Поиски Дрю заняли больше времени, чем Кит ожидал. Ее не было ни в спальне, ни в библиотеке, ни на пляже. В конце концов они нашли ее у телевизора – она рылась в куче видеокассет с завлекательными названиями типа «Кричи! Кричи еще!» и «Кровавый день рожденья».

Взгляд, который она на них бросила, вряд ли можно было назвать дружелюбным. Глаза у нее опухли, словно она недавно плакала. «Интересно, это из-за Джулиана и Эммы, попавших в беду в землях фэйри, или из-за Хайме… или из-за того и другого?» – подумал Кит. Кажется, бегство Хайме очень ее расстроило.

– Чего вам? – огрызнулась она, едва увидев их. – Если вы хотите, чтобы я посидела с Тавви, так с ним сейчас Хелен и Алина.

– На самом деле, – сказал Тай, садясь на табурет у пианино, – мы пришли просить твоей помощи с кое-чем другим.

– Дай угадаю, – Дрю бросила на пол кассету, и Кит с трудом удержался от комментария, что сейчас вряд ли у кого младше восьмидесяти найдутся в доме видеокассеты. – Помыть посуду? Постирать? Полежать перед крыльцом Института, чтобы было, обо что вытирать ноги?

– Какая иди… – вздернул брови Тай.

– Ничего подобного, – поспешно перебил его Кит. – Речь об особом задании. Или даже о миссии.

– Какой еще миссии? – помолчав, спросила Дрю.

– Секретной, – уточнил Тай.

Дрю подергала себя за косичку. Большинство ее косичек были короткими и торчали почти горизонтально.

– Нельзя игнорировать меня, и являться, только когда вам что-нибудь понадобится, – проворчала она, явно разрываясь между любопытством и возмущением.

Тай начал было протестовать, но Кит примирительно поднял руку.

– Мы ни о чем не просили раньше, – сказал он, – потому что не хотели подвергать тебя опасности.

– Опасности? – встрепенулась Дрю. – А что, будет опасно?

– Очень, – коротко кивнул Кит.

– И о чем же мы говорим? – подозрительно прищурилась Дрю.

– Нам нужно получше изучить Сумеречный базар, – объяснил Тай. – Раз мы не можем проникнуть в земли фэйри, надо выяснить, нельзя ли как-то помочь Эмме и Джулиану с этой стороны. Любая информация будет полезна.

– Эмме и Джулиану я хочу помочь, – медленно проговорила Дрю.

– У нас есть основания полагать, что ответы на многие вопросы можно найти на Сумеречном базаре, – сказал Кит, – но им заправляет мерзкий колдун Барнабас Хейл. Однако он согласился встретиться с Ванессой Эшдаун.

– С Ванессой Эшдаун? – остолбенела Дрю. – Она что, тоже в деле?!

– Вовсе нет, – ответил Тай. – Просто мы ему наврали, чтобы добиться согласия на встречу.

– Вы не похожи на Ванессу, – фыркнула Дрю. – Ни один из вас.

– Вот поэтому мы и пришли к тебе, – вкрадчиво сказал Кит. – Барнабас даже духу нашего на Базаре не потерпит, так он нас ненавидит.

– Хочешь сказать, тебя ненавидит? – Дрю едва заметно улыбнулась Киту.

– Он и меня ненавидит, – с гордостью сказал Тай. – Потому что мы с Ливви были с Китом на Лондонском базаре.

Дрю села.

– Ливви сделала бы это для вас, если бы была здесь?

Тай ничего не ответил. Только поднял глаза к потолку и уставился на лениво крутящийся вентилятор, словно от этого зависела его жизнь.

– Я ведь совсем не похожа на Ванессу Эшдаун, – нерешительно сказала Дрю.

– Он понятия не имеет, как она выглядит, – заверил ее Кит. – Знает только, что у нее куча денег, на которые можно наложить лапу.

– Вряд ли он думает, что ей тринадцать, – возразила Дрю. – Он будет ждать взрослого человека – тем более, если у нее куча денег. И, кстати говоря, у вас-то эта куча откуда?

– Ты выглядишь гораздо старше своего возраста, – успокоил Кит, оставив этот животрепещущий вопрос без внимания. – Вот мы и подумали…

Тай развернулся и вышел. Оба проводили его взглядом. Неужели одного упоминания о Ливви хватило, чтобы обратить его в бегство? Или железобетонная уверенность, что ее удастся вернуть, вдруг дала трещину?

– Это я его так расстроила? – тихо спросила Дрю.

Не успел Кит ответить, как Тай уже вернулся с кипой серой ткани.

– По моим наблюдениям, люди больше смотрят на одежду, чем на лицо, – сказал он. – Вот я и подумал, что тебе, может быть, стоит надеть один из маминых костюмов.

Он протянул ей юбку и жакет грифельно-серого цвета.

– Размер примерно твой.

– Ну, ладно, – Дрю встала и бережно взяла одежду.

«Интересно, что она помнит о матери?» – подумал Кит. Или у нее, как и у него, остались только смутные образы: мягкий голос, тихое пение?

– Хорошо, я сделаю это. Куда мы отправляемся?

– В Голливуд. Завтра.

– Хелен и Алина об этом не знают. Они сказали, что весь завтрашний вечер проведут в Святилище. Какие-то нижнемирские дела.

– Вот и отлично, – подытожил Кит. – Значит, не станут спрашивать, где нас носит.

– Это да, но как мы туда попадем?

Тай улыбнулся и гордо похлопал по карману с телефоном.

– Друзилла Блэкторн, имею честь представить вам «Убер».

