Глава 15

– Ой!

Я смутилась под прицельными взглядами недовольных мужчин из группы захвата и слегка попятилась, но налетела спиной на Тень и замерла.

– Вот тебе и ой! – передразнил следователь, обернулся и скомандовал:

– Все, мужики, расходимся. Операция сорвана. Ларс! Ларс! Кто-нибудь, оттащите этого умника от здешних документов, а то он того и гляди в обморок от экстаза хлопнется. Так, – лейтенант повернулся и наконец заметил Тень, стоявшего за моей спиной, – а вы кто?

Здоровяк подал руку прямо через мое плечо.

– Никлаус Вирт, Тринадцатая Тень.

– Лейтенант Милмэн Пэрри, участок 9–9, – мужчины пожали друг другу руки, а затем следователь чуть сузил глаза. – Слышал о случившемся недоразумении. Только не говорите, что вы в такой опале, что совет прислал вас руководить нашим создателями забытым захолустьем.

Тринадцатый хмыкнул, и я почувствовала на себе его изучающий взгляд.

– Должен отметить, что в вашем захолустье жизнь кипит ничуть не хуже, чем в нашей столице, – заметил мужчина.

– Все претензии к эксперту по влипанию в случайные стечения обстоятельств, – хохотнул следователь, а я обиженно засопела и демонстративно начала убирать меч за спину.

Смейтесь, смейтесь! Карателя каждый обидеть может.

Тем временем контейнер-лабораторию начал покидать отряд быстрого реагирования. Мужчины спрыгивали на пол, оглядывались, делали взмахи руками, разминая конечности, и тихо переговаривались отрывистыми фразами. Что поделать – работа накладывает отпечаток. Эти даже анекдоты рассказывали, словно команду на плацу отдавали.

Через пару минут в трюме осталось только пять человек – мы трое и мужчина из секретки, который безуспешно пытался уговорить Ларса оставить пробирки и немного прогуляться по свежему воздуху. Видя, что все расходятся, Тень тоже сделал попытку подняться наверх, но лейтенант Пэрри неожиданно резво заступил ему дорогу. Рядом с плечистым бойцом наш следователь выглядел так же невзрачно, как крохотный воробушек рядом с ястребом.

– И все-таки, – голос Милмэна Пэрри стал тверже, – для чего ваша высокопоставленная задница прибыли в Баренхолл? Только не врите, что ради бывшего главаря каморры. Не люблю сказки, знаете ли. Тем более такие глупые и неправдоподобные, как эта.

Тринадцатый пару мгновений смотрел на своего собеседника, как я смотрю на булочки в витринах пекарни – схомячить сейчас, или пусть эти лишние калории лежат себе дальше – а потом скупо сообщил:

– Совет поручил мне подобрать группу для весьма специфического задания. Один из ваших людей меня заинтересовал. Я прибыл для личного собеседования с кандидатом.

– Допустим, – лицо лейтенанта приобрело хищнические черты, – но тогда как вы оказались здесь? На личной яхте мистера Д’Амико?

– Диспетчерам пришло отсроченное сообщение от Карательницы. Мы отследили передвижение маячка в наушнике, с помощью порталов переместились на пирс и позаимствовали у береговой охраны одну из лодок. Кстати, – он повернулся ко мне и чуть нахмурился, – в сообщении было сказано, что вам отрубили руку.

– Это долгая история, – невнятно промямлила я, пряча целехонькую ручку за спину.

Тринадцатый хотел спросить еще о чем-то, но тут сотруднику секретки все-таки удалось выманить Ларса из контейнера. И так как для этого была использована фраза: «Ларс, тут Беатрис Петрак», то молодой гений бросился ко мне.

– Трис! – меня очень бесцеремонно схватили и закружили. – Трис! Тут такие наработки! Видела существ, которых они вывели? А клетки с подопытными? Удивительно, просто удивительно! Настоящий прорыв в магической мутации!

Мир вокруг прекратил кружиться, меня поставили на ноги и огорошили:

– Погоди-ка! Ты что тут делаешь? А где Эмит?

– Да, кстати, куда подевался наш отважный лазутчик? – вклинился мужчина из секретки.

