Сколько зарабатывает ваш солиситор?

Давайте рассмотрим конкретный пример, проследив за развитием дела от полицейского участка до суда. Для этих целей я расскажу один любопытный случай из собственной практики. Представим, что ваш брак распался и вы покинули ваш семейный очаг, чтобы жить где-то в другом месте, в то время как едкий судебный процесс по разделу имущества идет полным ходом. Накануне важной командировки вы в панике осознаете, что оставили свой паспорт в ящике кабинета своего бывшего жилища. Ваша супруга сама уехала в отпуск, и запертый на ключ дом пустует. К счастью, вы знаете, что если вставить отвертку в заднюю дверь теплицы, то можно, надавив на пружину, войти внутрь, схватить свой паспорт и скрыться в ночи, не причинив никому никогда вреда или ущерба. К сожалению, сующий всюду свой нос сосед, знающий, что ваша бывшая жена сейчас в Испании, замечает вас, ковыряющегося в задней двери, и вызывает полицию, которая, сверкая сиренами, прибывает несколько мгновений спустя. Когда полиция звонит вашей злопамятной супруге в Малагу, та решает перейти в тактическое наступление и заявляет, будто вы вломились в дом, чтобы завладеть какими-то ценными побрякушками, которые и были предметом спора в бракоразводном процессе. Ваши объяснения полицейским кажутся неубедительными, и вас арестовывают по подозрению в краже со взломом, а вскоре после полуночи доставляют в местный полицейский участок. В этот самый момент солиситор и вступает в дело. Поднятый с кровати, он устремляется через весь город, чтобы прийти к вам на помощь. Он будет консультировать вас во время полицейского допроса, который может продлиться до нескольких часов, в зависимости от тяжести вменяемого преступления и опытности ведущего допрос полицейского. В идеальном мире вашего объяснения было бы достаточно для полиции, чтобы больше не предпринимать каких-либо действий. В полиции, однако, вам не верят, и дело получает ход. Вас выпускают под залог в ожидании следующих допросов, а месяц спустя вам выдвигают обвинения в краже со взломом. Со стороны может показаться, что все довольно просто и однозначно, однако в период времени между арестом и предъявлением обвинений ваш солиситор будет часы, если не дни напролет, вкалывать, пытаясь усмирить прокуратуру. Он будет писать письма в полицию в попытке добиться снятия этого нелепого условия освобождения полицейскими под залог, запрещающего вам видеться с собственными детьми. Он свяжется с вашим солиситором по бракоразводному процессу, чтобы получить все необходимые бумаги, которые могут помочь доказать полиции вашу добросовестность. Если вам придется принять участие в опознании в полицейском участке, он будет рядом, тщательно контролируя процедуру, чтобы она была проведена по закону, а также разберется со всеми бумагами, на что может уйти и целый рабочий день. В случае появления новых доказательств, в свете которых полиция захочет повторно вас опросить, солиситор вновь будет тут как тут. Он прочитает все гневные электронные письма и переписку в социальных сетях с вашей живущей отдельно супругой за два последних года с целью найти хоть что-нибудь, что сможет вам помочь. Он будет вам звонить, писать в полицию и сделает все возможное, чтобы отговорить выдвигать в ваш адрес обвинения. Так вот, за всю эту работу солиситор получит единственную фиксированную ставку «за посещение полицейского участка» в размере около 170 фунтов. Если вам подобная сумма покажется слишком маленькой за добрые двадцать часов усердной работы, то все потому, что это так и есть. Как сказал один мой знакомый солиситор, каждое посещение полицейского участка теперь считается убыточным делом. Солиситоры продолжают это делать, так как, во-первых, надеются усмирить прокуратуру, чтобы вы потом рекомендовали эту фирму своим менее удачливым друзьям, а во-вторых, в случае предъявления обвинений, что вы и поручите именно им представлять вас в суде, за что они могут получить чуточку больше. Хотя и не всегда.

Каждое посещение полицейского участка считается убыточным делом – за всю эту работу солиситор получит фиксированную ставку около 170 фунтов. И это за 20 часов усердной работы.

