Глава 18

Ринка стояла, облокотившись на поручень, лицом к морю. Полная луна освещала ее лицо, ветер трепал волосы.

Бриг «Элирис» мчался по водной глади, уносил ее от знакомого берега навстречу неизвестности. И у нее не было ни одной зацепки, ни одного намека, чтобы понять, что ждет там, за Проливом…

– Аэри, прошу вас спуститься в каюту, – послышался за спиной вкрадчивый голос. – Мы не хотим, чтобы вы замерзли.

Ринка вздрогнула, но не обернулась. Только сильнее сжала пальцами деревянный фальшборт.

– Не беспокойтесь, эрл Шаркнар, со мной все в порядке.

Говоривший отступил в темноту. И девушка позволила себе тихо выдохнуть.

Илитиири. Те, кого люди называли не иначе как дроу или темные эльфы. Теперь она знала, как они выглядят.

Вся команда корабля состояла из них. Высоких, худощавых, ловких и гибких, словно змеи. У них были снежно-белые волосы, заплетенные в сложные косы и украшенные разноцветными ремешками, кожа цвета эбенового дерева, узкие лица, правильные черты и раскосые красные глаза.

Эти рубиновые глаза на черной коже пугали.

А еще пугало умение этих существ бесшумно передвигаться.

Ринка напомнила себе, что они почти ее родственники. Ведь илитиири и эндиль почти кузены. И все же, чернокожие дроу не внушали доверия.

Она вспомнила, как взошла на борт «Элирис» несколько часов назад.

– Не бойся! – заверил Брент еще в лодке. – Они чувствуют страх и неуверенность. И ничему не удивляйся, чтобы не происходило.

– Кто «они»?

– Теперь я могу сказать. Все равно ты их скоро увидишь. Илитиири. Темные эльфы. Они не могут сойти на берег, поэтому жду тебя на корабле.

– Но… как они смогли отправить пустую лодку?

– Это магия, – он усмехнулся, глядя, как ее глаза наполняются изумлением. – Каждый эльфийский род обладает каким-нибудь даром. Твой уже пробудился, ты сама это знаешь. Так что покажи им, покажи, что ты сильная и смелая девочка. Что ты достойная дочь своего отца и наследница Джиттинат.

– Но я действительно боюсь! – прошептала она тогда. – Я даже не знаю, что меня ждет.

– И это говорит мне эндиль, которая не испугалась уркха в обличии Зверя!

Налегая на весла, он запрокинул голову и разразился низким смехом. Даже Эннхель, лежавший на корме, тихонько заржал.

Ринка в ответ только кривовато улыбнулась. Знал бы он, какое чувство взросло в ее душе вместо страха.

Если бы она не знала его, не провела с ним все эти дни, то, вероятно, обезумела бы от страха при одном взгляде на Зверя. И да, она боялась его, но каждый раз вспоминала, что это Брент. Тот, кто не раз приходил ей на помощь, спасал, кормил, заботился о ней. Она повторяла это себе так часто, что постепенно страх начал угасать, пока от него не осталось лишь небольшое недоумение где-то на самом дне подсознания.

В полной тишине они подплыли к бригу. Когда лодка ударилась о борт, Брент свистнул, и сверху упал веревочный трап.

Ринка сцепила дрожащие пальцы. Ее колотило от напряжения.

– Если хочешь, я могу пойти первый, – предложил Брент, заглядывая в ее побледневшее лицо.

Она покачала головой:

– Нет. Я сама.

Если те, кто ждет на борту, умеют чувствовать страх, она должна им показать, что умеет обуздывать свои страхи.

Но она не была готова к тому, что увидит.

Едва ее голова показалась над бортом, как глаза изумленно расширились, а рот приоткрылся.

Ее действительно ждали. Беловолосые и чернокожие, с глазами, горящими словно уголья. Теперь она поняла, почему их называют темными эльфами. Илитиири – дети ночи, такие же бесшумные, незаметные и смертоносные как сама Тьма.

Один из них, в расшитом серебром камзоле, шагнул к ней, протягивая руку и помогая перейти с трапа на палубу. Его взгляд бегло скользнул по ее лицу, спустился ниже и впился в серебряный обруч, обхватывавший шею девушки.

А потом случилось что-то совсем непонятное.

– Аэри, – произнес мужчина, и его тихий голос, напомнил Ринке шелест опавшей листвы, – для нас огромная честь принимать вас на борту «Элирис». Я капитан этого судна, Энкар Шаркнар.

Не отпуская ее руки, он опустился на одно колено, поднес дрожащие холодные пальцы девушки к своим губам и прикоснулся к ним, точно к святыне. Потом низко склонил голову и приложился губами к подолу ее платья, словно не замечая, что его покрывает дорожная грязь.

