Глава 10
Весь следующий день я выбивал борт на Усть-Каменогорск, а ещё передавал городские дела Павлику, мирил Высоцкого с Мариной (кошка опять между ними пробежала, черная, как украинская ночь), организовал выезд съемочной группы на природу (на левый берег Волги, пансионат там какой-то снял, баня-водка-девоч… не, последнего не было) и имел продолжительную беседу с Анютой.
— Ты знаешь, дорогая, сказал я как бы невзначай, вчера Стивен нас на свадьбу позвал.
— Знаю, дорогой, — в тон мне ответила она, — мне Инна уже рассказала. И про Париж, и про Нотр-Дам…
— Я смотрю, ты чем-то недовольна?
— У меня такой красивой свадьбы не было, — ответила она, надув губы.
Ну здрасьте-приехали, в сердцах подумал я, ты ж сама предложила упрощённый свадебный вариант, но озвучивать это конечно не стал.
— Да ладно тебе, Ань, я взамен тебе кое-что другое в Париже устрою, хочешь?
— Конечно хочу, — глаза у неё сразу заблестели, — а что именно?
— А вот там и узнаешь, а то неинтересно будет, — я и сам не знал пока, что я там буду устраивать. — Как там родители Инны-то?
— Давно их не видела, но наверно радуются, теперь они в отпуск в Америку летать смогут… а не хочешь спросить, как там родители Анюты?
— Хочу конечно — как там они? Раз уж начала, давай продолжай.
— Волосы на голове рвут.
— На чьей голове?
— На своей конечно, до Аниной головы им не добраться. Жалеют, что эта дура такого зятя упустила…
— Ладно, давай о чём-нибудь другом… послезавтра в Казахстан летим, экзотика — пустыня, саксаул, верблюды, ядерные боеголовки. Нравится?
— Спрашиваешь, никогда ядерную боеголовку вблизи не видела…
На этом разговор плавно и закруглился.
Саксаул, верблюды, боеголовки
Минобороны нам выделило ИЛ-76, большой, красивый, на него мы все вместе со съёмочной аппаратурой и загрузились под завязку.
— На наш Б-52 чем-то похож, — задумчиво сказал Спилберг, разглядывая серебристую окраску планера, — двигателей только поменьше.
— Не, Стив, — уверенно ответил ему я, — ваш Б-52 это бомбер, предназначен, чтоб ядерные изделия до любой точки СССР доставить, а это типичная грузовая лошадка, скорее типа С-130… ну да, Геркулес который.
— Ну хорошо, что по крайней мере бомбить мы никого не будем, — согласился он.
— Зрителей разве только, когда кино на экраны выйдет, — поправил его я. — Мне тут вчера звонок с телевидения был, ты не будешь возражать, если на этом полигоне у тебя интервью возьмут? На фоне ядерной шахты например…
— А что за канал?
— Он у нас пока один, Первым каналом можешь его называть.
— А американских каналов не предусматривается? Если они по очереди будут спрашивать, так наверно даже веселее будет.
Я пораскинул мозгами, решил, что это будет совсем даже неплохо, и сказал, что сейчас звякну и выясню. Отошёл в сторонку, набрал Лапина (он таки усидел в своём кресле в пертурбациях последнего года).
— Сергей Георгиевич, здравствуйте, это такой Серёжа Сорокалет.
— Узнал-узнал я тебя, Серёжа, как дела, как съёмки продвигаются?
— Всё отлично, в Горьком мы закончили, летим в Семипалатинск. У меня такой вопрос, Сергей Георгиевич, точнее предложение — у нас же там предусмотрено интервью с нашими корреспондентами, верно?
— Да, всё правильно, Фесуненко и Бовин уже вылетели.
— Наш режиссёр, Стивен Спилберг, предлагает, чтобы к этому делу подключились ещё и американцы… ну у нас же сейчас перестройка и гласность, так что в рамках нового мЫшления… Американский канал можно любой, от Эйбиси до Сиэнэн, они там все примерно одинаковы… хотя (тут я вспомнил про Фонду) вот этот последний вроде более живой и менее политизированный, чем другие.
