Глава 7

— Пришли, — сказал я своим провожатым, — к Бабе-Яге в гости пришли. Вон её избушка на курьих ножках стоит.

Далее мне пришлось минут пять объяснять, что российские chiсken legs не имеют ничего общего с окорочками из Кей-Эф-Си и что это такая древняя идиома из народных сказок, слабо поддающаяся переводу и истолкованию. Как только подошли, из своей будки вылезла хорошо знакомая мне кудлатая псина, но лаять почему-то не стала, а весело замахала хвостом.

— Похоже, что ты ей понравилась, — сказал я Джейн, — меня одного она месяц назад чуть с говном не сожрала.

Джейн смело подошла к собачке и почесала ей за ухом, а та радостно заскулила при этом — вот это да… а тут и бабка из избушки вылезла.

— Знакомьтесь, друзья, это Прасковья Архиповна, местный старожил и экстрасенс, — сказал я. — А это…

Но тут она меня перебила:

— Да знаю я, кто это — слева Николсон, справа Фонда-младшая, Советский экран я каждый номер читаю… но я же тебе сказала не приходить больше, что же ты не слушаешь, что тебе говорят?

— Извини, Прасковья, — виновато ответил я, — форс-мажорные обстоятельства такие сложились… травку твою я одному хорошему человеку отдал, из петли буквально человека вынул, но ему бы закрепить лечение требуется, повторить, так сказать, курс… а Джек и Джейн у меня на даче гостят, они тут чисто в ознакомительных целях — изучают особенности русского менталитета.

— Ладно, что с вами сделаешь, заходите, — и она вернулась в избу, оставив дверь открытой.

— По-моему нам тут не рады, — сказал Джек, — может лучше уйти?

— Не волнуйся, дружище, — весело отвечал я, — всё окей, просто у нас тут не принято улыбаться во все 32 зуба, как у вас там на Манхэттене… зато и за спиной у нас посылают не так часто как у вас.

И мы прошли в дверь вслед за старухой. Джек довольно дико озирался по сторонам, глядя на быт российской глубинке, а Джейн похоже всё было по барабану, она смело пододвинула криво сколоченный табурет и уселась за стол, на котором стоял самовар.

— Это что за штука? — спросила она меня, — не самогонный аппарата? Я слышала, что у вас тут популярно домашнее производство алкоголя.

— Да какой там аппарат, — отозвался я, — самогон у нас если и варят, то в очень укромных местах, за это дело административка полагается, с конфискацией… а это обычный самовар, устройство для кипячения воды и приготовления чая, вот сюда угли кладут, сюда воду заливают, а труба посередине это для нагревания воды…

— А кофе можно на нём приготовить? — тут же перебила она меня.

— Не знаю, сейчас у хозяйки спрошу, — и я перевел Прасковье вопрос Фонды.

Она подумала минутку, потом открыла дверцу комода (страшно огромное и тяжелое даже на вид сооружение в углу комнаты) и вытащила оттуда банку Пеле.

— Пойдёт? — спросила она Джейн, та поняла и кивнула, — но я бы всё-таки посоветовала травяной чай выпить — кофе вы там и у себя в Америке попьёте, а вот такого вряд ли…

И она вытащила всё из того же комода несколько мешочков и пришитыми беленькими бирочками. Я всё это тщательно перевёл гостям, заодно описал прецедент с Высоцким, без фамилии, назвал его очень известным человеком в шоу-бизнесе, Джейн немного подумала и ткнула пальцем в травы — уговорили мол.

Прасковья тем временем попросила меня раздуть самовар с помощью хромового сапога — помог, чо… Джек, глядя на мои действия, тоже загорелся желанием помочь чем-нибудь по хозяйству, так Прасковья определила ему уложить горку дров в поленницу, небольшую, в самый раз для разминки человеку, не привыкшему к физическим нагрузкам. А Джейн стала помогать с сервировкой стола — было бы там чего сервировать, но всё занятие.

А я тем временем спросил хозяйку, что это за бирки там на мешках и какие именно травы она мне в прошлый раз давала.