После предъявления подобных обвинений вам грозит суд по делу о краже со взломом, которое может рассматриваться как магистратами, так и присяжными. Скажем, по закону вам положена субсидируемая государством юридическая помощь, и вы поручаете все той же фирме, которая предоставила вам солиситора, подготовить вашу защиту к суду. Теперь солиситор, как правило, будет должен проделать следующую работу.

– Изучить и проанализировать имеющиеся против вас доказательства (один час).

– Изучить список не использованных обвинением материалов и решить, какие из них могут помочь вам с защитой (полчаса).

– Встретиться с вами, чтобы получить ваши указания (два часа).

– Набросать ваши «свидетельские показания», предназначенные не для предоставления их суду или прокуратуре, а для адвоката, чтобы убедиться, что все необходимые вопросы были заданы (один час).

– Посетить предварительные слушания в суде (от половины до целого рабочего дня).

– Связаться с двумя свидетелями защиты и взять у них показания (два часа).

– Прийти с вами на встречу с вашим судебным адвокатом (два часа).

– Поговорить с экспертом со стороны защиты, чтобы поставить под сомнение данные судмедэкспертизы обвинения по отпечаткам пальцев (два часа).

– Заполучить запись вашего допроса в полицейском участке и убедиться в верности протокола допроса (три часа).

– Отвечать на ваши расспросы по телефону и электронной почте (два часа).

– Связаться с прокуратурой в письменной форме и по телефону, чтобы запросить разглашение необходимых материалов по делу (полтора часа).

– Прийти в суд на двухдневные слушания (либо в качестве вашего адвоката в магистратском суде, либо чтобы помогать вашему адвокату в Королевском суде).

По самым грубым подсчетам, мы имеем где-то двадцать два часа работы по подготовке к предварительным слушаниям, а затем еще два дня в суде – еще шестнадцать часов. Давайте теперь посмотрим, сколько, согласно текущим фиксированным ставкам за субсидируемую государством юридическую помощь, солиситор может рассчитывать получить. В магистратских судах, в зависимости от географического положения, величина фиксированной ставки составит от 650 до 720 фунтов. То есть где-то от 17,10 до 18,95 фунта в час. В Королевском суде она еще ниже: за точно такое же дело здесь солиситору заплатят 352,72 фунта, что равняется 9,28 фунта в час. Прожиточный минимум в Лондоне составляет 9,75 фунта в час. Даже если отказаться от посещения Королевского суда, что по очевидным причинам теперь делают многие солиситоры, итоговая почасовая ставка будет плавать где-то в районе 16 фунтов. А ведь еще нужно платить зарплату частному персоналу, делать страховые, пенсионные взносы, оплачивать аренду, коммунальные услуги, административные расходы, патенты на юридическую практику для каждого солиситора, обучение, ну и, конечно, платить налоги. Независимо от своего размера, юридические фирмы должны нанимать специалистов по надзору за юридической практикой, а также финансово-административным вопросам. Кроме того, они также должны вносить деньги за сохранение знака качества, позволяющего им заниматься субсидируемой государством юридической помощью, а еще оплачивать работу IT-специалистов, чтобы работать на судебной электронной платформе.

В Великобритании почасовая оплата адвокатов по уголовным делам в 10 раз меньше, чем у электриков.