— Я понял твою мысль, попробую что-нибудь устроить… я перезвоню до конца дня.
Ну и славно, а мы полетели. Никогда не летали на ИЛ-76? Потеряли немного — сиденья там вдоль бортов, жесткие, как кирпичи, еду и напитки никто не носит, иллюминаторов нет, а в воздушных ямах болтает так, что яйца от тела отрываются. И так часов пять подряд, до Казахстана от Волги же добрых четыре тыщи километров. Сели в конце концов, прямо посреди пустынь и саксаула, верблюдов правда ни одного не заметил. Всех нас перегрузили на 66-е ГАЗоны, ну для Стива, Ани и Джейн сделали исключение, их на УАЗик посадили, и отвезли в местную гостиницу под прицелом местной охраны. Испытания и съёмки на завтра назначены, сказал суровый полкан с петлицами ВВС, а пока сидим здесь и никуда не высовываемся. Я спросил про журналистов, полкан ответил, что не в курсе, скорее всего завтра их подвезут, куда надо.
А совсем уже к вечеру прорезался мой мобильник (вышка сотовой связи, это было первое, что мы увидели в этой пустыне). Лапин отзвонился:
— Привет, дорогой, — сказал он мне запыхавшимся голосом, — вопрос с американцами урегулирован, группа с СНН будет на месте завтра утром. Другая помощь не нужна?
— Нет, спасибо, Сергей Георгиевич, — ответил я, — ну кроме того, чтоб температуру немного снизить, жарковато тут, но я думаю, Гостелерадио это не под силу.
Вода здесь была большой ценностью, поэтому включали её два раза в день, утром и вечером, на часик. Считалось наверно, что этого вполне достаточно для гигиенических целей и приготовления пищи. И душевых кабинок по одной на этаж было, так что по заселении в них сразу выстроились очереди. Американцы пришли с претензиями почему-то ко мне — чо за дела, Сергуня, мы на такое не подписывались. Сказал им потерпеть и войти в положение.
— Вот если б мы на ваш ядерный полигон приехали, где он там у вас… в Неваде что ли… думаете, там лучшие условия были бы? Подождите, через пару-тройку лет может сюда туристические маршруты наладят, тогда наверно и гостиницу в пять звёзд построят, а пока довольствуйтесь суровым солдатским бытом… будет кстати о чём рассказать, когда вернётесь на родину. Если вернётесь… — не смог удержаться от шпильки я.
Ходить и смотреть тут, сами понимаете, было не на что, даже если бы и выпустили за забор из колючей проволоки, поэтому вечер посвятили коллективной пьянке, благо алкоголя народ много с собой привёз — я же и приложил к этому руку еще в Горьком, мол места дикие, народ мусульманской веры, вино им нельзя употреблять, только гашиш с опиумом можно, так что озаботьтесь заранее, граждане…
И совсем уже под вечер, когда звёзды на небосклоне стали зажигаться, мимо нас прошёл караван давно обещанных верблюдов. А может стадо, тут не поймёшь. Дастин долго смотрел на эту процессию из-за забора, потом тихо попросил меня, а нельзя ли один экземпляр сюда завести, а то когда ещё верблюда вблизи разглядишь. Провёл работу, чо… из этого каравана нам ничего не обломилось, но зато через полчасика солдатики на служебном мотоцикле пригнали одиночного верблюда, двугорбого, лохматого. Спросил у них, как его зовут — ответили, что не знают, зови как хочешь.
Посмотреть на обитателя пустыни все сбежались, верблюд был смирный, спокойно дал себя рассмотреть со всех сторон. Тут Джейн вспомнила, что из их шерсти хорошие и качественные вещи вроде бы делают, пообещал снабдить её и всех остальных желающих этим качественными вещами, но чуть позже, не на ядерном же полигоне в самом деле этим заниматься.
