и Кьеран стояли неподалеку, а остальные вежливо делали вид, что ничего не слышат. – Мы хотим сражаться с тобой вместе!

– Тай! – Эмма заметила, что на запястьях и ключицах Джулиана блестят свежие черные руны. Кто их нарисовал? Марк? Хелен? Неважно – все равно по-хорошему их должна была рисовать она, Эмма. – Это не война! Это просто встреча. Мирные переговоры. Я не могу прийти на переговоры вместе со всей семьей!

– Ты так говоришь, как будто тебя пригласили, а нас – нет! – выкрикнул Тай. Он был в боевом снаряжении, как и Кит, и с коротким мечом на бедре. – На самом деле никого из нас не приглашали!

Эмма отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Когда Тай начинал выдвигать аргументы, крыть обычно было нечем.

– Если мы все туда заявимся, начнется столпотворение и хаос, – продолжал уговаривать Джулиан. – Мне нужно, чтобы ты остался здесь. У тебя особая задача, помнишь?

– Поберечься, – пробормотал Тай, опустив глаза. – Уцелеть.

– Вот именно, – кивнул Джулиан и обхватил лицо Тая ладонями: тот все еще был ниже него на целую голову. – Ты должен уцелеть, Тиберий.

Марк вздохнул с явным облегчением. Кит так и не произнес ни слова. Джулиан кивнул поверх головы брата Магнусу, который стоял вместе с Алеком неподалеку, под деревом. Магнус кивнул в ответ. «Интересно…» – подумала Эмма.

Теперь, когда спор прекратился, начали подтягиваться остальные: Кристина и Кьеран, Диана, Изабель и Саймон, Клэри и Джейс. Джейс подошел к Киту и положил руку ему на плечо со всей нежностью, на какую только был способен, – а Эмма знала, что он может быть очень участливым, хотя и редко это показывал. Она увидела, как Джейс вручает Киту узкий серебряный кинжал с выгравированным на рукоятке рисунком – летящими цаплями. Кит кивнул и бережно принял подарок. Эмма не слышала, о чем они говорят, но Кит вроде бы немного приободрился.

Кьеран и Кристина о чем-то говорили друг с другом вполголоса. Потом Кьеран оставил ее и подошел к Джулиану и остальным, кому предстояло отправиться на Поля, – к Эмме и Кристине, Алеку и Марку. От сырости темные волосы Кьерана завились кудрями еще плотнее обычного.

– Пожалуй, мне пора, – сказал он.

– Жаль, что ты не можешь остаться с нами, – отозвался Джулиан. – Но ты и так очень помог нам, Кьеран. Такое чувство, что ты – один из нас.

Кьеран смерил Джулиана оценивающим взглядом:

– Раньше я плохо тебя понимал, Джулиан Аттикус. Твое сердце и впрямь не знает пощады. Но это доброе сердце.

Джулиан взглянул на него с легким удивлением, а затем и вовсе вытаращил глаза: Кьеран шагнул к Марку и поцеловал его на прощание, а потом подошел к Кристине… и тоже ее поцеловал! Все уставились на них, а Кьеран и Кристина только улыбнулись. «Значит, я не ошиблась», – подумала Эмма и, глядя на подругу, приподняла бровь. Кристина слегка порозовела от смущения.

Кьеран шепотом сказал что-то ей и Марку – Эмма не расслышала, что именно, – и растворился в лесу: растаял, как туман.

– Тем, кто покидает лагерь, пора в путь, – сказала Диана. – Переговоры скоро начнутся, а до Полей не меньше часа ходу.

Клэри говорила с Саймоном; услышав слова Дианы, она дружески хлопнула его по плечам и обнялась с Изабель. Алек отошел потолковать с Джейсом. Парабатаи готовились расстаться, пусть и ненадолго, и при виде этого Эмму охватило странное чувство, как будто все нереально. Она-то думала, что к этому времени узы уже будут разрушены! И странно было стоять вот так среди них – пока еще своей, еще не в бегах, не изгнанницей, несущей на себе груз всеобщей ненависти.

Алек сжал руку Джейса:

– Будь осторожен.

Джейс ответил ему долгим взглядом и кивнул. Клэри отошла от Саймона и встала рядом с Джейсом. Все трое смотрели, как Магнус идет через мокрую поляну к Алеку и, наклонившись, целует его на прощание, а Алек глядит на него глазами, сияющими от нежности.

– Жаль, что тебе с нами нельзя, – сказал Алек.

– Ты знаешь уговор. Никаких Нижнемирцев: Гораций их боится, – усмехнулся Магнус. – Ну, держись молодцом, мой маленький лучник! И возвращайся ко мне.

Магнус отошел к Джейсу и Клэри. К ним присоединились Хелен с Алиной, а затем – Тай и Кит. Сбившись в кучку, они молча смотрели вслед остальным, пока те не скрылись за деревьями Броселианда.

– Ты что, никогда больше не будешь со мной разговаривать? – спросил Тай.

Они с Китом сидели на дне зеленой лощины неподалеку от лагеря. Позади высился большой серый валун, поросший буро-зеленым мхом; Тай привалился к нему спиной, прикрыв глаза от усталости.

Кит едва помнил, как они добрались ночью до лагеря от озера Лин. Тай с трудом держался на ногах и плелся, опираясь на Кита, но за всю дорогу Кит не сказал ему ни слова. Даже после того, как пошел дождь, и земля под ногами превратилась в непролазную грязь. Даже после того, как Таю стало совсем плохо, – после того, как он сошел с тропы и, согнувшись пополам, хватал воздух ртом и звал Джулиана, будто Джулиан и впрямь мог явиться, как по волшебству, и все исправить.

Киту казалось, что все его чувства словно закупорены в бутылке и медленно умирают без воздуха. Тай ясно дал понять, что Кит ему не нужен – ни как друг, ни как-то иначе. Каждый вдох отдавался болью в груди, но разум упорно отказывался смотреть в лицо этой боли и признать, кто на самом деле за нее в ответе.

– Нам сказали не шуметь.

Это было все, что ему удалось выдавить из себя в ответ. Но Тая было не сбить с мысли:

– Не в этом дело. – Он покачал головой. – По-моему, ты страшно злишься на меня.

Кит понимал, что надо объясниться: нечестно требовать, чтобы Тай обо всем догадался сам. Вот только он сам не понимал, что с ним такое.

Он помнил, как они вернулись в лагерь. Помнил, как они заползли в свою палатку и Тай лег и свернулся клубком. Кит хотел привести Джулиана, но Тай только помотал головой, укрылся с головой одеялом и стал что-то напевать себе под нос, пока, наконец, не успокоился и не провалился в сон.

А Кит так и не уснул.

Не глядя на Тая, он сунул руку в карман.

– Слушай… прошлой ночью, после того как… ну, то есть, перед тем, как мы пошли обратно, я еще раз подошел к кругу…

Там все сгорело дотла, кроме одной сияющей реликвии. Золотое ожерелье Ливви сверкало среди золы, точно пиратское сокровище.

Кит вытащил его из кармана, поднял голову и увидел, как брови Тая изумленно поползли вверх.

– Ты забрал его? – выдохнул он. – Для меня?

Кит протянул ему ожерелье. Оно качалось между ними, как сверкающий маятник. Тай медленно поднял руку и взял его. Кровь, пятнавшая золото, выгорела бесследно. Медальон сиял чисто и ярко.