Теперь представьте, каким будет итоговый чистый доход и какого рода простофиль он сможет привлечь. Если в день суда обвиняемый признает вину или же обвинение принимает решение снять все обвинения, то ставка солиситора автоматически падает до 233 фунтов. Исследования похожей схемы фиксированной оплаты в Шотландии показали, что после ее введения адвокаты стали брать значительно больше дел, что, соответственно, привело к снижению количества времени, уделяемого для подготовки каждого из них (7). Подобное поведение, каким бы пугающим оно ни могло показаться непосредственным участникам этих дел, является единственным рациональным ответом на внедрение подобной модели оплаты. Хотя про зарплату барристера я и обещал поговорить с вами позже, будет, пожалуй, уместно отметить случай выбора подсудимым Королевского суда. Предположим, магистраты постановили, что ваше дело подходит для упрощенного судопроизводства, однако вы все равно решаете попытать свою удачу с присяжными – и в итоге вы в день суда признаете свою вину. Из-за того, что прокуратура предложила снять с вас обвинения в краже со взломом, и вы признаете, что нанесли ущерб в размере 15 фунтов, повредив дверь в палисадник, – вашему барристеру заплатят за всю проделанную им по вашему делу работу фиксированную ставку в 194 фунта. За все его появления в суде, за всю подготовительную работу, за все встречи с вами. Итоговая почасовая ставка до вычетов составит менее трех фунтов. И снова я предлагаю вам задуматься о том извращенном материальном стимуле, осознанно заложенном системой, который не должен, однако может влиять на то, сколько времени ваш барристер решит уделить вашему делу или же какой совет может вам дать, когда обвинение начнет размахивать у вас под носом соблазнительным предложением. Лично я скажу, положа руку на сердце, что мой извечный синдром самозванца вкупе со страхам выглядеть нелепо вынуждают меня уделять моим делам столько времени и усилий, сколько того позволяют законы времени и пространства; однако я знаю как минимум несколько барристеров, которые, столкнувшись с перспективой уйти по какому-то делу в убыток – то есть буквально доплачивать за свою собственную работу, – пустят все на самотек и будут надеяться на лучшее. Если вы зададитесь вопросом, как мы дошли до того, что почасовая оплата адвокатов по уголовным делам выходит в десять раз меньше, чем у электриков (8), то ответ, как всегда, найдете в болоте полной государственной некомпетентности и абы как состряпанных программ по сокращению расходов. Великий план министерства юстиции, представленный в 2013 году (9), заключался в том, чтобы уменьшить количество фирм, предоставляющих субсидируемую государством юридическую помощь по уголовным делам, на две трети – где-то от 1600 до 527 – с помощью запутанной схемы заключения контрактов. Если вкратце, то предполагалось, что только 527 фирм будут получать контракты на выполнение работы солиситорами в полицейских участках, в то время как оставшиеся 1100 фирм будут лишены ценнейшего источника клиентов. В теории это должно привести к «консолидации рынка» – то есть банкротству сотен небольших и средних фирм, – в результате которого куда большую часть работы будут выполнять влиятельные компании. Экономия за счет роста масштабов, которая, как ожидалось, незамедлительно последует, позволила бы министерству юстиции еще больше урезать ставку солиситорам, которая и без того была значительно снижена в реальном выражении из-за инфляции со времен ее последней корректировки в 2007 году, еще на 17,5 % в среднем – в два этапа на 8,75 % в каждом. Это был еще один бодрый шаг в сторону модели «бери больше, продавай дешевле», столь излюбленной в магистратских судах, без какого-либо учета качества отправляемого таким образом правосудия или доступа к нему. Тот факт, например, что подобная модель заключения контрактов привела бы к «проплешинам» в сельских районах и из-за отсутствия юридических фирм на местах подсудимым приходилось бы преодолевать сотни миль, лишь бы встретиться со своим солиситором, министерству юстиции почему-то в голову не приходил. Впрочем, и с экономикой, судя по всему, они тоже не в ладах. Потому что лежащее в основе данной модели предположение – что юридические фирмы могут за счет консолидации рынка выдержать дальнейшие сокращения оплаты субсидируемой государством юридической помощи – было в корне ложным. Из-за и без того шаткого финансового положения лишь единицы из большинства таких фирм, даже самых крупных, смогли бы пережить подобный удар, равно как и позволить себе расходы, необходимые для слияния в крупные компании в соответствии с каверзным замыслом министерства юстиции, они бы попросту не смогли. Именно к такому выводу пришла независимая комиссия (10), созванная министерством юстиции совместно с британской ассоциацией солиситоров с целью анализа предлагаемых реформ. Прежде чем государство успело отреагировать на данное предложение, комиссия предупредила, что у предлагаемой министерством юстиции модели множество проблем. Было замечено, что у мелких юридических фирм крайне низкая рентабельность по чистой прибыли – в среднем в районе 5 % – и весьма «неустойчивое» финансовое состояние. У самых крупных фирм, как бы это ни казалось странным, показатели рентабельности по чистой прибыли были наименьшие. При этом у большинства не было значительных финансовых резервов или кредитных линий в банке. В отчете упоминалось исследование, согласно которому 50 % фирм, предлагавших услуги солиситоров, подвержены среднему или повышенному риску возникновения финансовых затруднений, причем весомым «фактором риска» являлся как раз большой объем субсидируемой государством юридической помощи в качестве одного из основных источников дохода. Фирмы объяснили, что уже сэкономили на всем, на чем только было можно, и дальше резать расходы уже попросту некуда (11).