А наутро после завтрака (каша почему-то из кукурузы, которая мамалыга называется, и стакан компота) нас всех скопом повезли на полигон всё на тех же 66-х газонах, выгрузили возле КПП возле ошалевших от такого нашествия солдатиков-вэвэшников. Тут появился вчерашний полкан, провёл разъяснительную работу с солдатиками и провёл весь наш табор через КПП в бетонное сооружение типа «бункер».
— Это запасной командный пункт нашего полигона, — заявил он в основном Спилбергу, — может снимать и трогать тут всё без исключения, всё равно обесточено.
— А почему пункт запасной? — позволил себе обидеться Стив, — на основной никак нельзя попасть?
Полкан хмыкнул и ответил в том духе, что может быть когда-нибудь через пару-тройку лет, когда вы нас на свой полигон в Неваде пустите. А пока только запасной — не волнуйтесь, он точно такой же, до мельчайших деталей. Так, испытание у нас намечено на… (он посмотрел на часы)… на десять ноль ноль, так что расставляйте свои камеры на поверхности, ровно в 9.30 все должны собраться здесь. Испытание хоть и подземное, но ненужные случайности нам даром не сдались.
Камеры расставили, как и было сказано, и запустили их в автоматическом режиме, направив в сторону предполагаемого испытания, на полчаса должно было хватить. А артистов мы потом подмонтируем, добавил Стив. В 9.30 все собрались в бункере и начали напряжённо ожидать часа Х… было, как при средней интенсивности землетрясении, так что лично для меня ничего нового не случилось — как будто великан под землей проснулся, поворочался несколько секунд, чтобы затем успокоиться навсегда. На мониторах внешнего обзора (были тут и такие) ничего особенного народ не разглядел, кроме облачка дыма в небеса.
— Походу кое-что прорвалось в атмосферу-то, — озабоченно сказал я, — надо бы замерить радиацию на поверхности.
Полкан с интересом посмотрел на меня, а потом отдал приказ замерить радиацию. Ничего страшного там солдатики не обнаружили и через четверть часа нас всех выпустили — операторы кинулись к своим камерам, остальные прошлись туда-сюда размять ноги.
— А когда заброшенную шахту снимать будем? — спросил Стив у полкана.
Тот озадаченно выслушал перевод, потом ответил, что таких указаний ему не поступало, так что на сегодня программа закончена, можете убывать к месту расселения, товарищи артисты.
Вечером выяснилось, что произошла какая-то накладка и информация до полигона дошла в искаженном виде — съемки шахты назначены на завтра, за вами заедут, а заодно и корреспонденты с телевидения подтянутся.
Однако утром никто не подтянулся и машины за нами не подъехали до десяти часов. Более того, гостиничный персонал и охрана тоже куда-то подевалась почти в полном составе, только один солдатик одиноко маячил в поле зрения (подошёл к нему и спросил, чо за дела, он пожал плечами — не могу знать, несу службу как обычно). Мобильники тоже наглухо замолчали, ни одной черточки не показывая. Сунулся к городскому телефону — то же самое, нет гудка. Это резко перестало мне нравиться…
Пошёл посоветоваться со Стивом, он всё же у нас главный. Он молча выслушал мою сбивчивую речь, потом ответил:
— Надо на разведку кого-нибудь выслать… сколько тут до входа на полигон? Километров десять — пешком два часа.
— Зачем пешком, мотоцикл же у охраны есть, надо реквизировать, раз такие обстоятельства.
Пошли с ним вместе опять до охранника, объяснили ситуацию. Тот поморгал и высказался в том смысле, что делайте мол, что хотите, но если что, он тут не при чём. Карт-бланш, короче говоря, мы от него получили, ключ он тоже выдал, немного поколебавшись, и я выкатил мотоцикл из сарая, это был Урал с коляской… а точнее Урал-3 М-66 в 32 аж лошадиные силы. Попробовал завести, получилось со второго раза, так, бензина полбака есть, можно ехать.
— Стив, ты со мной? — спросил я.
