Глава 16

Каюсь, первой в мою опьяненную страстью голову пришла шальная идея напасть на Тень, чтобы выиграть для Аверста несколько мгновений для побега, но, пока я думала, Аверст приподнялся и хрипло попросил:

– Ник, подожди за дверью.

Здоровяк хмыкнул, вошел в комнату, включил свет и запер дверь.

– Извини, Ави, но время ждать не будет.

Я прикрыла глаза, защищаясь от света. Аверст еле слышно застонал, затем резко сел, прижал меня к своей голой груди и жадно поцеловал. Его даже присутствие Никлауса не смутило! А вот меня очень даже. Я потупилась, сознавая, как это выглядит со стороны – патрульная участка 9–9, полуголая Карательница страстно целуется с преступником, скрывшимся с места преступления. Да я была готова от стыда сгореть!

Мужчина ссадил меня на кровать, затем наклонился, вытащил из тумбочки серую майку и передал мне.

– Давай, Ави, собирайся, – Никлаус поднял валяющийся у двери рюкзак и бросил Аверсту.

Тот поймал, в задумчивости повертел сумку в руках, проследил за тем, как я, путаясь в рукавах и горле широкой майки, лихорадочно натянула его одежду, и криво усмехнулся:

– Что на этот раз?

Никлаус подошел и протянул сиреневый треугольник. Такими обычно пользовались ребята из секретки. Очень удобная, кстати, вещь, незаменимая для работы шпионов и подпольных агентов. Пишешь на такой информацию, приказ или секретные сведения, указываешь адресата, а едва послание прочтут, бумага рушится и становится трухой. Идеально!

– Неужели Совет настолько наивен, что до сих пор считает, будто я не сменил сторону? – хмуро глянул Аверст, не спеша читать послание.

– Они уверены, что ты успешно сидишь на двух стульях.

– А если нет?

– Я тебя уничтожу.

Я вздрогнула и посмотрела на напряженных мужчин. Те сверлили друг друга взглядами и были очень похожи на дворовых котов, готовых к драке.

– Не дури, Ави, – посоветовал Ник, – теперь у тебя есть слабое место, и Совет непременно воспользуемся этим фактом.

Аверст хмыкнул, покрутил между пальцев сиреневый треугольник и встал. С минуту я следила за тем, как мужчина скупыми, резкими движениями бросает в рюкзак вещи, а затем поднялась с кровати сама.

– Будь осторожен… Рано или поздно, но ты появишься в списках Карателей.

Я собиралась сказать совершенно другое. Хотела признаться, что он забирает мое сердце с собой. Хотела обнять, а потом еще долго-долго целоваться. Хотела держать его за руку, твердить, что не отпущу, и плакать навзрыд, зная, что он все равно уйдет.

Но я не дала себе права на этот поступок.

«Это просто влечение, – объясняла самой себе, глотая горечь подступающих слез. – Вспышка, которая угаснет так же быстро, как и появилась. Я не должна рушить свою жизнь, переступать через собственные принципы, повинуясь реву возбужденных гормонов. Нет, оно того точно не стоит».

Но сердце рвалось на куски…

– Что ж… – Аверст медленно приблизился и нежно провел по моей щеке. – Буду надеяться, что судить меня придешь ты.

Э нет, вот этого я как раз хочу меньше всего на свете.

– Прощай.

Аверст отошел, и Никлаус тотчас щелкнул пальцами, открывая портал. Едва мой опасный, страстный брюнет растворился в пространстве, я обняла себя за плечи. Ощущение покинутости и пустоты накатило внезапно. Сердце сжалось от жалости к себе, такой несчастной и одинокой. Зато заработала голова.

– Он ведь работает на Совет?

– Да, – Никлаус согласно кивнул и, хотя я его больше ни о чем не спрашивала, продолжил:

– Все маги-уникалисты находятся под пристальным контролем королевских магов и Совета. Их воспитывают, помогают развить талант, обучают всем известным и не слишком известным дисциплинам магии. Аверста нашли в десять, слишком поздно для мага-уникалиста. Он не мог контролировать себя и свою силу. Та вырывалась и уничтожала всех, кто сказал мальчишке хоть слово поперек. Перед Советом встал выбор – продолжать терять своих людей или на время «потерять» мага-уникалиста.