— Какие травы, я тебе всё равно не расскажу, это мой личный секрет, — ответила она, — а в прошлый раз я тебе дала сборы под названием «Заговорный» и «Отворотный». Значит, говоришь, помогли они тому хорошему человеку?

— Да, месяц уже в полной завязке товарищ, жена только боится, что как только травы закончатся, он опять сорвётся, так что извини уж меня, что я тебя ослушался.

— А я ведь знаю, кому ты эти мешки отдал, — сказала старуха.

— Что, тоже в Советском экране прочитала?

— Нет, просто знаю и всё…

— Ну скажи, если знаешь…

— Зовут его Володя, а жену Марина — правильно?

— Правильно, — согласился я и подумал, вот ведь ведьма какая.

— Мне до ведьмы, как тебе до Стенли Кубрика, — ответила она.

— Я это вслух что ли сказал, про ведьму?

— Просто у тебя на лице всё написано, что ты думаешь, слова тут необязательны.

Сели наконец за стол, тут я спохватился:

— А что на том мешочке написано, из которого ты нам сейчас чай заварила? Чисто из любопытства спрашиваю…

— «Общеукрепляющее» там написано, — ответила она и протянула мне мешок, — сам можешь убедиться.

Я перевёл это гостям, те покивали головами и быстро опустошили чайные чашки, закусывая всё это свежеиспечёнными бубликами. Я сказал Прасковье, что вкусные у неё бублики, не говоря уж о чае, а она ответила, что это калачи, а не бублики, не надо их путать. Гости тоже заинтересовались этимологией русских закусок, пришлось им рассказать, что такое калачи…

— Произошло это слово от древнеславянского «коло», что значит «круг», потому что пекли его обычно в виде круга… ну или кольца, если с дыркой посередине считать. Вариантов было очень много — баранки, сайки, бублики, гиревидные калачи, кольцевидные… а ещё и тёртые калачи были, тесто для них предварительно терли, желательно на льду, поэтому делалось оно долго, но получалось весьма качественным, пышным и вкусным. Отсюда народная идиома «тёртый калач», означающая много пережившего и опытного человека.

Американцы слушали эти мои пояснения, поедая этот самый калач с довольно большой скоростью, видимо понравилось. А когда чай был выпит, а выпечка окончательно сметена со стола, бабка сказала следующее:

— Ну хорошо, людей ты привёл добрых и отзывчивых, а девку так даже моя злая собака признала за свою, так что дам я им кое-чего для улучшения внутренней гармонии.

Ититтвою, удивился я мысленно, какие слова оно знает, а вслух сказал:

— А для Володи?

— Ему само собой, само собой, — пробормотал она и скрылась в сенях.

— Значит так, — перевёл я Джеку с Джейн бабкины слова, — Бабе-Яге вы понравились, поэтому есть она вас не будет… ну сегодня не будет… а вместо этого одарит вас дорогими подарками.

— Ну слава богу, — простодушно отозвалась Джейн, — а то я уж много чего передумала, пока эти калачи ела.

Тут и Прасковья появилась из сеней, таща в руках три мешочка без опознавательных бирок.

— Это тебе, — и она протянула мешок с розовой завязочкой Джейн, — тебе вот, — дала она второй мешок с синей ленточкой Джеку, — а Володе как и в прошлый раз, красненькое.

— Спасибо, Прасковья, — поклонилась ей Джейн, — а от чего эти травы и как их употреблять?

— Как приготовить, вам Сережа расскажет, он знает, а от чего… тебе (и она показала пальцем на Джейн) приворотное, а тебе (и тут её палец уперся в Джека) от будущей болезни, она у тебя через год случится. Ну мне отдохнуть надо, а вы идите своей дорогой.

Я перевёл про эффекты, кои должны произвести эти травы, и что нам на дверь показывают. Простились с Прасковьей и пошли на дачу самым коротким путём, я его ещё в прошлый раз хорошо запомнил.

— Ты бы хоть пояснил, что это такое «приворотное» снадобье и зачем и когда его применять? — попросила меня Джейн.