Тай застегнул его у себя на шее и, запинаясь, заговорил:

– Кит… Я думал, ты… Я думал, это будет…

Захрустели листья, треснула ветка. Кит и Тай тут же замолчали и припали к земле. А потом, придерживая одной рукой медальон у себя под горлом, Тай встал на колени и засвистел.

В полном молчании Эмма и ее спутники шли через лес – зеленый и влажный, словно море листвы, росы и тумана. Изредка холодные капли дождя прорывались сквозь полог ветвей и падали Эмме за воротник, отчего ее всякий раз пробирала дрожь.

Некоторое время спустя они добрались до развилки. Диана, Изабель и Саймон повернули направо, остальные – налево. Прощаться не стали. Алек молча поцеловал сестру в щеку.

Теперь их осталось пятеро. Первым шел Джулиан, за ним – Марк и Кристина (за руки они не держались, но шли плечом к плечу), а следом – Алек и Эмма. Алек держал лук наготове, пристально вглядываясь в тени по сторонам тропы.

– Слушай, тебе не нужен большой гобелен с твоим портретом? – спросила Эмма.

Удивить Алека было нелегко.

– А что? У тебя есть? – поинтересовался он.

– Как ни странно, да, – кивнула Эмма. – Я спасла его из кабинета Инквизитора. Пришлось тащить на себе через весь Аликанте. На меня все прохожие таращились.

– Могу себе представить, – усмехнулся Алек.

– Я не хотела, чтобы Инквизитор его выбросил, – объяснила Эмма. – Он пытается всем внушить, что битва при Баррене была напрасной. Но я побывала в Туле́. И знаю, что было бы, если бы Клэри так и не родилась. И Джейс. И ты.

Алек опустил лук.

– А представь, где бы мы были без Джулиана, или без тебя, или без Кристины и Марка! Думаю, бывают такие времена, когда на битву призывают всех. И тогда выбор только за нами – откликнуться или нет. То, что ты сделала в стране фэйри… – он запнулся и, помолчав, добавил: – Знаешь, этот гобелен лучше отдать Магнусу. Ему это точно будет приятно.

Сквозь полог листвы внезапно пробился свет. Эмма подняла голову и обнаружила, что они добрались до опушки леса. Деревья поредели, а небо над головами переливалось всеми оттенками туманно-голубого и жемчужно-серого.

За краем леса раскинулись зеленые поля – до самых стен Аликанте. В отдалении виднелись какие-то темные фигурки, крохотные, как жучки. Эмма заметила, что они движутся к центру Нетленных полей. Когорта? Неблагой Двор? Понять с такого расстояния было невозможно даже при помощи рун.

– Эмма, – окликнул ее Джулиан. – Ты готова?

Эмма посмотрела на него. На какой-то миг показалось, что в целом мире не осталось никого, кроме них двоих, – как будто они снова стояли лицом к лицу в зале парабатаев и нити уз между ними сверкали и переливались силой. Джулиан был в черном, из-за чего лицо его было бледнее обычного; сине-зеленые глаза словно прожигали ее насквозь. Эмма знала, о чем он думает. Он дошел до точки, из которой уже не будет возврата. И хотел сделать последний шаг вместе с ней.

Она вздернула подбородок:

– Мы, как говорит Алек, решили откликнуться на зов.

Она ступила на траву Нетленных полей, и все впятером они двинулись вперед, к стенам Аликанте.

И небеса наполнились ангелами.

Дрю стояла на берегу канала перед домом Греймарка, держа за руку Тавви. По всему Аликанте Сумеречные охотники, от мала до велика, высыпали на улицы и стояли, задрав головы.

Дрю вынуждена была признать, что Гораций умеет произвести впечатление. В небе словно развернули огромный киноэкран, как в IMAX или даже больше. Когда Мариза выпустила вперед Рафа и Макса и шагнула вслед за ними через порог, все они остановились, как вкопанные, и уставились на повисший в небе гигантский квадрат. Правда, тогда в нем еще не было ничего, кроме зелени Полей да полоски серо-голубого неба.

Но затем в кадре появились Гораций и Зара. Они шли через поле, но из-за угла и размера проекции казались ангелами, шествующими по небу. Гораций выглядел как обычно – не считая того, что левый рукав его теперь был пуст до локтя.

Зара распустила волосы: не слишком практично для битвы, но зато как эффектно! На боку у нее золотом сияла Кортана, при виде которой у Дрю внутри все перевернулось.

– Это меч Эммы! – возмутился Тавви, и Дрю его не одернула. Ей тоже было противно на это смотреть.

За Горацием и Зарой следовали несколько телохранителей, в том числе Ванесса Эшдаун и Мартин Гладстон, а за ними – отряд центурионов. Некоторых из них Дрю знала еще с тех времен, когда они останавливались в Институте, – Мэллори Бриджсток, Джессику Босежур и Тимоти Рокфорда. Мануэля, впрочем, с ними не было, и Дрю это удивило: ей всегда казалось, что он-то не упустит случая оказаться в центре событий.

Глядя, как прибывшие становятся по местам, Мариза покачала головой и пробормотала что-то насчет Гладстона. Оставив попытки успокоить Макса и Рафа, которым скучно было разглядывать картинки в небе, она посмотрела на Горация и нахмурилась:

– Повторяется история с Кругом. Валентин был точно такой же – ни на миг не сомневался в своей правоте. Был так уверен в себе, что полагал, будто это дает ему право решать за других, во что им верить.

Громкий вздох прокатился по толпе Сумеречных охотников. Но слова Маризы были тут ни при чем – все смотрели в небо. Дрю запрокинула голову и с ужасом увидела, как через Поля на встречу с Когортой марширует армия Неблагого Двора.

Казалось, им нет числа: огромное воинство фэйри в темных одеждах, какие по обычаю носили придворные Неблагого Короля. Рыцари с серебряными и бронзовыми копьями, блестевшими в утреннем свете. Приземистые гоблины с топорами, внушавшими ужас одним своим видом; дриады с крепкими деревянными посохами; келпи, скалившие зубы, острые, как ножи. В первых рядах шли Красные Колпаки: одежды их были выкрашены кровью, железные башмаки громыхали. В кольце этих жутких созданий ехал верхом новый Король: Дрю узнала его по короне. Не тот Король, которого она знала по картинкам, – другой, молодой. И корона на нем сидела косо.

Когда он подъехал ближе, Дрю заметила, что он немного похож на Кьерана. Такая же прямая линия рта, такие же нечеловечески прекрасные черты. Только волосы у Короля были угольно-черные с пурпурными прядями. Он подъехал к Инквизитору и остальным членам Когорты и холодно посмотрел на них сверху вниз.

Мариза тихонько вскрикнула от удивления. Другие Сумеречные охотники заахали, а некоторые из тех, что стояли на Водосборном мосту, даже захлопали в ладоши. При всей своей ненависти к Горацию Дрю не могла не признать, что сцена и впрямь впечатляющая: скромный отряд Когорты лицом к лицу с огромной армией фэйри.

Хорошо, что у нее в запасе тоже было кое-что эффектное.

– Приветствую вас, милорд Обан, – промолвил Гораций, склоняя голову. – Спасибо, что согласились прибыть на эти переговоры. Мы вам благодарны.

– Он врет! – воскликнул Тавви. – Посмотри на его лицо!

– Знаю, – тихо сказала Дрю. – Но не говори об этом там, где тебя могут услышать другие.