– Забавный способ сбежать от проблем, – хмыкнула я, не скрывая ехидства.

Тринадцатый приподнял бровь и снисходительно улыбнулся.

– Беатрис, не суди, если не знаешь всех фактов. Аверсту необходимо было убивать, видеть и терзаться тем, что он сделал. Это было нужно, чтобы научиться контролировать свою силу… Количество смертей вокруг Ави росло, и тогда Совет решил внедрить неуправляемого мага в структуру каморры. Ави подготовили для «побега», мистеру Д’Амико слили информацию, и в результате решились сразу две проблемы: молодой маг-уникалист учился сдерживать собственную мощь, а каморра сокращала ряды своих приверженцев.

Я вновь не смогла сдержать ехидной улыбки.

Про то, каково в этой ситуации было десятилетнему мальчику с неподконтрольным ему даром, никто не спрашивал. А я знала…

Мистер Д’Амико тренировал и растил будущего мага-уникалиста, как растят других детей каморры. Аверсту внушали, что убивать – правильно. Что человеческая шкура стоит ровно столько, сколько сам хозяин в состоянии за нее заплатить. Если человеку не на что купить еду – он умрет от голода. Если ему нечем заплатить каморре – он умрет от руки одного из них. Нет денег – нет жизни. Очевидный и простой закон.

Я поморщилась и прогнала от себя отголоски чуждого для себя видения мира.

– Все это время Аверст был нашим двойным агентом, – продолжал Никлаус, и лицо его было не менее мрачным и осуждающим, чем мое. – Когда мог, предупреждал о готовящемся нападении, крупных делах, потихоньку раскрывал всех участников каморры. Но три года назад перестал являться для связи.

Все верно. Ровно три года назад мистеру Д’Амико пришла забавная мысль проклясть двух своих наиболее преданных людей – Сэмуэля и Аверста. Так, чисто ради подстраховки. Он и не догадывался, что в его тесных рядах засланный шпион-маг, короче, человек-уникалист.

– Мистер Д’Амико мертв. Аверст научился контролировать свою силу, и срывов быть не должно, – я злилась. – Так почему вы не дали ему пожить спокойно? Зачем снова отправлять его в каморру?!

– Беатрис, волк никогда не станет овцой. Ави никогда не станет обычным жителем Темных земель. Это не его судьба.

– А по-моему, вы просто не дали ему другой возможности, – припечатала я и решительным шагом направилась к выходу.

Внутри все клокотало от несправедливости и самомнения некоторых из числа двенадцати засранцев, возомнивших себя самыми умными. Удивительно, мне никогда не была интересна грызня в Совете двенадцати. Мне вообще не было дела до политики ровно до того момента, пока это не затронуло меня саму.

– Трис! – Бурый нагнал меня на выходе из логова злодеев. – Трис, лейтенант Пэрри просил передать, чтобы ты шевелила копытцами и поменьше хлопала глазами на Теней, потому как мы сюда работать приехали, а не семейное счастье искать.

– Цитируешь? – нахмурила я.

– Адаптирую, – признался напарник. – В оригинале это звучало еще хуже. Знаешь, – голос друга снизился до полушепота, – он, кажется, всерьез опасается, что ты и Тринадцатый… ну, как бы это сказать… – напарник замялся, не находя слов. – Там флюиды всякие…

Я подняла брови и изобразила полное непонимание.

– Это, как его… романтика на поле боя.

Продолжаю делать вид, что не врубаюсь в столь витиеватые намеки.

– Что между вами полыхнула искра… вы получили благословение на чувства… – Огромный косолапый зверь окончательно смутился и грузно перевалился с ноги на ногу. – Трис, ну не смотри так! Все ты поняла!

– Конечно она поняла, щекастик, – рявкнул невесть откуда взявшийся лейтенант Пэрри, – но, в отличие от тебя, дубина мохнатая, сразу догадалась, что вывод неверен. Златокудрочка, тебя хотят видеть ребята из секретки. Радуйся, пришел твой звездный час. Следующие пару часов ты проведешь за любимым женским занятием – болтологией и перемыванием костей нашего бывшего главаря каморры. Чего застыла? Шагом марш в портал!

– Вы сдали меня секретным службам… – ахнула я.