В третий раз Эмма и Джулиан остановились у двери и снова сверились с картой. Внутри башня была почти лишена характерных примет. Если бы не карта, они бы давно уже заблудились, подумала Эмма.

Каждое движение причиняло ей боль. Джулиан сделал все, что мог – перевязал ее раны полосками, оторванными от рубашки. Они оба так привыкли к исцеляющим рунам и мастерству Безмолвных Братьев, что растерялись от необходимости терпеть боль дольше обычного. Постоянно превозмогать болезненные ощущения в тех местах, где ее тело пострадало от шипов, было очень утомительно; Эмма даже обрадовалась, что можно просто постоять и отдохнуть, пока Джулиан изучает карту.

Внутри башня напоминала морскую раковину. Коридоры вились кругами, чем выше, тем у́же и темнее. Непрошеные гости обсудили, не стоит ли прямо сейчас применить зелье Нене, но Джулиан сказал, что лучше приберечь его на крайний случай. В коридорах было полно фэйри обоих Дворов, и к двум спешащим фигурам в рваных плащах никто не приглядывался.

– Так, – сказал Джулиан, – вот и развилка. Один коридор идет вниз, другой вверх. Тронный зал на карте не обозначен.

– Зато мы знаем, что он наверху, – возразила Эмма. – И Королева, скорее всего, уже там. Король не должен получить Черную книгу.

– Тогда нам туда, – Джулиан указал на один из коридоров. – Будем подниматься, пока какой-нибудь знак не укажет, что мы у цели.

– Разумеется! Фэйри обычно только и делают, что оставляют знаки, – съязвила Эмма.

Джулиан почти улыбнулся ей.

– Значит, договорились. Надвинь капюшон.

Они надели капюшоны и устремились по галерее, круто поднимавшейся вверх. Чем выше они оказывались, тем меньше народу встречали, как будто воздух здесь становился слишком разреженным. В стенах по сторонам было множество дверей, и каждая следующая – украшена еще более изысканно, чем предыдущая, редкими драгоценными камнями и золотыми инкрустациями. Из-за дверей доносились смех и болтовня – видимо, здесь жили придворные.

Одну дверь почти целиком закрывал гобелен с вытканными на нем звездами. По обе стороны от двери стояли стражи в необычных черно-золотых доспехах; лиц за опущенными забралами было не видно. Эмма поежилась как от холода, когда они проходили мимо. Коридор стал у́же, потом еще у́же, как будто они действительно приближались к сердцевине раковины. Факелы здесь горели более тускло, и Эмма смотрела вперед, щурясь и сожалея, что не может использовать руну Ночного зрения.

Джулиан положил ей руку на плечо и толкнул в неглубокий альков.

– Красные Колпаки, – прошипел он.

Эмма осторожно выглянула из-за поворота: и правда, две шеренги Красных Колпаков перегораживали проход в высокую арку. Из всех воинов фэйри Красные Колпаки были самыми опасными. Они носили алую форму, выкрашенную кровью тех, кого убили своими руками. Вопреки обычаям фэйри, они носили бороды, лица у них были обветренные. Наконечники копий тоже покрывала засохшая кровь.

– Это наверняка он, – прошептал Джулиан. – Тронный зал.

Он снял через голову цепочку с флаконом, отломил верхушку и выпил жидкость. Эмма поспешно сделала то же самое… и задохнулась. Ей показалось, она выпила жидкий огонь. Джулиан тоже поморщился, опуская пустой флакон в карман.

Оба уставились друг на друга. За исключением жжения в горле и желудке, Эмма никаких изменений не чувствовала. Она видела свои руки и ноги – ясно как день, да и Джулиан тоже вроде еще не начал размываться по краям. Это было совсем не то, чего они ожидали.

– Стоп, – сказал Джулиан, спустя некоторое время. – Нене сказала, что мы будем невидимы только для Неблагих фэйри, – тут он внезапно сузил глаза. – Эмма…

– Что? Что такое? – прошептала она.

Он медленно поднял руку и ткнул себе в грудь, где под одеждой была руна парабатая. Эмма моргнула: темно-красное сияние пульсировало в этом месте, словно вдруг засветилось само сердце. И сияние это двигалось, переливалось, словно маленькое торнадо.

Она опустила глаза: ее собственная руна тоже тонула в сиянии. Зрелище было достаточно зловещее, и она невольно поежилась… Потом задвинула эмоции подальше и спокойно вышла в коридор. Через мгновение к ней присоединился Джулиан.

Красные Колпаки все так же стояли, перегораживая арку. Эмма пошла к ним; Джулиан шел рядом с ней. Она ясно видела его, слышала шаги, но когда они подошли к двери и проскользнули мимо Колпаков, никто из них не обернулся, не шелохнулся. Кажется, никто их не видит и не слышит.

Эмма видела темный свет, разлитый по груди Джулиана. Почему зелье невидимости заставило руны светиться? Это было совершенно нелогично, но времени анализировать это все равно нет… Они прошли мимо последней пары стражей, словно мыши, нагло прогуливавшиеся под носом рассеянной кошки.

А еще через мгновение они переступили порог и очутились в тронном зале Короля.

Эмма совершенно определенно не была готова увидеть то, что открылось ее глазам. Никакого сверкающего золота и пышного убранства; в зале было пусто. Пол из темно-серого камня, окно только в северной стене – большой стеклянный прямоугольник, а за ним ночь. Повсюду виднелись кучи булыжников – некоторые просто огромные; многие камни расколоты на куски. В целом это место напоминало разрушенную игровую площадку великаньих детей.

Сесть было некуда. Даже трон выглядел как булыжник с вырезанным в нем сиденьем. Спинка, боковины – все было из камня, чтобы защитить Короля, который сидел на нем неподвижно, как статуя.