Вслед за ним на колени встали и все остальные дроу, а их было десять или пятнадцать. Казалось, вся команда выстроилась, чтобы приветствовать гостью.

Ринка застыла, оторопев. Потом растерянно оглянулась, ища Брента как единственного, кому доверяла.

Он стоял позади, мрачный и хмурый. Не глядя ни на девушку, ни на коленопреклоненных илитиири.

Заметив его, капитан поднялся. И, высокомерно кивнув, произнес:

– Уркх, твое задание выполнено. Отныне ты свободен. Награду, как и было обещано, получишь лично из рук аэра Лиатанари.

От этих слов Ринка потеряла дар речи. Возмущение застыло комком у нее в горле, не давая ни выдохнуть, ни вдохнуть.

– Я сам решу, выполнено мое задание или нет, – угрюмо процедил Брент.

Двое илитиири как раз поднимали на борт люльку с Энхаллем внутри. Ромашку пришлось оставить на берегу. Лошадка испугалась воды и отказалась входить в нее, невзирая ни на плеть, ни на уговоры.

Ринка перевела взгляд с одного на другого. Оба мужчины застыли, скрестив взгляды, как два меча. Казалось, еще чуть-чуть – и ни бросятся друг на друга, выхватив клинки из ножен.

Брент мог бы одним ударом кулака вогнать тонкокостного капитана по горло в палубу. Но ему не справится с десятком илитиири, тем более что у каждого из них над плечами торчат рукоятки парных мечей-сиракир.

И Ринка решилась.

– Подождите! – она вскинула руку, не уверенная, что ее кто-то услышит.

Но мужчины оглянулись. Брент спокойно и даже отстраненно. Шаркнар удивленно.

– Я не знаю, что происходит, – заговорила девушка под их взглядами, – но раз уж мне плыть на корабле, то я хочу, чтобы рядом был кто-то, кого я знаю и кому доверяю. И это не вы, эрл Шаркнар, – она опустила глаза, – простите, но вас и ваших людей я вижу впервые.

На палубе воцарилась тишина. Был слышен только свист ветра в снастях, скрип шпангоутов да шум волн за бортом.

Наконец, тонкие губы капитана дрогнули в полуулыбке:

– Что ж, не смею перечить. Каюта светлейшей аэри на юте. Тебя, уркх, ждет койка в кубрике.

– Но…

– Субординация, аэри, – он склонил голову. – Вы не знаете наших обычаев и традиций, так что вам это простительно. Но он знает и обязан им подчиняться так же, как и все мы.

Ринка перевела на Брента беспомощный взгляд.

Какие обычаи? Какие традиции? Он ничего ей не говорил!

Она уже открыла рот, собираясь возразить, но тут уркх сам произнес:

– Не надо. Он прав. Я провожу вас к каюте, аэри.

Вас? Аэри? Что все это значит? Почему он говорит с ней так, будто они незнакомы?

В его глазах вспыхнул предостерегающий огонек, и девушка проглотила слова, готовые сорваться с губ.

Капитан не стал возражать, но отправил с ними двух илитиири. Те шли в отдалении, но что-то подсказывало: слух у них такой, что они спокойно расслышат каждое слово, вздумай она пошептаться. И все же Ринка не могла не спросить:

– Что происходит? Прочему все так странно себя ведут? Особенно ты?

– Простите, аэри, – мужчина отвел глаза, – мы больше не на землях людей, и вы больше не сирота-полукровка. Я обращаюсь к вам так, как того требует ваш титул и мое воспитание.

– Титул… Воспитание… О чем ты?!

– У меня нет права обсуждать с вами на эту тему. Возможно, вы узнаете больше от капитана.

Они остановились возле резных дверей, ведущих в каюту рядом с капитанской. Брент поклонился, намереваясь уйти, но Ринка остановила его:

– Подожди! А как же… как же… – ее глаза наполнились слезами, взгляд зашарил по его лицу, ища хоть какие-то признаки того Брента, с которым она провела столько дней. – Ты же все еще мой супруг?

Он покачал головой.

– Нет аэри. Я не ваш супруг и никогда им не был.

– Как?! – от резкой боли в сердце она схватилась за грудь. Пошатнулась, отступая и прислоняясь спиной к двери. – Как это может быть? Мы же… мы же обвенчаны…

– Браки по обычаям людей ничего не значат на землях Первородных. К тому же, мы с вами тоже не люди.

– То есть… ты хочешь сказать, что это был просто фарс?

Ее охватил внезапный озноб.

– Нет. Это был единственный способ спасти вас от смерти. И у меня был приказ обеспечить вашу безопасность любой ценой.

– А ожерелье?.. Ты его снимешь?

Дрожащей рукой она сжала серебряные гривны. Те тихо звякнули в тишине. И Ринка вдруг поняла, что не хочет от них избавляться. Это украшение было единственным, что связывало ее с Брентом.