Обан грациозно соскользнул с коня и поклонился Горацию. По улицам Аликанте снова прокатился изумленный вздох: фэйри никогда не склоняли головы перед Сумеречными охотниками.

– Мне это в радость, – произнес Король.

Гораций широко улыбнулся.

– Полагаю, вы понимаете всю сложность ситуации, – начал он. – Гибель двоих из нас, таких знаменитых Сумеречных охотников, как Джейс Эрондейл и Клэри Фэрчайлд, оставила кровоточащую рану в сердце нашего народа. В цивилизованном обществе подобное не может пройти без последствий. Эта потеря требует воздаяния.

«Он подразумевает возмездие», – подумала Дрю. Она знала, что это разные вещи, хотя не могла бы толком объяснить, в чем разница.

– Народ Неблагих земель придерживается того же мнения, – церемонно ответил Обан. – Нам представляется доказанным, что Нижнемирцы и Сумеречные охотники не могут безопасно сосуществовать на одной территории. Мы считаем за благо отделиться и уважать друг друга издалека.

– Именно так, – подтвердил Гораций. – Уважать друг друга издалека! Что может быть лучше?

– Он что, серьезно? – пробормотала Мариза. – Да кто вообще может купиться на такое дерьмо?

Дрю искоса глянула на нее:

– Вот сейчас было прямо слышно, что вы из Нью-Йорка.

Мариза криво усмехнулась:

– Приму за комплимент.

По толпе прокатился ропот. Дрю поглядела в небо и увидела, что Гораций, только что кивавший королю Обану в знак согласия, поднял голову и смотрит куда-то в даль. От удивления у него даже челюсть отвисла.

Обан обернулся и нахмурился, впервые выказав хоть какое-то искреннее чувство.

– Что это за незваные гости?

Вне себя от волнения, Дрю сцепила руки в замо́к. Джулиан, Эмма и остальные попали в фокус проекции: они шагали через зеленые поля, приближаясь к Когорте. Они все-таки пришли!

Между тем поднялся ветер – в полях, на открытом пространстве, он быстро набрал силу. Трава клонилась под его порывами, а инквизиторская мантия Горация раздувалась и хлопала на ветру. Зара откинула волосы с лица и перевела свирепый, полный ненависти взгляд с Джулиана на Эмму.

– Ты! – прошипела она.

Эмма усмехнулась, не скрывая ответной ненависти, которая с новой силой вспыхнула в ней при виде Кортаны, висевшей у Зары на боку.

– Я всегда мечтала, чтобы ты когда-нибудь сказала мне такое «ты!». Прямо как в кино!

Гораций фыркнул:

– Что вы тут забыли, щенки? Как вы смеете прерывать переговоры? Это серьезное дело, а не игра для детей.

– А никто и не говорит, что это игра, Диарборн. – Джулиан остановился между Горацием и воинством фэйри. Марк и Алек встали по одну руку от него, Эмма и Кристина – по другую. – Да и мы уже не дети.

– Я-то уж точно, – кротко вставил Алек.

Всадник, окруженный Красными Колпаками, поднял руку и наставил палец на Марка. В нем чувствовалось какое-то смутное сходство с Кьераном. Взъерошенные волосы всадника были пурпурно-черными, а украшал их покосившийся на сторону золотой обруч.

– Я тебя знаю.

Марк смерил его яростным взглядом.

– К сожалению, это правда. – Он повернулся к остальным: – Это принц Обан.

– Король Обан! – рявкнул всадник. – Гораций… Инквизитор, позаботьтесь, чтобы они выказали мне должное уважение.

– Их вообще здесь не должно быть, – сказал Гораций. – Примите мои извинения за эту непредвиденную помеху.

И добавил, надменно взмахнув рукой:

– Эшдаун, Гладстон… Избавьтесь от этих отбросов!

– Вы слышали? – Ванесса шагнула вперед, сжимая рукоять меча, висевшего на поясе.

– Не могу представить, что должен был натворить Кэмерон, чтобы его наградили такими родственничками, как вы, – сказала Эмма и с удовольствием отметила, что лицо Ванессы пошло красными пятнами.

Алек поднял лук. Марк последовал его примеру.

– Если вы не сложите оружие, – начал Гораций, – мы будем вынуждены…

– Вы и вправду хотите, чтобы это увидели все? – перебил Джулиан. – После того, что вы сказали о гибели юных Сумеречных охотников… неужели вы хотите, чтобы смертей стало еще больше?

Отвернувшись от Горация и обратив лицо к стенам Аликанте, он произнес четко и твердо:

– Эти переговоры – фальшивка. Чистая показуха! Инквизитор не просто заключил союз с Неблагим Двором: он возвел Обана на трон и сделал его своей марионеткой.

Зара ахнула.

Маска надменности слетела с лица Горация: такого он явно не ожидал.

– Ложь! Грязная ложь! – взревел он.

– А теперь ты, должно быть, скажешь, что это он сам убил Джейса и Клэри? – подначила Зара.

Джулиан даже не удостоил ее взглядом. Он по-прежнему смотрел в сторону Аликанте. Эмма подумала о горожанах: видят ли они его? Слышат ли? Понимают ли?

– Нет, этого я не скажу, – промолвил Джулиан. – Потому что Джейс и Клэри живы.

Живы!

Толпа взревела. На улицах Аликанте воцарился хаос. В общем реве Дрю различала и радостные голоса, и вскрики гнева или удивления; она слышала имена Джейса и Клэри – горожане повторяли их вновь и вновь. Тавви вскинул кулаки к небу, где над ними возвышался Джулиан в окружении четверых своих друзей.

«Это мой брат! – с гордостью подумала Дрю. – Мой брат Джулиан!»

– Что за нелепые шутки! – рявкнул Гладстон. – Мир нефилимов все еще оплакивает Джейса и Клэри…

– К тому же, мы нашли их одежду, залитую кровью, – добавила Зара. – Мы знаем наверняка, что они мертвы.

– Случается, что люди бросают куртки и уходят, – заметил Алек. – Джейс – мой парабатай. Если бы он умер, я бы почувствовал.

– О, эти чувства! – с циничной усмешкой протянул Гораций. – Для вас, Лайтвуд, как обычно, все сводится к вашим чувствам. Но мы – Когорта! Для нас важны только факты! Наши факты!

– Факты не могут быть чьими-то, – заметила Кристина вполголоса. – Они не принадлежат никому.

Гораций глянул на нее с отвращением и повернулся к Обану:

– Джейс Эрондейл и Клэри Фэрчайлд мертвы, не так ли?

На лице Обана застыла смесь тревоги и гнева:

– Один из моих Красных Колпаков сообщил мне, что это так. А мои подданные, как вам известно, не способны лгать.

– Вот так-то! – торжествующе объявил Гораций. – Мое терпение лопнуло, Блэкторны! Стража, взять их и доставить в тюрьму! О том, какое наказание они заслужили, мы подумаем позже.

– Будет сделано! – Зара выступила вперед и выхватила Кортану из ножен; Тимоти Рокфорд шагнул вслед за ней. – Эмма Карстерс! Ты арестована от имени…

Эмма протянула руку. Тысячекратно отточенным жестом. Точно так же, как она делала год за годом с того самого дня, как Джулиан впервые вручил ей Кортану с началом Темной войны. Точно так же, как она это сделала перед терновой изгородью страны фэйри. Так, словно она тянулась в прошлое, навстречу рукам всех женщин из рода Карстерсов, владевших Кортаной на протяжении долгих веков.