В руках у него была принадлежавшая Джулиану копия Черной книги.

Когда они вошли, Король поднял голову и нахмурился, и на одно ужасное мгновение Эмма подумала, что он их увидел. Его лицо было чудовищно – именно таким она его и запомнила: словно разрубленное мечом, и одна половина была прекрасной и величественной, а другая – костями черепа. На Короле был пышный камзол из темно-красного бархата, плащ, застегнутый на плечах рядами золотых пряжек, на голове – золотая корона. На шее висел прозрачный флакон с алой жидкостью.

Эмма и Джулиан нырнули за ближайшую кучу камней – и вовремя: вошли четверо стражей. Они вели женщину в белом, с длинными черными волосами. За ней следовал мальчик с золотым обручем на голове – его охраняли еще двое. На всех стражах были те же черно-золотые доспехи, которые Эмма заметила еще в коридоре.

Но времени думать об этом не было: женщина повернула голову, и Эмма сразу узнала ее.

Это была Аннабель Блэкторн.

Воспоминания хлынули лавиной, в горле встал горький ком: Аннабель на помосте в Зале Соглашений… Аннабель с диким взглядом вонзает обломки Меча Смерти в грудь Ливви… Аннабель в крови, помост в крови, Джулиан с Ливви на руках…

Джулиан со свистом втянул воздух и застыл. Она схватила его за плечо; оно было словно каменное – неподатливое, не человеческое. Его рука метнулась к рукояти меча; глаза впились в Аннабель. Во всем его теле кипела едва сдерживаемая сила.

Сейчас он ее убьет. Эмма понимала это так же ясно, как предугадывала каждое его движение в битве, как знала ритм его дыхания. Она вцепилась в него, повернула к себе, хотя это было не легче, чем сдвинуть скалу.

– Нет, – хрипло прошептала она. – Не сейчас.

Джулиан дышал тяжело – как будто он долго бежал.

– Пусти меня, Эмма.

– Она может нас видеть! Она не фэйри: она увидит, что мы идем, Джулиан.

Глаза у него были совершенно бешеные.

– Она поднимет тревогу, и нас схватят. Если ты попытаешься убить Аннабель сейчас, нас обоих арестуют! И мы не добудем Черную книгу!

– Она должна умереть за то, что сделала, – на его щеках горели два пунцовых пятна. – Позволь мне убить ее, и пусть Король забирает чертову книгу себе…

– Тогда мы оба здесь умрем! – Эмма изо всей сил вцепилась в его плащ.

Джулиан молчал, лихорадочно сжимая и разжимая кулаки. Красный огонь пылал вокруг руны у него на груди, и черные линии змеились по ней, словно по раскаленному стеклу, которое вот-вот треснет.

– Что ты выберешь: месть или Тавви, Дрю и Тая? – Эмма тряхнула его и отпустила. – Хочешь, чтобы они узнали, что ты выбрал?

Джулиан снова привалился к камню. Он покачал головой, словно сам себе не верил, но багровый отблеск вокруг него погас. Возможно, упоминание о младших Блэкторнах было для него все равно что удар под дых… Впрочем, Эмме было все равно. Что угодно, лишь бы удержать Джулиана от попытки ринуться очертя голову навстречу неминуемой смерти. Она повернулась, чтобы видеть происходящее в зале. Колени у нее все еще тряслись.

Аннабель и мальчик тем временем приблизились к трону. Аннабель выглядела теперь совершенно иначе: платье из беленого льна, собранное под грудью, длиной до самого пола; гладкие волосы, будто река, струились по спине. Она выглядела спокойной, ничем не примечательной… и совершенно не опасной. Мальчика в золотом обруче она держала за руку – крепко и бережно, словно готовясь защитить от опасности.

Стража в золотых и черных доспехах окружала их. Король улыбнулся гостям, половиной лица. Это была жуткая улыбка.

– Аннабель. Пепел. Сегодня мы получили интересные новости.

Пепел. Эмма во все глаза уставилась на мальчика. Значит, вот он какой, сын Благой Королевы. У него были серебряные волосы и глаза, зеленые, как лес; на плечах – бархатная туника с высоким воротом и золотой обруч на голове – такой же, как у Короля, но меньше. Вряд ли он старше Дрю; болезненно худой, на скуле темнеет синяк. Держался мальчик так же прямо, как Кьеран: принц не может позволить себе роскошь сутулиться.

Лицо его было странно знакомым. Может, он просто похож на мать?

– Сегодня нас посетила Королева Благого Двора, – сообщил Король.

– Чего хотела моя мать? – Пепел резко вскинул голову.

– Тебе хорошо известно, что она давно уже пытается выкупить тебя. Но только сегодня она принесла мне то, что я просил.

Он наклонился вперед и с видимым удовольствием произнес:

– Черную книгу мертвых.

– Это невозможно! – бледные щеки Аннабель вспыхнули. – Черная книга у меня. Королева лжет.

Король побарабанил затянутыми в перчатку пальцами по костяной щеке.

– Может, и так, – задумчиво сказал он. – Интересный философский вопрос, не правда ли? Что такое книга? Переплет, чернила, страницы – или сумма содержащихся в ней слов?

– Не понимаю, – Аннабель сдвинула брови.

Король вытащил копию Черной книги, лежавшую рядом с ним на сиденье, и поднял, чтобы Аннабель и Пепел могли ее видеть.

– Это копия Черной книги мертвых, иначе называемой «Темные искусства», ибо в ней содержится часть самой могущественной магии, когда-либо записанной в этом мире, – он ласково погладил первую страницу. – Королева утверждает, что это точный список. Его изготовил могущественный маг по имени ОффисМакс, о котором я, правда, ничего не знаю.

