Часть III
Глава 1
Башня вздрогнула, как от подземного толчка, вода в чаше пошла кругами. Гольш отпрянул, в страхе оглянулся. В узкое зарешеченное окно привычно врывался знойный солнечный луч, из-за толстой стены слышался гул. Тяжело бухнуло, донесся затихающий свист.
Отшвырнув кресло, Гольш метнулся к окну. Навстречу поднялось удушливое облако оранжевой пыли. Гольш расчихался, слезящиеся глаза полезли из орбит.
Под башней распластался чудовищный уродливый дракон, если этого зверя можно назвать драконом, – в шипастой броне, с гребнем, толстый, исполинские крылья бессильно распластал на горячем песке. Со спины чудовища медленно сползали сильно озябшие люди в волчьих шкурах, трое!
Четвертого нес на руках красноголовый волхв, у которого нечеловечески зеленые глаза. Оружия из ножен не вынимал, дракона почему-то никто не страшился. Чудовище от изнеможения закрыло глаза кожаной пленкой, живот подтянуло, а мощная грудь двигалась тяжело. До Гольша донеслись хрипы и стоны. Кожаные, как у летучей мыши, крылья натянуты на жесткий каркас, сейчас обвисли, как тряпки.
Зверь страшен, такого размера бывали только драконы, но драконы – тонкие и гибкие, как змеи, с прозрачно-радужными крыльями, как у стрекоз, у них чешуйки блестели и переливались всеми цветами, а этот летающий зверь само воплощение тупой злобы, мощи и ненависти. Вместо чешуи на спине – толстые костяные плиты, а крупные, с ладонь, чешуйки на животе неприятно отсвечивали бронзой. Лапы и шея чудовища короткие, укрытые панцирем, шипами, наростами.
Гольш зябко передернул плечами. Если драконы летают, как гигантские стрекозы, то это чудовище из другого мира явно взламывает воздух, словно тяжело гудящий жук. Как эти странные люди севера сумели?..
Он кинулся к двери, выкрикнул заклятие, снимающее запоры. Снизу донесся грохот, лязг, шум от тяжелого падения. Опять высадили дверь, подумал со страхом и невольным восхищением. Никак не научатся открывать двери в нужную сторону. Дети Леса!
Измученные, с посуровевшими лицами, поднимались с трудом, цеплялись за стену. Впереди двигался, зажимая ладонью кровоточащую рану на плече, самый лютый – мог оборачиваться огромным волком, но не считал это магией.
Гольш подхватил Мрака, с тем же успехом мог бы поддержать скалу при землетрясении, – оборотень едва не задавил, лишь положив руку на плечо мага. Налитые кровью глаза глядели невидяще, синие губы прошептали:
– Там жаба с крыльями… Распорядись покормить…
– Жаба? – не понял Гольш.
– Да… Большая такая… И в стойло ее, в стойло…
Олег сзади сказал сипло:
– Не слушай. Сам зверь, потому сразу о зверях… Мы все сделали.
Из мешка за спиной волхва торчал набалдашник. Дерево блестело, как отполированный тысячами шершавых рук гранит, но Гольш ощутил, что Жезл из дерева Прадуба плотнее и древнее любого камня. От него шли незримые волны древней мощи, мощи того времени, когда мир был пуст не только людьми, не было даже богов.
– Неу…жели?
– А ты думал, – прохрипел Мрак, с усилием тащился со ступеньки на ступеньку. – Для нас это дунул-плюнул, и все. Мы тоже не левой ногой сморкаемся. Тебе взяли эту палку, девке – бусы, Тарху тоже досталось… на орехи.
В большой комнате Гольша повалились на мягкие диваны. На безобразно низких столиках с едва слышными хлопками возникли цветы и роскошные фрукты. Гольш увидел темное лицо Мрака, поспешно щелкнул пальцами. Перед оборотнем появился ломоть мяса на широком блюде. По залу пошел аромат, изгои и даже амазонка шумно сглотнули слюни. Гольш тихонько выругал себя, оторвался от мирской жизни, повел ладонями, сказал Слово.
Поверх сочных яблок и груш с тончайшей кожей, сквозь которую просвечивали семечки, поверх отборного винограда из сада падишаха пери, поверх груды инжира и персиков рухнули, смяв и раздавив, ломти недожаренного мяса. Зло шипели, распространяя с ума сводящий запах, – магия сорвала их вместе с вертелами прямо из королевской кухни!
– Вот это волхв, – сказал Мрак сипло. Ухватил ломоть обеими руками, впился зубами. – Эт не землю… как гнилой орех… Такая магия в хозяйстве…
Он наливался силой на глазах, лицо розовело. Олег ел медленнее, хотя голодный блеск в глазах кричал на весь зал, что молодой волхв готов сожрать все на столе, изжевать скатерть и объесть ножки стола.
– Как пережили натиск? – спросил с набитым ртом.
– Отбиваться легче, – ответил Гольш, – если предупрежден. Я не высовывался. Сижу в башне, сюда не подступиться.
– В заточении? – спросил Таргитай наивно.
Гольш подумал, кивнул:
– Ты, отрок, всегда смотришь в сердцевину. Я в заточении. Башня окружена.
Олег с трудом поднялся, выглянул в зарешеченное окошко:
– Вроде никого не видать…
Гольш с сожалением посмотрел на молодого волхва.
– На этот раз – маги. Их мощь окружает башню незримым барьером смерти…
– А как же мы? – не понял Таргитай.
– То-то меня что-то щекотнуло, – сказал Мрак небрежно.
Гольш обратился к Олегу, верному ученику:
– Я ахнул. Такую стену проломить под силу только богам! Но теперь ясно: с вами Жезл, вы под его защитой.
Мрак уважительно покосился на невзрачный с виду набалдашник. Простой, как трое невров. На языке оборотня крутилось насчет хорошего дерева на топорище, но Мрак смолчал, занят: ухомякивал мясо за обе щеки.
За Мраком отвалились от стола Олег и Таргитай: ели медленнее, как и работали. Лиска еще торопливо ела, похожая на голодную кошку. На сгорбленной спине выступали острые позвонки. Шея настолько худая, что видно, как с трудом двигался кусок мяса, а когда съела морковку, то она еще долго просвечивала в боку.
– Они пришли на другой день после вашего ухода, – объяснил Гольш. Жадно всматривался в исхудавшие лица, более строгие и четкие, чем всего месяц тому. – За вами не бросились сразу, думали, вы здесь. Дважды я выдерживал атаки, погибли все слуги, а магия истощилась вся…
– Неужто? – изумился Мрак. Обвел взглядом стол, где объедки незаметно исчезали, а взамен появлялись новые яства. – Олегу бы так истощать…
Гольш отмахнулся:
– Это крохи. Потом уразумели, что вас нет…
– Как? – не утерпел Олег.
– Вы не высовывались, – ответил Гольш просто. – А про вас известно, что не утерпели бы. Вы – простые, вас раскусили быстро. А раз так, то часть осталась осаждать башню, чтобы я не ускользнул… и не помог вам, а другие – за вами.
Олег наморщил лоб.
– Лиловая туча неслась за нами как лавина! Мы как раз вошли в круг ящероеда…
Гольш поднял брови в изумлении:
– Он отправил вас через магический круг?
– На ковре бы нас догнала туча, – произнес Олег медленно. – Так вот почему спешил от нас избавиться. В драке мы бы разнесли ему и остатки оазиса!
После обеда Мрак и Таргитай возлежали на мягких диванах, Лиска мылась и чистилась с таким остервенением, словно намерилась содрать шкуру. Гольш и Олег стояли у окна. Гольш объяснял:
– Видишь, дрожит воздух? Но земля не прогрета, верно?
– Верно, – ответил Олег неуверенно. – Ну и что?
С дивана раздался прежний жизнерадостный голос:
– Батя, ему чего-нибудь попроще, а не охотничью мудрость! Олег, воздух дрожит над спящим медведем в траве, над лосем, над коровой… Над Змеем не дрожит. Змей – это большая холодная жаба с крыльями!