— Езжай один, — ответил он, — а я тут за хозяйством присмотрю.
Но далеко я уехать не успел — буквально через сотню метров увидел столб пыли навстречу, это к нам от КПП ехал точно такой же Урал с ещё одним содатиком-вэвэшником за рулём. Остановился, подождал его.
— Разворачивайся, — закричал он мне, ещё не доехав с десяток метров, — быстро назад!
Пожал плечами и развернулся, чо… когда въехали в ворота, солдатик всё и объяснил:
— В соседнем городе народные волнения, казахи, говорят, восстали против начальства, всех наших туда послали в оцепление, а для вас приказ сидеть здесь и не высовываться до вечера.
— Понятно, — сказал я, — а со связью что? Почему ни один телефон не работает?
— Казахи что-то сделали на городской АТС, у нас же вся связь через них идёт.
Я подумал и задал следующий логичный вопрос:
— А есть шанс, что эти восставшие казахи до нас например доберутся?
На это солдатик уже совсем не нашёлся, что ответить, а я продолжил:
— Может тогда, раз уж власти нас защитить не могут, самим предпринять какие-то меры по самозащите?
— Это какие? — уточнил он.
— Поставить наблюдателей за горизонтом и оружие например народу раздать. У вас же здесь наверняка есть оружейка…
— На это я не могу пойти, — честно ответил он, — под трибунал ведь пойду в случае чего.
— Хорошо, беру всё на себя — сейчас мы применим к тебе меры физического воздействия и ты после этих мер откроешь нам склад с автоматами. Идёт?
Солдат поколебался немного и махнул рукой — делай, что хочешь. Ну выдал ему прямой в нос, чтобы явно было видно физвоздействие, потом я послал его к оружейке, а сам кинулся в дом. В фойе там сидел на диване Стив и пытался читать местную газету.
— Плохие новости, Стивен, — быстро сказал я ему, — волнения в соседнем городе, власти нас защитить, если что-то вдруг пойдёт неправильно, не смогут, поэтому берём функции защиты на себя. Ты стрелять-то умеешь?
Спилберг с интересом выслушал мою речь, потом медленно ответил:
— Конечно умею, с отцом в детстве на охоту ходил.
— Что такое автомат Калашникова, знаешь?
— Конечно знаю, его во всём мире знают.
— Тогда сейчас надо наших женщин загнать куда-нибудь подальше, а мужчинам раздать оружие и поставить наблюдателей по периметру.
— Пойдём, — быстро поднялся он, — а что за волнения, кто волнуется, по какому поводу — это известно?
— В самых общих чертах, — ответил я и коротко передал ему сообщение солдатика.
— А ещё ведь корреспонденты сегодня должны были подъехать… очень надеюсь, что не успели, а то попадут, как куры во щи…
И ещё пару минут объяснял, что такое щи и почему куры в них у нас иногда попадают. Женщины восприняли информацию достаточно спокойно, надёжное место я для них определил в холле второго этаже, там есть диван, а окон нет, пусть посидят тут среди фикусов.
В волонтёры записались практически все лица мужского пола, не считая оператора-венгра, он подумал и заявил, что толку от него никакого не будет, лучше он за женщинами присмотрит. Как-то само собой получилось, что командовать нашим мини-отрядом взялся я — вручил по АКМу нашим артистам и режиссеру, всем как раз хватило, патронов правда было кот наплакал, по неполному рожку каждому, объяснил, как пользоваться устройством, не все же тут были такими продвинутыми, как Стив. А потом послал на дежурство Володю и одного их солдатиков, один северную полусферу должен был наблюдать, другой южную. Для этого пришлось найти ключи и открыть выход на чердак — крыша тут плоская, как и во всех южных городах, так что вид до горизонта замечательный был. Отдал Володе трубку Анюты, у неё сохранилась функция звонка на мой аппарат, звони, сказал, если что-то вдруг.