– Ваш отважный лазутчик?! – прошипела я, чувствуя себя всеми обманутой.

– Златокудрочка, а как, по-твоему, мы нашли это место?

– По нашей просьбе Эмит должен был проникнуть на прием к Аверсту, якобы случайно столкнуться с дедом и раздобыть для нас ключи обхода систем безопасности. С чем мальчишка так удачно справился.

Я прикрыла глаза рукой, сделала глубокий вдох, мысленно нарисовала картинку того, как придушу этого великого конспиратора.

Выходит, бредовая идея лезть в змеиное логово принадлежала не ему, а вышестоящим по званию – и то легче. Значит, Эмит все-таки не такой дурак, как мне виделось вначале. Совсем не дурак! Додумался же он взять меня в качестве подстраховки. А я-то! Я-то!

– Дура! – зло прошипела я, кажется, оборвав лейтенанта Пэрри на середине очередной язвительной тирады, резко развернулась и пошла прочь.

Все. С меня хватит на сегодня.

В ситуациях, когда коллеги используют втемную, друзья обманывают, ты сама ведешь себя, как доверчивый котенок, принято плакать и винить весь мир. Но плакать не хотелось. Винить кого-то, кроме себя – тоже.

Чеканя шаг и глядя исключительно на грязные носки туфелек, я поднялась на палубу. Кто-то из Теней помог мне перебраться на лодку береговой охраны и отвез на берег.

А здесь, несмотря на ночь и непогоду, жизнь, что называется, кипела.

Около десятка патрульных каров, следователи, ребята из секретки, несколько грузовиков экстренной помощи пострадавшим. И у самого края два припаркованных транспортных средства, у которых без дела топтались ребята…

– Трис! – пробасил Бурый, перекрывая своим ревом рабочий шум. – Ну, я тебе сейчас!

Впрочем, заслуженной кары не последовало. Когда напарник подбежал на достаточно близкое расстояние, чтобы увидеть, в каком плачевном я состоянии духа, его решимость дать мне по шее угасла.

– Эй, ну ты чего? – нахмурился напарник и шутливо стукнул кулаком в плечо.

Мужской жест. Соответственно и сила мужская, но я даже не покачнулась.

Следом за Бурым подтянулись остальные. Кайра тут же обняла и облегченно выдохнула, Корк с Дереком хлопнули по плечу и молча встали рядом. Лаборанты Ларса остались топтаться в стороне.

Так мы стояли некоторое время, наблюдая за работой своих более опытных коллег, пока Бурый не ляпнул:

– А хахаля твоего упустили. Трое из Теней пытались его взять, но тот отбился и ушел. Мы видели с берега, как они дрались на палубе. И где ты такого мужика непобедимого откопала?

В том-то и дело, что не откопала, скорее, наоборот, землей из горшка присыпала. Но вслух сказала я совершенно о другом:

– Аверст – маг-уникалист, а в связке с Сэмуэлем эти двое практически неуязвимы. Тени просто не ожидали такого необычного симбиоза редких сил.

«Мои идеальные мальчики…» – так называл их мистер Д’Амико.

Он нашел их еще детьми, брошенными, никому не нужными и очень опасными, а потом воспитал и обучил на свой манер. Когда тот Каратель заставил его отойти от дел в каморре, мистер Д’Амико взял с собой только этих двоих. Сэмуэль боготворил его, считал отцом и создателем, но не Аверст… Тот никогда не признавал авторитетов. Пришлось подстраховаться. Сэмуэль проклял своего собрата по оружию, чтобы тот не мог оставить их «отца» или рассказать их маленькие секреты. В свою очередь Аверста принудили наложить на Сэмуэля заклятие мгновенной смерти, если тот попытается пойти против своего хозяина.

Вот почему Аверст просил меня исповедать Сэмуэля. Сила Карателя заблокировала бы способности проклятийника и развязала руки Аверсту. Не знаю, что собирался сделать маг-уникалист, но явно не в ладушки играть.

А еще Аверст наверняка был в курсе того, что его хозяина исповедовали, но не мог сказать. И почему я не послушалась? Сейчас все могло бы быть совсем иначе…

– Смотрите, – тихо произнес Корк. – Ведут.