Олег всмотрелся.
– Там затаились враги? Но там ни оврага, ни кустов.
– Незримыми их делает колдовство. Их не вижу даже я, знаток магии, но я вижу, что на милю вокруг не поют птицы, не скачут зайцы, вижу, где умолкли кузнечики, а бабочки срываются всей стаей…
Мрак пробасил одобрительно:
– Добро, батя! Не угораздила бы тебя нелегкая в колдуны, ты бы с охоты всегда возвращался с добычей.
Гольш благоговейно рассматривал Жезл, ласкал взглядом, бережно притрагивался самыми кончиками пальцев. Жезл лежал на низком столике, воздух потрескивал крохотными искрами. Когда сумерки сгустились, вокруг отполированного набалдашника стало заметно слабое свечение.
– Не гнилушка, а светится, – сказал Мрак с легким удивлением. – Наверное, жуки засидели.
– Теперь можете воспользоваться этой мощью, – сказал Олег, требовательно глядя на старого мага. – Останови Зло!
Все четверо не сводили с Гольша глаз. Тот грустно улыбался самыми краешками губ, ввалившиеся за этот месяц глаза стали печальными.
– Остановить… – повторил он медленно. – Можно попытаться… если бы… если бы!
Он обвел взглядом серьезные лица. Смотрят требовательно, настороженно, но лица как вырезаны из того же Прадуба. Суровые, потерявшие за путешествие в Гиперборею юношеские овалы, припухлости. У Мрака у рта прорезались глубокие складки, молодой волхв и дудошник посуровели, стали жестче. В движениях появилась экономная скупость.
– Жезл не обладает полной мощью без Пракамня, – сказал наконец. – А Пракамень… там же, в Гиперборее. Но в другой стране – Славии. На острове. Я не знаю, где это, но слыхивал, что страна обильна чудесами. Вода зимой становится твердой как камень, по ней можно даже ходить, с небес сыплются белые перья… и много других несуразиц, в которые верить просвещенному магу нелепо.
Мрак первым очнулся от удара, рявкнул злым голосом:
– Это что ж, нам переть еще раз?
Гольш сказал поникшим голосом:
– Мудрый знает, что ежели задумал выполнить дело за месяц, клади два, ежели задумал перейти две реки, то придется перейти пять, если думаешь обойтись одним зубом, то выбьют челюсть… Всяк говорит, что ежели бы ведал, что так будет трудно, то и не брался бы… К счастью, человеку не дано видеть будущее.
Олег вскочил, в два прыжка оказался у окна. Спросил, не оборачиваясь:
– Знают, что Жезл без нужного камешка?
– Нас бы смели в пыль, если бы знали. Я снял защиту, открыв двери для вас. Нас всех можно брать голыми руками. Но они видели – вы несли Жезл! Сейчас там паника, я вижу.
Олег обернулся, его глаза внимательны.
– Надолго ли?
Гольш наклонил голову.
– Ты научился многому, хватаешь на лету. Да, скоро поймут, что вы принесли пустые ножны, а меча нет.
Олег перевел взгляд на лица друзей.
– Все поняли?
Мрак проворчал медленно, словно ворочал тяжелые камни:
– Это даже Тарх поймет. Пусть меня берут голыми руками, но не сдвинусь с места, пока не отъемся, не отосплюсь и не перетрахаю всех девок.
– Здесь нет девок, – напомнил Олег сурово. – Волк крадет и считаных овец, а маги бьют как лежачих, так и сонных, и даже ленивых. Даже если путь за Пракамнем так же труден, я лучше сгину в пути, чем дождусь ножа мясника.
– Размечтался, – сказал Мрак грубо. – Не видно, что чем дальше, тем страшнее? Тоже мне, волхв!
Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого.
– Хлопцы, вы о чем? Чудно как-то говорите, простому невру не понять, а я ж простой, и даже очень простой…
– Вставай-вставай, – сказал Мрак, не сдвигаясь с места. – Олег говорит, что надо сбегать в Гиперборею еще разок, в другой угол. На островок посреди моря. Камешек там, видите ли, завалялся. Без этого камешка ну не идет ни колдовство, ни ведовство, ни волхвование, а уж суп сварить и думать неча!
– Да мы уже поели, – ответил Таргитай непонимающе. – Правда, супа не было, это ты верно заметил… Но я и без супа наелся, из ушей выплескивается. Хотя, конечно, если суп хороший…
Мрак выглянул в окно, нахмурился.
– А где наша жабка с крылышками?
– Ты ж сам ее распорядился поставить в стойло, – напомнил Таргитай наивно.
– Упорхнула жабка, – бросил Олег хмуро. – Мы слезли, заклятие слезло тоже. Издохнет по дороге обратно, больно отощала.
Мрак почесал в затылке, на лице смесь сочувствия, облегчения и досады. Издохнет, хорошо – Змей все-таки, но малость жалко. Свой Змей, летел по небу, как лось над будяками в весенний гон, только что не трубил и не ржал.
– А как выскользнем? – спросил Олег. Лицо волхва стало непривычно строгим, а голос требовательным.
– Не знаю, – ответил Гольш несчастным голосом. – На свою беду воротились, герои! Я, по чести, надеялся, что вас не увижу – добыли Жезл или нет. Где-то могли бы еще уцелеть, а здесь…
– Этого мы не могли, – ответил Таргитай ясным чистым голосом.
– Почему?
Таргитай коснулся пальцами левой стороны груди.
– Здесь что-то запрещает.
Гольш вскинул в недоумении седые кустистые брови:
– Что?
– Не знаю, – ответил Таргитай несчастным голосом. – Мы все трое – калеки. Нам нельзя многое из того, что другие делают с легкостью.
Гольш пристально смотрел в честные глаза дудошника, отвел взгляд. Этот парень глуп, оборотень не зря костерит его на все корки, но в этой глупости есть нечто тревожащее. Было бы время, стоило бы разобраться, но остатки времени утекают, как вода сквозь пальцы. Прожил всего триста с небольшим, а демоны являлись дважды. Вот-вот в облаке огня и дыма явится третий, последний…
За окном сухо щелкнуло, словно лопнул крупный уголек в костре, вспыхнул яркий шар и, разбрызгивая искры, исчез. Мрак вытянул шею, стараясь увидеть, как странный факел ударится оземь.
– Что это?
Гольш рассеянно отмахнулся:
– Шпион подслушивал. Теперь вряд ли прочирикает.
Через окно донесся едва слышный хлопок. Мрак удовлетворенно повернулся к Гольшу.
– Подпалил ты ему перья! А не прокаркал своим раньше? Мы тут расчирикались, как кого брать голыми руками.
– Мог. Это мир магии, люди. Сложнее простого мира, где все просто – люди, коровы, драчки. В мире магии непредсказуемо все.
Олег нервно сглотнул слюну. Кадык остро дернулся, голос стал совсем дрожащим:
– Хоть что-то предусмотреть нужно. Иначе как жить? Звери не смотрят в будущее. Люди жаждут знать.
Лиска зябко повела плечами. На голых руках кожа вздулась пупырышками.
– Знать будущее?.. Я надеюсь на него, а знать не хочу.
– Женский ум, – проворчал Мрак.
Олег смолчал, пристально посмотрев на побледневшую воительницу. Дело не в женском уме, что-то другое, более глубокое, даже страшноватое, но, как и Гольшу, не хватает времени, надо спешно выбираться из башни, пока враг не разобрался, не прихлопнул аки сонных мух!
Таргитай засыпал на ходу, засыпал стоя, сидя. Его будили, заставляли носить, держать, связывать, на него орали – спросонья делал невпопад. Мрак пропах огнем и металлом – выковывал новое лезвие. Олег же пропах настоями трав – готовил для ран и для волхвования. Лиска складывала мешки – в дальнем походе все пригодится.
Перед самым выходом из башни Мрак перетряхнул мешки, из восьми больших сделал четыре поменьше, остальное швырнул в угол.