— Тут всё просто, — ответил я, — это для того, чтобы привлечь человека, который тебе понравился… ну приворожить, чтоб он воспылал неземной любовью. Понятно?

— Понятно-то понятно, но зачем мне это? Я и так от недостатка внимания мужского пола не страдаю.

— Даю наводку, — решил я немного помочь Джейн, — через пару лет ты встретишь ооочень влиятельного человека, фамилию его я тебе не скажу, а звать его будут Тэд, так вот там оно и пригодится, не теряй это добро.

Джейн немного подумала, потом кивнула и сказала «йес». Но тут уже Джек начал допытываться, а ему-то что такое досталось?

— Вот через годик и узнаешь — анализы когда сдашь, — ответил ему я.

— Так может прямо сейчас их сдать? — взволнованно спросил он.

— Сейчас рано… через полгодика, в марте попробуй. О, а мы уже пришли.

Это показался знакомый зелёный забор со знакомым до боли суровым охранником, нас он впрочем спокойно пропустил, бутылка Зубровки продолжала пока оказывать своё действие. На крыльце нас встретила Анечка.

— Не заблудились? — спросила она, — а грибов-то сколько притащили, и что я с ними теперь делать буду?

— Да, — подхватила Джейн, — что у вас тут с лесными грибами делают, мне тоже интересно?

— Не вопрос, дорогие дамы, — ответил я, — могу провести мастер-класс на эту тему. Только сначала переоденьтесь.

Гости переоделись, я тоже снял надоевшие сапоги, потом я усадил Джека с бутылочкой армянского коньяка на веранде (извини, Джек, виски у нас не пользуется спросом), а сам вместе с женщинами прошёл на кухню.

— Значит так, дорогие дамы — в русской народной кухне грибы занимают особое место. Страна у нас в массе к морю выхода не имеет, так что морские деликатесы отпадают сразу, с мясом у нас тоже, если честно, постоянные проблемы, так что приходится обходиться тем, что под рукой — то, что на огороде растет, ну и дарами леса, кроме грибов это еще разные растения, ягоды, плоды деревьев. Шишки разные, — поправился я, видя непонимание у Джейн.

— Но шишки с ягодами мы на другой какой-нибудь раз оставим, а пока грибы и только грибы…

Короче говоря запёк я им грибы с картошкой в духовке, жульен такой получился — не, в русской печке конечно ещё вкуснее бы вышло, но нет у нас в посёлке такого агрегата, пришлось согласиться на духовку. Потом сидели на веранде (слава богу комары уже все сдохли к этому времени-то), дегустировали мою продукцию (особых восторгов, если честно, никто не высказал) под коньячок в пять звезд, и под конец этого дела я вдруг завёл речь про политику.

— А как вы, друзья мои, собственно относитесь к действующему американскому президенту и к его вероятному второму сроку?

После небольшой паузы слово взяла Джейн:

— Ну ты наверно знаешь, Серж, что у нас творческая интеллигенция всегда за демократов голосует… за редкими исключениями… так что если Картер пойдёт на второй срок, мы конечно за него будем, верно, Джек?

— Да, всё правильно, — отозвался тот, — а что это вдруг тебя политические вопросы вдруг заинтересовали?

— Да видишь ли в чём дело, Джек, — ответил я, — я завтра в мэры этого городка избираюсь, по всем опросам вроде бы на железном первом месте иду, так что политика это будет мой хлеб на ближайшие четыре года…

— Ты? — поразился Николсон, — в мэры?? Да иди ты со своими шутками…

— Какие шутки, бро, — серьезно ответил я, — Аня, покажи ему наши предвыборные плакаты.

Аня сходила к машине и принесла парочку образцов, там в багажнике остались лежать несколько незадействованных тюков с наглядной агитацией. На одном я в военном мундире отдавал честь красному флагу на фоне Дмитриевской башни, внизу же была собственноручно придуманная мною подпись «Служить и защищать». На втором же плакатике мы стояли с Анечкой на Волжском откосе, глядя в бескрайние Заволжские дали, а написано там было «Город наш расположением прекрасен и строение у него тоже должно прекрасным», переиначенная цитата Екатерины Второй короче говоря.