– Не пойму, чем ты недовольна? – нахмурился лейтенант. – Условия обмена с ребятами из секретки просто шикарные – ты рассказываешь все, что увидела в воспоминаниях Д’Амико, я возвращаюсь домой и провожу сутки с семьей в полной уверенности, что ты не влипнешь в очередные неприятности. Все, златокудрочка! Хватит смотреть на меня глазами обкакавшегося мышонка. Топай, куда послал, пока не послал немного дальше.

– Но, сэр, – попытка воззвать к совести, – я же так восхищалась вашей служебной неподкупностью!

– Не самое твое мудрое решение.

Я открыла рот от нахлынувшего возмущения, потом закрыла, секунду подумала и коварно улыбнулась.

– Да чтоб тебя! – ругнулся лейтенант Пэрри, уже понимая, что мы, златокудрочки, так просто не сдаемся.

И с гордостью сообщаю, что я не сдалась! Я напомнила, что Каратели не обязаны делиться с участком или секреткой полученной во время исповеди информацией, а патрульная Беатрис Петрак просто не в курсе того, что стряслось в жизни бывшего главы каморры. Следовательно, я сама решаю, где и, главное, кому рассказывать историю мистера Д’Амико.

Лейтенант Пэрри скрипнул зубами, ребята из секретки выразили свой «восторг» от моей юридической подкованности с помощью непечатных выражений, Бурый тихонько заржал.

В итоге мне позволили ставить условия, и я, конечно же, обнаглела.

Первое, что я потребовала – перенести меня и всех желающих послушать эту историю в нашу с Ларсом квартиру. Вторым стала слезливая просьба заехать куда-нибудь за вкусняшками, так как после двух бессонных ночей сладкий допинг мне был нужен как никогда. Третье, я позвала друзей, справедливо решив, что дважды напрягать голосовые связки просто глупо, а они, как никто, заслужили право знать правду. Четвертое и самое необходимое, рванула в ванную переодеваться и смывать с себя ужас этой ночи.

Так и вышло, что в просторной гостиной нашей квартиры собралась разномастная толпа: сверкающая глазами Кайра, зажатая между боком Бурого и подлокотником дивана, рядом Дерек и почему-то очень мрачный Корк. Ларс оккупировал полку-ступеньку в качестве стула, а целый и невредимый Эмит засел в самый дальний конец комнаты, справедливо полагая, что сейчас лучше держаться от меня подальше.

Поразительно, но никто из друзей даже не обратил внимания на сорванные со стен обои и рабочий бедлам. Ну, ребята еще понятно – это не их квартира, так чего, спрашивается, переживать, а вот полный пофигизм Ларса в этом деле меня удивил и, что скрывать, порадовал.

Еще к нам на огонек заглянул Тринадцатый в компании со своим другом Дитмаром Хорстом. Эти двое были похожи так сильно, будто неизвестный скульптор вылепил пару совершенно одинаковых тел, а затем спохватился и приладил две максимально разные головы. Хорст – блондин с кривой улыбкой, длинным носом и резкими чертами лица, и Никлаус – брюнет с приятной аристократической внешностью и пронзительным взглядом серых глаз. Мужчины, на правах наиболее габаритных и влиятельных, с комфортом расположились в креслах, а вот лейтенанту Пэрри и мистеру Карту, тому самому спецу из секретки, пришлось довольствоваться табуретами, принесенными с кухни.

– А где вкусняшка? – я нахмурилась и обвела взглядом присутствующих. – Учтите, я болтаю за еду!

Меня тут же усадили на стул, сунули в руку кружку с горячим кофе, на колени кинули пакетик арахиса – это все, что ребята нашли в закромах, и приготовились внимать. Решив, что в некоторых ситуациях нельзя довольствоваться малым, я приготовилась возмущаться и требовать хотя бы три корочки хлеба, но тут в дверь позвонили.

– Еще гости?

– Да вроде все заинтересованные уже здесь, – нахмурился лейтенант и направился открывать.

За те несколько секунду, что мужчина шел, я успела нафантазировать себе кучу вариантов – помянула склочную мадам Крысюкову, бригаду рабочих, посыльного из Цитадели, посыльного из участка с криком «беда!», но на пороге обнаружился помятый, небритый и очень хмурый альфа Лиам.

Возглас: «А он-то что тут забыл?» оказался проглочен, едва ноздри уловили невероятный аромат свежей пасты, а в сочетании с жареной курочкой так вообще бомба!