– Клянусь Ангелом! – вырвалось у Джулиана.

– Королева оставила его мне только на один день, чтобы я принял решение: обменять ли на него Пепла. Я поклялся вернуть копию ей завтра утром на восходе.

– Королева обманывает тебя! – Аннабель привлекла к себе Пепла. – Она хитростью вынудит тебя отдать мальчика за эту… неполноценную копию.

– Возможно, – Король опустил тяжелое веко. – Я еще не принял окончательного решения. Но и тебе, Аннабель, тоже предстоит принять решение. Я вижу, что ты очень сблизилась с Пеплом, и подозреваю, что, расставшись с ним, ты будешь скучать. Это так?

Буря пронеслась по лицу Аннабель, но сейчас Эмму больше интересовал Пепел. Что-то появилось в его глазах… отчего он стал еще более знакомым.

– Но Пепел нужен тебе! – воскликнула Аннабель. – Ты сам много раз говорил об этом. Он – твое оружие.

В ее голосе звучало странное презрение.

– Ты уже сотворил над ним магию, когда забрал у матери. Если сейчас ты вернешь его ей…

Король откинулся на спинку трона.

– Нет, я его не отдам. Королева, несомненно, поймет мои доводы. Понадобится время, чтобы Черная книга подействовала на Пепла, но когда это случится, ему больше не будет нужен портал. Он сможет сеять гниль и разрушение голыми руками. Королева не меньше моего ненавидит Сумеречных охотников. Не позже чем через месяц их драгоценный Идрис будет выглядеть вот так…

Он указал на окно в северной стене. За стеклом внезапно появилась совсем другая картина… – но в окне на самом деле не было никакого стекла. Казалось, что ткань мира разорвали, и в образовавшуюся дыру Эмма увидела пустыню, по которой ветер гонял тучи песка, и небо, истерзанное вспышками молний. Песок был в крови, а на фоне неестественно яркого горизонта изломанные деревья стояли, как гигантские пугала.

– Это не наш мир, – пробормотал Джулиан. – Какое-то другое измерение… вроде Эдома, но Эдом давно уничтожен.

Эмма не могла отвести глаз от картины. Человеческие тела, наполовину занесенные песком… кости белеют…

– Джулиан, я вижу тела…

Король снова взмахнул рукой, и портал потемнел.

– И уподобится Идрис Туле́ – такому, каким он стал теперь.

Туле́? Какое знакомое слово… Эмма нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Ты полагаешь, что сможешь убедить Королеву подвергнуть ее дитя опасности – и все это ради власти? – спросила Аннабель. – Не все вокруг похожи на тебя.

– Королева похожа, – возразил Король. – Я знаю это, потому что Пепел будет не первым.

Он улыбнулся костяной половиной лица.

– Аннабель Блэкторн, ты играла со мной только потому, что я позволял. У тебя нет здесь никакой власти.

Она ахнула.

– Я знаю твое имя! Малкольм открыл мне его. Я могу тебя заставить…

– Ты умрешь в тот же миг, как мое имя слетит с твоих губ. А следующим умрет Пепел. Но поскольку кровопролития я не хочу, я дам тебе одну ночь на размышление. Отдай мне настоящую Черную книгу, и можешь остаться здесь вместе с Пеплом и быть дальше его хранительницей. В противном случае я объединю мои силы с Королевой и изгоню тебя прочь из моих земель, и ты больше никогда не увидишь Пепла.

Пепел вырвался из ее рук.

– А что, если я скажу нет? Если я не согласен?

Король обратил на мальчика багровый взгляд.

– Ты – идеальный кандидат для Темных искусств, – сказал он. – Но неужели ты правда думаешь, что я стану беречь ублюдка Себастьяна Моргенштерна?

Себастьян Моргенштерн. Имя ударило Аннабель как тараном. Но как такое…

– Нет! – вскрикнула Аннабель. – Не трогай его!

– Стража! – рыцари синхронно повернули головы. – Уведите женщину и мальчика. На сегодня с ними все.

Джулиан вскочил.

– Мы идем за ними…

– Нельзя, – прошипела Эмма. – Зелье уже теряет силу – гляди. Красный свет почти погас.

Джулиан опустил глаза: багряное сияние у него на груди из огня превратилось в угли.

Стража сомкнулась вокруг Аннабель и Пепла и повела их на выход. Эмма крепко поймала Джулиана за руку, и они вместе осторожно вылезли из-за камней.

Конвой уже выходил в коридор через арку. На мгновение Эмма и Джулиан оказались прямо посреди залы, на виду у Короля.

Он смотрел вперед неподвижным взором. На нетронутой стороне его лица Эмма увидела проблеск Кьерана… – разрубленного пополам, измученного, нечеловеческого.

Рука Джулиана напряглась. Каждый нерв Эммы вопил, что Король их видит, что он сейчас кликнет стражу, что они оба умрут, не успев даже вынуть клинки из ножен…

Она сказала себе, что хотя бы попытается воткнуть кинжал в сердце Короля, прежде чем окончит свои дни.

Джулиан потянул ее прочь. В свободной руке у него уже была карта. Он глазами показал на арку, в которой уже исчезли Аннабель и Пепел.

Времени больше не было. Они бегом выскочили в коридор.