– Ночь нам в подмогу. Тарх и ты, рыжая, постараетесь выбраться незамеченными. Враг ждет четверых, мы-де неразлучны, а вы сойдете за богатого дурня, что странствует с рабыней… Ладно-ладно, не шипи, как дикая кошка. Пусть богатая девка путешествует с дурнем. Тот ей на дуде свистит, про любовь до гроба брешет.
– А вы?
– Тарх, не умничай, умнее тебя на дубе висят. Мы с волхвом выберемся еще раньше. Или позже, поглядим.
Гольш еще тогда, в первый раз, был поражен, когда Мрак обернулся волком, а сейчас у него отнялся язык, когда вместо молодого волхва посередке зала забегала огромная нелепая птица, попробовала летать, сбила крыльями со стола бумаги, грузно рухнула на пол, а встал уже волхв – виноватый, криво ухмыляющийся, с синяком на скуле и потирающий правое плечо.
– Это очень сложное заклятие! – воскликнул Гольш. – А ты не освоил простые.
– У него все через задницу, – сказал Мрак с отвращением. – Сперва трудное, а потом пустячки начинает понимать. По правде сказать, простое – самое трудное, даже я знаю. Сперва Олег горными хребтами двигал, потом едва щепку будет передвигать. Чем больше знаешь, тем меньше можешь. Сила – уму могила… Нет, ум – силе могила.
Олег морщился, мял ладонью плечо. Не сообразил, что не в чистом поле: там и парил, и камнем вниз, и винтом нарезал, а здесь – мордой о стол, да еще как больно!
– Это может помочь, – сказал Гольш нерешительно. – Враг к этому не готов. А ты, лохматый, перекинешься волком?
– Эт как сто баб пошептали, – согласился Мрак. – Или магов, мне все одно.
Повесил два мешка Таргитаю, вручил секиру:
– Не урони! Это не твоя палка с дырками, это вещь в хозяйстве нужная! Да и по жизни с нею шагать легше.
Олег с неловкостью протянул мешок Лиске:
– Понесешь малость?
Таргитай с тяжелым вздохом вытащил Меч.
– Неужто боги создали нас затем, дабы истребляли себе подобных?
– Ну, не только, – ответила Лиска после паузы. Ее смуглое личико слегка зарумянилось. – Нет-нет, не только.
Проверила, легко ли вытаскивается меч, потуже затянула перевязь с колчаном стрел. Глаза ее прищурились, а пухлые губы сжались в одну линию. Лицо стало злым и хищным.
– Ах, не только, – сказал Таргитай печально. – А почему же только и только?
Глава 2
Конь под ним изогнул шею, посмотрел на седока с удивлением. Таргитай не обиделся, над ним кони смеялись и раньше, он один спрашивал: почему боги создали воду мокрой, зачем людей разделили на мужчин и женщин, почему деревья на зиму сбрасывают листья? Никто не спрашивал, всем все ясно, хоть и не знают тоже, Таргитай спрашивал, дураку, как известно, до всего есть дело.
Коней пустили сразу в галоп. Лиска пригнулась, красные волосы слились с конской гривой. Узкий меч держала в опущенной руке, нагнетая кровь для удара.
Копыта громко застучали в рассветной тишине. Таргитай взмолился молча, чтобы Гольш показал Жезл получше, а то спросонья не разглядят, всю мощь обрушат на них, а тут и без магов тошно.
– Если врагов много, – крикнула Лиска сдавленно, – будем прорываться? Или вернемся?
– Вперед, – крикнул Таргитай. – Авось не сгинем!
Лиска слышала, как произнес какое-то заклятие «хусим», но ветер свистел в ушах. Вспомнила с надеждой, что это заклятие лесным людям обычно помогало. Даже в самых безнадежных случаях кто-нибудь из невров говорил, махнув рукой, это волшебное слово, все трое кидались очертя голову и… обычно побеждали!
Прямо из земли выросли двое с копьями. Таргитай свесился вперед, заранее сморщившись в ожидании резкой боли в кисти. Меч полыхнул во тьме странно лиловыми искрами, скрежетнуло – рассекал нагрудник. Конь несся, как лось в весенний гон, копыта гремели, все отряды врага должны сбежаться наперехват.
В сторонке вскрикнула Лиска, зазвенел металл. Таргитай крикнул мощно, подражая Мраку:
– Держись за мной! Не отставай!
Впереди открылось сразу с дюжину костров. Полуодетые люди вскакивали, хватались за оружие. В багровом свете острая бронза играла кроваво-красными бликами.
Дюжина воинов загородила вход в шатер, Таргитай хотел свернуть, но конь умнее: задержись на миг, ввяжись в драку – сбежится весь лагерь. Меч засвистел, жадно хлюпая кровью, конь разметал оставшихся, в три прыжка оказался у входа.
Таргитай достал концом лезвия огромного стража, затем полог больно хлестнул по лицу, пахнуло благовониями. Копыта простучали по роскошному ковру, раздробили в мельчайшие черепки амфоры, горшки, вазы. Таргитай успел увидеть на богатом ложе обнаженное женское тело – нежное лицо, вытаращенные глаза, роскошная грива иссиня-черных волос, разметавшихся по атласной подушке. Девушка зачем-то вытянула вперед руки, ошалелый Таргитай заорал негодующе:
– Ишь, размечталась, дура! С ума тронулась?
Он успел полоснуть лезвием по шелковой ткани, с конем освобожденно выметнулись с той стороны шатра. Следом прогрохотали копыта. Лиска неслась с визгом, с развевающейся гривой, как у коня, но довольная, словно ухитрилась стоптать еще более красивую девку.
Таргитай, сцепив зубы, едва успевал поворачиваться в седле. Меч рубил жадно, стараясь задеть сразу двух-трех, те выскакивали толпами, торопясь и толкаясь. Из шатра победнее выпрыгнули с диким визгом две полуголые женщины. Таргитай пришпорил, крикнул срывающимся голосом:
– С ума посходили!.. Не видят, дуры, тут мужиков и без меня как тараканов в избе Боромира!
Лиска на скаку замахнулась мечом, женщины с воплями рухнули на землю. Двое, что выбежали следом, споткнулись, с разбега растянулись, не выпуская оружия. Конь Лиски пронесся по их спинам, меч блистал, рассыпая лунные блики. Лиска казалась окруженной холодным мерцанием.
Меч стал рваться из рук реже. Впереди вылезли из-под одеял двое, схватились за мечи, конь пронесся по их головам, Меч лишь одного успел достать в плечо.
Крики остались за спиной, впереди же простиралась черная как деготь ночь. Тускло поблескивала звездочка, кони все еще шли галопом, пена падала с губ. Таргитай чувствовал, как сердце едва не выскакивает из груди, хотя схватка длилась миг.
– Не отставай! – крикнул Лиске. – Надо уйти подальше, пока опомнятся.
– Кто? – удивилась она. – Разве там остались еще?
Таргитай ощутил себя польщенным, спина сама выпрямилась, а плечи пошли в стороны. Окрепнувшим голосом, в котором сам с удивлением услышал суровые мужественные нотки, произнес:
– Ну, могли спать где-нибудь в кустах. Всех в темноте не углядишь.
– Разве что в кустах, – согласилась живо. – Так они там и остались. Разве что штаны меняют.
Таргитай иногда разворачивался в седле, но слышал лишь стук копыт. Над головами дважды пролетели филины, странно – залетели из Леса так далеко! Ничего не случилось? Таргитай сразу успокоился. Это Олег пусть волнуется, мудрый и вперед заглядывающий, или Мрак – тот вообще подозрительный, как волк.
Рука сама потянулась за дудочкой. С усилием напомнил себе, что не время. Не только враги, но и все хищные звери соберутся в надежде задрать заблудившуюся корову.
Лиска легко мчалась следом. Ее зоркие глаза пронизывали тьму, выкрикнула:
– Волк! Гигантский волк!
Мрак поднялся, темный в слабом лунном свете, вскинул руку:
– Где мой конь? Ага, добро. И брось баклажку.