– Доброе утро, – альфа был сама вежливость. – Кто заказывал вкусняшку?

Судя по одобрительно гомону, вкусняшку моментально захотели все и сразу.

– Мое!

Я вскочила и побежала к самому замечательному альфе на Темных землях, но темноволосый Никлаус оказались быстрее. Три секунды, и Тень с оборотнем скрылись за дверью на кухню. Встревоженная грохотом тарелок и любопытная от природы, я махнула остальным, чтоб не ходили, и двинулась в пищеблок.

– Что ты тут делаешь? – различила я тихий шепот Никлауса.

– Дела стаи, – коротко ответил Лиам, заметил меня и уже показательно громко:

– Лиам. Рад познакомиться.

– Никлаус.

Я зорко проследила за тем, как мужики играют в шпионов с секретными перемигиваниями и прочей чепухой. Тень и каннис явно знали друг друга, причем довольно хорошо, но по какой-то загадочной причине не желали это афишировать. Мысленно пообещав самой себе, что обязательно суну нос в дела стаи, когда все уляжется, я забрала тарелку с самой большой порцией и вернулась в гостиную. Тень и альфа пришли через пару минут, разнося всем желающим порции.

– Приступим-с… – вытирая рот салфеткой, выдала я и села ровнее.

Остальные уже давно поели и ждали только меня, а я тянула время, собираясь с мыслями и фактами.

– Эта история началась с того, что в руки мистера Д’Амико попало странное объявление, – отправляя пустую тарелку в общую кучу, пустилась я в объяснения. – Кто-то имел наглость продавать места на кладбище в половину их реальной стоимости. Представляете, какой это удар по годами формирующемуся бизнесу похоронных агентств? На тот момент пока еще лидер каморры отправил своих ребят в Баренхолл, чтобы те объяснили принципы работы незадачливому благотворителю.

Корк и Дерек переглянулись.

– «Кайзор»? – уточнил некромант. – Фирма называлась «Кайзор»?

Я кивнула и улыбнулась, как бы говоря – ну, рассказывай скорее, что успели выяснить на кладбище, пока я сама страдала глупостями.

– Фирма «Кайзор» долгое время специализировалась на погребальных услугах и ничем не отличалась от остальных, – бойко затараторил Дерек, – но потом ее перекупил некий Пания Буд, и приличная с виду фирма начала страдать дурью.

– Агенты компании приезжали в престарелые дома и практически задаром продавали места на городском кладбище всем желающим, – подхватил Корк. – Я поднял договора и обнаружил интересный факт. Подписывающие контракт на покупку последнего приюта для бренного тела должны были пожертвовать немного своей крови в банк крови. Якобы похоронное агентство проводило совместную акцию с городским отделением реанимации.

Все были заняты рассказом, но от меня не укрылось, с каким пристальным вниманием Никлаус наблюдал за Корком. Кажется, именно за ним Тринадцатый и приперся в нашу создателями забытую дыру. Теперь бы понять, как прошло собеседование.

– Воспользовавшись тем, что восставших мертвых еще не закопали…

– А я пожамкал мертвую грудь! – заявил гордый и совершенно счастливый Дерек.

– Фу-у-у! – скривились мы с Кайрой, а я еще и добила:

– Дерек, ты извращенец!

Остальные промолчали. То ли из мужской солидарности, то ли были убеждены, что грудь она и есть грудь, а жамкать женские прелести – святой долг любого джентльмена!

– Я внимательно осмотрел мертвые тела и обнаружил у всех посмертную отметку за левым ухом. – Корк был сама невозмутимость. – Думаю, именно эти три компонента – кровь, взятая у живого, посмертная отметка и определенное положение тел – стали ключевыми для проведения такого масштабного ритуала, как поднятие и удержание всего кладбища.

Корк вопросительно глянул в мою сторону, ища подтверждения или опровержения собственной догадки.

