9. Суд над судом: часть вторая – доводы «за»

«Гораздо важнее защитить невиновных, чем наказать виновных; виновных в преступлениях так много в этом мире, что всех из них наказать невозможно… Но когда сама невиновность предстает перед судом и приговаривается к наказанию, а особенно к казни, то человек воскликнет: «Не важно, вел себя я плохо или хорошо, раз сама добродетель никак не защищена». И если подобные чувства засядут в разуме человека, то этим будет положен конец какой-либо защищенности».

Заключительное обращение адвоката защиты Джона Адамса к присяжным на суде по обвинению в убийстве британских солдат во время Бостонской бойни, 1770 (1)

Полицейский перевел свой взгляд с меня на служащего прокуратуры, а потом снова на меня. Он мельком взглянул на дверь, словно прикидывая, как бы мог уйти от ответа, выскочив из комнаты полиции, пробежав вниз по винтовой лестнице, преодолев холл суда и устремившись к выходу, чтобы очутиться на свободе. Я повторил свой вопрос:

– Итак, вы знали об умственной неполноценности обвиняемой и тем не менее опрашивали ее без участия солиситора или опекуна на протяжении трех часов, после чего написали абсолютное признание и заставили ее подписать?

Тишина. Шэрон, помогавшая мне по этому делу сотрудница, смущенно кашлянула.

– Что ж, – медленно закивал я, – если вы не собираетесь возражать моим словам, то мне придется сделать звонок юристу прокуратуры, и уже сегодня мы заведем дело. И я рассчитываю, что мы пройдемся и по более высоким чинам.

Полицейский уставился на меня и молча кивнул головой. Данный случай нарушения Закона о полиции и доказательствах по уголовным делам 1984 года, устанавливающим строгие правила проведения расследования полицией, был по-своему впечатляющим. Этот полицейский, как стало известно мне накануне вечером, когда я получил материалы по делу и переговорил по телефону с адвокатом защиты, нарушил практически все существующие правила. Единственным доказательством против Мэри, молодой девушки с психическим расстройством, которая была прекрасно известна полиции, являлось ее признание этому полицейскому. Дальнейшие расспросы помогли установить, что это «признание» сводилось к подписи Мэри под двухстраничным монологом, набросанным этим полицейским, который явился к ней домой и, вместо того чтобы арестовать ее и забрать в полицейский участок для дачи показаний под запись, сыпал перед Мэри обвинениями и угрозами, пока та наконец не согласилась подписать этот оскорбительный документ. Ей не было сделано предупреждение о даче ложных показаний, ей не сказали о ее праве на адвоката, при допросе не присутствовал ее опекун (данное требование выдвигается ко всем допросам с участием умственно неполноценного обвиняемого), и ничего из того, что было сказано Мэри на протяжении трехчасового «допроса», не было записано.

После того как офицеру в последний раз изложили всю гнусность его поступка, он, казалось, был готов расплакаться. Ему, должно быть, было не больше двадцати пяти. Это был его первый процесс в Королевском суде, о чем он с гордостью заявил мне, когда я зашел в комнату полиции. Беспроигрышное дело. Прежде чем успели объявить о начале запланированного на половину одиннадцатого заседания, я получил разрешение о прекращении уголовного преследования Мэри.

* * *

Любая система уголовного правосудия, во имя поиска истины доверяющая расследование, представление доказательств, допрос свидетелей, вынесение вердикта и приговора исключительно государству, делает это, исходя из двух принципиальных предположений: что государство в состоянии узнать истину, а также что его нейтралитет в процессе ее поиска не подлежит ни малейшему сомнению. Эти два допущения и лежат в основе следственного судопроизводства. И оба они крайне необоснованные.

Случай Мэри является примером ошибки, которую, к счастью, удалось выявить прежде, чем был нанесен какой-то серьезный вред. Уоррену Блэквеллу повезло куда меньше (2). 31 декабря 1998 года, в Новый год, его видели в клубе в его родной деревушке в Нортгемптоншире вместе с женой, с которой они уже были вместе шесть лет. В тот вечер его познакомили с женщиной по имени Сьюзан, и, попивая спиртное, они сыграли партию в бильярд. Когда часы пробили полночь, Сьюзан решила отдохнуть от этого кутежа и вышла на улицу подышать свежим воздухом. Только ступив за порог, она услышала у себя за спиной знакомый мужской голос.