Все еще голый, поймал, жадно припал. Губы показались Таргитаю темнее обычного и распухшими. Струйка воды побежала по волосатой груди. Мрак крякнул, швырнул баклажку Таргитаю.
– Вроде бы ты и не бегал долго, – удивился Таргитай. – А пьешь как конь!
– Я перегрыз все тетивы, – рявкнул Мрак. – Вас бы стрелами утыкали, как ежей!
В сторонке нечто тяжелое грохнулось оземь. Олег медленно поднялся, стыдливо прикрываясь руками. Таргитай подвел ему коня, волхв быстро оделся, прячась от Лиски, с облегчением вспрыгнул в седло.
– Ну, не ожидал… Наш Тарх – такой зверюга!
– Многих побил? – поинтересовался Мрак с интересом.
– Целых не осталось. Кто стоял, тот сидит, а кто сидел, тот рачком ползает…
– А кто рачком ползал?
– Тех Лиска стоптала. Тоже зверь. Хищный!
Мрак оделся, взапрыгнул в седло.
– Жаль, не видел. Тарх спит-спит, а когда разойдется да размахнется, целого войска стоит.
Таргитай скривился:
– Что вы все обзываетесь да обзываетесь? Послушайте, какие слова я подобрал!
Прежде чем успели остановить, дудочка была у губ, и тоскливая мелодия, похожая на вой разъяренного шакала, полилась над пустыней.
…После короткого отдыха с первыми лучами солнца они снова в седлах. Таргитай ныл – не выспался и хотел есть:
– Гольш сказал, что продержится всего четыре недели. Но ежели будем ползти на конях, успеем ли к своей старости?
Мрак хмыкнул раздраженно:
– Забыл время, когда на своих двоих бегал? На коня с топором кинулся, за безрогого лося счел!.. Впрочем, Олегу в самом деле пора раскинуть мозгами.
Лиска ощетинилась, бросила враждебный взгляд. Помнила, как враги раскидывали мозгами под ударами тяжелой секиры.
– Заранее не придумал, – ответил Олег с неуверенностью. – Я бы мог, конечно, быстро слетать, а Мрак бы сбегал в личине волка, но вы… Да и что мы там сделаем без оружия… Придется ехать в надежде на нашенское авось.
– И кусим, – сказала Лиска.
Невры переглянулись, Мрак спросил подозрительно:
– Что-что?
– Хусим, – произнесла она менее уверенно. – Или не так расслышала? Помнишь, ты не был уверен, что победишь, а потом сказал это волшебное слово, пошел в бой и победил!
– Гм, – произнес Мрак озадаченно. – В самом деле сказал я? Не Олег? Ну, не думаю, что помогло. Я ж не волхв!.. Хотя кто знает…
Он пришпорил коня, чтобы не видеть ухмылки Таргитая и Олега. Присобачат кликуху «волхв», вовек не отгавкается, не отшкребется. Имя забудут, а кличку запомнят, внукам-правнукам передадут. Похоронный курган снесут дожди, а кличка останется. Вон бер – больше народ знает по кличке медведь или ведмедь. Да что бер – богов имена забыли! Бог охоты был чересчур волосатым, вот и стал Волосом, красивейшее созвездие Стожары больше знают как Утиное Гнездо, а Первоцвет для всех – Лось, а то и вовсе Большая Медведица…
– Кажется, придумал, – ворвался в его думы смущенный голос Олега. – Ну, не совсем еще придумал, а так, задумка. Недодумка. Думка для будущей мысли.
– Не торопись, думай лучше, – сказал Таргитай торопливо. – Это я чем больше думаю, тем песни хуже. А у тебя ж наоборот!
На привале, пока остальные готовили обед, Олег волхвовал в сторонке. Лиска ходила на цыпочках, подавала пучки трав, чертила знаки, раскладывала камешки причудливым узором.
– Если заготовим мяса, – сказал Олег без особой уверенности, – я смогу подманить летающих зверей…
– С мясом и я подманю, – буркнул Мрак. – Так любую ворону поймать можно. А ты без мяса подмани! Одной магией.
– Магии помощь нужна.
Когда Мрак и Лиска настреляли зайцев, дроф и даже степного кабанчика, Таргитай помог содрать шкуры, Олег за это время дважды поднимался в воздух, забирался так высоко, что с земли видно темную точку.
– Сюда летит птица, – сообщил, опустившись на землю. – Вы схоронитесь, а я зацапаю, когда сядет.
– Боишься, спугнем? – поинтересовался Мрак.
– Нет, может сожрать вас раньше, чем увидит мясо.
– Ух ты, – удивился Мрак. – Такая здоровая? Одна или стая?
– Такие здоровые стаями не летают. Иначе не прокормятся. Ложитесь под шкуры!
Трое схоронились, а Олег, выложив мясо в середке огражденного камнями круга, выкрикивал заклинания и воздевал руки. Хлопанье крыльев послышалось раньше, чем увидели птицу.
Таргитаю сперва показалось, что к ним стремительно снижается тучка. Потом рассмотрел гигантские крылья, длинную вытянутую шею, хищно загнутый клюв. Птица летела быстро, но крыльями едва-едва помахивала, а чаще просто поворачивала то так, то эдак, скользила между воздушными потоками.
Земля вздрогнула, когда птица тяжело бухнулась. Тут же загнутый клюв подцепил тушку кабанчика, голова вскинулась с раскрытым клювом, по горлу прошло утолщение.
Олег сказал негромко:
– Вылезайте. Сейчас она в моей власти. Но… будьте осторожны.
Мрак приподнялся вместе со шкурами, спросил подозрительно:
– Так быть осторожными или в твоей власти?
– В моей-моей! Только… береженого любые боги берегут.
Мрак с оглядкой направился к птице, а Таргитай заявил:
– Тогда я лучше останусь. Меня любой петух бьет. И гуси щипали. Я невезучий!
Лиска, для которой слово Олега закон, потащила Таргитая к чудовищной птице. Мрак собрал одежду, мешки, снял седла с коней. Лиска скривилась, но приняла одно седло из его рук, потащила к чудовищу в перьях.
– А эта ворона не клюнет? – осведомился Мрак, когда подошел вплотную. – Ты ему скажи, чтобы село…
– Залезай, – прошептал Олег настойчиво.
На лбу выступили капельки. Мрак взмахом руки забросил наверх Лиску, начал швырять ей седла. Олег побагровел, капли пота покрупнели, начали скатываться, оставляя грязные дорожки.
– Скажи своей вороне, – сказал Мрак сварливо, – чтобы не крутилась. Мешок на ту сторону перекинул!
– Мрак, – прошептал Олег сдавленно, – это птица Рух. Понял?
– А, – обрадовался Мрак, – та самая, которой птенцов спасли?
– Мрак, быстрее! Старого добра даже люди не помнят. Моя хватка слабеет, сейчас заметит…
Мрак загнал Таргитая наверх, сам вскарабкался по голенастой ноге, похожей на неошкуренный ствол дерева, хлопнул себя по лбу, соскочил: забыл старое одеяло. Олег стискивал зубы, пот заливал глаза, его трясло как в лихорадке.
Когда лез наверх, птица переступала с ноги на ногу, беспокойно озиралась, старалась понять, какой враг сумел ее заставить сесть здесь.
– А на Змее бы лучше, – проворчал Мрак. – На перьях скользко. Ты не мог бы, это самое, Змея?
– Мрак…
– Ладно, стерпим. Летит хоть шибко? Змей за сутки верст тыщу отмахивал.
Птица разбежалась, с каждым шагом наращивая скорость. Путешественникам казалось, что так и будет нестись, как конь, до самого Северного моря, вон кулик – малая птаха, а пять тыщ верст проходит, но наконец по бокам захлопали мощные крылья, забили о воздух, еще толчок – и гадкая тряска прекратилась.
Мощный поток встречного ветра заставил прижаться к птичьей спине. Перья длинные, жесткие, пахнущие жиром. Таргитай отвернулся от ветра, раздирающего рот, сказал удивленно:
– На ком я не ездил!.. На конях, верблюде, ослах, рыбе, Змее, Мраке, лешем…
Лиска вскрикнула, дернулась. Мощная длань Мрака прижала ее в тот миг, когда поток воздуха оторвал ее от птичьего загривка.
