Глава 17

Следующие два дня пролетели в мгновение ока. Ринка не успела оглянуться, как поля сменились лугами, зеленеющими по берегам полноводной Саузы. По лугам были разбросаны маленькие поселки с деревянными домиками, крытыми соломой, и пасторальными пастушками, пасущими кудрявых овец.

Обе ночи путники провели в стороне от дороги, решив не попадаться лишний раз на глаза людям. Несколько раз они сталкивались с местными жителями, но те спешили пройти мимо, бросая боязливые взгляды на Брента. Вид угрюмого, покрытого шрамами всадника не вызывал у них желания завести разговор. А кончик ножен, выглядывающих из-под плаща на уровне стремени, и вовсе отпугивал.

Вечером Брент молча натягивал небольшой походный шатер, достаточно просторный, чтобы там могли поместиться два человека. Но ни разу не лег рядом с Ринкой.

Он спал у входа, бросив на землю свой плащ и сжимая рукоятку меча. Готовый при малейшей опасности вскочить и принять удар на себя.

Ринка до глубокой ночи лежала без сна, слушая его размеренное дыхание. Но стоило ей шевельнуться, как он моментально просыпался. Если бы она хотела сбежать второй раз, вряд ли бы у нее вышло. Теперь он знал, на что она способна, и не доверял.

И она ему не доверяла. Теперь она тоже знала, на что он способен.

Зверь не выходил у нее из головы. Чудовище, разорвавшее у нее на глазах двух мужчин, не желало покидать ее мысли. Порой она незаметно разглядывала Брента, пытаясь отыскать в его лице черты второй ипостаси. И постепенно Ринке начинало казаться, что она их видит.

Стоило лишь вглядеться внимательнее, и ей чудилось, что за спокойным, бесстрастным выражением уркха скрывается жуткий оскал. Что в его глазах клубится тьма, рассеченная линией вертикальных зрачков. Что из его горла вот-вот вырвется глухое рычание, а на руках появятся стальные когти…

Несколько раз девушка пыталась подробнее расспросить Брента об уркхах, но тот угрюмо молчал. Она же перебирала в памяти древние легенды и мифы о Перворожденных, подчерпнутые из церковных книг, но не могла вспомнить ничего подходящего.

Только однажды Брент обмолвился нехотя, что уркхи, эндиль и илитиири почти братья, вышедшие когда-то из одного зерна. Верховный бог Рилль’Аргван дал уркхам силу и выносливость, эндиль – мудрость и хитрость, илитиири – ловкость и быстроту. Но потом их пути разошлись. Илитиири ушли под землю и теперь выходят на поверхность только в ночные часы. Эндиль построили хрустальные города, а уркхи… Уркхи стали теми, кто они есть: воинами, чья жизнь проходит в боях и походах.

Теперь уркхи служат эндиль. Защищают хрустальный трон Эльвериолла.

– Значит, ты служишь мне? – уточнила Ринка, когда он замолчал.

– Нет, я служу своему аэру.

От его слов повеяло чем-то жутким, и девушка вдруг поняла: он говорит ей чистую правду. Вся эта показная забота о ней всего лишь обязанность перед тем, кому он поклялся в верности. И если завтра его господин прикажет ее убить…

Нет, об этом думать она не хотела. Гнала от себя тревожные мысли. Но чем больше сокращалось расстояние между ней и загадочным Эльвериоллом, тем назойливее лезли в голову подозрения, и тем тяжелее становилось на душе.

Постепенно путники продвигались вдоль русла Саузы к морю, и на рассвете третьего дня Ринка почувствовала на губах соленый ветер, несущий запах йода и водорослей.

– Скоро будем на берегу, – произнес Брент, заметив, как девушка вдыхает прохладный воздух.

После неудавшегося побега она вела себя подозрительно тихо. И это тревожило Брента. Тревожили мысли, что бродили в ее хорошенькой головке. Ее увеличивающаяся с каждым днем сила, которой она не умела управлять. Красота, которой она не осознавала…

Здесь, на человеческих землях, Ринка становилась опасной.

Опасной для него.

Брент понимал это и потому торопился. Время катастрофически уменьшалось, не оставляя места для маневров и размышлений.

– Что будет, когда мы пересечем Пролив? – проговорила девушка, глядя, как солнце играет в речной воде.

– Ты будешь в безопасности.

– Даже так… – она хмыкнула, скрывая истинные чувства. – А ты?

– Я тоже.

Ринка вздохнула, опуская голову, и чуть пришпорила лошадь.

Теперь она держалась в седле уверенно, словно всю жизнь только и делала, что гарцевала верхом. Юная, красивая, настоящая…

Брент с силой сжал поводья в руках.