Драться смысла не имело: минимум по три фэйри держали Марка с каждой стороны, и хватка их была крепка. Его волоком протащили мимо празднующих; в голове до сих пор было мутно после зелья. Кругом плавали какие-то тени, танцоры вертелись, расплываясь и уменьшаясь, как в калейдоскопе. Король котов таращился на него светящимися желтыми глазами. Лошади пятились от рассыпающего искры костра…

Кьерана он не видел: тот был где-то позади… зато слышал, как солдаты кричат на него, их голоса были едва слышны сквозь хохот и гром музыки. Кьеран… Кристина… В груди у него завязался ледяной узел страха за них обоих – но тут его поволокли через грязную лужу и вверх по деревянным ступеням.

Тяжелый край бархатной портьеры отвесил ему пощечину. Марк сплюнул, стража довольно расхохоталась. Чьи-то руки расстегнули пояс с оружием у него на талии. Он попытался сопротивляться, но его бросили на пол.

– На колени, полукровка, – рявкнул солдат.

Его отпустили, и Марк стоял на коленях, раздираемый яростью. Двое фэйри стояли сзади, нацелив копья ему в шею. В нескольких футах сбоку точно в такой же позе застыл Кьеран – только у него еще и кровь шла из лопнувшей губы.

Они были в павильоне принца Обана. Стены были задрапированы тяжелым бархатом, пол устлан драгоценными коврами, затоптанными и выпачканными бесчисленными сапогами. На деревянных столах десятки пустых и полупустых винных бутылок; некоторые упали и разлились, насыщая воздух запахом алкоголя.

– Так-так, – протянул некий голос.

Перед ними раскинулся алый бархатный диван, а на нем – праздного вида молодой человек. Пурпурно-черные вперемешку волосы вились вокруг острых ушей, а мерцающие серебряные глаза окружала размазанная черная подводка. На юноше были дублет из серебряного шелка и такие же хосы, а из манжет потоками извергалось белое кружево.

– Братец Кьеран, как мило, что ты зашел, – серебряный взгляд стрельнул в сторону Марка, – …вместе с еще каким-то парнем.

Он презрительно махнул рукой в его сторону и посмотрел на Мануэля.

– Отличная работа.

– Я же тебе говорил, что они здесь, – усмехнулся тот. – Я видел их на празднике.

– Признаю, мне даже в голову не приходило, что им хватит глупости вновь сунуться в Неблагие земли, – сказал Обан. – Очко в твою пользу, Виллалобос.

– И какой подарок получился! – Мануэль, усмехаясь, встал между копьеносцами и сложил руки на груди. – Твой отец будет доволен.

– Отец? – Обан выбил легкую дробь на подлокотнике дивана. – Ты думаешь, я отдам Кьерана отцу? Да он его просто убьет. Какая скука.

Марк метнул в Кьерана внимательный взгляд. Принц стоял на коленях и, судя по всему, ничуть не боялся Обана… правда если бы и боялся, об этом все равно никто не узнал.

– Такой подарок – не просто подарок, – продолжал Мануэль. – Это очень хороший аргумент. Твой отец думает, что ты слаб, принц, – разумеется, ошибочно. Если ты приведешь ему Кьерана вместе с этим полукровкой-Охотником, он поймет, что с тобой уже пора считаться.

Тут он понизил голос.

– Мы даже сможем убедить его убить пленников и продолжить воплощать наш план в жизнь.

Пленников? Каких пленников? Марк весь напрягся. Джулиана и Эмму? Нет, это невозможно – они же едут с Благой кавалькадой…

Ну, хотя бы Кристина в безопасности… Исчезла, один Ангел ведает, куда. Марк еще раз искоса глянул на Кьерана: у него тоже паника? Он тоже боится за Кристину? Ведь должен бы, учитывая, как они целовались…

Обан протянул руку и стал шарить среди бутылок на придиванном столике, ища хоть какую-нибудь не совсем пустую.

– Отец меня не уважает, это правда, – сказал он. – Думает, что братья более достойны трона, чем я. Хотя на самом деле это не так.

– Уверен, они тоже самое о тебе думают, – пробормотал сквозь зубы Марк.

Обан наконец нашарил искомое и поднял сосуд к свету, щурясь на полдюйма янтарной жидкости внутри.

– Правильный пленник может заставить его передумать… но есть шанс, что этого окажется недостаточно.

– Ты хочешь вырасти в глазах отца или нет? – в лоб осведомился Мануэль.

– Конечно, – Обан глотнул из бутылки. – В известных пределах.

Мануэль только что глаза не закатил.

– Тогда докажи ему, что тебя нужно воспринимать серьезно. В первый твой приход он даже слушать тебя не пожелал!

– Чертов старый идиот! – пробормотал Обан и отшвырнул бутылку.

Та обо что-то разбилась.

– Если ты приведешь ему этих двоих, он станет тебя слушать. Я пойду с тобой, скажу, что мы выследили их вместе, и как полномочный представитель Когорты дам ясно понять, что наш контакт при Неблагом Дворе – ты, и мы намерены работать только через тебя. Так ты сразу покажешься важнее.

– Значит, покажусь? – переспросил Обан.

Кьеран очень неэлегантно фыркнул.

– Я заставлю его осознать, как ты на самом деле важен, – ничтоже сумняшеся вывернулся Мануэль. – Отец поймет, сколько пользы можно извлечь из сотрудничества с тобой. Эти заложники – ключ к открытию беспрецедентных переговоров между нефилимами и Неблагим Двором. Когда каждый нефилим увидит, что вы сумели встретиться и установить взаимовыгодный мир, всем сразу станет ясно: ты и Гораций Диарборн – величайшие вожди в истории наших племен, способные заключить альянс, который оказался не по зубам нашим пращурам.

– Чего? – не сдержался Марк. – Да что ты несешь?