– С Новым годом, – сказал мужчина. Сьюзан узнала голос, но не успела она повернуться, как мужчина ее схватил. Она ощутила холодное лезвие ножа, прижатого к ее левому бедру, и застыла в оцепенении, в то время как мужчина схватил ее под руку и потащил по переулку, подальше от клуба, в сторону лужайки. Несмотря на темноту ночи, в желтом свете уличных фонарей Сьюзан смогла распознать в своем обидчике мужчину из клуба – того, с кем она играла в бильярд. Это был Уоррен.

Он схватил ее за грудь и попытался поцеловать. Когда она не ответила, он разозлился и четырежды ударил ее по лицу. Затем он толкнул ее на землю, уселся ей на ноги и прижал что-то металлическое и холодное к ее обнажившемуся животу. Посмотрев вниз, она увидела некий тупой предмет длиной сантиметров двадцать и пару сантиметров шириной, чем-то напоминавший напильник. Мужчина стащил ее трусы до колен. Схватив этот продолговатый металлический предмет, он засунул ей его между ног прямо во влагалище, вызвав приступ неистовой боли. Закончив свои грязные дела, он еще раз врезал ей по лицу с такой силой, что она отключилась. Проснувшись, Сьюзан увидела вокруг обеспокоенных местных жителей, обнаруживших ее лежащей на улице. О нападении было сообщено в полицию. Никаких улик – таких, как образцы ДНК – криминалисты не нашли, чтобы привязать к нападению кого-то конкретно, однако при осмотре потерпевшей врачи обнаружили у нее ссадину на руке, царапины на бедре и рваную рану на гениталиях, которые, казалось бы, полностью соответствовали ее рассказу. 19 января 1999 года она приняла участие в опознании, по результатам которого узнала в Уоррене Блэквелле нападавшего.

Так обвинение начало свое выступление на суде по делу Уоррена Блэквелла в октябре 1999 года. Уоррен Блэквелл отрицал свою причастность к произошедшему. Полиции при аресте и присяжным в суде он сказал, что в ту ночь действительно был в клубе и играл в бильярд со Сьюзан, однако ничего не знает о том, что случилось на улице. От его лица в суде было заявлено, что это явный случай ошибки опознания. Она видела его в ту ночь в клубе и, должно быть, перепутала с тем, кто действительно на нее напал. Именно так судья описал суть дела, подводя итог перед присяжными. Никому на суде даже не пришла в голову мысль, что никакой атаки и вовсе не было. Обвинение не предоставило защите никаких материалов, из которых можно было бы предположить, что Сьюзан может лгать.

Седьмого октября 1999 года присяжные вынесли большинством голосом вердикт в пользу того, что подсудимый виновен, после чего его приговорили к трем годам тюремного заключения, и в официальный государственный реестр был занесен в качестве неоспоримого тот факт, что на Сьюзен было совершено жестокое сексуальное нападение и что ответственным за него был мужчина по имени Уоррен Блэквелл. Только потом выяснилось, что это было не так. Вся эта история, как впоследствии постановил Апелляционный суд, была чистой воды фикцией. Более того, все это время у полиции были такие подозрения.

Правда всплыла, однако, лишь после того, как Уоррен отсидел в тюрьме весь свой срок. Причем не просто три года, к которым приговорил его судья. Генеральный прокурор, сочтя данный приговор «чересчур мягким» с учетом жестокости, с которой было совершено нападение, направил его на пересмотр в Апелляционный суд. Последний согласился, что трех лет было недостаточно, и 22 марта 2001 года, в тот самый день, когда заявление Уоррена об обжаловании обвинительного приговора было отклонено, суд увеличил его наказание до пяти лет лишения свободы. Он отсидел две трети этого срока – три года и четыре месяца, – прежде чем был выпущен на свободу.

Седьмого октября 1999 года присяжные вынесли большинством голосов вердикт в пользу того, что Уоррен виновен. Вся эта история, как впоследствии постановил Апелляционный суд, была чистой воды фикцией.

