Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Шпионаж – это вечная ценность.
Маркус Вольф
«Как по-глупому все получилось, – рассуждал 22-летний старший лейтенант Александр Иванович Козлов, – хотя можно было и погибнуть, если бы началась стрельба. Еще не все потеряно. Человек – не орех, его сразу не расколешь. Что сказать – нет пророка без порока. Вот и я оказался никудышным пророком. Но и нет безвыходных положений. Надо бороться, цепляться за любой выступ, за любой карниз, чтобы не свалиться в пропасть. Я ответственный перед группой и перед женой и будущим ребенком…»
Послышался звук мотора подъезжающей к опушке леса автомашины, крытой мышиного цвета брезентовым тентом. После пленения всю группу посадили на этот грузовик и отвезли в лагерь военнопленных, расположенный на окраине Вязьмы.
Машина свернула во двор, дорожка которого была усыпана щебнем. Стало слышно, как шины с хрустом прессуют в землю мелкий камень.
Это была территория, огороженная «колючкой», с 4 смотровыми вышками по углам, на которых дежурили немецкие солдаты с биноклями и автоматами.
По периметру ограждения ходили немцы с собаками.
Германская администрация располагалась в нескольких зданиях. Лагерь скорее напоминал загон для скота. Атмосфера оказалась ужасной – стонали наши раненные бойцы, которым не оказывалось никакой медпомощи.
Стояли солнечные, знойные летние дни. В воздухе носились тучи зеленых мух. Отвратительный смрад от необработанных ран, разлагающих ткани на людских телах, вызывал мучения – трудно было дышать этим отравленным воздухом. На окраине лагеря военнопленные хоронили в неглубоких рвах своих умерших от ран и болезней товарищей. В надувшиеся до неузнаваемости павшие туши лошадей стреляли немцы. Они взрывались как мячи или испускали со свистом жидкие и воздушные струи смрада. Испытание издевательством заканчивалось, когда мертвое животное испускало до конца вонь. Тогда по приказам немцев военнопленные их не закапывали, а прикапывали. Свою добычу находили носившиеся по лагерю тучи мух да оголодавшие псы, по которым с хохотом постреливали боши…
В лагере царствовал настоящий земной ад, которому, казалось, не было конца.
И вдруг, в середине августа 1942 года Александра вызвали в воинский штаб, располагавшийся в поселке Красный Бор…
Кстати, в этом местечке был вскоре выстроен огромный подземный комплекс «Беренхале» – «Медвежья берлога», который в народе получил название «бункер Гитлера».
Автор книги посетил Красный Бор в начале нулевых годов и побывал внутри 4-угольного «бетонного колпака». Как рассказывал местный краевед, здесь находилась также ставка группы армий «Центр» после отстранения 18 декабря 1941 года ее командующего фельдмаршала Федора фон Бока, выражавшего несогласие с некоторыми начинаниями Гитлера.
Новым командующим и хозяином этого бункера стал генерал-фельдмаршал Ханс Гюнтер фон Клюге, возглавивший группу армий «Центр», по-прежнему нацеленную на Москву. Но вернемся к бункеру, сведения о котором добыла агентура советской военной разведки и местные партизаны.
Внутри хорошо сохранившиеся водопровод, 2 колодца по 120 метров глубины, канализационная система и несколько бетонированных укрытий-щелей, которые спасали штабных немецких офицеров от налетов советской авиации.
На вопрос автора, кто строил «берлогу», смолянин ответил:
– В строительстве «Медвежьей берлоги» было занято 2400 сотрудников немецкой военно-строительной организации Тодта и 950 «русских гражданских рабочих» и военнопленных, в том числе и из Катынского лагеря. Всех наших соотечественников и поляков по окончанию строительства расстреляли. Нужно еще понимать, что скоро необходимость в ставке Гитлера отпала из-за стратегического отступления вермахта, и весь комплекс передали в распоряжение группы армий «Центр», как штаб в случае дальнейшего ее отступления.
В 2003 году, после всех взрывных и вскрышных работ, бункер, залитый нечистотами, закрыли решетками из опасения, что наш любознательный народ обязательно туда полезет в поисках артефактов. И все же «Медвежья берлога» не спешит раскрывать свои тайны.
А они, по всей вероятности, есть…
– Какие руководители Третьего рейха здесь бывали? – снова поинтересовался у местного краеведа автор.