Анюта моя, кстати, тоже изъявила желание сделать что-то полезного, я подумал и послал её на кухню произвести переучёт съестных припасов, а заодно поискать медикаменты и бинты, вдруг понадобятся. С ней Марина увязалась, не так скучно им вдвоём будет. И с водой надо бы порядок навести — послал Джека учесть всё, что у нас есть жидкого. А сам уселся на диван в фойе поразмышлять о делах наших скорбных. Тут-то со мной и затеял беседу Стивен.
— Это получается, у нас сейчас натуральный вестерн начинается? — спросил он, отложив АКМ в сторону.
— Получается, что да… только вестерн он же у вас там, на западе, а здесь восток, поэтому истерн, но в остальном похоже.
— А мы значит в роли коллективного шерифа будем выступать… а индейцами эти ребята из соседнего города будут что ли?
— Всё точно, — ответил я, — никогда не хотел вместо Гарри Купера сыграть или этого… Джона Уэйна?
— Мне всегда больше Рональд Рейган нравился, — сказал в ответ Стив, — а индейцев мне во всех этих фильмах жалко было.
— У нас же тоже фильмы про индейцев снимают, — вспомнил вдруг я, — на киностудии Дефа, в главных ролях там почти везде югослав Гойко Митич, не слышал?
— Нет, не слышал, вернёмся в Москву, покажешь хоть один?
— Конечно, какие вопросы, — ответил я, а сам подумал «если вернёмся», а не «когда»…
— Да, с утра хотел спросить — у вас тут такие вот происшествия в порядке вещей что ли? Сейчас ведь не 19 век и мы не на фронтире, даже у нас ни о чём таком я давно не слышал…
— Понимаешь, Стив, — начал собираться с мыслями я, вспоминая перестроечные Фергану, Ош и Новоузенск, — вообще-то да, это скорее исключение. У нас же перестройка с этой… с гласностью, народные массы демократизируются и хотят донести своё, народное мнение до верхов, иногда это выливается в такие вот безобразные формы…
Закончить я не успел, потому что у меня в кармане зазвенел мобильник.
— Да, Володя, — ответил я, не глядя на определитель, больше мне никто сюда позвонить не мог.
— Дымы на горизонте, направление на юго-восток, на глаз примерно пять-шесть километров.
— Я всё понял, спускайтесь вниз, будем организовывать круговую оборону, — со вздохом ответил ему я, а Стиву добавил, — ну вот и дождались индейцев, зови Джека с Дастином.
---
Заборчик конечно у нашей гостиницы имелся, не бог весть какой, из колючки, но это лучше, чем ничего. Въезд во двор только через ворота был возможен, вот их в первую очередь и надо было взять под прицел, определил сюда обоих солдатиков и себя. Остальных вооружённых товарищей посадил в окна с трёх остальных сторон дома… мешки бы с песком конечно сюда, но нету их, мешков, да и не успеем. Женщин всех согнал в фойе на втором этаже, сказал к окнам не подходить ни в коем случае, а если стрельба начнётся, ложиться на пол — здесь ковры, лежать мягко будет.
А загоризонтные дымы тем временем приблизились на расстояние различимости отдельных составляющих, и это оказалась группа всадников в самых разных одеждах, от джинсов, до национальных шаровар, при этом у каждого второго в руках или за спиной было что-нибудь стреляющее. Я примерно прикинул, сколько их тут, всадников — получилось порядка 25… не слабо. Группа остановилась около ворот, потом видимо главный у них поднял над головой палку с привязанной тряпкой, зелёной какой-то, не белой, но общий принцип был предельно понятен — на переговоры они звали.
Я вытащил из кармана носовой платок, куда привязать его, не нашёл, просто в руке зажал и сказал Стиву и солдатикам:
— Я пойду поговорю, может обойдётся без драки…
И шагнул в открытую дверь гостиницы на крыльцо, высоко подняв платочек. Главный у них слез с лошади и пошёл мне навстречу, ну и я сделал с десяток шагов, чтобы посреди двора встретиться.
— Привет, — сказал я ему, — меня Сергеем зовут.