Будучи невиновным, ошибочно осужденным человеком, последняя попытка которого подать на апелляцию так и не увенчалась успехом, Уоррен Блэквелл был вынужден искать помощи в последней инстанции, способной ему ее оказать, – Комиссии по пересмотру уголовных дел. Комиссия по пересмотру уголовных дел – это государственный орган, основанный в 1995 году для расследования предполагаемых судебных ошибок. После того как апелляция была отклонена Апелляционным судом, единственным способом добиться пересмотра приговора было проведение этой комиссией расследования, по результатам которого было бы постановлено, что в свете каких-то новых доказательств или новых правовых аргументов существует реальная вероятность отмены приговора Апелляционным судом. В этом случае комиссия направит дело в Апелляционный суд, который рассмотрит новые основания для апелляции и примет решение, можно ли считать вынесенный ранее приговор надежным.

Четырнадцатого октября 2002 года Уоррен подал заявление в Комиссию по пересмотру уголовных дел. Комиссия провела расследование, частично полагаясь на материалы, полученные частным детективом, нанятым семьей Блэквелла, пока тот был в тюрьме. Из-за огромного количества поступающих заявлений и ограниченности ресурсов Комиссии зачастую требуется какое-то время, чтобы закончить расследование. Когда же оно было наконец завершено, его результаты оказались просто ошеломительными. Полиция была прекрасно знакома со Сьюзан. Мало того что женщина была уже неоднократно осуждена за дачу ложных показаний, чего стороне защиты на суде сообщено не было, так еще у нее сложилась репутация своего рода серийной сутяжницы. В период между октябрем 1998 и июнем 2001 года Сьюзан подала в полицию ряд заявлений, в части которых говорилось, что какой-то незнакомый мужчина схватил ее сзади посреди ночи, отвел в укромное место, заставил лечь на спину, стащил ее трусы до колен и жестоко над ней издевался. Многие из заявлений сопровождались якобы подтверждающими ее слова травмами. Только вот медицинские заключения и другие доказательства дали понять, что травмы она нанесла себе сама или они уже существовали к моменту якобы совершенного нападения.

Каждый раз полиция проводила расследование и выносила постановление, что обвинения Сьюзан были сфабрикованными, а все предъявленные травмы – нанесенными ей самой. Подобная версия подтверждалась психиатрическими и врачебными заключениями, раздобытыми Комиссией по пересмотру уголовных дел, причем Королевская уголовная прокуратура на момент суда над Уорреном Блэквеллом ими владела, однако защите не предоставила.

Комиссия по пересмотру уголовных дел взяла показания у ряда других свидетелей, которые хорошо знали Сьюзан, в том числе у ее бывшего мужа, матери, дочки и бывшего парня (жениха на момент происшествия в ту злосчастную новогоднюю ночь), и все они подтвердили, что Сьюзан была неисправимой и убедительной лгуньей. Дочка Сьюзан даже указала на конкретный случай в 1999 году, когда она застала свою маму за нанесением себе травм, после чего та заявила, будто на нее напали. Сложив всю полученную информацию воедино, Комиссия по пересмотру уголовных дел направила дело Сьюзан в Апелляционный суд: «Имеются не разглашенные на суде доказательства, которые, если рассмотреть их в совокупности, убедительно указывают на то, что [заявитель] НЕ была жертвой какого-либо нападения, а все полученные травмы нанесла себе самостоятельно».