– Что стряслось?
– Я их боюсь, – прошептала она со слезами на глазах.
Среди перьев копошились толстенькие вши с ноготь. Сквозь тонкие шкуры видны розовые кишки. Вшей множество, спешно переползали из продуваемого места.
– Не боись, – поспешно утешил Олег. – Это пухоеды. Людей не едят.
– А кровь сосут?
– Нет, пух выгрызают.
Лиска отвела взгляд, голос слабенький, замирающий:
– Говори, говори! Хотя и брехня, но все-таки говори. Мы, женщины, привыкли, что нас обманывают.
Мрак пробурчал:
– Кровь не высосут, а весь твой пух выгрызут.
Ветер свистел в ушах, они прижимались друг к другу, сберегая остатки тепла. Олегу пришлось хуже всех, сидел почти на шее, свесив ноги, зябко кутался в шкуру. Таргитай жалобно поскуливал:
– Олег, давай лучше на Змеях?.. Хоть и холодно заднице, зато от ветра хоронимся. А птаха вроде теплая, но выдувает усе, у меня уже кости заледенели. Мелкая больно. Мог бы пошире выбрать! А то и не Рух, а вроде толстой вороны…
Олег отмалчивался, сжимал зубы в бессильной злости. Как быстро привыкают к необычному! Коней увидели – сутки боялись подойти, на диковинного зверя верблюда залезли почти без страха, а когда пришлось на спину Змею прыгать, то вроде бы как всю жизнь на нем ездили. Теперь уже и перебирают, все не так. Не потому ли Дана, которая все видела и везде побывала, теперь сидит на крохотном островке, потому что все обрыдло? Мир интересен, когда видишь впервые!
Сзади по его душегрейке скользнули тонкие холодные пальцы. Лиска, дрожа, как лист на ветру, прижалась щекой к спине, обхватила крепко-крепко, сцепив пальцы на животе. Олег напряг мышцы, стараясь, чтобы живот был плоским и твердым, как доска. У Мрака вообще как из камня, даже у Таргитая твердый и в валиках мускулов, а певцу сила нужна не больше, чем волхву…
Поймал себя на том, что все чаще думает о себе как о волхве. Когда изгнали из Леса, в первые дни все мысли были, как выжить, уцелеть, но окреп и оброс мускулами быстро, сумел перевести дух, при столкновении с киммерами обнаружил в себе магию, а после Гольша спешно учился управлять этой огромной мощью…
Мрак завозился, распихивая друзей и устраиваясь удобнее, сказал предостерегающе:
– Олег, что-то ворона поглядывает на мои ноги. Кинь ей в пасть что-нибудь.
– Что?
– Возле тебя ломти мяса. Когда кончатся, бросишь Лиску.
Лиска наградила оборотня негодующим взглядом. Олег ответил рассудительно:
– Птицы на лету не жрут. Ласточки да стрижи – да, а крупные – никогда.
– Мелкие и гадят на лету, – буркнул Мрак. – А эта если… убьет внизу. Может, почесать где? Ежели вздумает почесаться сама? Тебе хорошо, лишь штаны потеряешь, и крылья у тебя из бычьего пузыря… а вот благородные волки летать не пробовали.
– Вряд ли чешется на лету, – сказал Олег без уверенности. – Хотя, конечно, под нашими задницами должно свербить. Да и вши переползли, тут теплее.
Лиска пискнула, приподнялась, пыталась лететь, стоя на полусогнутых. Ветер трепал ее короткую юбочку, загорелая кожа пошла пупырышками, словно на лапах худого гуся. Олег, не глядя, подгреб ее ближе. Рука была толстой и туго перевитой жилами.
Воздух стал влажным, сырость проникала под одежду. Таргитай раскрыл глаза, вытаращил как лягушка. Вокруг белым-бело, словно плыли в молоке. По влажному воздуху шлепали намокшие крылья, концы перьев терялись в странном тумане.
Птаха пошла по кривой вниз. Через просвет выступила залитая солнцем песчаная равнина. Над головой клубился белый поток облака. Мрак завозился, сказал сварливо:
– Олег, пусть лучше прет поверху. Сам говорил, что так быстрее!
Таргитай распахнул рот:
– Над облаками? Разве так можно?
– Мы на Змее летели, – напомнил Мрак. – Ты, правда, спал. Сколько в тебя сна влазит? Ты не пробовал в барсука перекидываться? Или в хомяка?
Таргитай ответить не успел, Олег тревожно вскрикнул:
– Там еще одна идет наперерез!.. Здоровая, как сарай у бабки Боромирихи.
Наперерез летела крупная птица. Уже видны мощные когтистые лапы, прижатые к пузу, странно блестящему, будто покрытому крупными перламутровыми пластинками. Птица неотрывно смотрела в их сторону, видны красные горящие глаза. Клюв чуть приоткрылся, блеснули редкие острые зубы.
– Никак подраться хочет, – сказал Мрак с беспокойством.
Лиска, не отрываясь от Олега, на ощупь хлопала ладонью, отыскивала лук и стрелы. Губы ее шевелились, но ветер срывал слова, уносил. Птица шла наперерез.
– Ежели самец, то будет драться, – сказал Мрак рассудительно. – Ежели самка, то драться, видать, не станут. Олег, это петух или курочка?
– Пусть Таргитай проверит, – огрызнулся Олег. – Знаток по бабам.
– В перьях? – удивился Таргитай. – Как я проверю?
– Полезь, загляни ей под хвост, – предложил Мрак.
– Ну да!.. А вдруг…
– Не станет, не станет. Лезь!
Таргитай опасливо смерил взглядом расстояние до хвоста, поежился:
– Пусть Олег. Заглянет, не слезая с шеи. Он и не то может!
Мрак взял свой гигантский лук, пригнулся, выдерживая напор ветра, сказал неожиданно рассудительно:
– Начнут играться, нас вовсе стряхнут к такой маме. Я видел, какие штуки выкидывают воробьи…
Олег резко повернул летающего зверя, другая птица пронеслась на расстоянии вытянутой руки. Отвратительный запах забил дыхание. Мрак придержал стрелу, не успев выстрелить, что оказалось кстати: Олег начал поднимать Рух кругами, другая птица кинулась следом. Мрак тщательно прицелился – ветра не было, – звонко щелкнула тетива.
Раздался вопль ярости. Металлическое острие скользнуло по голове, содрав полоску кожи. Капли крови сдуло. Мрак тут же выпустил еще две стрелы. Олег держал Рух в неподвижности, она парила, растопырив крылья. Третья стрела ударила острием в глаз, на миг вздулся огромный пузырь, лопнул, а из впадины, где поместился бы кулак Мрака, брызнули крупные капли. Птица каркнула так страшно, что даже Мрака прижало к жестким перьям. Рядом шумно дрожала Лиска, цокотала как белка зубками.
Птица круто ушла вниз, а их птаха Рух победно, так показалось Мраку, сделала широкий круг, потом суматошно заляпала по-куриному крыльями, набрала скорость и понеслась дальше на север.
– Нам бы спасибо сказала, – пробурчал Мрак. Вытер красное лицо, встречный ветер мгновенно высушил пот. – Ишь, какую дуру отогнали!
– А если это ее парень? – спросил Таргитай невинно.
Лиска все возилась, прижималась к широкой спине волхва, умащивалась. Таргитай посочувствовал:
– Потерпи. Уже скоро. А ежели поблевать, то предупреди – отсяду.
Лиска позеленела, часто подпрыгивала, словно внутри скакал заяц. Таргитай на всякий случай все же отполз, цепляясь за жесткие перья. Олег сидел на загривке Рух, сгорбленный, сам похожий на озябшую ворону. Мрак лежал, вцепившись обеими руками. Тоже зеленый, как Лиска, часто закрывал глаза, а когда взгляд упирался в спину Олега, на суровом лице оборотня проступало изумление. Волхв сидит, свесив ноги в бездну, видит проплывающие далеко внизу крохотные дома и кустики деревьев и еще ни разу не сменил штаны!