Рука Зары дернулась. Рукоять Кортаны вырвалась из ее пальцев.

Клинок поплыл по воздуху к своей настоящей хозяйке и послушно лег в ее ладонь.

Эмма привычно стиснула рукоять и вскинула меч высоко над головой. Ее Кортана вернулась!

Они сидели на бревнах вокруг костра и болтали о пустяках, хотя Хелен слишком нервничала и все время теряла нить беседы. Мысли ее то и дело возвращались к Джулсу и Марку, которые прямо сейчас, должно быть, стояли перед лицом ужасной опасности.

– Все будет хорошо, – заверил ее Магнус после того, как дважды задал ей какой-то вопрос, но так и не дождался ответа. Хелен молча смотрела перед собой, напрягшись всем телом. – Гораций не причинит им вреда на глазах у стольких зрителей. Он – политик.

– Допечь можно любого, – возразила Хелен. – Нам уже доводилось видеть, как люди выходят из себя и делают такое, чего от них никто не ожидал.

Кошачьи глаза Магнуса ярко сверкнули:

– Да, с этим не поспоришь.

– Я так рада видеть тебя вновь, – сказала ему Алина. – После Рима нам еще ни разу не удалось толком пообщаться, – добавила она и улыбнулась Хелен: именно в Риме они и познакомились, много лет назад.

– Я все время обещаю себе, что впредь буду держаться подальше от войн и сражений, – признался Магнус. – Но каким-то образом они сами меня находят. Наверно, им нравится мое лицо.

И тут послышался свист. Хелен вскочила на ноги, Алина тоже. Но если это было предупреждение, то оно явно запоздало. Ветви деревьев вокруг лагеря закачались, и Хелен едва успела выхватить меч, как на опушку высыпали пять, а то и шесть десятков вооруженных членов Когорты во главе с Мануэлем Виллалобосом.

Магнус даже не потрудился привстать.

– Ну надо же, – протянул он со скукой в голосе. – Внезапная атака превосходящих сил противника. Кто мог это предсказать.

Алина стукнула его по плечу. Воины Когорты взбежали по пригорку и ворвались в лагерь, окружив Магнуса, Хелен и Алину. Мануэль был в полном боевом снаряжении Центуриона. Эффектно взмахнув полой красно-серого плаща, он схватил Алину и прижал ее спиной к своей груди. В другой его руке блеснул кинжал.

– В какой палатке Джейс и Клэри? – рявкнул он и ткнул кинжалом в сторону Магнуса. – Майло, Амелия! Хватайте чародея за руки. Без рук он не сможет колдовать, – пояснил он и смерил Магнуса взглядом, полным отвращения. – Тебе давно пора сдохнуть.

– И верно. Да только видишь ли, я бессмертен, – жизнерадостно заявил Магнус, словно не обращая внимания на то, что какой-то рослый Сумеречный охотник – по всей видимости, Майло – заломил ему руки за спину. – Неужели тебе никто не сказал?

Хелен не находила в себе сил для подобных шуток. Алина бросила на нее ободряющий взгляд, но она все равно не сдержалась и крикнула Мануэлю:

– Отпусти ее!

– Не раньше, чем вы мне скажете, где Джейс и Клэри, – ответил Мануэль. – Впрочем, не так. Во избежание недоразумений выражусь точнее: если вы не скажете, где они, я перережу горло вашей жене.

Хелен и Алина переглянулись.

– Вон в той синей палатке.

Хелен от души надеясь, что это прозвучало именно так, как люди обычно говорят под принуждением.

Мануэль оттолкнул Алину. Хелен поймала ее и крепко сжала в объятиях.

– Это было ужасно! – пробормотала она куда-то в шею Алине, краем глаза поглядывая, как мимо пробегают члены Когорты со сверкающими клинками наголо.

– Мне тоже не понравилось, – отозвалась Алина. – Он весь провонял одеколоном. Как сосновая шишка. Ну ладно, пошли.

Они оглянулись на Магнуса, который весело насвистывал, не обращая внимания на нервничающих охранников. Магнус кивнул Хелен и Алине, и они поспешили за Мануэлем и остальными, которые как раз добрались до синей палатки.

– Выдергивайте! – велел Мануэль своим солдатам, указывая на колышки палатки.

Палатка была отброшена в сторону и рухнула на землю брезентовой кучей.

Джейс и Клэри сидели по-турецки прямо на земле, лицом друг к другу, и играли в крестики-нолики, рисуя палочками в грязи. Волосы Клэри были собраны в хвост, отчего она выглядела лет на пятнадцать.

Мануэль громко фыркнул.

– Убить их! – приказал он, поворачиваясь к своим подручным. – Исполняйте.

Судя по всему, Когорту этот приказ не смутил. Амелия шагнула вперед, поднимая меч… и вдруг замерла на месте.

Лес вокруг лагеря зашумел. Листва шелестела так громко, что солдаты стали озираться. Их удивление постепенно сменялось страхом.

Джейс начертил третий крестик в ряду, перечеркнул все три и объявил:

– Мат!

– Мат бывает в шахматах, – возразила Клэри, не обращая никакого внимания на окружившую их Когорту.

Джейс усмехнулся ослепительно прекрасной улыбкой, ради которой Алина когда-то, давным-давно, поцеловала его, а Хелен не стала ее осуждать: зрелище и впрямь того стоило.

– Я не об игре.

– Я сказал – убить их! – гаркнул Мануэль.

– Но, Ману… – Амелия указала на лес трясущимся пальцем. – Деревья… деревья шевелятся…

Алина схватила Хелен за руку. Лес взорвался.

На миг все застыли, и даже Обан был поражен произошедшим. Наверное, как фэйри он чувствовал, что выбор Кортаны следует уважать, даже если ему этот выбор не нравился.

Эмма посмотрела на Джулиана, тот улыбнулся ей одними глазами. Джулиан понимал, что это для нее значит. Всегда понимал.

Эмма победно вскинула Кортану. Кровь пела в ее венах песню золота и битвы.

– Отдай! – взвизгнула Зара и двинулась на Эмму. – Обманщики! Воры! Явились, чтобы все испортить! Разрушить все, что мы создаем!

– Кортана не хочет быть с тобой, Зара, – не повышая голоса, промолвил Джулиан. – Меч кузнеца Вейланда сам выбирает хозяина. Кортана никогда не выбирает лжецов.

– Мы не лжецы…

– Да? А где Мануэль? – перешел в наступление Марк. – Он был в стране фэйри в то же время, что и я. Я видел, как они сговариваются с Обаном, планируют союз с Когортой.

– Он и не скрывал, что ведет переговоры! – взревел Гораций. – И вот он, наш союз! Мы не делаем из этого тайны!

– Это было задолго до того, как ты объявил Конклаву, что Джейс и Клэри мертвы, – сказала Кристина. – Или Мануэль умеет видеть будущее?

Гораций топнул ногой:

– Ванесса! Мартин! Уберите отсюда этих наглецов!

– Можно отдать их моим Красным Колпакам, – предложил Обан. – Из крови Сумеречных охотников выходит отличная краска.

Когорта замерла. Джулиан холодно, сдержанно улыбнулся.

– Да неужели? – переспросил Марк. – А откуда вам это известно, принц Обан?