– Гитлер прилетал раз, но другие нацистские бонзы бывали здесь не единожды: Кейтель, Гудериан, Йодль, Канарис и другие… Лучшего места для штаба отступающих в результате упокоившегося «Тайфуна» войск группы армий «Центр» не существовало…
После проигранного гитлеровцами сражения под Москвой и рухнувшего плана группы армий «Центр» – «Тайфун» – фюрер устроил разнос руководству Абвера за низкое качество информации о противнике. Гитлер вместе с главарями спецслужб решил исправить положение с помощью тотального шпионажа – массовой заброской агентов в советский тыл.
Усилиями адмирала Канариса в 1942 году в сравнении с 1941-м немцы смогли увеличить заброску в советский тыл разведчиков, диверсантов и террористов более чем вдвое. По данным захваченных контрразведчиками Смерш немецких архивов, только в 1942 году абверовцы подготовили 7000 шпионов и 2500 радистов и диверсантов. На следующий год шло наращивание негласной армады.
Правда, судьбы немецких агентов складывались по-разному. Одни, оказавшись в тылу Красной армии, на связь не выходили, но и с повинной в органы Смерша тоже не спешили по причине боязни репрессий. Другие чистосердечно открывались в надежде спастись и снова оказаться в рядах Красной армии. Кому-то из них верили, кому-то нет. В лучшем случаи отправляли на нары валить лес или определяли в штрафники, в худшем – военные трибуналы приговаривали к ВМН и расстреливали. Отмечались случаи, когда небесные гости уничтожались на месте, в случае боестолкновений, как это показано в фильме Михаила Пташука «В августе 44-го…» по роману Владимира Богомолова «Момент истины (В августе сорок четвертого…)».
В Германии и на оккупированных территориях было создано более 60 специализированных учебных заведений для подготовки агентов. На счету диверсантов Абвера насчитывалось немало успешных операций. Так, на малой родине нашего героя А. И. Козлова на Ставрополье в 1942 году диверсанты уничтожили мост возле Минеральных Вод, другой мост рядом с Пятигорском захватили и удерживали до подхода передовых частей вермахта. В Ставрополе, который с 1935 года назывался Ворошиловск, во время оккупации дислоцировалась АК-101 под руководством подполковника Гемприха.
Следует заметить, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1943 года Ворошиловску возвращено прежнее название – Ставрополь…
Однако, вернемся к судьбе Александра Ивановича Козлова.
Допрашивал его в штабе немецкий офицер в звании обер-лейтенанта. Он назвал ему свою фамилию – Гебауэр. Как потом выяснилось, немец являлся начальником абвергруппы. Военный представился, что он из АК-1Б, которая располагалась в поселке Красный Бор под Смоленском.
Войдя в комнату, Александр обратил внимание, что на стене напротив дверей висел цветной портрет фюрера. А под ним почему-то на русском языке крупными черными литерами красовался лозунг:
«Из вновь приобретенных восточных областей мы должны сделать рай земной.
Адольф Гитлер»
«Вот оно – приглашение в рай», – подумал военнопленный Козлов…
Первое, что с волнением в голосе спросил Александр:
– Где моя жена?
– Не беспокойтесь. Она в безопасном месте, – ответил немецкий офицер. – У нас есть сведения, что вы комиссар. Так ли это?
– Это совсем не так.
– Как и чем можете подтвердить правдивость этих слов?
– Поинтересуйтесь у моих товарищей или моей жены.
– Кстати, кто по профессии ваша жена?
– Фельдшер… Лейтенант медицинской службы.
Гебауэр прекрасно владел русским языком. Для большей доверительности в беседе он признался, что родился и жил в России. Семья некоторое время проживала в Харькове. Во время Гражданской войны его родители с детьми вынуждены были переехать на постоянное место жительства в Германию. Оказались на Западе из-за еврейских погромов со стороны Петлюры и его сподвижников…
Немец расспрашивал приглашенного военнопленного: откуда он родом, какое военное училище заканчивал, где служил, на какой должности находился, почему с оружием задержан…
– С оружием выходил, потому что я солдат своей армии, которая под вашим натиском отступала. А на войне как без оружия?! Без него и от бандитов не отбиться. Полно по лесам всякого сброда, – глядя прямо в глаза немцу, ответил Козлов.