– Простите, – уркх отступил, не в силах видеть ее умоляющий взгляд. – Если бы вы хоть немного знали об эльфах, вы бы сами все поняли. А я не могу вам сказать. Не имею права.

Он растворился в ночи, оставив Ринку растерянной и потрясенной.

Бросил ее.

Она стояла, кусая губы и всеми силами сдерживая беспомощные слезы. Пока один из илитиири не привлек ее внимание:

– Аэри, меня зовут Арэйден, а это мой брат Дерэйден. Мы ваши слуги-телохранители, назначенные капитаном на время плавания. В каюте есть колокольчик. Если вам что-то понадобится – позвоните. Мы будем рядом.

Ринка поняла, что если заговорит, то просто расплачется. Поэтому молча кивнула. Толкнула дверь и, быстро скользнув в образовавшуюся щель, захлопнула ее за собой. Привалилась к двери с той стороны и глухо, протяжно простонала сквозь сжатые зубы.

Почему же так больно? Словно рой диких пчел завелся в груди и жалит, и жалит. Почему ноет сердце? Почему хочется упасть на колени, схватиться за голову и завыть раненой волчицей?

Что с ней происходит?

У дальней стены белела койка. Ринка проковыляла к ней на подгибающихся ногах, не замечая ничего вокруг себя. Упала лицом в подушку. Ее плечи затряслись от беззвучного плача.

Спустя пару часов она успокоилась. Поднялась, вытерла слезы и огляделась.

Каюта оказалась просторной и достаточно светлой. Изящная деревянная мебель составляла ее убранство и была прочно привинчена к полу. В окошко заглядывала луна, под потолком висели светящиеся шарики размером с крупное яблоко, а на небольшом овальном столике ждал поднос с сыром и фруктами. Там же стояла оплетенная лозой бутылка из темного стекла и бокал.

Ринка подошла к столу. Есть не хотелось, но она заставила себя отщипнуть пару виноградин и сунуть в рот кусочек сыра. Прожевала, не ощутив вкуса. Откупорила бутылку. Оттуда ударил в нос аромат хмеля и меда.

Поджав губы, она налила золотистую жидкость в бокал. Пригубила. Незнакомый напиток был сладким, душистым и щипал за язык.

А еще от него внутри стало теплее.

На глаза попались кресло, на спинке которого было разложено платье, и ширма. За ширмой оказалась деревянная бадья, наполненная водой едва ли не до краев, а за ней скромно примостился стульчак, накрытый лакированной крышкой.

Что ж, раз ее ждали, то грех не воспользоваться гостеприимством. Хотя, вода наверняка давно остыла…

Девушка коснулась пальцем воды, ожидая, что та еле теплая. Но от ее прикосновения вода вдруг зашипела, наполнилась пузырьками и пеной, и стала приятно-горячей. А еще по каюте разлился запах магнолии.

Тоже магия?

Ринка не стала отказывать себе в удовольствии. К тому же, это был лучший способ привести чувства и мысли в порядок. Быстро скинув грязные тряпки, она помылась. Пенная вода каким-то чудом смыла с нее всю грязь, сделала кожу чистой до скрипа, а волосы мягкими и шелковистыми.

Покончив с купанием, девушка переоделась в приготовленный наряд. Он состоял из атласного платья и нижней юбки. У платья был непривычный фасон: длинные узкие рукава у плеч превращались в «фонарики», пояс шел под грудью, а из разрезов на каждом шагу нескромно выглядывала расшитая серебром нижняя юбка.

Там же, на кресле, оказался и плащ из темно-зеленого бархата, подбитый пушистым мехом. Ринка накинула его на себя, машинально обула свои старые туфли и вышла на палубу.

Ночь встретила ее солеными брызгами и шорохом волн. Бриг летел по водной глади, точно стрела. Ветер наполнял его паруса.

Она подошла к краю борта и глянула вниз. Голова слегка закружилась.

Где-то там, с матросами-илитиири, сейчас спал Брент. Знал ли он, догадывался ли о ее чувствах?

Поддаваясь порыву, Ринка закатала рукав на левой руке. Что бы Брент ни говорил, а свидетельство их союза вот оно, никуда не делось. Можно отказаться от клятв, можно обмануть глупую девушку. Но богов не обманешь. Они не простят.

Погладив шрам указательным пальцем, Ринка тихо произнесла:

– Пусть Пресветлая Орриет будет моим зароком. Я не откажусь от клятв, пусть даже не помню, как их давала. Но если он откажется от них при свидетелях, что ж… совесть ему судья.

Каждое слово давалось с трудом. Она буквально выталкивала их из себя, точно сухой песок.

Замолчав, облокотилась на поручень и уставилась вдаль.

Только когда капитан подошел в третий раз, почти умоляя вернуться в каюту, она молча ушла.