— Ну что, теперь поверил? — спросил я у Джека, переведя им, что там было написано, — могу еще телевизор включить, в новостях про меня обязательно что-нибудь должно быть. Только телевизорик у нас тут маленький и старый, разглядеть на нём что-нибудь будет трудновато.

— Ладно, не надо телевизора, мы тебе и так верим, — сказала Джейн, — а как же кино? Или ты совмещать будешь?

— Конечно совмещать — только одной политикой заниматься, это ж рехнуться можно. К тому же у меня заместители отличные, справятся во время моего отсутствия.

— Так значит завтра, говоришь, голосование?

— Так точно, бро, с восьми утра и до восьми вечера.

— Я бы с тобой на избирательный участок прокатился, будет потом о чём рассказать на своей Сансет-бич, — сказал, откинувшись в кресле, Джек.

— И я тоже прогулялась бы, — добавила Джейн.

— Говно вопрос… ой, никаких проблем то есть, — поправился я, — завтра с утра и поедем, заодно город покажу, с горожанами познакомлю.

Как решили, так и сделали — ночь провели на обкомовской даче (при этом Джек с Джейн спали на одной кровати, чему я не очень, честно говоря, удивился, зная особенности характера Джека), а с утра стартовали на родной Автозавод, ну предварительно попив кофе Пеле конечно. Травы наши гости спрятали в багаж, на родной земле, сказали, применим, а сейчас что-нибудь более привычное давай.

Потом прокатил гостей по Верхне-Волжской набережной, показал вид на дальние дали, Джейн сказала, что очень мило, видно так же далеко, как в Сан-Марино например, а я не нашёлся, что на это ответить. Потом была площадь Минина с Кремлём и памятником, как вы наверно уже догадались, Козьме — Джек спросил, что это у него с рукой? Да, ответил я, рука подкачала, длинновата вышла, зато всем понятно, что он этой рукой призывает сделать. Посмеялись и укатили дальше.

А вот и ГАЗ, аж до гвоздика родной — показал на корпус сборки Волг, объяснил, что это вообще-то в девичестве завод Форда, который он продал во времена Великой депрессии, так что налицо прямая родственная связь России с Соединенными Штатами. Мой избирательный участок находился в школе номер 38, всё на том же проспекте Кирова, я сразу к нему и зарулил.

— Утром выпил — весь день свободен, — поведал я своим гостям древнюю русскую мудрость… пришлось объяснять и раскладывать по полочкам, но у них по-моему всё равно осталась в голове мысль о генетическом расположении русского народа к алкоголизму.

Голосование прошло достаточно буднично — меня конечно узнали, не вот-то толпа народу, но десяток человек подошёл пожать руку и сообщить, что за меня будут голосовать. Телевидения и фотографов не было, не наступили ещё те времена, когда они караулят появление ВИП-персон возле избирательных урн. Поставил галку напротив самого себя да и кинул всё это дело в урну.

— Конец — делу венец, — поделился я очередной мудростью с Джеком и Джейн, тут снова пришлось объяснять, при чем тут венцы, и что к венценосным особам эта поговорка никакого отношения не имеет.

А потом мы с Аней проводили гостей до Московского вокзала, у них дневной какой-то поезд был, я сунул Джеку мешок трав для Высоцкого и адрес, где его искать — помоги мол, друг, заодно и с нашей знаменитостью познакомишься. Тот согласился, мы помахали поезду вслед и уехали в наш избирательный штаб… да, было у нас и такое дело — комната в политехе, лично декан радиофака выделил.

Никаких естественно больших экранов и телетайпных лент с горячими новостями в этом штабе не было, а имелся там один телефон черного цвета, телевизор цветного изображения и дежурный, которым сегодня по очереди был аспирант Павлик… ну бывший аспирант, теперь он целым замдиректором НПФ по инновациям числился. Поговорил с Павликом, обменялся последними новостями — до конца голосования пара часов оставалась, вот кончится, тогда и будут новости, сказал он. А я рассказал ему о визите американских актёров, он вообще-то не был фанатом кинематографа, но про Николсона и Фонду что-то отдалённое слышал… вежливо высказал своё восхищение. А я обрадовал его тем, что на время съёмок он скорее всего останется за меня управлять городом.