Ответ о том, что выходил из ада окружения, в котором оказались вдвоем с женой и другими бойцами, очевидно, понравился немцу своей искренностью. Видно, он посчитал, что показаниями военнопленного говорила сама правда с вывеской честного человека. Как хороший психолог он считал искренность делом всегда трудным и тонким. Небольшой уклон в одну сторону – и будет ложь, в другую – цинизм. Фашист нашел в ответах советского командира золотую середину, только поэтому и поверил ему. Беседа продолжалась в спокойной тональности. Состояние в душе Александра было напряженное. Он слышал, как колотилось сердце. Для того, чтобы его успокоить, он несколько раз глубоко вдохнул. За грудиной волнение постепенно стихало.
И вдруг Гебауэр как-то неожиданно спросил у военнопленного:
– Чем увлекались в молодые годы?
– Научился играть на мандолине. Пробовал столярничать – вообще поделки из дерева любил всегда. Занимался серьезно игрой в шахматы, – отвечал Александр. – Даже был кумиром района в этой настольной игре – маленьким чемпионом.
Говорили уже несколько часов, словно вращаясь по огромной психологической спирали, то снижаясь, то поднимаясь в объяснениях и пояснениях некоторых деталей.
В конце беседы немецкий офицер вдруг приказал охраннику принести шахматную доску. Это была фанерная коробка с деревянными фигурами внутри.
«Неужели, хочет проверить?» – подумал Козлов.
– Давай сыграем, покажи свое логическое мастерство, – ехидно заметил обер-лейтенант.
Сыграли. Козлов победил. Гебауэр поверил, что перед ним достойный шахматный боец – не лгун и не лицедей. Говорит все так, как было и как есть….
Теперь немцу захотелось из него сделать такого же бойца на невидимом фронте в борьбе с большевиками. А еще он понимал, что уровень должности комбата не позволял ему стать владельцем важных государственных тайн. Только поэтому он не углублялся в выяснение стратегических вопросов…
Немецкая контрразведка, выяснив, что женщина ждет ребенка, посчитала это обстоятельство удачным поводом для вербовки, а также гарантией верности будущего агента. После беседы с немецким офицером Александра Козлова, а затем и его жену Галину Вилкову направили на работу в немецкую воинскую часть, расположенную недалеко от Красного Бора в селе Алексеевка.
Через несколько дней тот же офицер вновь вызвал Александра Ивановича и неожиданно сообщил ему о назначении части.
– Вы с супругой оказались на секретном объекте не случайно, – говорил немец. – Мы поверили вам и вашей жене. У вас есть шанс не гнить и, наконец, не сгнить в кошмаре концлагерей, а стать негласным помощником Абвера – немецкой военной разведки с предварительным обучением в специальной школе. Вашей семье сейчас нужна спокойная атмосфера – вы ждете наследника…
«Психолог тонкий, зацепил глубоко, – рассудил русский. – Видно, готовят Галину в заложницы».
В своих предположениях Александр не ошибся. Через сутки такой же разговор состоялся и женой Козлова.
Третья беседа тоже проходила в том же кабинете и с тем же офицером Абвера.
Беседу он вел несколько мягким, пожалуй, даже каким-то вкрадчивым и почти доверительным языком, который давал время пусть не для глубокого осмысления, но оно появлялось в сознании окончательными наметками для правильных ответов.
Говорил он на чистейшем русском литературном языке без всяких чуждых ему диалектов, как преподаватель русского языка и литературы в школе.
– Мне хочется быть с вами откровенным, – говорил немец. – Как вы поняли, воинская часть, куда вы попали, повторяю еще – это секретнейший объект германской военной разведки. Я предлагаю вам, если вы этого пожелаете, бороться вместе с нами против жидо-большевистской власти в СССР и остаться у нас в качестве разведчика. Евреи компрометируют власть в России, они обманывают простой народ, вот почему фюрер старается выкорчевать этих шинкарей в России, как он сделал в Германии.
«А как же получается, что в идеологических программах нацистов речь идет об истреблении не только иудеев, но и восточных славян, цыган, частично превратив их в рабов, а оставшихся – отогнать за Урал, на съедение восточным народам, – рассуждал Козлов, – все это пропагандистская чепуха».