Обан резко повернулся к нему:

– Я – твой король! Обращайся ко мне как подобает! Я – правитель Неблагих земель! Я унаследовал этот титул от отца…

– Но не ты убил его, – заметила Кристина. – Это сделал Кьеран. Кьеран, сын Короля.

По рядам фэйри прокатился ропот. Только Красные Колпаки невозмутимо ждали, что будет дальше.

– Прекращай спектакль, Диарборн, – сказал Джулиан. – Отошли Неблагое воинство домой. И наберись смелости предстать перед своим народом в Зале Соглашений.

– Предстать перед своим народом? – повторил Гораций, скривившись от отвращения. – Как, по-твоему, я могу это сделать, если я еще не восстановил справедливость? Ты предлагаешь просто забыть об этих храбрых Сумеречных охотниках, которых ты называешь своими друзьями и которые погибли от рук Нижнемирцев? Я не отрекусь от них! Я буду говорить от их имени…

– А не лучше ли позволить им самим говорить за себя? – мягко спросил Алек. – Дело в том, что они тоже здесь.

– Смотрите, а вот и Мануэль, – сказала Эмма. – Нам так его не хватало! Но, насколько я понимаю, он был очень занят. Буквально связан…

– Не продолжай! – предупредил Джулиан.

– …по рукам и ногам, – закончила Эмма и усмехнулась. – Простите за плохой каламбур, не смогла удержаться.

По крайней мере, руки у Мануэля действительно были связаны за спиной – так же, как и у пятидесяти с лишним солдат Когорты, шагавших через поля от опушки Броселиандского леса. Их подгоняли Сумеречные охотники – Алина и Хелен, Изабель, Диана и Саймон.

А рядом с ними, спокойно, как на утренней прогулке, шли Джейс и Клэри. Над ними развевалось на ветру знамя Дозора Ливви: Клэри крепко сжимала в руке его древко. У Эммы защипало в глазах при виде медальона и сабли Ливви, реявших над Нетленными полями.

А за ними… за ними катилась волна всех Нижнемирцев, которые ждали в лесах целую ночь: чародеи, вервольфы и феи ряд за рядом появлялись из-за деревьев – бежали, прыгали, скакали верхом… Броселиандский лес снова наполнился жителями Нижнего Мира.

Гораций застыл на месте. Зара съежилась и как будто стала ниже ростом. Она молчала и только свирепо таращилась из-под завесы спутавшихся волос.

– Что происходит? – наконец выдавила она.

Эмма почти ее пожалела.

Джулиан поднял руку и расстегнул пряжку своего плаща. Плащ соскользнул с плеч, открывая рукоять Меча Смерти: черненое серебро с распростертыми ангельскими крыльями.

Гораций уставился на него, хрипло дыша. Однако Эмма не понимала, узнал он Меч или еще нет. Казалось, ему сейчас не до этого.

– Что ты натворил, глупый мальчишка? – прошипел он. – Ты не представляешь… все наши планы… все, что мы делали во имя нефилимов…

– Ну, привет, Диарборн!

При виде Джейса и Клэри Гораций вздрогнул, как от ожога. Джейс держал перед собой Мануэля, угрюмо и раздраженно смотревшего перед собой.

– Похоже, слухи о нашей смерти сильны преувеличены, – добавил Джейс. – Тобой.

Клэри воткнула древко в землю, и знамя затрепетало на ветру.

– Давно мечтал это сказать, да? – спросила она Джейса.

Алек посмотрел на них и покачал головой. Остальные Сумеречные охотники и Нижнемирцы уже рассеялись по полю между местом переговоров и стенами Аликанте. В толпе мелькали знакомые лица: Саймон бок о бок с Изабель, а рядом с ними Эмма увидела Катарину, Диану, Майю и Бэта. Она высматривала Магнуса и, в конце концов, заметила его у самой опушки Броселиандского леса. Почему он так далеко?

– Диарборн, – сказал Алек, – это твой последний шанс. Распусти собрание и возвращайся с нами в Зал Соглашений.

– Нет, – отрезал Гораций. Краска постепенно возвращалась на его щеки.

– Все видели, что ты солгал, – сказала Эмма. – Ты обманул всех Сумеречных охотников… пытался запугать нас, чтобы добиться покорности…

– Это не Джейс и Клэри! – Гораций указывал на них трясущимся пальцем. – Это какие-то… самозванцы! Это все чародейская магия… иллюзия…

– Железные Сестры предупреждали, что ты это скажешь, – произнес Джулиан. – И дали мне это.

Он протянул руку себе за спину и вынул из ножен Меч Смерти. Металл словно запел, когда клинок описал дугу на фоне неба, рассыпая искры. Когорта и Неблагой Двор вскрикнули от изумления. Эмма не могла даже представить, что сейчас творилось в городе.

– Это Меч Смерти. Он снова цел.

Джулиан мысленно возблагодарил Сестру Эмилию – как хорошо, что она согласилась ввести Когорту в заблуждение!

– Обман… фальшивка… – пробормотал Гораций.

– Тогда ты не станешь возражать, чтобы Мануэль взял его, – сказал Джулиан. – Прикажи ему, пусть возьмет Меч!

Гораций замер. Его глаза метались от Меча к Мануэлю и обратно. И, как ни странно, тишину первым нарушил Обан.

– Ну, если это фальшивка, то пусть мальчик возьмет его, – сказал он. – Потерпим этот фарс еще немного. – Взгляд его серебряных глаз устремился на Мануэля. – Возьми Меч, центурион!

Сжав губы, Мануэль вытянул руки, и Джулиан положил на них Меч Смерти. Эмма заметила, что Мануэль вздрогнул, словно от боли, и еле слышно вздохнула: Меч действовал! Сила Меча причиняла боль не только тем, кто лжет, но и тем, кто пытается сохранить что-то в секрете.

Джулиан смотрел на Мануэля, сложив руки на груди. Это был суровый, холодный взгляд, которым славились многие поколения Блэкторнов – вплоть до тех, которые и сами когда-то были Инквизиторами.

– Пытался ли ты со своими солдатами убить Клэри и Джейса только что?

Лицо Мануэля пошло красными пятнами.

– Да, – прошипел он. – Да, пытался. – И, бросив ядовитый взгляд на Горация, добавил: – Я действовал по приказу Инквизитора. Когда он узнал, что они все еще живы и скрываются в Броселиандском лесу, он приказал убить их сегодня на рассвете.

– Но вам не удалось, – сказал Джулиан.

– Да. Их, должно быть, предупредили. Они знали, что мы придем, и весь лес кишел Нижнемирцами. Они напали. У нас не было и шанса.

– Значит, ты был готов убить сородичей-нефилимов и возложить вину на жителей Нижнего Мира, – подытожил Джулиан. – Но зачем? Для чего разжигать войну?

– Я просто исполнял приказы Горация.

– А в стране фэйри, когда ты помог Обану стать Королем? Когда добивался союза между Когортой и Неблагим Двором? Все это ты тоже делал по просьбе Горация?

Мануэль так прикусил губу, что по подбородку побежала кровь. Но Меч оказался сильнее.