Нет, не стоит ему даже думать об этом! Аэр, конечно, наложил ментальный щит на его мысли, но кто знает, на что способна эндиль?

И все же он не мог не почувствовать, как тоскливо заныло сердце. Сколько от себя не беги, а от правды не скроешься. Сколько зароков не давай, а сердцу не прикажешь. Оно, глупое, не желает подчиняться рассудку. И не желает молчать.

Всего за несколько дней из простого задания эта девушка стала для него чем-то большим. Чем-то очень дорогим, чем он не хотел делиться.

Но она не принадлежала ему, и никогда не будет принадлежать. Он это прекрасно понимал. Судьба дала всего несколько дней, чтобы быть рядом и насладиться ее близостью. Видеть, как она хмурится или улыбается, как ее глаза вспыхивают любопытством, а щеки румянцем. Видеть, как ветер треплет ее золотистые косы. Вдыхать запах, слышать дыхание. Охранять ее сон. Заботиться…

Хорошо, что она ни о чем не догадывается. Ни к чему ей все это.

Иногда, особенно по ночам, слушая, как тихонько сопит эндиль, Брент себя спрашивал: а если бы он заранее знал, как все будет, согласился бы на это задание?

И тут же сам себе отвечал: да, потому что другого выбора не было. У этой истории только один конец, и грубый уркх, изукрашенный шрамами, в ней не главный герой.

Боги посмеялись над ним. Поманили видением счастья, которое он никогда не сможет назвать своим…

***

К полудню кони вынесли их на крутой обрывистый берег. Соленый ветер ударил Ринке в лицо, растрепал волосы. Подхватил ее восхитительный аромат и заставил Брента вдохнуть его.

Уркх с трудом сдержал в горле глухой рычание.

Эндиль пахла солнечным светом, луговыми цветами и медом. А ему безумно хотелось уткнуться носом в ее золотистую макушку и дышать, дышать, втягивать в себя этот аромат, как самый драгоценный напиток.

Но он не имел права даже коснуться ее руки.

Наскоро пообедав, они тронулись в путь. Случайно обернувшись, Ринка удивленно округлила глаза.

Брент смотрел мимо нее, на его лице застыло выражение молчаливой муки. Но, поймав ее взгляд, он моментально нахмурился.

– Что ты хотела?

– Узнать, куда мы теперь.

– Вдоль берега до Пролива.

– Это долго?

– К вечеру будем.

– А на той стороне?

– Утром.

– И как мы туда попадем?

– Увидишь.

– Разве мы не заночуем на берегу?

– Нет.

– Почему?

– На это нет времени. Чем быстрее мы пересечем Пролив, тем будет лучше… – он запнулся, потом отвел взгляд и глухо добавил: – Для всех.

Тряхнув головой, Ринка послала лошадь вперед. В душе разливалась обида.

Что ждет ее на той стороне? Кому она там нужна? И кто такой этот загадочный аэр, способный связать клятвой сильного воина?

Столько вопросов терзают ее, столько сомнений! И Брент не делает ничего, чтобы помочь… Только отталкивает сильнее, не давая ни шанса на сближение.

Неужели не видит, не понимает, что ей тяжело?!

Она заговорила, не глядя на него:

– Ты говорил, что у Пролива нас будут ждать. Кто?

– Увидишь.

– Ты даже этого не можешь сказать? Из-за клятвы?

Он не спешил отвечать. Ринка уже не надеялась на ответ, когда все же услышала:

– Зачем спрашиваешь, если сама понимаешь?

Теперь уже промолчала она. Только стиснула зубы сильнее.

Ринка не знала, что с ней. Почему ей так важно, что он скажет? Почему от его голоса сердечко бьется быстрее? Почему кожа покрывается мурашками, стоит только подумать о нем, вспомнить, как он нес ее на руках, вспомнить его терпкий мужской запах – запах можжевельника, дубовой коры и мха…

Почему от его запаха у нее кружится голова?

И почему все чаще перед глазами стоит тот проклятый дуб, выбитый у него на спине?

Недосказанность ее угнетала. Ринка чувствовала пропасть, которую Брент тщательно расширял между ними. И то беспричинное отчуждение, которым он от нее отгородился.

Неужели она так ему надоела? Неужели он так хочет избавиться от нее?

***

К вечеру, как и обещал Брент, они достигли края плато. Отсюда, к покрытому галькой пологому берегу, шла крутая тропинка, поросшая редкой травой. Спуститься вниз было делом нескольких минут, но Брент, молчавший последний час, внезапно заговорил:

– Остановимся здесь, передохнем. Проголодалась?

У него был странный голос, глухой, несвойственный ему. Словно мужчину что-то мучило.