Лодка только что причалила к берегу, и на деревянные доски причала сошли Тени, лейтенант Пэрри, мужчина из секретки и мистер Д’Амико.

Бывший глава каморры шел, гордо подняв голову, расправив плечи и даже чуть улыбался своей обманчиво-доброжелательной улыбкой.

Да, мистер Д’Амико любил подстраховываться и… перестраховываться.

У него были продуманы все пути к отступлению, а также пути, ведущие в никуда. Он не позволит запятнать свою репутацию арестом, а значит…

– Нет!

Я кинулась вперед, на ходу извлекая из спины меч. Мистер Д’Амико всегда отличался демонстративным типом поведения. Он хотел для себя эффектную концовку, поэтому заставил Сэмуэля наложить смертельное проклятие. И сейчас бывший глава каморры активирует проклятье, и погибнут все, кто находится рядом.

– В стороны! – кричала я на бегу и понимала, что уже не успею никого спасти.

Реакция на мой предостерегающий крик была предсказуема – лейтенант Пэрри поморщился так, словно я ему на мозоль больную наступила, мужчина из секретки недоуменно поднял брови, дескать, чего эта пигалица нами командует, а Тени так вообще притворились глухими. И только Тринадцатый, кажется, понял.

Здоровяк обернулся и… пнул мистера большого босса преступности в воду! Как Тринадцатый успел прикрыть всех щитом, я уже не разглядела. Резкая вспышка ослепила, пришлось вскинуть локоть и прикрыть лицо рукой. Инородная сила чужого проклятья рванулась из воды. Словно громадный осьминог, она выкинула на сушу отвратительные скользкие щупальца и начала водить ими из стороны в сторону, разыскивая зазевавшуюся добычу.

Одно из таких мазнуло по моему щиту, но не сумело пробиться и растворилось в прохладе подступающего утра.

– Все целы? – обеспокоенно крикнула я.

Пострадавших было двое – мужчину из секретки щупальце схватило за ногу и попыталось утащить в воду, но Тени вовремя спасли коллегу. Вторым оказался лейтенант Пэрри. Он отбивался от пробившего доски снизу щупальца и просто неудачно поскользнулся, обляпав штаны и правый бок в слизи.

– М-да… жена меня прибьет на месте, – протянул лейтенант Пэрри, поднимаясь и оглядывая себя с ног до головы. – Эй, позовите кто-нибудь некромантов! И водолазов… надо же выловить останки этого гада. А ты, златокудрочка, в следующий раз предупреждай заранее…

Я подавила желание наклониться за камушком и метнуть в рожу неблагодарного следователя, но побоялась, что промахнусь у всех на глазах и получу еще одну порцию язвительных подколов. Вместо этого решительным шагом приблизилась и потребовала:

– Мне нужны рабочие порталы в столицу, команда быстрого реагирования, медики и маги!

– А мне нужен необитаемый остров в Южном море, неделька-другая отпуска и магическая камера, чтобы изолировать тебя, катастрофа на ножках.

Лейтенант попытался пройти мимо, но я вцепилась в его рукав и дернула на себя.

– Сэр, – чеканя каждое слово, обратилась я, откровенно плюя на субординацию, – настало время притушить ореол язвительного всезнайки и прислушаться к моим словам. Мистер Д’Амико был исповедан, и теперь я знаю все, что он делал последние десять лет. Вам придется напрячь булки, связки и связи, рвануть в столицу и нагрянуть в логово этой шайки. Потому что у Сэмуэля и Аверста приказ уничтожить всех, кто там сейчас есть – и документы, и ненужных свидетелей.

– Златокудрочка, – удивительно, но лейтенант даже не разозлился на мой откровенно хамский тон, – я сам придерживаюсь правила «срать на правила», но столица – это не Баренхолл. Для такой переброски нужны особые полномочия…

– Считайте, что они у вас есть, – вмешался Тринадцатый и внимательно посмотрел на меня. – Говори точку выхода. Порталы я обеспечу.

Я благодарно улыбнулась в ответ. Вот это я понимаю – мужик!

Переброска не заняла и минуты.

Тринадцатый озаботился тем, что сперва перекинул на место нас двоих, внимательно осмотрел трехэтажный особняк на краю столицы, выслушал все мои замечания относительно защиты и внутренних ловушек, затем попросил подождать и исчез в портале.

Я с минуту неприкаянно стояла среди улицы, к счастью, безлюдной в такую рань, а потом решила немного прогуляться по округе, но в этот момент прямо перед носом открылся портал и оттуда по пояс высунулся Никлаус Вирт:

– Держи.

Мне заботливо впихнули в руки стаканчик с кофе и бумажный пакет, одуряюще вкусно пахнущий свежей выпечкой, после чего Тень снова исчез.

С кофе в одной руке и булочками в другой моя жизнь начала существенно налаживаться.

Я отыскала чистенькую с виду картонку и устроилась на краю высокого бордюра. Сидела, наслаждалась завтраком и даже подумывала о том, чтобы прислониться к забору и чуток вздремнуть. Короче, я смирно сидела и никого не трогала, как вдруг из подворотни через дорогу выполз какой-то подгулявший мужичок. Он двигался неровно, зигзагами, и это притом что находился в положении «по-пластунски», пока не заметил на тротуарчике одиноко завтракающую меня.

Видимо, мужчина был джентльменом, потому решил, что бросать даму в таком щекотливом положении никак нельзя, и пополз к моим ногам. Я против компании в принципе не возражала, с одной только оговоркой – если эта компания не начнет отбирать у меня еду и стаканчик с живительным кофе. Про приставания там даже речи не было. Незнакомец был пьян, что называется, «вусмерть», и даже полз с трудом.

– Это еще что такое? – скривился выкатившийся из портала Бурый.

Напарник просто до жути боялся перебросок, особенно на такие дальние расстояния, поэтому ничего странного в том, что в процессе перемещения он обратился в свою более грозную форму, я не нашла. Скорее подивилась тому, что Бурый вообще решился на переход.

– А тебя за что сюда перебросили?

– Напросился, – отряхиваясь, проревел медведь. – Без меня ты постоянно влипаешь в неприятности.

С тобой я влипаю в них не менее часто, но вслух этого благоразумно говорить не буду. Мужчины… Они такие ранимые. Особенно когда мнят себя бесстрашными рыцарями.

– Эй… – Бурый брезгливо ткнул огромной лапой забулдыгу, не доползшего до моей ноги каких-то полметра.

Тот чуть приподнял голову, затем сфокусировал осоловелый взгляд на Буром, громко икнул и дыхнул перегаром с изысканными нотками чеснока и хрена:

– Ты хто?

– Медведь! – оскалился напарник.

– А-а-а… А где же белочка? – промямлил несчастный.

– Да на вас, алкашню, уже и белок не всегда хватает!

– А-а-а…

Мужчинка понятливо кивнул и упал в обморок. Точнее, обмяк в него. Ведь для того, чтобы упасть, надо находиться чуть выше десяти сантиметров от тротуара.

– Всегда догадывался, что убийственно хорош, – подмигнул приятель и развалился рядом.

Я фыркнула и поделилась с другом булкой, а через пару минут на дорожке перед трехэтажным особняком мистера Д’Амико начали вспыхивать порталы. Вот только выходили из них не наши ребята из группы быстрого реагирования, а сосредоточенные мужчины в дорогих костюмах. Создавалось впечатление, что всех их Никлаус вырвал с какого-то очень важного приема и заставил работать во благо человечества. Понятно, что настроения пахать ни у кого не было, и каждый искал глазами того, на кого можно свалить груз ответственности за испорченную ночь.

Бурый заметно нервничал из-за косых взглядов, бросаемых в нашу сторону, я откровенно разглядывала незнакомцев, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. И оно таки нашлось – Милмэн Пэрри.

– Дамы штурмуют первыми! – ехидно улыбаясь, заявил лейтенант.

– Думала, у нас в стране равноправие, – заметила я, поднимаясь на ноги.

– Не обольщайся, златокудрочка. Мы живем в мире неравных возможностей, поэтому равенство невозможно.

– Ничего, ничего, – встал рядом со мной Бурый. – Первыми всегда идут сильнейшие.

– Верно, щекастик ты наш плюшевый, – мерзко усмехнулся лейтенант. – Петрак пойдет в паре с Тринадцатым.

– Щекастик? Плюшевый?! – напарник недовольно взревел, в ответ на него удивленно посмотрели прибывшие мужчины да звонко закукарекал какой-то ранний петушок.

До Никлауса, ожидающего у трехметровой калитки, я практически бежала, старательно сдерживая разбиравший меня смех, но в итоге все-таки не выдержала и заулыбалась.

– Все в порядке? – почему-то насторожился Тринадцатый.

– Аха! – кивнула и просительно глянула на возвышающегося здоровяка. – А можно, я снесу забор?

Никлаус улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой.

Ух, как же я оторвалась!

Представьте себе пушечное ядро, которое на запредельной скорости пробивает деревянную обшивку корабля, сносит перегородки и разбрасывает в стороны матросов. Представили? Так вот я была тем ядром.

Забор я не просто снесла, я разгромила его в мелкую щепку. При виде этой кучи даже моя прабабка, всю жизнь посвятившая тому, чтобы склеивать кусочки разбитых вдребезги вещиц древности, обозвала бы все это дело безнадегой и позорно сбежала.

Решив, что останавливаться на достигнутом неправильно и я могу творить разрушения большего порядка, я эффектным движением бедра выбила дверь и по-королевски вплыла внутрь бандитского логова. Сирены и топот охранников меня не смущали. Наоборот, суета казалась правильной и естественной.

Когда-то безумно давно, мм, наверное, в прошлую пятницу, Азамат сказал, что Каратели нередко пользуются гневом как дополнительным источником стимуляции силы. Вот только это действительно должен быть гнев, не поверхностное раздражение, не сиюминутная вспышка, а истинный, праведный гнев. Тогда мне показалось, что я поняла его, но смысл слов дошел лишь сейчас.

Я не испытывала злости к мерзавцам, похитившим детей, женщин и стариков, чтобы шантажировать родственников, не хотела мести. Я просто знала, что подобный поступок недопустим с точки зрения морали, и шла исправлять допущенную ошибку. В этот момент я и сила, живущая внутри, действовали заодно и существовали душа в душу.

Трех охранников, выбежавших нам наперерез, исповедала, даже не прикасаясь к ним мечом, четвертого – пощадила. Как и чем руководствовалась – понятия не имею, просто знала, что первая тройка заслуживает смерти, четвертый – чистого листа и возможности начать свою жизнь с нуля.

Я уверенно вышагивала по коридорам, мечом и исповедью встречая глупцов, бросившихся на Картеля.

– Беатрис, может, оставите мне хоть кого-нибудь для разминки? – в итоге попросил Никлаус, идущий по пятам, и я подвинулась, давая ему место для маневров, а после так вообще прислонилась плечиком к стеночке и начала наблюдать за быстрыми, уверенными движениями здоровяка.

Ах как он был хорош в бою!

Бурый, не уступавший Никлаусу в росте и габаритах, заметно проигрывал на его фоне по мышечной массе и сноровке. Впервые я видела, чтобы кто-то настолько большой так виртуозно владел своим телом.

В подвал, где держали пленных, мы с Никлаусом спускались вместе. Я жаловалась на ехидного Пэрри, Тринадцатый помянул недобрым словом Совет, затем мы сошлись во мнении, что мир нас недооценивает, и начали открывать клетки с заключенными.

Те, кстати, не сразу поняли, что происходит. Оставались лежать на низеньких лежанках, сонно хлопали глазами и кутались в тонкие одеяла.

– Прошу всех на выход! – торжественным тоном объявил Никлаус, и до народа внезапно дошло.

Ежегодно в начале осени в Баренхолле принято устраивать забег на три километра. Бегуны несутся по главной улице старого города, а зрители подбадривают их веселым улюлюканьем и свистом. Ах да, забыла про главный приз – новехонький кар последней модели.

Приблизительно с тем же ажиотажем и блеском в глазах мужчины, женщины, старики и дети покидали свои клетки и бежали по лестнице наверх, а мы с Никлаусом, вжавшись в стенку, смотрели им вслед.

– Мистер Вирт…

– Просто Никлаус, или Ник, – поправил Тень.

– …я могу попросить о личной просьбе?

Здоровяк вопросительно поднял брови.

– Здесь, среди спасенных заложников есть женщина – Глория Бранк. Ее необходимо доставить в местную Цитадель и передать под защиту Карателей.

– Да, конечно. В каком она состоянии?

– У нее отрублены четыре пальца, но в целом, думаю, неплохо. Она была ключевой фигурой, поэтому за ней старались ухаживать лучше, чем за остальными.

– Хорошо.

Я немного расслабилась, но все равно было больно видеть спасенных нами заложников. Еще хуже становилось от осознания того, что Аверст был причастен к страданиям всех этих людей.

Что скрывать, но опасный брюнет накрепко запал мне в душу. Вероятно, это свойство всех «хороших девочек» – влюбляться в неподходящих парней.

Пока суровые мужчины, прибывшие по команде Никлауса, занимались пострадавшими и отлавливали пособников бывшего лидера каморры, я поднялась наверх, прошла в просторную гостиную, всего на секунду замерла в нерешительности, а потом воровато оглянулась и побежала к лестнице. По воспоминаниям мистера Д’Амико, Аверст жил на третьем этаже, в комнате под самой крышей.

Сама не знаю, с какой целью туда шла. Наверное, просто захотелось узнать моего опасного брюнета чуть лучше. Посмотреть на личные вещи, упасть на чужую кровать, зарыться носом в подушку и ощутить запах мужчины, которого, скорее всего, никогда больше не увижу.

Дверь легко поддалась, свет из коридора ворвался в темную комнату и прочертил тонкую полоску на полу. Из мрака проступили очертания письменного стола, спортивного снаряда и широкой кровати, на которой, сгорбившись, сидел мужчина.

– Аверст? – ахнула я и торопливо захлопнула за собой дверь. – Что ты тут делаешь?

– Вообще-то это моя комната.

В темноте его хриплый насмешливый полушепот звучал зловеще и немного предвкушающе. Зрение, еще не перестроившееся к темноте, уловило движение, но отреагировать я не успела – Аверст уже сжал в объятьях.

– Учти, я буду сопротивляться, – прошептала, уже чувствуя его дыхание на своих приоткрытых губах.

– Перечислить, в каких позах я поимею твое сопротивление?

– Эм…

Нет, я, может, с радостью и послушала бы, что он скажет, но Аверст наклонился и накрыл мои губы своими. И мне бы, по идее, отстраниться, ну или, наоборот, воспользоваться ситуацией и скрутить особо опасного преступника, а после позвать мрачных мужчин и больше никогда не вспоминать брюнета, но эти жадные губы, подавляющие волю, эти сильные руки, сжимающие до боли, эти жаркие поцелуи, от которых захватывает дух…

– Аверст… Ну не надо, – прошептала я и… запустила пальчики в темные густые волосы мужчины.

Аверст довольно улыбнулся, приподнял, заставив обхватить себя ногами, и понес. Мои желания частично сбывались – мужчина опрокинул меня на мягкий матрац, лег сверху, давая возможность почувствовать не только собственный вкус, запах, но и приятную тяжесть тела. Его движения были грубыми, порывистыми и невероятно искренними. Он целовал так, что я начинала задыхаться, обнимал и сжимал так сильно, что я в голос стонала. И просила еще.

Платье, выдержавшее погоню в лесу, утратившее рукав и часть верха после активации печати, затрещало остатками швов и сдалось на милость победителя.

Справедливо полагала, что во всем должен быть порядок, и раз я уже лишилась одежки, то и Аверсту нечего лежать одетым. Обхватила шею мужчины сильнее, перевернулась, оседлала и начала стаскивать рубашку. Руки тряслись, желание Аверста, которое я ощущала, сидя сверху, будоражило еще сильнее, чем недавние поцелуи, поэтому я не выдержала и просто дернула полы рубашки в разные стороны.

Стук оторванных пуговиц, жар чужой кожи под моими ладонями, настойчивое желание отдать этому мужчине всю свою страсть, все, что накипело, все, что я стеснялась показать другим партнерам, и еле слышный скрип открывающейся двери.

Я обернулась и в ужасе уставилась на Тринадцатого.