— Талгат, — буркнул он в ответ, у меня в голове прозвенел звоночек, — вы кто такие?
— Киношники, совместный с американцами фильм снимаем. А вы кто?
— Мы представители казахского народа, — гордо ответил он, — законная власть на территории акимата Костанай. Убираем с нашей земли урусов со своими полигонами и космодромами.
— Я понял, — быстро ответил я, — убирайте, но мы-то тут при чём, мы сам хотим побыстрее отсюда убраться, тем более у нас в группе половина американцев.
— Поднимайте руки и сдавайтесь, — медленно процедил он, — а мы потом посмотрим, какие у вас тут американцы и чем вы на нашей земле занимаетесь.
— А если не сдадимся, тогда что? — уточнил я.
— Сожжём вас вместе с этим домом, вот что…
Я немного подумал, потом ответил:
— Дай нам десять минут, чтобы посоветоваться.
Талгат кивнул головой и остался в центре двора, а я вернулся назад, там меня уже ждали Стив и Володя с Джеком. Объяснил им ситуацию… мнения, как обычно водится, разделились — Володя был за бой, остальные же думали, что ничего особенно плохого эти ребята нам сделать не смогут, поэтому лучше не обострять, а там подмога подоспеет, не вечно же наши военные будут ворон считать. Не стал им рассказывать страсти, которые будут творить эти славные ребята через десяток лет в реальной истории, всё равно же не поверят, а предложил компромиссный вариант:
— Как говорил один наш революционный деятель — ни мира, ни войны, а армию распустить.
— Это как? — поразился Джек.
— Очень просто, сейчас увидишь. В общем я вас выслушал, иду на второй раунд переговоров, тем более, что десять минут заканчиваются.
И я вернулся к этому Талгату, не забыв зажать в руке платочек, мало ли что.
— Короче так, бала…
— Знаешь казахский? — удивился он.
— Самые расхожие слова, — ответил я, — наше общее собрание предлагает устроить поединок богатырей… ну как Пересвет с Челубеем дрались перед Куликовской битвой.
— Так, — заинтересованно ответил Талгат, — продолжай.
— С нашей стороны богатырём буду я, с вашей не знаю кто, но догадываюсь, что ты…
— И что в итоге?
— Если ты выигрываешь, мы все сдаёмся, если проигрываешь, то вы оставляете нас в покое.
— А если ничья будет?
— Об этом я не подумал… — сообщил я, — это очень маловероятно, но тогда например второй тур устроим.
— А кто и как будет определять победителя? И какие правила боя?
— Кто на ногах останется, тот и победил. А правила простые — голые руки, никакого оружия, по яйцам не бить, всё остальное допускается. Идёт?
— Теперь я должен посоветоваться с народом, — ответил Талгат и вернулся к своим всадникам за воротами.
Я обернулся посмотреть на своих — из дверей выглядывали все трое, которые принимали участие в нашем совещании, лица у всех были довольно напряжёнными. Помахал им рукой влево-вправо, мол всё пока идёт по плану, а тут и мой соперник вернулся.
— Идёт, — бодро сказал он, — махаемся один на один, условия как ты сказал. Три раунда по три минуты, Мансур засечёт, он будет моим секундантом, позови от своих кого-нибудь.
Я опять обернулся и крикнул Джеку, чтобы подошёл, тот отложил автомат в сторону и приблизился. Объяснил ему, что тут к чему, а у Талгата на лице проступила какая-то новая эмоция.
— Кто это? — спросил он, — и почему вы не по-русски говорите?
— Артист это из нашей съемочной группы, а говорим по-английски, потому что он русского не знает.
— А где играл этот артист? — продолжил допытываться он.
— Ты наверно не знаешь, его фильмы у нас почти не показывали… ну в «Беспечном ездоке» например, а ещё «Пять лёгких пьес» и «Пролетая над гнездом кукушки».
— Ладно, проехали, — по лицу Талгата было понятно, что эти названия ему ничего не говорят, — начинаем.