– Это была моя идея, – выдохнул центурион. – Но Гораций ее одобрил. Ему понравилась мысль, что мы провернем это прямо под носом у Конклава. Мы посадили Обана на трон, потому что Обан – глупец. Мы знали, что он будет делать все, что мы захотим. Согласится разыграть эти переговоры и сделать вид, будто мы пришли к соглашению… заключили сделку, в которой обе стороны получат выгоду. Неблагой Двор получит помощь Сумеречных охотников в борьбе с Благими фэйри и прочими Нижнемирцами… А Когорта сможет заявить, что склонила Неблагих к мирному договору и отныне ноги их больше не будет в Идрисе. Обе стороны предстанут в глазах своего народа в самом лучшем свете…

– Довольно! – выкрикнул Обан и потянулся к Мануэлю, чтобы отнять у него Меч Смерти, но Марк заслонил собой центуриона. – Заткните этого ублюдка!

– И то правда, – неожиданно согласился Джулиан и выхватил Меч Смерти из рук Мануэля. – Зачем тратить время на рядовых? Диарборн, возьми Меч!

Он двинулся к Горацию, протягивая Меч. Члены Когорты, столпившиеся вокруг Горация, уставились на своего предводителя – кто потрясенно, кто с яростью. Трудно было сказать, кого из них удивили откровения Мануэля, а кого нет.

– Пора тебе обратиться к своему народу, Диарборн, – сказал Джулиан. – Все тебя видят. Все тебя слышат. И ждут объяснений. – Приблизившись к Горацию, он повернул Меч плашмя. – Покажи, чего ты стоишь.

– Мы покажем себя в сражении! – взвизгнул Гораций. – Я покажу! Я – их предводитель! Законный Консул!

– Законные Консулы не обманывают членов Совета, – возразил Джулиан и положил Меч на свою ладонь, слегка поморщившись, когда заработала магия, принуждавшая говорить правду. – Ты обвинил фэйри в убийстве Дейна Ларкспира, – сказал он. – Это неправда. Дейна Ларкспира убил я.

Эмма вытаращила глаза. Она не ожидала, что Джулиан скажет это.

– Честность – это прекрасно, – пробормотал Саймон, – но все хорошо в меру.

– Я убил его потому, что ты послал его в страну фэйри убить меня и моего парабатая, – продолжал Джулиан. – Как видишь, я держу Меч Смерти. Значит, я говорю правду. – Он как будто обращался к Горацию, но Эмма понимала, что сейчас он говорит со всеми Сумеречными охотниками и Нижнемирцами, которые его слышат. – Саманта Ларкспир пострадала в Схоломанте, когда попыталась подвергнуть пытке Кьерана, сына Короля. Возможно, тоже по твоему приказу. – Он коротко вздохнул: Меч явно причинял ему боль. – Ты настроил одних нефилимов против других и всех их – против ни в чем не повинных жителей Нижнего Мира. Все ради того, чтобы заставить Совет принять твои чудовищные реформы… все из-за страха…

– Да! Я это сделал! – выкрикнул Гораций. Зара бросилась к отцу и принялась дергать его за пустой рукав, но Гораций даже не заметил этого. – Потому что нефилимы – болваны! Потому что такие, как ты, внушают им, будто Нижнемирцы – наши друзья и мы можем жить с ними в мире! Вы бы предпочли, чтобы мы покорно склонили шеи под их топоры! Вы бы предпочли, чтобы мы умерли на коленях, так и не дав отпор! – Он вскинул правую руку, указывая на Обана. – Мне бы не пришлось заключать союз с этим тупоумным пьяницей, если бы Конклав не оказался так упрямым и глупым! Я должен был показать им… показать им, как достойно защититься от Нижнемирцев…

– Достойно? – переспросил Джулиан, поднимая Меч Смерти. Оторвавшись от его ладони, детектор лжи снова превратился в оружие. – Ты выгнал Нижнемирцев из Броселианда. Ты знал, что Неблагой Двор распространяет болезнь, убивающую чародеев, но и пальцем о палец не ударил! Что же в этом достойного?

– Ты и половины всего не перечислил, – сказал Марк. – Это ведь с его подачи Король начал сеять здесь отраву, чтобы губить Детей Лилит…

– Думаю, уже достаточно, – холодно и звонко прервал его Алек. – Неблагому Двору пора возвращаться домой, Гораций. Твоя лояльность теперь под вопросом, так что ты не имеешь права продолжать переговоры ни от имени Нижнемирцев, ни от имени нефилимов.

– Это ты не имеешь права отсылать нас прочь, мальчишка! – рявкнул Обан. – Ты не Консул, а условия договора связывают нас только с Горацием Диарборном и больше ни с кем.

– Не знаю, что пообещал вам Гораций, – с холодным удовлетворением в голосе произнес Джейс, – но поверьте мне, принц, он уже ничем вам не поможет.

– Я – Король! – возопил Обан и поднял лук.

Из группы Нижнемирцев выступила вперед женщина-фэйри. Это была Нене, тетушка Марка и Хелен.

– Ты не наш король! – гордо вскинув голову заявила она Обану.

– Естественно, – фыркнул Обан. – Ты же из Благого Двора.

– Кто-то из нас – из Благого Двора, кто-то – из Неблагого, а кто-то и вовсе из диких племен, – сказала Нене. – Но никто не признает тебя Королем Неблагих земель. Мы признаем Кьерана, сына Короля, который убил Старого Короля, Аравна. Он – наследник трона по праву крови, текущей в его венах, и по праву пролитой крови.

Она отступила в сторону, и из круга фэйри вышел Кьеран. Теперь он был одет как подобает сыну Дивной страны: в небеленую льняную тунику, в бриджи и сапожки из мягкой оленьей кожи. Он встал, развернув плечи и устремив твердый взгляд на всадника в короне.

– Приветствую тебя, брат Обан! – промолвил он.

Лицо Обана исказила свирепая гримаса.

– Когда я видел тебя в последний раз, братец Кьеран, тебя тащили волоком в цепях за моими конями.

– Это правда, – подтвердил Кьеран. – Но это говорит не столько о моих, сколько о твоих недостатках. – Он обвел взглядом ряды Неблагих воинов, в молчании наблюдавших за этой сценой. – Я пришел, чтобы вызвать моего брата на бой за трон Неблагого Двора, – произнес он. – Обычный способ – поединок до смертельного исхода. Выживший займет трон.

Обан изумленно посмотрел на него и рассмеялся:

– Что? Ты хочешь биться прямо сейчас?

– А почему бы и нет? – спросила Нене. Марк и Кристина переглянулись в ужасе: они явно не знали заранее об этой части плана. Эмма подозревала, что о ней не знал никто, кроме самого Кьерана и еще нескольких фэйри. – Или ты боишься, господин мой Обан?

Внезапным плавным движением Обан вскинул лук и пустил стрелу в Кьерана. Стрела едва не задела его плечо, но прошла мимо: в последний миг Кьеран успел отклониться. А стрела, не поразив цели, полетела дальше, через поле, и вонзилась в грудь Жюли Боваль. Та выронила хлыст и рухнула наземь, как подрубленное деревце.

Эмма ахнула. Беатрис Мендоса закричала и упала на колени рядом с Жюли; Алек развернулся на месте и с невообразимой скоростью принялся осыпать Обана стрелами, но Красные Колпаки уже сомкнули строй, защищая своего Короля. Некоторые из них упали, пронзенные стрелами Алека, а тот продолжал спускать с тетивы все новые и новые стрелы уже на бегу, мчась навстречу Неблагому воинству.

– Вперед! – выкрикнула Майя. – За Алеком!