— А когда это будет? — поинтересовался Павлик.

— Дай подумать, — ответил я, — значит завтра я в должность вступлю, неделя примерно уйдет на разгребание завалов предыдущей администрации и решение неотложных вопросов, а вот потом, значит, можно будет и отъезжать.

— То есть 7–8 октября… День Конституции же 7-го, может праздник какой устроим заодно?

— А что, мысль интересная, — задумался я, вспоминая, как предыдущий День конституции стал для меня стартовым трамплином в большую жизнь, — надо подумать.

Тут Аня в разговор вступила:

— Обязательно надо что-то устроить, помнишь, как в прошлом году хорошо всё вышло?

— Вот что, Анечка, знаешь наверно такую армейскую мудрость — инициатива наказуема? Вот теперь будешь разрабатывать программу и утрясать детали, пока я буду коммунальные проблемы разгребать.

— Я согласна, — тряхнула головой Анюта, — хоть сейчас могу приступить.

— Сейчас не надо, у нас тяжёлый день был, а вот завтра с утра давай…

И мы укатили обратно на свой Автозавод. Это ещё не совсем конец дня оказался, потому что через полчасика после того, как мы в квартиру вошли, без предупреждения заявились три моих старых друга, Валерик, Андрюха и Вовчик, причем с Вовчиком была королева красоты, кою он у Немцова увёл, а с Андрюхой Вера… да, та самая Вера, что с самого начала появилась вместе с первой Анютой, пристраивала джинсы в комиссионку, а потом куда-то в сторону ушла. Давно я её не видел… хотя нет, на новоселье на даче она вроде приезжала. У Вовчика традиционный пузырь портвейна в руках был.

— Отметим твоё избрание, а, командир? — спросил он.

— Ясен перец отметим, — ответил я, — заходите, только портвейн как-то мне теперь не по должности, у меня коньяк для таких случаев полагается, Белый аист, 0,7 литра. А портвейн себе на опохмел оставь.

Аня быстренько собрала на стол, что у нас там в холодильнике от американских гостей осталось, гости же пока упражнялись в остроумии насчет моей новой работы, шутки в основном лежали в канализационной плоскости.

— А кстати, — вспомнил вдруг Валерыч, — как у тебя дела с товариществом домовладельцев? Я как вспомню ту нашу эпопею с собранием дома и выборами, так мурашки по коже бегают…

— Нормуль всё, Валерон, — бодро отвечал я, — недавно новое собрание провели, председателя выбрали, теперь работам по-новому.

— И кто же у нас новый председатель? — насторожился он, — дядя Фёдор помер, ты вряд ли на эту работу снова пойдешь, неужели Пенькович?

— Угадал, именно он… после того, как он под следствием побывал, у него мозги резко выправились в нужную сторону, теперь он образцовый управдом, как этот… Бунша Иван Васильевич.

Вовчик, как самый начитанный среди мушкетёров, ухмыльнулся, но тут в разговор вступила девочка Катя, которая королева и бывшая пассия Немцова.

— Серёжа, а у нас еще конкурсы красоты будут какие-нибудь? — нет, ну до чего же хороша девка, слов нет.

— Обязательно, Катя, в этом сезоне для начала городской проведём, а там и на всесоюзный замахнёмся… может быть. Участвовать хочешь?

— А ты как думал? Конечно хочу…

— Только ты учти, что мировой опыт говорит о том, что побеждают в таких конкурсах чаще всего один раз, потому что это чистое везение и вкусовщина… так что я на твоём месте озаботился бы монетизацией достигнутого…

— А это как? — наморщила она лоб.

— Работу хорошую на волне успеха надо найти. Или как очень неплохой вариант — солидного мужа с деньгами и положением.