– Все правильно, кроме одного… – Я хитро улыбнулась. – Пания Буд была женщиной. Надо добавить – исключительной женщиной. Ее мать – знаменитый антрополог, отец – шаман карганов. Сомневаюсь, что мисс Буд так уж жаждала ласк полуголого туземца, но ребенка родила. Более того, цивилизованная женщина осталась в племени и прожила там еще несколько лет, пока ее не доконала антисанитария, плотоядные мухи и лихорадка. Маленькая Пания была вынуждена расти с отцом, от которого почерпнула много интересного в области магии, а также прониклась мыслью, что великие карганы должны заправлять на Темных землях. С этой мыслью она приехала в Баренхолл, удачно вышла замуж, не менее удачно стала богатой вдовой всего через пару дней после пышной свадьбы и выкупила фирму «Кайзор». Пания Буд хотела с помощью своей армии мертвых захватить Баренхолл, а после присоединить к территориям карганов и остальные земли.

– Хм… – протянул Милмэн Пэрри и скривился. – С учетом того, что Баренхолл расположен в противоположной части материка, какой-то на редкость идиотский план. Или эта дамочка хотела пройти через все Темные земли?

– Чего не знаю, того не знаю, – развела я руками. – Мистер Д’Амико предположил, что это такой забавный выверт женской логики. Я же склонна думать, что, помимо Пании Буд, были и другие полукровки, взращенные отцами с похожими идеями и целями. Подробностей, увы, не узнать, так как Пания Буд скончалась после допроса. Подручные мистера Д’Амико избавились от ее тела, и только потом лидер каморры понял, какую оплошность совершил.

– Они не скопировали знаки с тела Пании Буд, – подал голос со своего лестничного насеста Ларс. – Решили, что женщина просто не знала меры, поэтому набила на своем теле такое большое количество татуировок.

Присутствующие, внимательно слушавшие комментарий Ларса, вновь повернули головы ко мне.

– Ну да, Пания Буд ведь должна была как-то управлять своей мертвой армией, – подтвердила я и продолжила:

– Прошло немало времени, мистер Д’Амико был занят своими преступными делами, когда в двери его дома постучал Каратель. Уж не знаю, почему этот милосердный болван решил, что вместо смерти главарь преступной семьи заслуживает десять лет жизни, но вышло все не слишком удачно. Мистеру Д’Амико дали время наладить отношения со своими близкими, вот только мой бравый товарищ по оружию не учел, что у выходцев каморры свои представления о семейных ценностях.

Д’Амико уступает власть своему старшему сыну, среднего в срочном порядке женит, младшего отправляет учиться. Больше дел у преступного гения не находится, он начинает скучать и вспоминает о Баренхолле. Параллельно с этим Сэмуэль случайным образом находит слабое место одного из мастеров печатей, живущих в столице.

Я на миг умолкла и посмотрела на присутствующих.

– Вы должны понять, Каратели хранят свои секреты так же рьяно, как дракон добычу. Мастеров, способных делать печати, охраняют, их семьи находятся под круглосуточной опекой, но фишка в том, что мы, люди, не всегда признаемся в своих чувствах. В том, что кто-то стал для нас дороже нашей собственной жизни…

Опустив голову, я сцепила пальцы, пытаясь совладать с нахлынувшим одиночеством и тоской по Аверсту, и поскорее продолжила рассказ:

– Для мастера Хильдора, работающего в столице, таким слабым местом оказалась его школьная подруга Глория Бранк, – продолжила, стараясь, чтобы голос звучал максимально ровно. – Ее выкрал Аверст, он же встретился с мастером и начал шантажировать. От Хильдора требовали создать печать контроля силы на обычных людях. Д’Амико был убежден, что печати Карателей можно использовать в других областях магии. Хильдор отказался помогать, а час спустя получил посылку с отрубленным пальцем Глории… В дальнейшем мастера наказывали за отказ именно отрубленными пальцами Глории.

Мастер сделал около сорока печатей. Его заставляли экспериментировать, нанося рисунок на животных, людей, оборотней, был даже один из клана «Охраняющих ночь», но результат не устраивал.

Все поменялось, когда бывший главарь преступности встретил молодого парнишку. Тот учился вместе с младшим Д’Амико и выделялся на фоне остальных своими незаурядными способностями и страстью к экспериментам. Парня взяли в оборот, а чуть позже тот привел своих друзей: техника Билла, исследователя Тайлора и парда Ричарда.

– Подрывник, исследователь и Рычар? – перебил Бурый. – Вжик расшифровал большую часть записей журнала, что мы откопали в том доме. Не бледнейте, лейтенант Пэрри, естественно, я забрал все. Так вот, там есть пометка – «только добровольный оборот». Ты в курсе, что это значит?