И он снял ботинки и рубашку, потом подумал и джинсы тоже стянул, оставшись в черных семейных трусах. Я сделал то же самое, только трусы у меня красные оказались, с эмблемой Спартака. Сделал десяток разминочных упражнений и встал в позицию Уцзи, Талгат посмотрел на меня и занял что-то вроде хейко-дачи из каратэ (да, я не ошибся, это был тот самый Талгат Нигматуллин, прославленный ролью злого пирата в «Пиратах 20 века» — вот интересно, что он делает сейчас в глухой провинции Казахстана, он же должен сейчас вовсю сниматься в «Вооружен и очень опасен») и выкрикнул боевой клич. Ну чо, погнали, каратист хренов…
Он оказался весьма опасным соперником и мог уделать меня не меньше двух раз, но мне повезло… отступая и уклоняясь от его очень, очень быстрых ударов, я пытался предпринять что-то контратакующее, да хрен бы там, он был быстрее и точнее меня. Народ кстати активно более, против меня конечно, болеющих за меня слышно почти не было, далеко они все были, за стенами дома. А я в очередной раз ушёл влево-вниз и с тоской подумал, что третий раз наверняка будет последним, как это обычно случается в сказках и былинах. Думай, Сергуня, и побыстрее, а то щас огребёшь по полной программе.
---
В третьем раунде он похоже устал и допустил маленькую ошибку, но мне хватило — захватил его пуку после удара и провёл резкий болевой прием на локтевой сустав… вывих, что и требовалось доказать. Талгат тут же вскочил с побелевшим лицом, правая рука у него безвольно болталась у колена, но он решил продолжить бой.
— Может закончим, — спросил я, — у тебя одна рука больше не работает.
— Нет, — закричал он и кинулся в очередную атаку.
Пришлось ещё раз поработать с этой вывихнутой рукой, чо… после второго аналогичного приёма он упал и отключился. Я спросил у его секунданта:
— Всё было по правилам? Я выиграл?
Тот с ненавистью посмотрел на меня и сказал, что да.
— Ну а теперь давай его реанимировать.
Я взял его правую руку, вытянул в сторону и резким движением вправил сустав на место. Талгат заорал, но тут же снова отключился. Проверил — всё у него на своих местах. Похлопал по щекам, попросил принести воды, Джек притаранил целый бидон, плеснул ему в рожу — очнулся и слава богу.
— Я победил, — сказал я ему, — так что давай выполняй обещание.
Он поморщился, проверил руку, потом с трудом поднялся и ответил:
— Я своё слово держу — обещал, значит выполню…
— Слушай, а это не ты играл в «Седьмой пуле»? — спросил я у него напоследок.
— Я, а что?
— В следующем нашем фильме сыграешь? Нам как раз артист твоего плана нужен…
— Что за фильм? — заинтересовался он.
— Про войну во Вьетнаме, там много сцен единоборств и драк будет, — на ходу сочинил я.
— Я подумаю… дай свой телефон, позвоню в случае чего.
Я сходил за бумагой и ручкой, записал свой мобильный телефон и отдал его Талгату.
— Сам-то сможешь до города доехать? — спросил его я.
— Смогу, — пробормотал он… ну пусть добирается, раз сказал.
Далее он отдал своему воинству команду разворачиваться, и они тронулись. Огнестрелов, как я успел заметить, у них почти не было, у пара всадником мосинки болтались за спинами и всё, так что наверно мы и без моих геройств отбились бы, подумал я. А потом я вернулся в дом — меня там как героя встретили, схватку я так понимаю, все видели в окна. Анюта конечно у меня на шее повисла, заливаясь горючими слезами, как смог, успокоил её.
Но тут подал голос один из солдатиков:
— Командир, — сказал он мне (о как, я уже в командующие выбился), — разговор есть, отойдём…
Отошли, чо…
— Короче говоря сейчас моё начальство понаедет, надо как-то порешать вопрос об оружейной комнате…
— А чего с ней решать, мы же обо всём договорились — ты тут не при чём, я применил физвоздействие, ты подчинился физической силе.