Ринка удивленно глянула на него, но спорить не стала. Ей тоже хотелось задержать этот момент. Что-то подсказывало: там, внизу, все изменится. Она уже не будет собой, она станет кем-то другим. От этой мысли по телу разбегался озноб, а внутри становилось пусто и холодно.

Приняв молчание за согласие, Брент спешился и расседлал лошадей. Не разводя костра, достал последние лепешки, уже зачерствевшие, последний кусочек жареного зайца, добытого день назад.

Ринка сидела на кочке, устремив глаза на свинцово-серую гладь, простиравшуюся до самого горизонта.

– А море совсем не такое, как я представляла, – произнесла едва слышно, когда Брент сунул ей в руки еду.

– Это не море. Всего лишь Пролив между человеческими землями и Эльвериоллом.

– Все равно. Я думала, море синее-синее, с огромными волнами, с пенными гребнями. А оно серое, гладкое…

– Оно не всегда такое. Море может быть очень обманчивым и коварным. Не стоит доверять его спокойствию.

– Как и тебе? – она откусила кусочек и подняла на Брента вопросительный взгляд. – Ты тоже как море?

– Нет. – Тот усмехнулся и покачал головой. – Я хуже.

Ее глаза потухли. Отвернувшись, Ринка снова уставилась на воду и начала есть, потихоньку отщипывая кусочки. Она жевала, не чувствуя вкуса еды, словно это была солома. А Брент смотрел на ее узкие плечики, сгорбленную спину, равнодушное личико…

И ненавидел себя.

Зачем он устроил этот привал? Неужели так приятно ковыряться иголкой в ране? Нужно было спуститься к берегу, передать девчонку посланцам аэра. Сколько еще времени ему нужно, чтобы понять: он должен ее отпустить!

А Зверь внутри недовольно рычит и ворочается. Он не согласен. У него другое мнение на этот счет.

Но Брент давно научился держать Зверя в узде. Никаких душевных порывов, никаких сердечных привязанностей. Он исполнитель, живое орудие. А у орудий не бывает желаний.

И все же… все же…

Он смотрел на нее и не мог насмотреться. Не мог заставить себя оторвать взгляд от нежного профиля: чуть вздернутого носика, пухлых губ…

Хотелось протянуть руку, сжать в кулаке кончик косы, поднести его к носу, вдохнуть…

– Я доела.

Брент вздрогнул, возвращаясь в реальность. И понял, что Ринка давно уже стоит перед ним.

– Хорошо.

– А ты почему не ешь?

Он не сразу понял, о чем она говорит. Нахмурившись, опустил взгляд на собственный кулак, сжавший лепешку.

– Не хочу, – прокаркал пересохшим горлом.

Разжав пальцы, бросил испорченный ужин в траву. Поднялся.

– Пора.

Ринка последовала за ним.

Вопреки предположениям Брента, тропинка оказалась узкой и извилистой, а из-за недавнего дождя еще и скользкой. Спуститься по ней верхом не представлялось возможным. И девушка в тайне обрадовалась этой случайной задержке.

Но расстояние до берега неумолимо сокращалось с каждым шагом. И чем меньше оно становилось, тем сильнее стучало ее сердечко и тем громче шумело в ушах.

Последние несколько шагов – и вот уже лошади цокают копытами по серой гальке.

– Стой! – Брент внезапно схватил Ринку за плечо.

Она подняла на него удивленные глаза.

– Что…

– Тихо! – он покачал головой. Выражение лица уркха не предвещало ничего хорошего. – Стой здесь, я сам посмотрю…

Она открыла рот, но не успела издать ни звука.

Уркх бесшумной тенью метнулся в наступавшие сумерки. Энхелль исчез вместе с ним.

Растерявшись, Ринка покрутила головой в разные стороны. Но с того места, где она стояла, весь обзор закрывал крутой спуск, с которого они только что сошли. А еще здесь шумел прибой, перекрывая все остальные звуки. Даже если бы вдоль моря скакала конница, Ринка не услышала бы ее приближения.

Вздохнув, девушка закуталась в плащ и уселась на ближайшую кочку. Нахохлилась, втянув голову в плечи. К ночи снова похолодало, а здесь еще и сырость чувствовалась. Казалось, вокруг все так же серо и уныло, как на душе…

Брент вернулся так же бесшумно, как и пропал. Ринка обеспокоенно подпрыгнула, когда он вынырнул из темноты. Хмурый, напряженный, с колючим взглядом и сжатыми в узкую полоску губами.

Глянул на Ринку так, что у той едва ноги не отнялись от дурного предчувствия.

– Что?.. – выдохнула она, разлепляя пересохшие губы.

– Идем.

С трепещущим сердцем она шагнула за ним.

У края воды, уткнувшись носом в каменный берег, их ждала обычная лодка, а вдалеке, на фоне заходящего солнца, темнел двухмачтовый бриг…