Вервольфы упали на четыре лапы, в мгновение ока обрастая шерстью и выпуская клыки. Солдаты Когорты с криками выхватили мечи и бросились в атаку; Джулиан отбил удар Тимоти Мечом Смерти, а Джессика Босежур уже наседала на Эмму, вращая меч над головой.

Нене метнулась вперед и вложила в руку Кьерана серебряный меч. Едва клинка коснулся сын Короля, меч вспыхнул, как молния. Неблагие фэйри Обана, верные своему Королю, приготовились встать на его защиту, воинство ощетинилось мечами и копьями. Марк и Кристина ринулись на помощь Кьерану; Кристина выхватила из ножен обоюдоострый полуторный меч, а Марк уже выпустил первую стрелу из лука. Красные Колпаки падали, как подкошенные. Саймон, Джейс и Клэри тоже обнажили клинки и бросились в бой.

Тимоти вскрикнул, когда меч его сломался надвое от удара Маэллартаха. Скуля от ужаса, он отскочил назад и спрятался за спину Горация, продолжавшего вопить и требовать, чтобы все «немедленно прекратили», но никто его уже не слушал. Поднялся невероятный шум: мечи с лязгом ударялись друг о друга, вервольфы выли, раненые стонали. В воздухе запахло кровью и металлом. Эмма разоружила Джессику и подсекла ее под коленки, та с криком упала. Эмма, развернувшись, увидела, что на нее надвигаются два вооруженных гоблина с кожистыми мордами и зубами, похожими на осколки битого стекла. Когда один из них бросился в атаку, она снова подняла Кортану. Второй внезапно упал – Эмма не поняла, почему, успела лишь заметить электрическую вспышку.

Когда Кортана пронзила сердце первого гоблина, Эмма обернулась и увидела Изабель: ее золотой хлыст все еще обвивал ноги второго гоблина.

Пойманный гоблин вопил недолго – Саймон разделался с ним ударом меча. Эмма услышала окрик Джулиана и оглянулась: над ней возвышался эльфийский всадник. Но не успела она взмахнуть Кортаной, как всадник покачнулся и рухнул навзничь с метательным ножом Джулиана в горле.

Джулиан стоял прямо у нее за спиной, сжимая Меч Смерти. Его лицо и одежда были в крови, на щеке наливался синяк, но с Маэллартахом в руке он выглядел как ангел возмездия, сошедший на землю.

Сердце Эммы билось мощно и ровно: до чего хорошо было снова держать в руке Кортану и сражаться бок о бок с Джулианом! Она чувствовала, как между ними струится боевая магия парабатаев, – и не просто чувствовала, а видела ее мерцающую нить, соединяющую их в одно целое, движущуюся вместе с ними, связующую, но не порабощающую.

Джулиан жестом позвал ее за собой, и они вдвоем ринулись в гущу сражения.

Проекция в небе вспыхнула, как фейерверк, и рассыпалась на сотни осколков. Но Дрю успела увидеть достаточно. И не она одна.

Мариза все еще смотрела в небо невидящими глазами:

– Бедная Жюли… ты это видела?

Дрю посмотрела на Макса и Рафа, цеплявшихся друг за друга и перепуганных до полусмерти.

– Детей надо отвести в дом, – напомнила Дрю. – Пожалуйста, заберите Тавви!

– Нет! – захныкал Тавви, когда Дрю подтолкнула его к Маризе, в сторону красной парадной двери дома Греймарков. – Нет, Зилла! Я хочу пойти с тобой! НЕТ!

Вопли брата разрывали ей сердце, но Дрю отцепила от себя его руки и попятилась.

Мариза ошеломленно уставилась на нее:

– Друзилла… куда ты собралась? Иди в дом…

Улицы уже заполнялись вооруженными бойцами. Битва началась, и Аликанте не собирался оставаться в стороне.

– Простите, – прошептала Дрю. – Но я не могу.

И она бросилась бежать, изо всех сил пытаясь заглушить у себя в голове отчаянные крики Тавви. Петляя, как заяц, она пробиралась сквозь толпу Сумеречных охотников в боевом снаряжении, вооруженных луками и мечами, со свежими рунами, ярко сверкавшими на руках. Как будто снова повторялась Темная война: Дрю помнила, как жители города метались тогда по улицам, сбиваясь в толпы и сея вокруг хаос. Оставив позади Водосборную площадь и нырнув в какой-то узкий переулок, она перевела дыхание, прежде чем выскочить на Гаусос-сквер, напротив Западных ворот.

Гигантские створы ворот были закрыты. Но Дрю этого и ожидала. Солдаты Когорты, растянувшись цепью, сдерживали натиск Сумеречных охотников, пытавшихся прорваться к воротам; среди вооруженных горожан Дрю узнала многих из тех, кто присутствовал на военном совете. Площадь быстро заполнялась нефилимами, гневные голоса звучали все громче.

– Вы не имеете права нас удерживать! – выкрикнул Кадир Сафар, член Нью-йоркского Конклава.

Ласло Балош отыскал его взглядом в толпе и крикнул в ответ:

– Инквизитор распорядился, чтобы все Сумеречные охотники оставались в городе! Ради вашей же безопасности!

И тут кто-то схватил Дрю за рукав. От неожиданности она подпрыгнула на добрый фут и чуть не завизжала. Перед ней стоял Тавви – взмокший, раскрасневшийся, растрепанный.

– Безмолвные Братья… – пропыхтел он. – Почему они ничего не сделают?

Достаточно было лишь взглянуть на его личико, чтобы понять, что он очень расстроен.

Безмолвные Братья по-прежнему стояли на своих сторожевых постах – неподвижные, как статуи. Минувшей ночью Дрю прошла мимо многих из них, но ни один не попытался остановить ее или спросить, куда она идет. Но сейчас ей было не до Безмолвных Братьев. Она схватила Тавви и едва удержалась, чтобы не встряхнуть его как следует.

– Что ты тут делаешь? Это опасно, Тавви!

Тавви выпятил челюсть.

– Я хочу быть с тобой! Не хочу больше оставаться дома!

Толпа разразилась новыми криками. Солдаты Когорты, охранявшие ворота, как будто забеспокоились, но пока не отступили ни на шаг.

Отправлять Тавви обратно было поздно. Противостояние в любой момент могло превратиться в кровавую баню. К тому же, родные и друзья Дрю были на Нетленных полях – и нуждались в помощи.

– Тогда не отставай!

Она схватила Тавви за руку, и они побежали, пробиваясь через толпу на другую сторону площади. Затем промчались вдоль Принцева канала и через мост, и уже через несколько минут очутились на Кремневой улице. Там было пусто. Некоторые горожане покинули дома так поспешно, что двери остались распахнуты настежь.

На середине улицы был магазин под маленькой вывеской: «Стрела Дианы». Дрю метнулась к двери и забарабанила изо всех сил: три коротких удара, затем три длинных. «Откройся! – взмолилась она про себя. – Откройся, откройся, откройся…»

Дверь широко открылась. На пороге стоял Хайме Росио Розалес в черном боевом снаряжении. Сверкающий серебром арбалет у него в руках был нацелен прямо на Дрю.

– Да это же я! – возмутилась Дрю. – Забыл, что ли? Это я вчера тебя выпустила!

– Всегда лучше перестраховаться, принцесса, – подмигнул Хайме, опуская арбалет, и крикнул через плечо Диего и остальным, что пора выходить.