Катя смутилась, но быстро оправилась:

— Хорошо, Серёжа, я постараюсь…

А Андрюха, всё время молчавшиё до этого, разлил коньяк по бокалам и решил сказать тост. Ну-ну, будет очень любопытно послушать.

— Друзья! (начало неплохое) Я тут эта… (а продолжение так себе) подумал, что Сергей у нас всю дорогу был самым тихим и эта… незаметным, а тут в прошлом году его как будто прорвало. За год поднялся до небес, как эта… ракета (ну надо ж, как он умеет, а я и не знал). Так я это к чему… за то, чтоб у него топливо не заканчивалось никогда! Ну и что с нами делился иногда!

— Спасибо, друг, — я чуть не прослезился, — буду делиться последней рубашкой, если ничего другого не останется.

Разговор быстро свернул на обсуждение Высоцкого — самая горячая же тема, куда там до него каким-то там американским артистам, Высоцкий походу и самого Генерального секретаря на дистанции как стоящего обойдёт.

— А как ты вообще с ним познакомился? — спросила Вера.

— Ты наверно будешь смеяться, но он сам мне позвонил, вон на тот телефон, — и я показал на обычный городской телефон, который стоял тут в углу на полочке, — и сказал, что хочет у нас гастроли устроить, а я чтоб ему в этом деле помог.

— Подожди, а как он твой телефон узнал и почему именно к тебе обратился? — продолжила допытываться Вера.

— Тут всё ещё проще — мой телефон знал Евстигнеев… ну помнишь, мы ещё тогда в ресторане с ним зависали? Он наверно и дал его Высоцкому, а заодно и порекомендовал, как не последнего человека в местных кругах… как-то так. Да, если интересно, как Высоцкий с Евстигнеевым пересеклись, то они сейчас в одном фильме вместе снимаются, по книге братьев Вайнеров, премьера этой осенью должна случиться.

— Дааа… — только и смогла протянуть Верочка.

Тут наш разговор резко свернул на киношные темы — меня долго пытали, как там у них в Голливуде всё устроено, да почему их фильмы популярнее, чем наши, да когда у нас наконец нормальное кино снимать научатся. Отвечал, как мог…

— А снимать нормальные фильмы вот через… (я посмотрел на часы) через неделю и начнём — мы с Аней выезжаем на натурные съемки в Казахстан, там экранизация романа братьев Стругацких будет. А потом Узбекистан и ташкентские развалины, а дальше Мосфильм и павильонные дела. Ну и совсем уже в финале Голливуд ожидается, окончательный монтаж и рисованные вставки, это у нас пока не умеют делать. Торжественно вот при шести свидетелях обещаю, что весной следующего года на экраны выйдет очень даже нормальное кино… да, а вас всех я обязательно приглашу на предварительный показ, наверняка такие штуки устроят. И ещё могу добавить, что в одной маленькой роли там будет сниматься Инна, а песни написать и спеть пообещал Владимир Семёныч…

Этот последний факт видимо окончательно добил гостей, больше никаких вопросов про кино никто не задавал, и вечер медленно, но неуклонно завершился. Когда все разошлись, Аня мне попеняла:

— Ты бы всё-таки поменьше про свои успехи распространялся

— Это почему? — спросил я.

— Наживёшь недоброжелателей лишних, вот почему — не всем нравится, когда у других всё хорошо…

— Хорошо, Анечка, обещаю в дальнейшем разбавлять свои удачи проблемами, чтобы не наживать хейтеров.

— Кого? — переспросила она.

— От английского слова to hate — ненавидеть, бесить, вызывать отвращение.