Таргитай наконец взмолился:
– Олег, нельзя ли твою дрофу посадить? У кустика?
– Можно, – ответил Олег, не поворачивая головы. – Но тогда от кустика придется пешком. А в чем дело? Приспичило?
– Я терплю, но Лиска меня беспокоит. Она уже как надутый бычий пузырь. А мне отсаживаться некуда!
Олег смолчал. Лиска ощутила его незримое тепло, словно заботливо укутывал в толстую шкуру. Как назло, птица провалилась в воздушной рытвине, и желудок Лиски прыгнул в горло. Изо всех сил сцепила зубы, борясь с тошнотой. Олег что-то пробормотал, птица наклонила крылья, земля начала по ровной кривой приближаться. Мрак приподнял голову, взглянул и снова прижался щекой к перьям. Глаза плотно зажмурены.
Таргитай с восторгом глазел по сторонам, толкал в бок то Лиску, то Мрака.
– А вот стадо!.. А вон дуб – каким махоньким кажется!.. Гляди-гляди, это речка аль червяк ползет?
– Сам ты дуб, – процедил Мрак сквозь зубы, не открывая глаз. – Да еще и зеленый!.. И червяк прибитый…
– Какой ты, Мрак, грубый! Лиска, глянь, какое озеро круглое!
– Сам ты круглый, – простонала тоже сквозь зубы. – Откуда только таргитаи берутся… Я слышала, когда решили перебить всех дураков на свете, ты тоже выбрал палку побольше?
Таргитай подумал, потряс головой:
– Не стану их бить. Пусть живут все. Какая ты недобрая!
Ветер свистел резче, в лицо били запахи степных трав, выжженной зноем земли. Земля неслась навстречу, накренившись, как парус. Наклонно торчали чахлые деревья, а зеленый кустарник казался налипшим на стену мхом.
Пальцы Мрака сжали перья так, что те захрустели, а костяшки пальцев побелели. Олег наклонился, держась за толстую шею птицы, что-то выкрикивал, перекрывая встречный ветер.
Вдруг земля встала на место, но замелькала быстрее. Птица словно провалилась, людей тряхнуло. Голенастые лапы замелькали с такой скоростью, что толчки слились в беспрерывную, медленно затихающую тряску. Рух растопырила крылья, выставив их, как парус, гасила сумасшедший бег о встречный ветер, а когда наконец остановилась, то и проклятый ветер, что изматывал душу весь полет, как назло, тут же утих.
Олег осторожно потрепал по плотной шее, похожей больше на ствол матерой сосны.
– Спасибо, птица… Неплохо летела.
– Да и села лучше тебя, – сказал Мрак. Приподнялся, голос неустойчивый, но оттого еще более язвительный. – Правда, не шибко.
Рух, словно выходя из зимнего сна, медленно повертела занемевшей шеей, повернулась к людям, посмотрела сперва одним глазом, потом другим. Желтый глаз расширился, хищный клюв начал приоткрываться. Мрак по серьезному лицу волхва понял: от птицы, что приходит в себя, надо поскорее избавиться, взял секиру и приготовился шарахнуть ее по голове.
– Не смей, – прошептал Олег. – Разозлишь!
– Тогда по лапам? – предложил Мрак. – Чтобы упорхнула.
Олег торопливо делал знаки, рисовал в воздухе кривые линии. Рух даже шею вытянула, смотрела, потом грозно заклекотала, взмахнула крыльями, пробуя их на прочность, тяжело побежала прочь, переваливаясь с боку на бок, как простая деревенская утка.
Все четверо с облегчением смотрели вслед. Олег сказал с нотками тревоги:
– Дальше придется пешком. А мы одолели едва половину пути!
– Зато миновали Пески, – напомнил Мрак бодро. – Теперь пойдет все как у людей: звери, разбойники, жулье, враги, продажные девки для Тарха.
– Размечтался, – бросил Олег предостерегающе. – С обычным набором справимся. Но против нас выступили незнаемые силы. А незнаемого не люблю.
– Тогда ты вовсе жизнь не любишь, – обвинил Мрак.
Таргитай намерился сесть обедать или хотя бы поиграть на дуде, но место голое, укрыться негде, а вдали темнел лесок – как сказал бодренько Мрак, всего верст десять с гаком. А гак еще с крюком.
Глава 3
Тащились по ровной как стол и голой как лысина Степи. Земля от сухости лопалась, плитки грязи сворачивались, загибались по краям. Мрак топал впереди насупленный, но едва не нахрюкивал песню: горы сыпучего песка остались за спиной. Конечно, еще не родной Лес, но Степь чем-то ближе к благословенному Лесу. Во всяком случае, лучше богами проклятой Пустыни.
Олег углядел в трещинке зеленую травку, больше похожую на мох. Мрак ворчал, зло оглядывался на отставшего волхва, но Олег готов зубами грызть иссохшую землю, лишь бы выколупнуть жизнестойкую траву: в ней наверняка особые магические силы!
Когда среди деревьев, довольно чахлых, разожгли в ямке костер, Таргитай сказал озабоченно:
– Два дня уже тю-тю!.. Осталось десять дней. На чем полетим дальше, Олег?
Даже Мрак воззрился на дудошника с удивлением:
– Во ухарь! Ножками-то не изволит. Теперь то Змея подай, то Руха, то еще чего…
– Лучше еще чего, – согласился Таргитай простодушно. – Мы маги аль не маги? На ковре летали? Летали. На Змее сидели? То-то. Лучше, конечно, с магом-пустынником, хотя нехорошо нож к горлу человеку… Правда, прямо в грязь вывалил. Зато враз на месте. А сейчас продуло, вот и Лиска в соплях путается. И вши кусали. Не верю, что не кусали! Вон у меня спина зудит.
– Шелудивый и после бани чешется, – сказала Лиска брезгливо. – Если бежать быстро, то можно успеть куда угодно. Белый свет не так уж велик.
Олег молчал, невидяще смотрел в сгущающиеся сумерки. Для них белый свет тоже был невелик, пока жили в лесной деревне. А раз так, сказал себе с нажимом, надо обязательно найти, на чем или как добраться на остров в Славии. В таком разнообразном мире есть все. Надо уметь запрячь и сказать «Но!» или «Цоб-цобе!». Тем более что даже не знаю, далеко ли до зачарованного острова. Как сказал один местный волхв, в Гиперборее нет дорог, есть одни направления.
– Олег, – прорезался в его уши напряженный голос Мрака. – Глянь-ка, что там ползает?
Олег проследил взглядом, огрызнулся:
– Думаешь, у меня волчьи глаза?
– Волхв должен зреть внутренним взором.
– Он зрит незримые миру вещи. Что тебя напугало?
Мрак ответил предостерегающе:
– Меня напужать трудно, я не волхв, а волк. А беспокоит вон то облачко… Пренизковато над землей, формы не меняет.
Олег сразу насторожился:
– В нашу сторону?
– Пройдет близко.
Олег долго всматривался, Таргитай и Лиска тоже вытянули шеи, щурились. Мрак сказал нетерпеливо:
– Я думал, народ пошел мелкий да пузатый, да еще и подслеповатый! Все еще не зрите?.. Облачко больно похоже на каменную гору. Но гора эта движется, словно ее несет ветром.
Все видели, как побледнел Олег. Лицо его в одно мгновение похудело, кожа на скулах заострилась. Голос стал хриплым:
– Это… замок Мардуха.
Лиска и Таргитай переглянулись, Мрак спросил настороженно:
– Точно знаешь?
– Гольш говорил о нем. Мардух умеет двигать горами… по крайней мере – башней или замком размером с гору.
– Ты тоже можешь, – сказал Таргитай ободряюще.
– Телегу бык тянет, но возчик сильнее! А человек с копьем бьет самого сильного медведя. По воле Мардуха гора движется, куда изволит хозяин. А у меня бы сразу рассыпалась…
Таргитай пристально смотрел на темнеющую тучку, что вроде бы стала крупнее. Наивное лицо посуровело.