– А разве новой войной мы так не рискуем? – Обан нашел еще одну не совсем пустую бутылку. – Война была бы реально скверной идеей.

– Да не будет никакой войны, – устало, но все еще терпеливо сказал Мануэль. – Я же тебе уже говорил. О войне речь вообще не идет, – он бросил взгляд на пленников. – И, думается мне, Король хочет смерти Кьерана больше, чем ты думаешь.

– Потому что люди его любят, – капризным тоном сказал Обан. – Они хотят его сделать Королем. Потому что он добрый.

– Доброта для короля – не достоинство, – продолжал увещевать Мануэль. – И ваш народ в этом убедится, когда Король повесит Кьерана на стене над башенными садами.

Марк дернулся назад и чуть не насадил себя на копье.

– Ах, ты…

– Доброта – может, и нет. Зато милосердие – определенно да, – вмешался Кьеран. – Ты не обязан этого делать, Обан. Мануэль не стоит твоих усилий, а его план – сплошная ложь.

– Ты утомительно предсказуем, младший сын, – вздохнул Обан.

Он уронил бутылку, и алая жидкость побежала из горлышка на пол, как кровь.

– Я хочу трон, и я получу трон, а Мануэль поможет мне его добыть. Остальное меня не волнует. Это все, что важно, – улыбка тронула уголки его губ. – В отличие от тебя, я гоняюсь не за любовью и призраками, а только за тем, что реально.

Помни, подумал Марк, помни: ничего из этого не реально…

Обан махнул рукой.

– Сковать их вместе, найти им лошадей. Ночью мы отбываем к Неблагому Двору.

Мануэль усмехался так, что это было не только видно, но и слышно.

Когда прибыла Друзилла, Барнабас уже сидел в голливудской кофейне «101» в отдельной кабинке в виде будки для автозагара и ковырялся в тарелке весьма аппетитных на вид уэвос ранчерос. На нем были черная ковбойская шляпа-стетсон и галстук-боло, затянутый так туго, что почти душил его, – впрочем, это не мешало Барнабасу быть крайне довольным собой.

Дрю поглядела на себя в зеркальную витрину кафе. Другая стена, из имитации необработанного камня, была увешана десятками фотографий в рамочках (видимо, члены семьи и друзья владельца), в углу стоял музыкальный автомат.

Снаружи было темно, и Дрю прекрасно видела себя в витрине: темные волосы гладко зачесаны наверх, серый деловой костюм, классические шпильки (стащила у Эммы из шкафа), из макияжа только красная помада (Кит сказал: чем меньше, тем лучше).

– Ты же не хочешь выглядеть, как клоун в цирке, – сказал он и выбросил ее «румяна рассыпчатые, насыщенный розовый» через плечо, словно гранату с выдернутой чекой.

Где-то в темноте прятались Кит и Тай, готовые прийти на помощь, если что-нибудь пойдет не так. От этого ей, честно говоря, было гораздо спокойнее. Непринужденно помахивая портфелем, она прошла через зал, уставленный кожаными диванчиками цвета сливочной помадки и слоновой кости, и втиснулась в будку к Барнабасу.

Его змеиные глаза быстро оглядели ее с ног до головы. Вблизи он выглядел не очень хорошо: чешуя тусклая, красные круги вокруг глаз.

– Ванесса Эшдаун?

– Собственной персоной, – Дрю поставила портфель на пол.

Изо рта Хейла высунулся раздвоенный язык.

– И немалой, должен заметить. Нет-нет, не волнуйтесь: мне нравятся женщины с хорошей фигурой. Вы, Охотники, обычно такие костлявые.

Меня сейчас стошнит, подумала Дрю, но вслух сказала:

– К делу, мистер Хейл.

– Ладно, – к большому ее облегчению раздвоенный язык исчез. – Итак, моя милая, у вас есть доказательства, что Гипатия Векс передает наши секреты Охотникам?

– Все здесь, – она подтолкнула портфель к нему.

Он взял его, отщелкнул замки и нахмурился.

– Но это же деньги.

– Именно, – она безмятежно улыбнулась ему, стараясь не оглядываться, ища глазами своих. – Это деньги, предназначенные для Гипатии в обмен на ваши секреты.

Он закатил глаза.

– Поймите меня правильно, обычно вид чемодана с деньгами меня радует. Но я надеялся получить, скажем, фото того, как Гипатия передает улики Блэкторнам.

– Почему Блэкторнам?

– Потому что все они мерзкие крысеныши, – пояснил Барнабас, откидываясь на спинку дивана. – Вам придется предоставить мне что-нибудь получше, моя дорогая Ванесса.

– Что ж, тогда получше посмотрите на деньги, – Дрю решила тянуть время. – Потому что это не обычные деньги.

Барнабас со скучающим видом взял пачку двадцаток. Дрю напряглась. Кит сказал, чтобы она разговорила Барнабаса… но вряд ли удастся отвлечь его пересказом сюжета «Кровавого дня рожденья»…

– Ничего особенного в этих деньгах нет, – начал Барнабас и осекся, когда дверь в кафе распахнулась и внутрь широким шагом вошла высокая темнокожая колдунья с бронзовыми волосами. Она была в блестящем брючном костюме, на шпильках высотой с башню. За ней следовали еще два Нижнемирских – мускулистый вервольф и бледная темноволосая вампирша.

– Дьявол! – выругался Барнабас. – Гипатия, что…

– Я слышала, Хейл, что ты сливаешь наши секреты Сумеречным охотникам, – перебила его она. – О, поглядите-ка: пойман на горячем, даже руку из сумки вынуть не успел…

Она подмигнула Дрю, зрачки у нее были в форме золотых звезд.