Я сцепила пальцы и грустно улыбнулась:

– А это, друг мой, значит только то, что Ричард стал Рычаром по доброй воле… Относительно доброй.

– Это как? – не понял напарник.

– Его никто не заставлял, его даже предупредили о последствиях, а затем дали задание Аверсту отговорить парня от затеи, но…

– Но? – нахмурился лейтенант Пэрри.

Я вздохнула и с неохотой продолжила:

– Представьте, что у вас есть кумир. Допустим, это школьный учитель. Он фактически вырастил вас, знает, каким вы были и стали. Был свидетелем ваших взлетов и падений. Но, что немаловажно, вы искренне верите ему, потому что он не раз выручал, спасал, порой даже дружески прикрывал от родителей и был предан вам. А теперь представьте, что в один прекрасный день вы увидели своего любимого учителя взволнованным и бледным. Вы сразу поняли, происходит что-то из ряда вон, потому что раньше он таким никогда не был. В конце концов, вы не выдерживаете и спрашиваете, в чем дело? Учитель признается, что к нему приехала больная мать, просит сходить и проведать ее. Дает ключи, деньги на продукты и лекарство. Какой ребенок сможет отказать взрослому другу в помощи?

В комнате разливается напряженно-мрачная тишина. Ребят не сильно тронуло мое сравнение, но лейтенант Пэрри неожиданно нахмурился и переглянулся с мужчиной из секретки. Тени внешне тоже остались равнодушны, но каннис Лиам напрягся и чуть наклонился вперед.

– Это так странно, – глядя на альфу, продолжила я, – мы учим детей не разговаривать с незнакомцами, не открывать двери чужим, не ходить… Не помогать… Сотни «нет, нет и нет». Но мы почему-то забываем, что самый опасный хищник – это волк в овечьей шкуре.

Лиам насмешливо фыркнул, а я сообразила, как неуместно прозвучало мое сравнение, и продолжила, торопясь замять неловкость:

– Билл, Тайлор и Ричард не были детьми, но попали под влияние авторитета Д’Амико. Он действовал мягко, осторожно, а когда парни оказались полностью под его влиянием, поведал сказку о заговоре, политических играх и о священном долге спасать человечество от гибели. Трое друзей купились. Билл занялся сбором бомбы, Ричард добровольно лег под нож, Тайлор начал болезненную перестройку тела оборотня.

Я обвела своих слушателей глазами.

– Хотите правду? Я всегда считала, что увлеченный работой гений – самое бездушное творение на Темных землях. Я не раз видела, каким сумасшедшим блеском загораются глаза у Ларса, как он погружается в работу, как рад открытиям. «Этот не остановится ни перед чем, – думала я. – Убьет и вскроет, если понадобится, но найдет ответы».

Я посмотрела на притихшего Ларса и виновато улыбнулась:

– Возможно, я ошибалась… Ведь Тайлор оказался единственным, кто усомнился в правильности своих поступков и перестал экспериментировать над пардом. Тайлор даже попытался отговорить Билла собирать бомбу. Ему это практически удалось, но Д’Амико подстраховался. На инженере уже была печать. Билл стал живой и, что важнее, управляемой бомбой. В день взрыва Тайлор попытался остановить друга, но не смог его найти, и погибли оба. Злому Д’Амико приходится лично ехать в дом друзей, чтобы решить судьбу Ричарда. Парда оставляют в живых, в надежде, что на горизонте появится кто-то такой же умный, как погибший Тайлор, и сможет продолжить эксперимент. Аверст ставит дополнительную защиту на забор, Сэмуэль встраивает проклятье от «случайных глаз». Мистер Д’ Амико возвращается в кар, мотор ревет на всю улицу и будит Ребекку, уснувшую в своем домике на дереве. Ее судьба предрешена. Стоило девочке коснуться забора, как…

Напарник мотнул головой, и я решила не продолжать.

– Беатрис, вы сказали, что мастер Хильдор сделал около сорока печатей, – альфа Лиам заинтересованно подался вперед. – Может, вы скажете, как в это число попал Дариан?

Я коварно улыбнулась и предложила:

– А может, сперва чаю?

– Трис!.. – возмутились присутствующие.