Те потянулись наружу – все снаряжены и вооружены до зубов: с полуторниками и рапирами, арбалетами и булавами, топорами и бола.

– Кстати, а где ты научилась управляться с отмычками? – поинтересовался Хайме. – Вчера не успел спросить.

«Это все Кит Эрондейл», – подумала Дрю. И при мысли о Ките вспомнила еще кое-что. Тавви стоял столбиком и таращил глаза на все это новехонькое, сверкающее оружие: топор в руках Диего, немецкий двуручник – у Дивьи, испанский бола – у Райана. Даже Джиа вооружилась своим любимым мечом – изогнутым китайским дао.

– Имейте в виду, – нахмурилась Дрю, – это все оружие Дианы! После сегодняшнего надо будет вернуть его в магазин!

– Не волнуйся, – усмехнулся Хайме. – Я уже выписал чек.

– Не выписывал он никакого чека! – встрял Диего.

– Ладно, хорошо, но я собирался, – уступил Хайме.

– Иногда важно не только подумать, но и сделать, братишка, – проговорил Диего с несвойственной ему теплотой, и Дрю поняла, что она ему сочувствует. Она знала, каково это: потерять брата, а затем обрести вновь.

– Пора идти, – сказал Тавви. – Там у ворот все кричат, а Когорта их не выпускает.

Джиа шагнула вперед:

– Им нас не удержать! – воскликнула она. – За мной!

Казалось, она держит в голове карту города со всеми подробностями: обратная дорога – задворками, через переулки и тесные подворотни – заняла лишь несколько минут.

– Кто-то выпустил арестантов! – выкрикнула она, и ее возглас подхватили другие голоса. Многие окликали Джиа по имени.

– Дайте дорогу! – крикнул Райан, пристроившись сбоку от Джиа, рядом с Диего. Дивья и Хайме шагали по другую руку. Остальные держались сзади; Дрю бежала среди них, стараясь не отставать, и тащила за собой Тавви. – Дорогу Консулу!

При этих словах площадь погрузилась в тишину. Джиа пробивала дорогу в толпе, как горделивый линкор, рассекающий волны, и тусклое солнце поблескивало в ее черных с проседью волосах.

Она остановилась перед запертыми воротами, где, опираясь на копье, стоял Ласло Балош.

– Открывай ворота, Ласло. – Джиа не повышала голоса, но почему-то ее все равно было слышно на всю площадь. – Эти люди имеют право присоединиться к своим друзьям и родным на поле битвы.

Ласло скривился:

– Ты не глава Конклава. К тому же, ты под следствием. А я действую по приказам Горация Диарборна, Инквизитора и временно исполняющего обязанности Консула.

– Следствие завершено, – спокойно возразила Джиа. – Гораций Диарборн пришел к власти бесчестным путем. Он лгал нам и предал нас. Все это услышали сегодня из его собственных уст. Он удерживал меня под стражей незаконно – точно так же, как сейчас незаконно удерживает под замком весь город, пока наши близкие рискуют жизнью в Полях. Открой ворота.

– Открой ворота! – крикнул из толпы темноволосый мальчик, и Дрю заметила, что Дивья улыбнулась. Это был Ануш, ее кузен.

– Открой ворота! – подхватила Дивья, потрясая мечом. – Во имя Разиэля, открой ворота!

Хайме присвистнул и усмехнулся:

– Abre las puertas!

Площадь загудела. Все новые и новые нефилимы подхватывали клич – «Открой ворота!». Дрю различила в общем хоре голоса Кадира Сафара и Вивианны Пенхаллоу – и закричала сама, а с ней и Тавви. На миг она словно растворилась в этом общем порыве, ощутила себя частью чего-то огромного и могучего. Взобравшись на скамейку и втащив за собой Тавви, она окинула взглядом всю сцену: солдат Когорты, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке; кричащую толпу, а в ней, то там, то сям, – растерянных нефилимов, все еще стоявших молча.

– Мы не нарушим приказов законного Консула! – выкрикнул Ласло, и лицо его потемнело. – Мы скорее умрем здесь, чем нарушим закон!

Крики умолкли: такого никто не ожидал. Тавви вытаращил глаза:

– Это он о чем?

Толпа застыла. Никто не чувствовал в себе решимости поднять руку на собрата-нефилима, особенно после ужасов Темной войны. Даже Джиа как будто перестала понимать, что делать.

И тут вперед шагнул один из Безмолвных Братьев. За ним – еще один, и еще. Пергаментные мантии зашелестели на ветру. Толпа подалась назад, уступая дорогу Братьям. Дрю не могла оторвать от них глаз: в последний раз она видела Безмолвных Братьев на похоронах сестры.

Беззвучный голос раскатился по площади. Дрю поняла это по выражениям лиц в толпе: голос слышали все, он отдавался эхом в каждой голове.

«Я – Брат Шадрах. Мы посовещались между собой, чтобы принять решение по Закону. И пришли к выводу, что законный Консул – Джиа Пенхаллоу. – Брат Шадрах встал в строй вместе с остальными, лицом к лицу с солдатами Когорты, и добавил: – Откройте ворота».

Ответом ему была тишина. Балош хмурил лоб, пытаясь сообразить, что же ему делать.

– Нет! – выкрикнула Пейдж Эшдаун высоким, раздраженным голосом – тем же самым тоном, в котором она обзывала Тая и высмеивала Дрю за вес и манеру одеваться. – Вы не имеете права нам приказывать…

Брат Шадрах поднял правую руку. Остальные Братья последовали его примеру, все до единого. Раздался такой звук, словно что-то огромное разорвали пополам, и створки городских ворот разошлись, сметая, будто гигантской рукой, солдат Когорты, оказавшихся на пути. Воздух наполнился воплями; ворота распахнулись настежь, а за ними, под пасмурным небом, показались Нетленные поля, на которых уже кипела битва.

– Нефилимы! – Джиа выхватила из ножен свой дао, направив острие в сторону сражения, бушевавшего за стенами города. – Нефилимы, вперед!

Толпа взревела. Сумеречные охотники ринулись в открытые ворота, не обращая внимания на солдат Когорты, катавшихся по земле и стонавших от боли. Только Кэмерон Эшдаун, которого легко было различить среди остальных по рыжим волосам, остановился и помог своей сестре Пейдж подняться на ноги.

Диего и остальные тоже двинулись к воротам. Дрю заметила, как Хайме протянул руку и похлопал брата по плечу; Диего кивнул, и Хайме, отделившись от группы, побежал к Дрю. Та застыла от удивления, глядя, как стремительно и ловко он двигается сквозь толпу нефилимов. Он был изящен, как метательный нож в полете, его улыбка сверкала ярче клинка.

Вскоре он добрался до нее. Дрю стояла на скамейке, их головы оказались вровень.

– Без тебя мы бы не справились, – сказал он. – Ты нас выпустила. – Хайме поцеловал ее в лоб невесомым, коротким поцелуем. – На поле битвы я буду думать о тебе.

И, повернувшись, побежал к своему брату – так же, как Дрю хотела бы сейчас побежать к своему.

Она так мечтала сразиться в этой битве, плечом к плечу с остальными! Но нельзя было бросить Тавви. Дрю села на скамейку и усадила малыша к себе на колени. Вдвоем они провожали взглядом Диего и Хайме, Райана, Дивью и даже Кэмерона Эшдауна, пока те не растворились в толпе, хлынувшей через ворота и устремившейся к Нетленным полям.