– Да как ты мог, Барнабас! – воскликнула вампирша. – Я думала, они врут!

Она принюхалась и посмотрела на Дрю.

– Ты что, правда покупала у него информацию? Ты вообще кто?

– Друзилла, – сказала Дрю. – Друзилла Блэкторн.

– Блэкторн?! – в ярости вскричал Хейл.

– И да, он точно торговал информацией, – подтвердила Дрю. – Например, он только что рассказал мне, как выкопал копию «Красных свитков магии» из-под будки Джонни Грача, как только тот отдал концы. И оставил ее себе.

– Это правда? – прорычал вервольф. – И после этого ты называешь себя главой Сумеречного базара?

– Ах, ты мелкая… – Барнабас кинулся через столик на Дрю, та пробкой вылетела из будки, в кого-то врезалась и ойкнула.

Подняв глаза она обнаружила Тая с мечом, направленным в грудь Барнабаса.

– Не трогай мою сестру, – сказал он.

– Вот именно! – поддержал его Кит из соседней будки. – Я правда забыл оружие… но у меня есть вилка, – он помахал ею. – Всё, тебе конец.

– Отвали, – высокомерно ответил Барнабас, но, судя по выражению лица, проигрыш свой он уже осознал.

Вервольф рывком поднял его и скрутил руки за спиной. Гипатия убрала деньги со стола и снова подмигнула звездным глазом Дрю и Таю.

– А теперь вам пора, Охотники. На этом ваша маленькая нижнемирская афера закончена. Передайте вашему новому Инквизитору, что мы не желаем иметь ничего общего ни с ним, ни с его лицемерными правилами. Мы будем ходить куда захотим и когда захотим.

Тай медленно опустил меч, Кит бросил вилку, и они втроем вышли из кафе. На улице Дрю вздохнула с облегчением. Ночь стояла теплая, луна висела высоко в небе, заливая светом Франклин-авеню. Дрю слегка потряхивало от возбуждения: она сделала это! Обвела вокруг пальца знаменитого колдуна! Обыграла взрослого противника! Да она реально крутая мошенница!

– Думаю, Гипатия за свои слова отвечает, – сказал Кит, заглядывая сквозь витрину в кафе: упирающегося Барнабаса вели к задней двери. – Что касается слов, которые нам велели передать Инквизитору, – это был не блеф, а официальное заявление.

– Как будто мы действительно можем что-то передать Инквизитору, – вздохнул Тай и рассеянно коснулся медальона на шее. – Но вообще это было круто. Ты реально круто выступила, Дрю.

– Да, просто загляденье, – Кит огляделся. – Предлагаю пойти выпить молочный коктейль или еще что-нибудь! Отпразднуем… правда места тут жутковатые.

– Сумеречным охотникам жуткие места нипочем, – заявила Дрю.

– Гибель родителей Бэтмена тебя ничему не научила? – Кит притворно схватился за голову.

Тай улыбнулся, а Дрю… в первый раз после смерти Ливви Дрю рассмеялась.

С помощью Алины и Тавви Хелен установила в Святилище большой стол и разложила на нем предметы, относящиеся к миру высокой бюрократии: ручки, присланные Конклавом бланки, папки, резиновые штампы и т. д. Выглядело это все точно так же, как и у обычных людей.

Длинная очередь вервольфов, колдунов, вампиров и фэйри выстроилась через всю комнату и змеилась из дверей. На полу этого «регистрационного пункта» была начертана руна Ангельской силы, блокировавшая двери в другие помещения Института.

Первым в только что устроенный офис вошел вервольф с огромными усами, как в полицейском кино восьмидесятых. Он был в такой ярости, что с него сыпались искры.

– Меня зовут Грег… – начал он.

– Отлично, запишем: имя – Элтон Джон, – сказала Алина и действительно записала.

– Нет, – сказал вервольф и попробовал еще раз. – Меня зовут Грег. Грег Андерсон.

– Ну, я же и говорю: Элтон Джон, – она взяла печать. – Тридцать шесть лет, профессия – трубочист, проживает в Бель-Эйр.

Проштамповав бланк – «ЗАРЕГИСТРИРОВАН», она протянула его ему.

Тот взял и потрясенно уставился в бумагу.

– Вы что сейчас сделали, а?

– Это чтобы Конклав не смог тебя найти, – доброжелательно объяснил Тавви, который возился под столом с игрушечной машинкой. – Но ты все равно зарегистрирован.

– Технически, – вставила Хелен, мечтая, чтобы до вервольфа, наконец, дошло.

Если он устроит скандал, с остальными хлопот не оберешься.

Грег еще раз внимательно изучил документ.

– К слову, – сказал он, – парень за мной – просто вылитый Хамфри Богарт.

– Так это он и есть! – обрадовалась Алина, помахивая печатью. – Хотите быть Хамфри Богартом? – обратилась она к следующему в очереди, высокому худому колдуну с печальной физиономией и пуделиными ушами.

– А кто бы не захотел? – рассудительно ответил тот.

Большинство Нижнемирских в очереди были насторожены, но охотно пошли на сотрудничество. Некоторые даже смеялись и благодарили. Кажется, все поняли, что Хелен и Алина ведут подрывную работу против системы – хотя вряд ли они догадались, почему.

Алина указала на высокую светловолосую фэйри в прозрачном платье.

– Так, а вот это Тейлор Свифт.

Хелен с улыбкой протянула очередному вервольфу проштампованный документ.

– Интересно, в какие неприятности мы из-за всего этого влипнем?

– А какая разница? – беспечно ответила Алина. – Мы же все равно продолжим.

– Точно, – Хелен взяла следующий бланк.