– Почему бы сразу не наказать злого колдуна? Ведь наша цель – побить Зло магов, а вовсе не добывать для Гольша волшебные вещи. Пойдемте к Мардуху и разрушим его башню!
Даже Лиска воззрилась удивленно. Мрак спросил саркастически:
– Вот так пойдем и разнесем все к чертям собачьим?
– А что? У Олега враз все вдрызг, за что ни берется! Пусть колдуна задавит камнями. Я не люблю, когда ты отсекаешь руки-ноги своей ужасной секирой.
– А ты своим чертовым Мечом? – огрызнулся Мрак.
Олег сказал торопливо:
– Я не смогу разрушить башню Мардуха. Не по зубам. Создана сложными заклятиями, а мне бы с простейшими разобраться.
Таргитай не отрывал взгляда от темного облачка, что постепенно растворялось в темнеющем небе.
– Жаль… Сразу бы покончили со Злом на белом свете!
Ранним утром, когда птицы верещали во всю мочь, Мрак растолкал спутников:
– Зимой отоспитесь. Лето кончается!
Таргитай сразу повернулся на юг, где вечером темнело облако. Уже не тучка – каменная гора, похожая на столб, грубо высеченный из дикого камня. Окон еще не видно, далеко, но мелкие с этой дали черные зубцы видны на светлом небе.
– Прет наперерез, – заметил Мрак. – Ежели бы на конях, то к обеду бы перехватили.
– И попали бы как жабы под колесо, – сказал Олег. – Мокрое место бы на версту. А то и больше. От тебя с твоим пузом – версты на три.
Глаза Таргитая стали холодными.
– А ежели бегом? Помнишь, как бежали из Леса?
Лиска с великим удивлением рассматривала Таргитая, словно узрела впервые. Добрый и растяпистый дудошник казался совсем другим человеком – напряженным, собранным и даже злым. Мрак сказал с кривой усмешкой:
– Тарх готов пробежаться? Без пинков в зад? Что-то в лесу издохло!
Таргитай повернул к нему побледневшее лицо.
– Ради такого… готов. Чтобы разом уничтожить Зло, я готов запачкаться кровью.
– Будто ты не пачкался, – хмыкнул Мрак снова.
– Тогда я отбивался. Иначе боги бы спросили, почему не защитил себя и друзей. Мне горько, Мрак. Даже сейчас чую, что не совсем прав, но ведь если убить мага, от которого идет все Зло?..
Мрак, набычившись, лишь не рыл землю копытом, глядел на медленно вырастающую гору.
– Да, – согласился и Олег. – Зря головы положим.
– С этим зверем не совладать, – кивнул Мрак. – От такой горы надо подальше.
Таргитай молча кивнул, отвернулся. Лиска переводила взгляд с одного на другого. Со злостью сказала:
– Да что вы кривляетесь? Слепому червяку ясно, что сейчас кинетесь на этот замок, или что это, Мардуха!
Мрак воззрился на нее с удивлением:
– Девка, у тебя в голове детвора старосту не гоняет?
Лиска ответила с нажимом:
– Не при-ки-ды-вай-тесь!
Они посмотрели друг на друга, встретились взглядами. Некоторое время печально и обреченно смотрели в глаза один другому. Олег первым отвел взгляд.
– Придется бежать.
Мрак кивнул, не поворачиваясь к горе.
– Мешки надо бросить.
– Я бы даже Меч бросил, – предложил Таргитай.
Лиска переводила недоумевающий взгляд с одного на другого.
– В самом деле решились на такую дурость? Видела по вас, но не верила!
– Авось не пропадем, – утешил ее Таргитай.
– Опять это странное авось, – пробормотала озадаченно. – Как все-таки помогает это заклинание?
Мрак мчался как лось, не оглядывался. Шаг длинный, скользящий над землей. Таргитаю иной раз казалось, что под грузным оборотнем не гнутся даже травинки, несется как перепел над самой землей. Секира и лук со стрелами словно влипли в спину, не ерзают, а тут чертов Меч растер лопатки, отбил зад, а когда прыгаешь через рытвины, ухитряется колотить даже по ногам.
Бежали до полудня, но гора словно бы не приблизилась. Таргитай заподозрил, что тоже присела перевести дух, а то и заснула. Или развела костер и греет каменный зад, варит похлебку. Сглотнул слюну, взмолился:
– Пора бы на обед!
– А кто больше всех верещал, что пойдем и собьем рога проклятым магам? – огрызнулся Мрак.
– Но мы ж идем…
– Выходит, половина работы сделана? – сказал саркастически Мрак. – Главное – решиться! А потом можно и лечь отдохнуть.
Пристыженный Таргитай бежал молча, но стала отставать Лиска. Олег на бегу ухватил ее за локоть. Мрак с досадой остановился:
– Привал! Слабый народ траву топчет.
– Не все в мохнатой шкуре бегают, – огрызнулся Олег.
– Да уж, порхать как курица интереснее.
Он разжег костер, трое лежали без сил, тяжело дыша, как караси на берегу. Мрак громко предположил, что и есть не будут. Таргитай тут же задвигался, на пузе подполз к мешку.
После короткого отдыха, когда успели похлебать горячей воды, Мрак безжалостно погнал всех наперерез черной горе Мардуха. Лиска отставала снова, Олег тащил, ухватив за руку. Таргитай бежал с отсутствующим взглядом. Мрак часто поглядывал на гору, хмуро определил:
– Прет в сторону Славии… ежели здешнее солнце не врет, чему я тоже не очень верю. Здесь все брешут, как псы на морозе… Дальше двинется вовсе через земли неведомые… Шарахнется о твердь небесную, где та смыкается с краем земли, лишь рассыплется – хорошо бы! – либо, если Мардух не проспит, повернет обратно…
– А ежели сейчас не попадем, – предположил Олег, – так и будем мчаться вдогонку, высунув языки?.. Башня может ползти через ледяные пустыни. Ей нипочем, Мардуху тоже у печи терпимо, а нам?..
– Вот и неплохо, – крикнул Таргитай, по распаренному лицу катился градом пот. – А то жарковато…
– Хорошо бы через Лес, – крикнула Лиска сзади. – Деревья сомнет, как траву, а зверей передавит. Я стрелы сберегу.
– И ты о еде? – удивился Мрак. – Возле Таргитая посидела! Волхв, как будем, ежели попрет через окиян-море? Мардуху в башне воды будет по… развилку, а нам?
Таргитай тяжело дышал, отмахнулся:
– Олег придумает, он у нас умный. Авось не пропадем. А что будем гнаться за башней по всему свету, так еще лучше! Разный народ повидаем, себя покажем. Нельзя вперед забегать, а то задавит.
Рассуждал серьезно, глубокомысленно, Мрак почему-то сердито хрюкнул и дальше бежал молча, не поворачивая головы.
К вечеру гора была уже близко. Мрак на бегу поглядывал чаще обычного, чья-то холодная лапа держала за сердце, легонько сжимала, и Мрак страшился, что может сдавить намного сильнее.
Издали гора казалась темной, но сейчас черная как ночь, как подпол, как могила. Оранжевое солнце обрушивалось почти отвесно, но умирало без следа. В светлом солнечном мире черная глыба выглядела вынырнувшей из подземного царства Ящера, от нее веяло леденящей сыростью.
– Не заметил бы, – процедил он сквозь зубы. – Швырнет в нас стоптанный сапог, с такой высоты вобьет в землю по ухи!
Олег несся так, что и молния отстала бы. Мраку бросил хмуро, без уверенности в голосе:
– Маги всегда при деле. Не таращатся в окна, как девки… или Таргитай.
Гора круто свернула, пошла к лесу. Мрак выругался в бессилии. Олег же уверил, что гора делает малый зигзаг – здесь недавно было болото. Сверху затянуло, наросли деревья, но под тяжестью может проломиться, а там бездна до подземного царства: упадет Ящеру на голову – гребешок помнет.