Обвинение не стало оспаривать апелляцию, признав вышеперечисленные основания для ее подачи достаточными и настаивая на том, чтобы Апелляционный суд счел приговор сомнительным. Двенадцатого сентября 2006 года, почти через семь лет после суда, обвинительный приговор против Уоррена Блэквелла был отменен, и Апелляционный суд высказал свои серьезные опасения по поводу перспективы попадания в будущем других уорренов блэквеллов в западню Сьюзан и ее лжи. На этом все, однако, не заканчивалось. Было и второе основание для апелляции, решение по которому Апелляционным судом так и не было принято (так как апелляция была успешной по первому основанию). Оно было связано с тем, что в ходе суда обвинение не предоставило защите важнейшие материалы по делу, с помощью которых в итоге и была доказана невиновность подсудимого. Мы уже говорили с вами о разглашении материалов – установленном законом обязательстве прокуратуры предоставить защите все полученные ею материалы, которые могут помочь защите или же подорвать позицию обвинения. В данном случае, хотя некоторые доказательства и возникли в результате событий, произошедших после суда в 1999 году, обвинение знало о предыдущих судимостях Сьюзан, равно как и о медицинских и психиатрических заключениях, однако целенаправленно не стало ничего говорить о них защите. Более того, была целая гора информации о Сьюзан, предоставленная полицией Нортгемптоншира до, во время и вскоре после судебного разбирательства, которая, будь она разглашена, могла привести к своевременной отмене обвинительного приговора, избавив тем самым невинного апеллянта от тюремного срока. Таким образом, Уоррен Блэквелл подал жалобу в независимую комиссию по рассмотрению жалоб на действия полиции, которая постановила, что в ходе расследования по данному делу были допущены множественные нарушения правил, касающихся разглашения материалов стороне защиты.

В июне 2010 года комиссия опубликовала результаты своего расследования, гласившие:

«Уоррен Блэквелл стал жертвой ужасной судебной ошибки… Помимо того, что недобросовестно было проведено первоначальное расследование, занимавшийся им детектив не предоставил ни старшим офицерам, ни Королевской уголовной прокуратуре, ни защите важнейшую информацию, касающуюся надежности заявителя, и все эти факторы в совокупности привели к ошибочному осуждению обвиняемого» (3).

Проведенное комиссией расследование показало, что полицейский из другого отдела выразил детективу Нортгемптоншира свои сомнения по поводу того, можно ли верить Сьюзан, до предъявления Уоррену Блэквеллу обвинений и после этого. Этот полицейский, знакомый со Сьюзан по ее участию в качестве свидетеля в другом судебном разбирательстве, сказал, что ей «будто бы нравится внимание со стороны полиции», а ее честность вызывала сомнения. Детектив Нортгемптоншира, согласившийся, что Сьюзан показалась ему «ненадежной» и «неуравновешенной», даже и не подумал передать эту важнейшую информацию своим коллегам или в прокуратуру. Кроме того, комиссия обнаружила, что в рассказе Сьюзан был ряд нестыковок, которым полиция не уделила должного внимания. Были даже двое свидетелей, сообщивших полиции, что проходили мимо места предполагаемого нападения как раз в то время, когда на Сьюзан якобы напали, и ничего подобного не видели: два свидетеля, у которых никто не удосужился взять свидетельские показания. Уже после приговора, когда Уоррен Блэквелл отбывал свой срок в тюремной камере, детектив Нортгемптоншира получил информацию о неоднократных сфабрикованных заявлениях, поданных Сьюзан в 2000 и 2001 годах, которые поразительно напоминали дело 1999 года. Тем не менее этот детектив в очередной раз не обратил на это внимания ни старших офицеров, ни прокуратуры.

В дополнение к многочисленным выявленным комиссией должностным проступкам ее члены выразили свою «озабоченность» необъяснимой задержкой полиции Нортгемптоншира в предоставлении официальных извинений Уоррену Блэквеллу. Они с жутким возмущением отметили, что виновный детектив-констебль, который по решению комиссии должен был предстать перед судом по обвинению в ненадлежащем исполнении своих профессиональных обязанностей, избежал подобной участи, поспешив выйти на пенсию. Более того, не укладывающейся в голове демонстрацией запредельной наглости местной полиции стало то, что главный констебль Нортгемптоншира не отозвал официальную письменную благодарность констеблю-детективу за его отличную работу в проведенном изначально расследовании.

Я не стану извиняться за чрезмерные подробности, потому что данный пример демонстрирует во всей своей чудовищной красе, насколько опасно в следственной системе судопроизводства делать предположение, что если против тебя будут выдвинуты заведомо ложные обвинения в совершении уголовного преступления, то государство сможет собрать воедино всю необходимую информацию, которая понадобится, чтобы добиться вашего оправдания. И хотя можно запросто заявить, что случай Уоррена Блэквелла является вопиющей крайностью, стал он таковым лишь потому, что все оплошности по этому делу в конечном счете были обнародованы.