– Если же вы не хотите, – дальше разглагольствовал офицер, – я могу устроить вас в «Русскую национальную армию», если же вы и этого не хотите, то вас отошлют в Германию, в лагерь военнопленных для работы по 12–14 часов в сутки. Прошу, не отвечайте сразу, подумайте, а вот завтра я буду ждать конкретного ответа. Кстати, мы очень хорошо платим нашим разведчикам и по окончании войны, а она скоро закончиться взятием Москвы, устроим их всех, как своих доверенных, на высокие посты. Вы молодые, впереди целое поле жизни, и на нем надо самоутверждаться каждый божий день. У человека только два состояния: или карабкаться вверх, или катиться вниз. Подумайте глубоко обо всем…
– Хорошо, я подумаю и завтра скажу свое решение, – ответил Козлов, почувствовав антисемитский окрас агитации Гебауэра. Уже тогда семейная пара понимала, где они с супругой находятся и чем именно они в конкретное время заинтересовали германскую разведку. Саша и Галина решили обсудить этот судьбоносный вопрос жизни или смерти вне помещения, прогуливаясь по двору.
– Саша, как же так легко пойти на услужение этим зверям?! Они для нас непримиримые противники… Мы же комсомольцы! – разочаровано и не понимая случившихся реалий почти стонала Галина.
– Не все потеряно. Надо выжить, а там посмотрим, кто кого, – туманно проговорил супруг.
– Как не все потеряно? – резко подняла жена изломанные брови, так похожие на крылья ласточки.
– Галя, не отчаивайся, если, заблудившись в пещере, не видишь впереди свет – выход может быть сбоку. Мы с ребятами в детстве не раз попадали в такие переплеты, лазая по норам подземелья. А вообще, коль занесла жизнь нас на черную полосу, нельзя отчаиваться, превратим ее во взлетную – белую – полосу, – философствовал Александр.
Муж с женой, поддерживая друг друга, решили дать согласие, чтобы таким образом получить возможность вернуться на Родину. Слышали бы это немцы. Гале стало страшно.
– Договорились, на эти темы мы не должны говорить с тобой ни в одном из помещений этого объекта, – сурово заметил Саша.
– Да-да-да! – согласилась Галина.
– Я не собираюсь на них работать. Как только забросят меня к нашим, я сдамся и приду с повинной. А там посмотрим. Я верю в успех, – тихо промолвил Александр, словно остерегаясь, что их могут подслушать и на расстоянии.
Вскоре супруги были переправлены в местечко Катынь недалеко от Красного Бора и Смоленска, для учебы в размещающейся здесь немецкой разведшколе. Школа подчинялась АК-1Б.
С июля 1943 года она стала именоваться АК-103 при группе армий «Центр» – «Митте» с радиопозывным «Сатурн». Эта абверкоманда проводила активную разведывательную, диверсионную и террористическую деятельность против войск Западного, Калининского, Брянского, Центрального, а позже против Белорусского и Прибалтийскго фронтов Красной армии.
В местном магазине было в изобилии все необходимое для дополнительного питания: свежий хлеб, колбаса, сосиски, сардельки, масло, тушенка, водка… даже баварское пиво. Слушателей школы подпитывали и антисоветской пищей.
Издаваемые газеты (в Вязьме «Новое время», в Клинцах «Новый путь», в Смоленске «За Родину») и прочие профашистские СМИ под прежними, близкими советским людям лозунгами – «земли крестьянам, мира народам и хлеба голодным!» – постоянно и методично разоблачали сталинский режим и призывали трудиться во имя Германии. В одной из газет Козлов прочитал такой призыв:
«Русские люди! Вместе с дружественным народом Германии напряжем все силы, чтобы неустанным трудом в тылу содействовать окончательной победе над иудобольшевизмом!»
На одной из лекций преподаватель-переводчик зачитал слушателям некую «Декларацию Германского правительства о частной собственности крестьян на землю в освобожденных районах». В ней говорилось:
«Основой передачи земли в частную собственность является плановое землеустройство, проводимое согласно Постановлению о новом порядке землепользования от 15 февраля 1942 года.