– Зигзаг, – выругался Мрак. – Вся жизнь из зигзагов, а тут еще и гора такое выкидывает!
– Мрак, мир надо принимать таким, какой есть, а не тем, каким видит Таргитай.
Когда перед ними встала темная стена деревьев, вынужденно перешли на шаг. Лес, как объяснил Олег, обиталище местного мага. Непростой лес: зверю вольготно, а чужому человеку не сносить головы. Маги не терпят вблизи простой люд, будь это рабы или короли с их мелочными мирскими заботами и мелкими радостями.
Бежали через лес, полный ловушек, замаскированных ям, где на дне торчали вкопанные колья, обходили падающие деревья – Мраку помогало звериное чутье лесного человека. Иной раз, не останавливаясь, подхватывал сук и метал вперед. Таргитай и Лиска в страхе подпрыгивали, когда с виду здоровое дерево начинало валиться в их сторону.
Мрак хладнокровно делал шаг в сторону. Огромный ствол грохался рядом, земля вздрагивала. Падали от толчка еще одно-два, путешественники метались, стараясь не попасть под стволы. Олега задело суком, рассекло плечо. Он морщился, на ходу зажимал кровоточащую рану. В глазах Мрака тревога: если случится драчка – а без нее, как видно, в этой стране ни шагу, – то волхв не боец, а обуза…
– Поторапливайтесь, клешоногие, – покрикивал хмуро. – Вам бы улиток ловить! Да и те убегут…
Он люто вскрикнул, прыгнул вбок, поднимая секиру. Рядом рухнуло блистающее искрами яйцо с тыкву, раскололось, брызнув осколками скорлупы. Таргитай успел увидеть нечто ядовито синее, блеснули клыки и когти, воздух закрутился вихрем от взмахов перепончатых крыльев. Тварь метнулась на Мрака, рядом страшно полыхнул слепяще белый огонь. Таргитай зажмурился, а когда раскрыл глаза, в воздухе пахло как после грозы, медленно гасли синие искры. Олег все еще стоял с вытянутой рукой, на побелевших пальцах бегали, как змейки, гибкие молнии.
– Быстро ты ее, – прохрипел Мрак, зябко передернул плечами. – Я думал, ты скорый только за столом.
– Это Тарх скорый… Ты рассмотрел, что это именно она? Если бы Тарх, я бы поверил скорее.
Мрак с уважением посмотрел на волхва: острит! Не иначе, перепужался до икотки. У самого руки трясутся, будто кур крал, хотя где тут найдешь кур или хотя бы курей? Не по себе, а волхв потому ожил, что среди этой мерзости как среди самой что ни на есть родни: заклятия, проклятия, сглазы, летающие твари, прыгающие будяки, жабы с быка ростом, упыри и чугайстыри, мавки, исчезники, мжичники, гавки… Ящер бы побрал этих особенно, по ночам снятся, лучше бы Тарху – тому всё бабы являются.
На широкой поляне среди голой глинистой земли ходила кругами грязь. Взметывался столб горячей воды. Пахло серой и тухлыми яйцами. Воздух влажный, словно после гнилого дождя. Еще дальше, через одинаковые интервалы, под слоем жидкой грязи медленно вздувался бугор, в глубине начинал просвечивать огромный пузырь воздуха, поднимался, продавливая жидкую глину. Оболочка с громким чавканьем лопалась, брызги желтой грязи летели веером, а из глубины со страшным грохотом, от которого даже Мрак присел и зажал уши, взметнулся столб кипящей воды – в облаке пара, шипящий как огромный змей.
На высоте в три-четыре человеческих роста верхушка столба рассыпалась в шляпку гриба, начала опадать крупными каплями. Грязь ходила тяжелыми волнами, медленно застывая. Мрак глядел остановившимися глазами.
– Вот это колдовство! Задницу ошпарит – неделю не сядешь.
– Задницу что, – сказал Таргитай тоскливо, – может ошпарить не только задницу. Как пройдем, хлопцы?
– Зайчиком, зайчиком, – предложил Олег. Взглянув на амазонку, добавил: – Или лисичкой, лисичкой.
Лиска огрызнулась:
– У зайчика тоже есть лапки. Эти взлетают не как попало, разуйте глаза! Если добежать вон до того, а затем свернуть налево…
– Налево столб воды гуще! – вскрикнул Таргитай.
– Зато подпрыгивает реже. Можно проскочить прямо. Там корка твердая, а яму с грязью перепрыгнем с разбега.
Мрак оценивающе пробежал глазами дорогу.
– Это для тебя корка толстая да для этих недомерков. А я человек настоящий! Подо мной любой лед ломится.
– Что такое лед? – полюбопытствовала Лиска.
Олег сказал хмуро:
– Мрак, другого пути нет. Куда ни кинься, либо попадешь в яму с горячей грязью, либо швырнет под облака. Можно еще вправо, но мы не мухи, чтобы ходить по отвесной стене.
– Может, и походили бы, – бросил Мрак озлобленно, – если бы стена не упиралась в небесную твердь. Куда влезешь? Ладно, попробуем, как речет Лиска. Когда прижаты к стене, то дурное решение всегда самое верное.
Затянул ремни походного мешка туже, первым пошел через булькающее поле. Лиска несколько раз открывала рот подправить, но Мрака вело волчье чутье. Перед хлюпающей лужей остановился, подобрался. Когда столб кипятка с ревом взметнулся чуть ли не до облаков, он набрал в грудь воздух, сделал два быстрых шага, прыгнул.
Хрустнуло, но оборотень уже летел через желтую грязь. Горячая вода, рассыпаясь в воздухе, падала на него сверху, голые плечи покраснели. На той стороне он тяжело встал на обе ноги, резко повернул и снова сиганул, нелепо вскидывая зад, без разбега. Казалось, попадет прямо в кипящий столб, но тот резко оборвался, снова выстрелил толстой, как бревно, струей. Мрак проскочил, с разбега перепрыгнул третий.
– Как будто живет в этом болоте, – сказал Олег с уважением. – Нам так не проскочить. Я уж точно по самые уши. А грязь не только горячая, но и липкая…
– У нас одна Лиска чистая, как рыбка, – сказал Таргитай наивно. – Видать, вылизывается на привалах.
Лиска метнула в него огненный взгляд, но вместо ответа лишь оттолкнула и бросилась вслед за Мраком. Олег напрягся, не дышал, дергался, повторяя все ее прыжки и движения.
– Фу, отлегло… У женщин просто звериное чутье. Род их позже сделал из зверей, потому чутья у них больше.
– У них звериное, – сказал Таргитай убито, – у Мрака – волчье, у тебя – птичье… А куды мне податься, бедному лесному? Пропаду, как коза без соли…
Олег мчался по следу Лиски. Таргитай вздохнул еще горестнее, проследил, как волхв бежал и скакал, подпрыгивал, пропуская огненные стрелы, бьющие из одного водяного столба в другой, помчался вслед, твердя себе, что бежит не он, Таргитай – неудаха и дурак, а неустрашимый Мрак. Или осторожный Олег, который все заранее просчитывает, просматривает, ко всему загодя примеряется… Не помнил, как оказался на той стороне.
Проломились через редкий кустарник, озверевший в борьбе за жизнь, почти сразу с разбегу оказались на бесконечном зеленом ковре с гигантскими темно-ржавыми кочками. Болото заросло давно, кое-где торчали чахлые каргалистные березки. В одном месте увидели сосну. Мрак тут же предостерегающе раскинул руки: туда, мол, нельзя, и без волхва видно, что сосна – не сосна, а что-то злобное, магическое. Олег вытаращил глаза: Мрак начинает проявлять способности волхва, но Мрак с презрением напомнил, что ни одна нормальная сосна в своем уме не полезет на болото – растут на сухих песках.
Гора на какое-то время замерла, словно решила вкопаться. Невры перевели дух: хоть так и дальше, но надежнее, но проклятой каменной дуре снова засвербило, поперлась дальше, да не на авось, а выбирала дорогу, двигалась осторожненько, словно щупала босой ногой воду перед купаньем.