— Не, ты не знаешь наше начальство, будет разбирательство по полной схеме, вплоть до трибунала.
— Ладно, что ты предлагаешь?
— Может сейчас сложим всё оружие обратно, как будто ничего и не было? Мы же ни одного выстрела не сделали.
— Там же всё опечатано было — у тебя печать такая есть?
— Да гавно вопрос, тщ начальник, что-нибудь похожее придумаем… главное, чтоб все отвечали одно и тоже. Ну если спросят конечно.
Я подумал и согласился. И пошёл собирать автоматы у народа, а тут по всем законам подлости мобильник вдруг ожил. Звонил тот самый полкан, который нас опекал с самого начала.
— Товарищ Сорокалет? — строго спросил он.
— Так точно, самый он, — уверил его я.
— Доложите обстановку, что там у вас происходит.
— Докладываю, — бодро отчитался я, — с утра весь обслуживающий персонал куда-то пропал, связи тоже никакой не стало. В обед появилась конная группа местных граждан, подъехала к нам, мы с ними поговорили и разошлись. А потом вы вот позвонили. Доклад закончил, — на всякий случай добавил я, слушая тишину в трубке.
— Да я понял, что ты закончил, — наконец собрался с мыслями полкан, и тут он наконец выдал то, что я с самого начала ждал, — оружие и боеприпасы на месте?
— Ну я как бы не проверял этот факт, — осторожно ответил я, — но наверно на месте, что с ними будет.
— Хорошо, мы будем у вас через полчаса, — ответил он и отключился.
А я продолжил инструктаж личного состава насчет оружия — наши въехали мгновенно, а вот с американцами пришлось повозиться, не понимали они наших реалий, хоть ты тресни. Закончил свои потуги с мыслью, что может их и не будут особенно пытать, иностранцы всё-таки…
АКМы сложили так же, как они там и стояли, в пирамиды… ну по крайней мере постарались, чтобы не очень отличалось. А тут и обслуга неожиданно вернулась в лице портье и двух горничных казахской национальности. Попытался порасспрашивать их, куда они так резко делись и почему так же резко вернулись, но ничего не узнал — восточный менталитет, хрена лысого чего они скажут, если не хотят. А слелом и полкан подкатил всё на том же многострадальном УАЗике. Первое же, что он сделал, так это проследовал к оружейке и изучил печать на ней.
— Вскрывали? — строго спросил он у меня.
— А можно я сначала вопросик задам? — ответил я, — что тут вообще с утра происходило, почему все пропали и куда связь подевалась?
Полкан строго повращал глазами, потом ответил:
— Происходили волнения в близлежащем населённом пункте, наша часть была выдвинута туда для нейтрализации, понятно?
— Вообще-то не очень — нас же тут всех поубивать могли запросто, пока вы там что-то нейтрализовали…
— Не говори ерунды, кто вас мог поубивать в Советском Союзе? — строго сказал он. — Отвечай лучше про оружейку.
— Товарищ полковник, — окончательно вышел я из себя, — вообще-то я вам не подчиняюсь и отвечать на ваши вопросы не обязан. А про то, кто нас мог поубивать, поинтересуйтесь у нашей съемочной группы, они много чего на эту тему порасскажут.
Потом окончательно обнаглел и ещё один вопросик задал:
— Что же вы бросили эту оружейку без охраны-то? А если б бандиты какие вместо нас были, что тогда?
Короче говоря, граждане, сидевшие сзади в УАЗике вэвэшники, их там двое было, оба кровь с молоком и ростом под два метра, повязали мои белы рученьки и закончил я этот день на гауптвахте при Семипалатинском отдельном пехотном батальоне. Метр на два, кровать убрана в стену, днём раскладывать нельзя, вывод в сортир дважды в сутки, кормежка три раза, но есть это было нельзя, маленькое окошко высоко вверху и невыносимый тюремный запах, да…