Я знаю несколько адвокатов, которые ушли по какому-то делу в убыток – им пришлось доплачивать за собственную работу.

Более того, все предыдущие расчеты никак не отражают предыдущую волну сокращения ставок за оплату субсидируемой государством юридической помощи, прокатившуюся в 2010 году и, помимо прочего, обернувшуюся 37 %-ным сокращением в реальном выражении ставок адвокатов в Королевском суде. Хотя эти сокращения и были нацелены главным образом на барристеров, многие фирмы, предоставляющие услуги солиситоров, нанимают своих собственных барристеров или солиситоров-адвокатов, чтобы заниматься адвокатской деятельностью в Королевском суде, и адвокатские ставки помогают им компенсировать низкую оплату труда солиситоров. Так что и без того угрюмая оценка была на самом деле чересчур оптимистичной. С учетом всего вышесказанного, комиссия взмолилась к государству больше не урезать ставки при текущем положении дел на рынке. Уже через месяц, 20 марта 2014 года, государство, невзирая на все уговоры, все-таки объявило о первом этапе снижения ставок «в среднем» на 8,75 %, а также установило фиксированную ставку для большей части выполняемой солиситорами работы в Королевском суде.

К счастью, вскоре после вступления в силу второй серии сокращений и последовавших массовых забастовок, начатых фирмами с северо-запада, отказавшимися брать дела по новой схеме, тогда еще новоиспеченный министр юстиции Майкл Гов осознал безрассудство своего предшественника и поспешил полностью отменить новую модель заключения контрактов в январе 2016 года, постановив также отменить вторую череду сокращений. К сожалению, первая волна сокращений на 8,75 % осталась им нетронутой, и фирмам с показателем рентабельности чистой прибыли в 5 % пришлось нелегко. Причем этот второй этап сокращений находится в подвешенном состоянии, будучи отмененным лишь временно, – эдакий дамоклов меч, нависающий над судебной системой, пока министерство юстиции пытается добиться сокращения расходов другими путями.

Ну и, конечно же, в модели фиксированных выплат каждый телефонный звонок в прокуратуру в поисках доказательств, каждый факс с повторным требованием о разглашении нужных материалов, каждое письмо с вежливыми напоминаниями о необходимости исполнения указания суда, каждое слушание по вопросам делопроизводства и каждое безрезультатно отложенное слушание связаны с дополнительными расходами, которые солиситору никто и не думает компенсировать. В то время как упрощение судопроизводства и уменьшение числа ненужных слушаний в долгосрочной перспективе и поможет разгрузить фирмы, специализирующиеся на юридической помощи подсудимым, в настоящее время именно от них требуют браться за все больше и больше проблем, спровоцированных неэффективностью судов и прокуратуры. Так быть не должно. Судя по последним заявлениям министерства, они воспринимают субсидируемую государством юридическую помощь как одну из форм добродетели – так, словно это можно выполнять за жалкие копейки, а то и вовсе безвозмездно, ведь фирмы с лихвой смогут окупить свои издержки деньгами, полученными от доходной коммерческой юридической помощи (12). Но даже если не принимать во внимание оскорбительное предположение, будто в специалистах по уголовному праву нет никакой ценности, будто эти коварные и непокорные монстры (т. е. уголовные дела) уголовной практики могут быть одолены и укрощены в перерывах между делами о слиянии крупных фирм и бракоразводными процессами, то все равно не может в принципе считаться правильным то, что решение о свободе человека – убыточное дело. Если вас ошибочно обвинят в каком-то преступлении, насколько вы будете уверены в качестве предоставляемой государством юридической помощи, зная, что представители ваших интересов получают меньше минимальной заработной платы? Работа по уголовным делам должна оплачиваться по праву. Если этого не происходит, если солиситорам платят гроши, то вы можете сами догадаться, на какую защиту в суде можно рассчитывать.