Телевизор даже включать не стал, завтра и так всё узнаю…

А не было никаких инаугураций, западные кальки ещё не успели слизать дословно. А что было, спросите вы? Ну поздравили меня в городском избирательном штабе, его у нас посадили в Доме Профсоюзов на главной площади города, вроде и центр, но с другой стороны дистанцировано от Кремля и власть предержащих оттуда. Выдали официальную бумагу с результатами голосования… если кому-то интересно, то у меня там 72,5 % набралось, ближайший конкурент, директор ГАЗа набрал 13,3 %, остальные совсем крохи. И сказали приступать к выполнению обязанностей. Приступил, чо…

Горисполком (не путать с Горкомом, этот в отдельном здании сидел) у нас всю жизнь располагался в красивом таком доме в Кремле, в плане напоминавшем самолёт — Дом Советов короче говоря. Круглый центр и три отростка от него, типа хвост и крылья. Вот в хвосте на втором этаже и находился мой новый кабинет с надписью «Председатель городского райисполкома» и ещё там фамилия была бывшего руководителя, Обломов Н.И. Кстати не самый плохой человек в коридорах власти, я с ним во время предвыборной кампании пересёкся пару раз, надо будет его в свою команду брать, не помещает… ну если захочет конечно.

Бывшие работники этого самого исполкома выстроились в ряд, встречая меня, в глазах плохо скрываемый страх — как там новая метла мести будет, никто ж не знает. Ну а я сразу успокоил их, сказав, что на переходный период все остаются на своих местах… кроме председателя и его трёх первых замов конечно, тут сразу мои люди будут. Сколько переходный период продлится, послышался вопрос из зала — ответил, что сколько понадобится, но месяц-полтора точно.

Трёх этих самых первых заместителя первым делом утвердил — Павлика-аспиранта плюс знатного КГБ-шника Виктор-Сергеича и Аню, куда ж без неё. И начал дела разгребать… взвыл через час примерно. Если вы не знали, что работа городского руководителя примерно на 90–95 % состоит из мелких коммунально-бытовых вопросов, то знайте, настолько она из них и состоит. К тому же октябрь на дворе, а это значит что? Правильно, зима на носу, а к ней отдельная подготовка, помывка сетей там, продувка котельных, завоз топлива и всё остальное. Ну и три коммунальных кита, на которых стоит всё городское хозяйство, не давали о себе забыть — Водоканал, Энергосети и Облгаз. И примкнувшее к ним дорожное хозяйство конечно, та ещё прорва. К концу дня, короче говоря, я эти вопросы сумел как-то раскидать по замам и бывшим сотрудникам, а сам сел подумать о стратегии — ведь не для того же я сюда пришёл, чтоб латать дыры на трубах и чинить порванные кабеля, правильно?

Итак, о стратегии… что у нас является необходимым условием для комфортного существования и что достаточным? Начнём с первого — нужна еда в достаточном количестве по сходным ценам и (дополнительное условие развитОго социализма) без очередей, и одежда с обувью здесь же, прочная и удобная, это раз. Крыша над головой, желательно не худая, и желательно чтоб не как селёдки в бочке там народ набит был, это два. Третье — продолжение рода, а для этого партнёр противоположного пола и условия для выращивания детей. Четвертая — работа, чтобы не очень далеко от дома и приносящая достаточное количество денег. Ну и самым последним из необходимостей идут промтовары не первой, так скажем необходимости.

А теперь к достаточным условиям плавно переходим — человеку должно быть удобно жить на земле, тогда у него нужные эндорфины вырабатываются в организме, и он идёт по жизни, так сказать, смеясь и радуясь каждому прожитому дню. Да, и не забыть бы конечно про коммуникации, так сказать, и логистику. Человек должен свободно и бесперебойно перемещаться по всей территории городского образования в любое… ну не любое, а с 6.00 и до 23.00 например… время, причём быстро и за небольшие деньги. А это значит что? Вы наверно подумали, что метро, а вот и нет — в Цюрихе вон граждане устроили референдум и большинством голосов решили, что метро им даром не надо, а надо трамваи, часть из них кстати под землёй едет. То же самое в Бремене и Страсбурге. Метро у нас кстати начали в прошлом году строить, по моим воспоминаниям там какие-то серьезные трудности вылезут в виде плывунов и подземных рек, так что первые шесть станций достроят только к 85 году… ну и пусть строят, а мы… то есть я, конечно, сделаем упор на скоростные трамваи. И чтоб по выделенке ездили, только в самом центре это наверно не получится, а в остальной части города это очень просто.