«Отнеси меня к нему».

Сначала была тишина, потом свет и тысяча мелких острых уколов. Кристина взвизгнула и забилась, торопясь выбраться из каких-то колючих зарослей, в которые угодила, потом упала вбок и крепко ударилась о поросшую травой землю.

Сев, она расстроенно посмотрела на руки, в десятке мест исколотые до крови. Надо же было свалиться не куда-нибудь, а прямо на розовый куст. Какая ирония!

Она встала и отряхнулась. Кругом все еще были фэйри, но было светло, как днем. Солнечный свет заливал тростниковую крышу хижины, сложенной из бледно-желтого камня. Мимо бежала бирюзовая речка, по берегам которой росли голубые и лиловые люпины.

Кристина вряд ли ожидала чего-то конкретного… но уж точно не такой пасторали. Она попробовала вытереть кровь с рук, но быстро сдалась и огляделась. В высокой траве вилась тропинка: от входа в хижину, через луг и дальше, в затянутую дымкой даль.

Кристина взбежала на крыльцо и уверенно постучала.

– Адаон! – крикнула она. – Принц Адаон!

Дверь тут же распахнулась, словно Адаон только ее и ждал. В прошлую их встречу он носил все регалии Неблагого Двора с гербом – разбитой короной – на груди. Сегодня принц был в простой льняной рубахе и коротких штанах. Темно-коричневая кожа на солнце лучилась теплом. Просто удивительно, как он был похож на Кьерана…

Может быть, потому что прямо сейчас принц был в ярости.

– Откуда ты тут взялась? – требовательно спросил он и оглянулся, словно не мог поверить, что она явилась одна.

– Я искала помощи, – объяснила Кристина. – Попала в страну фэйри и…

Принц прищурился: кажется, его подозрения вызвал вполне невинный с виду дрозд.

– Быстро внутрь. Снаружи говорить небезопасно.

Захлопнув за ней дверь, Адаон начал запирать дикое количество затейливых и сложных замков.

– Сейчас страна фэйри – очень нехорошее место, – бросил он. – Тебя могли выследить десятком разных способов.

Маленький коридорчик, обитый дубовыми панелями, заканчивался арочным проемом. В нем Адаон и встал, сложив на груди руки и пылая гневом. Мгновение поколебавшись, Кристина показала ему артефакт.

– Выследить меня не могли – я воспользовалась этим.

Если она надеялась услышать вздох облегчения, то просчиталась.

– Откуда у тебя эта вещь?

– Семейная реликвия. Его нам подарило семейство хада, которым помог один из моих предков. По собственной воле.

Адаон нахмурился.

– Это знак Рианнон. Обращайся с ним осторожно.

Он повернулся и прошел в маленькую гостиную, где косые лучи света сквозь оконные стекла в свинцовых переплетах падали на выскобленный добела деревянный стол. В вазе стоял пышный букет, в маленькой кухне на полках стояли расписные глиняные миски.

Настоящая хижина гномов из «Белоснежки». Все тут было маленькое, Адаон почти подпирал головой потолок. Он знаком пригласил ее садиться. Только сев на стул, Кристина поняла, как она устала и как у нее болит все тело. Беспокойство за Эмму и Джулиана объединилось со страхом за Марка и Кьерана и все это гудело внутри нее как набат.

– Зачем ты здесь? – Адаон так и стоял, сурово сложив руки на груди.

– Мне нужна твоя помощь.

Адаон грохнул кулаком об стол так, что Кристина подскочила.

– Нет! Я не стану помогать нефилимам. Я во многом не согласен с отцом, но не пойду против него, вступив в заговор с Сумеречным охотником.

Он замолчал. Солнце просвечивало сквозь белые кружевные занавески. За окном целое поле маков тянулось вдаль, к поблескивающим утесам и мазку лазури, обозначавшему реку. В доме пахло шалфеем и чаем – так тихо и уютно, что от этого было только больнее.

– Знаешь, почему я пришла к тебе? – спросила она.

– Нет, – мрачно отрезал Адаон.

– В Лондоне я следила за Кьераном от самого Института, потому что не доверяла ему. Я думала, что он собирается предать нас. А оказалось, что он идет поговорить с тобой.

Адаон все так же хмуро смотрел на нее.

– Слушая ваш разговор, я поняла, что он был прав, доверяя тебе. Ты единственный из его братьев, кому есть до него дело. Он сказал, что это ты подарил ему Копье Ветра. И ты единственный из его родичей, о ком он говорит с любовью – больше ни о ком.

– Хватит! – Адаон вскинул руку, останавливая поток слов. – Я больше ничего не хочу слышать.

– Но ты должен услышать это.

– Я не стану слушать, как нефилим рассказывает мне о Кьеране!

– Станешь. Потому что прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем, охрана ведет твоего брата Кьерана к вашему отцу. И если мы ничего не сделаем, его убьют.

Адаон не шелохнулся. Если бы Кристина не заметила, как движется его кадык, она бы решила, что он обратился в статую. В гневную и грозную статую.

– Если я помогу ему, это будет предательством по отношению к отцу.

– А если не поможешь, это будет предательством по отношению к брату. Иногда невозможно сохранить верность всем.

Адаон оперся огромными руками на спинку кресла.

– Зачем ты сюда явилась? Зачем принесла мне эти вести? Возможно, отец его и пощадит. Люди любят его.

– Ты прекрасно знаешь, что именно поэтому отец его и убьет, – голос Кристины дрогнул. – До Охоты никто на свете не любил Кьерана. Никому, кроме тебя, не было до него дела. А сейчас ты собираешься бросить его на произвол судьбы?