Земля, которая при проведении этого землеустройства по поручению Германского Управления была отведена крестьянам для постоянного единоличного пользования, признается частной собственностью этих крестьян…
Правом на землю пользуются все, обрабатывающие землю своим трудом. Наравне с крестьянами… землей будут наделены… все, имеющие на нее право, но временно отсутствующие крестьяне, как, например, находящиеся в настоящее время на работах в Германии, на военной службе, военнопленные, военнослужащие Красной армии и эвакуированные или сосланные советской властью…
Торопитесь! Немцы в занятых ими областях уже приступают к разрешению земельного вопроса. Красноармейцы, не опоздайте, иначе вы останетесь без земли!»
Александр Козлов, выслушав агитаторский спич, подумал: «Земля у нацистов – главный козырь немецкой пропаганды. Тут явно и ясно – ужасам сталинского режима противопоставляются прелести режима гитлеровского. А вообще, ни одна власть в России – ни царская, ни советская – при пропаганде и агитации не была так добра, во всяком случае на словах, как немецко-фашистская, особенно после разгромов под Москвой и Сталинградом. Пудрят мозги, одна пурга – и только».
Свою агентуру школа забрасывала, в основном, в районы Подмосковья с целью негласной работы в столице. Но были случаи, когда она посылала лазутчиков и в районы глубоких тылов РККА – волжских городов и Урала. Именно туда, где концентрировались новые производства военно-промышленного комплекса СССР, в том числе вовремя переправленные с оккупированных немецко-фашистскими войсками районов страны.
По прибытию в школу знакомый уже офицер пригласил Козлова в кабинет и предложил новому слушателю заполнить анкету с указанием своих данных и особых внешних примет, оставить отпечатки пальцев и сфотографироваться. Папиллярный узор ногтевых фаланг пальцев рук для идентификации личности получился четким и контрастным.
Здесь же Александром была дана подписка с согласием на сотрудничество с немецкой разведкой. Избран псевдоним «Меньшиков». Почему-то он был с мягким знаком на первом слоге. Видно, Александр вспомнил своего школьного кумира – учителя географии, много чего рассказывавшего о деяниях князя Меншикова.
Школа готовила агентов-разведчиков и радистов. С августа 1942 года «Меньшикову» предложили усвоить специальность радиста. Он в течение 10 месяцев постигал азы радиодела, выстукивая и прослушивая морзянку – точки и тире. Изучал устройство коротковолновых раций, приобретал опыт работы на них. Параллельно прослушивал лекции об организационной структуре РККА, фронтах, армиях, дивизиях, о методах и способах сбора разведывательной информации об этих объектах и направлениях.
Слово Козлову:
«Я попал в плен после разгрома партизанского отряда, которым руководил вместе с беременной женой. Это заинтересовало фашистов. Они решили, что меня можно постоянно держать на крючке. Узнав, что меня вербуют, я увидел в этом возможность вернуться к своим. Другие бойцы не рисковали, потому что боялись репрессий и недоверия среди наших.
Бывали случаи, когда пытавшихся вернуться на советскую сторону военнопленных не доводили до Смерша, а расстреливали как шпионов. А мне было всего 22 года и я ничего не боялся. У меня хватило бы и сил, и ума вернуться на родину. Но любимую жену Галю я не мог бросить, поэтому придумал свой план. Решил, что при первой возможности во время выполнения задания для немцев проберусь к своим и предложу советской разведке свою схему: направить меня обратно в немецкую разведшколу, чтобы я мог передавать ценную информацию.
В немецкой же разведшколе мне пообещали звание офицера и должность преподавателя, если проявлю себя хорошо во время выполнения задания. Я сообразил, что это уникальный шанс…»
До марта 1943 года школа дислоцировалась в местечке Катынь, где поляки выстроили себе, в том числе и на деньги наших налогоплательщиков, громадный мемориальный комплекс «памяти расстрелянных русскими польских офицеров», тогда как это злодеяние совершили фашисты. Об этом автор, не единожды побывавший в Катыни, поведал в своей книге «Переписчики истории. Мифы о Катыни».
После холодного душа, обрушившегося на вермахт в результате побед РККА под Москвой и в гигантском Сталинградском сражении, школу перевели в Минскую область, в город Борисов. Козлов понимал, что на Волге в городе имени Сталина была разгромлена гордость Гитлера: 6-я полевая армия генерал-фельдмаршала Паулюса с помогавшими ему в деблокировании своего 300-тысячного объединения войсками румын, итальянцев, хорватов, венгров и частями воинства Гота и Манштейна.