Так, о чём ещё я забыл? Фишки не хватает, которая отличала бы нас от всех остальных… ну как Цветочный фестиваль в Брюсселе или лошадиные бега в Сиене, как их там называют… палео кажется, или футбольный клуб «Барселона» в Барселоне… Кстати с футболом мысль интересная — у нас же чемпионат Европы через два года, туда вписаться скорее всего не выйдет, а вот место проведения чемпионата мира 82 года кажется ещё не определено, можно подсуетиться. Стадион на Стрелке на 40 тыщ очень неплохо бы смотрелся в антураже соцреализма.

Но тут мои тягостные раздумья прервал стук в дверь.

— Заходи, не заперто, — гаркнул я.

Зашла Анечка.

— Серёжа, ты наверно будешь удивляться, но тут на входе стоит съёмочная группа Центрального телевидения и очень хочет с тобой пообщаться.

— Не, удивляться не буду, — вскочил я со стула, — пообщаюсь с большим удовольствием.

И мы вдвоём быстренько спустились из хвоста нашего самолетного здания в кабину, круглый центральный зал на первом этаже. Там (вот сюрприз) нас ожидала та самая корреспондентка, которая взяла у меня интервью на прошлогоднем дне Конституции, как её… Маша кажется.

— Ба, какие люди, — сходу взял я быка за рога, — здравствуйте, Маша, надолго к нам? По какому делу?

— Приехали побеседовать с первым всенародно избранным мэром, — ответила она, убирая со лба прядь светлых волос, — а заодно и с его командой. Можно на ты, кстати.

— Окей, пошли тогда ко мне в кабинет, поговорим, а потом и остальные подтянутся.

Поднялись наверх вместе со всей съёмочной группой, там еще два оператора было с камерами, портативными (на всякий случай что ли, если одна сломается?) и шустрый молодой человек в модном вельветовом костюме неопределённой специализации. Познакомились, шустрый модник оказался администратором группы. Предложил чай-кофе, не отказались. Позвонил секретарше (мне теперь по должности таковая полагалась — по наследству досталась мерзкого вида грымза с губами, всегда сложенными в куриную гузку, ладно, пусть сидит пока), она организовала всё это дело в считанные минуты.

— А я ещё в прошлом году всё про тебя поняла, — сказала Маша, расправляясь с печенькой.

— И что же именно? — уточнил я.

— Что ты далеко пойдёшь… но что так далеко, конечно не предполагала. Следующая-то ступенька у тебя какая будет, секретарь обкома?

— Бери выше, Маша, — позволил я себе пошутить, — секретарь ООН, генеральный. Шучу конечно, тут с городом бы разобраться в ближайшие 4 года… Вы какой-нибудь план беседы составили? Ну с чего начинать, чем заканчивать, в каких местах снимать?

— В общих чертах да, вот почитай, — и она протянула мне перечь вопросов, — а снимать здесь конечно будем, в Кремле. Можно ещё выехать на какое-то предприятие и с народом пообщаться.

— Это можно. На ГАЗ например, ну или там на Красное Сормово, это вроде как визитные карточки нашего города.

— Какой у тебя тут вид из окна замечательный, — вдруг из-за стола встала Маша, — половину города видно, удобно наверно для мэра. А это вон что там горит?

Я тоже встал, подошёл к окну — действительно в заречной части где-то на стыке Сормовского и Московского районов что-то очень хорошо и энергично горело, разбрасывая в стороны клубы дыма… и по-моему даже взрывалось там что-то периодически. Ну ёкорный же бабай, с тоской подумал я, ничего себе начало моей деятельности… а где-то примерно там расположен ведь очень секретный Машзавод, на котором системы ПВО делают, и не менее секретный ОКБМ с производством ядерных реакторов, да и завод «26 бакинских комиссаров» хотя и не секретный, но химии и ГСМов там до чертовой бабушки. И тут зазвонила вертушка.

— Слушаю, — сорвал я трубку.

— Сергей Владимирович, — взволнованным голосом сообщил мне Виктор Сергеич, — авария на ОКБМ, очень серьезная, машина у подъезда стоит, выезжайте.