Кстати, именно Манштейн понимал, что польза от прорыва будет минимальная, так как 6-я армия потеряет за это время свою боеспособность и всю технику.
Скоро к Александру Козлову в Борисов приехала и его жена Галина Вилкова. С его переброской с заданием за линию фронта немцы тянули, потому что Галина вот-вот должна была родить. Немцы рассчитывали, что появившийся младенец свяжет Козлова с Абвером еще теснее и не позволит ему остаться в Советском Союзе.
Через несколько дней ее отправили в родильное отделение немецкого военного госпиталя Смоленска. Александр каждый день навещал ее. Появился ребенок. Начальник школы подполковник Феликс Герлитц, встретив молодого отца, поздравил «Меньшикова» с сыном:
– Господин Козлов, мне приятно поздравить вас с появлением продолжателя вашей фамилии. Со временем, я так думаю, он станет достойным гражданином великой Германии и будет так же верно служить Третьему рейху, как это делаете вы.
Но мальчик родился очень слабым… Как ни старались немецкие врачи сохранить ему жизнь, он прожил всего несколько дней. Постоянное недоедание матери, напряженное состояние нервной системы, психологические удары сделали свое черное дело в его судьбе…
Теперь у руководителей «Сатурна» не было причин, чтобы откладывать выполнение задания новым агентом «Меньшиковым».
Его вместе с 12 агентами подготовили к заброске через линию фронта в тыл Красной армии.
Перед заброской Козлов, находившийся некоторое время в Катыни, обратился к командованию с просьбой отправить его на задание вместе с Галиной. Но эту просьбу немцы сразу же отклонили, дав возможность встретиться с нею в Борисове.
«Боятся абверовцы провала. Я бы на их месте поступил также. Теперь надо сделать так, чтобы возвратиться из России с «победой» для немцев и Победой истинной, – смело рассуждал сам с собой Александр. – Погорячился я, конечно, с просьбой отправить нас вместе. Мог и завалить важное для нас обоих дело. А может к лучшему – немцы поняли, как я дорожу Галиной…»
А супругу успокоил:
– Милая, я вернусь, обязательно вернусь с победой! Давай помолчим и будем держать наши тайны на замке, – проговорил несколько обескураженный Александр во время беседы с ней во дворе школы.
Галина заплакала, прижалась к его щеке…
Но время – лекарь. Женщина обречена в подобных ситуациях молча страдать от того, что ей будет некоторое время не с кем из близких поговорить по душам. Она хотела слушать этого дорогого человека всегда и желала, чтобы он мог внимательно выслушать и ее. Теперь Галина, кроме статуса жены, имела еще и печальный опыт быть в течение 3 суток матерью – Богиней. Так когда-то величали матерей в Древней Греции, о чем писал Плутарх и вспоминал об этом Гете.
Руководители разведшколы Абвера «Сатурн» были хорошо психологически подготовленными и начитанными субъектами и могли помнить слова своего земляка, писателя и философа Иоганна фон Гете о матерях. В одной из бесед со своим секретарем и тезкой Эккерманом великий немец заметил:
– Могу вам открыть лишь одно – я вычитал у Плутарха, что в Древней Греции на матерей взирали как на богинь.
Думается, абверовцы видели, что подобным образом и Александр взирал на Галину…
Начальник школы рассуждал примерно так:
«Выполнит он качественно задание, значит с ним можно поработать и дальше. Изменить рейху он не сможет, жена заложницей у нас. Они друг друга любят, очень любят».
Переживали молодые супруги одинаково. Оба ждали победы. Верили, что немцу скоро наступит конец. Слово «капут» все чаще повторялось у германцев, взятых в плен. Фашистов убивали не только наши воинские рати, но их крошило и самое страшное оружие России по Бисмарку – огромная территория. Конечно, сделала свое «черное дело» против гитлеровцев и наступающая зима 1941 года. Советский солдат, как более закаленный и выносливый, морозную непогоду пережил с гораздо меньшими потерями.
Говорят, во время войны правильные решения вообще принимать очень трудно, а расплачиваться за них еще труднее. Гитлер планом «Барбаросса» принял совсем неправильное решение – вероломно напасть на СССР. И теперь за глупость и жестокость фюрера расплачивалось его воинство, все еще достаточно вооруженное и яростно сопротивляющееся на всех театрах военных действий.
Войти с помощью соц. сетей: