Глава 8

Утром, когда Олег спрыгнул на землю – высоко! – Таргитай и Лиска еще сладко спали у догорающего костра. Мрака не оказалось. Оглянулся – Мрак как раз вышел из-за угла. Невыспавшийся, злой.

– Черт-те о чем языки чесали, – бросил он раздраженно.

– Мрак, – сказал Олег виновато, – я же не знал, что ты подслушивал… так долго. Я думал, пошел спать, когда убедился, что меня не прибили. Иначе бы говорил с бабкой про охоту, рыбалку, как точить секиру…

– В задницу тебе секиру! Лучше бы расспросил, сколько стражи, какое оружие, есть ли у них щиты… конные или пешие?

– Ты ж слышал, она сказала…

– В задницу, что сказала! Щупала мои мышцы, что ли? И зубы не пересчитывала. Ежели знаю, что и кто у супротивника за спиной, – наполовину одолел!

Олег оглянулся, в утренней синеве неба солнце зажигало облако. Над трубой поднимались клубы дыма, там виднелся темный ком – кот грелся на теплой глине.

– Сейчас бабка спит. Она, как сова, по ночам шастает. Пора убираться, мужиков почему-то не терпит.

– Это как раз понятно, – кинул Мрак с насмешкой в голосе. – Не надо быть волхвом. Была бы моложе лет на сто, стерпела бы. Еще как бы стерпела!

Олег смолчал. Сто лет тому назад бабка была такой же. И тысячу. У Мрака шерсть встала бы дыбом, вообрази он тьму веков, откуда вышла бабка. В молодости она, похоже, держала мужчин на цепи. Или тогда все так делали, если верить ее словам. Правили женщины, мир не изменялся, Покон есть Покон. Лучше, чем создали боги, создать невозможно, так что любое изменение – к худшему. А кто пытается менять – тому… того…

Здесь мысли Олега комкались, картинки исчезали. Ясно одно, что мужчины тайком выработали свою магию, неведомую женщинам, взяли верх. Теперь мир меняется стремительно. К добру ли, к худу – но меняется. Каждый верит, что меняет к лучшему, потому так ожесточенно бьется с себе подобными.

Мрак разогрел остатки вчерашнего мяса, растолкали Таргитая и Лиску. Она бросила на волхва виноватый взгляд, наверняка собиралась бдить всю ночь, помогая Мраку. А то и не доверяя. Старуха рекла, что поляница чтит Старый Покон. Неужели Лиска из племени, где бабы не только правят, но и мечтают повернуть мир вспять? Под теплое женское крыло?

– Погутарил с ведьмой? – спросил Таргитай жадно. – Не сожрала?

– Сожрала, – согласился Олег.

Таргитай похлопал пушистыми ресницами, не понимая, спросил тупо:

– Но ты ж навроде живой?

– Разве это жизнь для волхва? – отмахнулся Олег. – Спим в лесу, едим что придется, бродим по дорогам… Певцу под стать, но не мне, волхву…

Мрак привел коней. Лиска с готовностью бросилась собирать вещи свои и Олега. Таргитай, с сожалением затоптав костер, полез на коня.

Ранние пташки уже верещали, приветствуя утреннее солнышко, когда выехали из леса и наткнулись на старую тропу, заросшую низкой травой. Дорога шла по опушке, петляла, чтобы в случае чего быстро уйти под защиту деревьев.

Мрак и Лиска растопили лед молчания, перебрасывались словами, но редко, лишь когда дело касалось коней, оружия или охоты. Пересекли едва заметный след, Таргитай и Олег даже не заметили, а Лиска сказала быстро:

– Молодой лис, голодный, чем-то испуган, с утра раздражен, но следы все равно прячет, скидывает…

– Двухлетка, – добавил Мрак благосклонно, – перепуган до смерти, но следы запутывает, не забывает… Вообще-то хитрее лисы нет в наших лесах зверя. Я однажды за одной ходил два дня и две ночи, истратил колчан стрел, изорвал сапоги, измучился, а когда наконец догнал и убил, то оказалось – соседская собака!

Таргитаю стало жалко бедного Мрака, Лиска же дурочка или злая, хохочет над Мраком во все горло, не понимает, что с ней едет великий охотник, даже чудно, что так ошибся, да и сейчас почему-то сам ржет как конь. Оба ржут, глядя друг на друга!

Впервые ощутив нечто вроде слабой симпатии к рыжей, Мрак рассказал, помогая себе жестами, как однажды столкнулся с огромным бером, то бишь медведем. Времени выхватить секиру, даже нож, не было – схлестнулись в обнимку. Медведь оказался такой чудовищный, словно заснул во времена великанов, а проснулся только-только, так что в самом деле пришлось туго…

– Был миг, – сказал Мрак с нажимом, – что мы просто не знали, кто с кого сдерет шкуру.

Лиска окинула его оценивающим взглядом, задумалась:

– Хорошо, что победил ты… У медведя шкура лучше.

Таргитай отстал, вытащил из-за пазухи дудочку. Олег поморщился, конь под ним послушно приотстал. Позади всех Олег бормотал заклятия, долго смотрел перед собой выпяченными бараньими глазами, замирал, едва не выпадая из седла.

Солнце светило ярко, но не обжигало. Гиперборея – не край раскаленного песка и двугорбых правдолюбцев, а настоящая страна, где все как у людей, даже жабы в каждом болоте есть – крупные, толстые, важные.

Было чересчур тихо и мирно, у Олега сердце сжалось в невидимом кулаке. Кто-то намурлыкивает им покой и леность! Мир жесток, лучше боги сотворить не сумели, а выглядит так, будто уже и люди поработали до седьмого пота. А раз мир выглядит обманчивым, то это кому-то нужно. Умирать в таком не захочешь, даже драться не станешь, ноги сами понесут прочь от беды…

Вздрогнул, зло напомнил себе, что он, трус, пустится прочь. Таргитай и Мрак дадут отпор – в мирном или немирном крае. Таргитай схватится за свой зачарованный Меч нехотя, но не отступит, будет драться бесстрашно. А вот ему, волхву, надо победить сразу двоих: себя и врага!

По спине пробежали мурашки. Зажмурился, спешно выстроил мысли в нужный узор. Надо как можно скорее овладеть магией, чародейством или хотя бы колдовством. Недостойно волхву драться как дикому зверю. Пусть даже мечом – это тоже зубы, но длиннее и острее.

Лиска подъехала, сбив и без того хаотичные мысли. За последние дни похудела, глаза стали совсем тревожными. Сейчас, поглядывая в спины оторвавшихся далеко вперед Мрака и Таргитая, сказала тихонько:

– Олег, мне кажется, я должна признаться кое в чем.

Он насторожился. Она ехала, глядя перед собой, лицо оставалось гордым, но глаза выглядели как у затравленного зверька.

– В чем?

– Я должна была вернуться… Тогда, после нападения на башню Гольша. Меня ждал Савиджак – великий воин, вождь пустынных воинов. Он разбойник, но недавно мечом завоевал трон. Его боятся, он непобедим и беспощаден. К тому же, говорят, владеет магией.

Олег пробормотал в тоскливом страхе:

– Оказывается, все в этом мире владеют магией… кроме меня. Но почему опасен для нас? А он опасен, верно?

Он уронил взгляд. Смуглые щеки сильно покраснели. Олег поторопил, чуя недоброе:

– Ну-ну?..

– Он положил на меня глаз, а глаза у него черные! Раньше в его сердце были битвы, походы, осажденные крепости. Когда мы повстречались в замке Мардуха, он впервые воспламенился женщиной и поклялся, что возьмет меня в жены. Сгоряча или сдуру, но почему-то не хочет отступать.

– Каждый сходит с ума по-своему, – пробормотал Олег. – Значит, у него есть все, если может такое…

– Да, у него есть все, – подтвердила она совсем обреченно.

Олег сжал зубы до скрипа. Бед выше головы, а тут, как говорит Мрак, с дерева упал, а внизу еще и змея укусила.

– Похоже, не совсем знает, чего добивается, – сказал он сухо.

– Не знает, – согласилась она торопливо. – Я всажу в него нож, едва коснется меня своими лапами! Он уверен в себе, меня это страшит. Ему всегда все удавалось.

– Когда-то под ним лед обломится. Как он знает магию?

– Не знаю. Но он из тех, кто добивается, чего хочет.

Олег потемнел:

– Ты под стать нам. К несчастью. Тоже не выбираешь врагов полегче да подальше.

Она искоса посматривала в его осунувшееся лицо, предложила:

– Хочешь, я останусь здесь? Савиджаку нужна я. За вами не погонится.

Олег отвел глаза, ударил коня в бока пятками. Лиска тревожно смотрела, как догнал друзей, втроем долго совещались, спорили. Мрак оглядывался, она съежилась под злым волчьим взглядом. Наконец придержали коней, Мрак бросил ей неприязненно:

– Тебе лучше остаться. Ежели твой Савиджак дерется неплохо, то за такого хлопца почему не пойти?

– Не хочу, – ответила тихо. – Но если не хотите, чтобы я ехала с вами, я уйду.

Мрак кивнул, соглашаясь, Таргитай же вскрикнул торопливо:

– Нет-нет, боги велят защищать детей и женщин! Кто бы твой жених ни был, нам одной злой собакой больше, одной меньше…

Олег молчал, не чувствуя за собой права сказать слово, Мрак зло гаркнул:

– Есть разница: один – бьет, другой – дразнится. От собаки даже ты отобьешься… может быть, а от стаи?.. Ладно! Терпимую похлебку сварила прошлый раз. С такой стряпухой расставаться жаль.

Лиска вспыхнула, гордо выпрямилась, выпятив грудь:

– Я принцесса!

Мрак пренебрежительно отмахнулся:

– Принцесс, да хоть королев, как жаб на теплом болоте: в каждом племени… А суп сварит не каждая. Предупреждаю: плохо будешь готовить – отдам Савиджаку. Еще и доплатим, чтобы взял.

Когда солнце садилось, заметили в дальней излучине домик. Мрак поспешно свернул, пустил усталого коня в галоп, скоро отдохнет. Постучал в ставни, не слезая с седла:

– Хозяин!.. Эй, хозяин!.. Не дашь ли водицы напиться? А то так есть хочется, что переночевать негде.

Дверь скрипнула, на пороге показался лохматый, приземистый, голый до пояса, с животиком мужик, при деревянном щите, обтянутом кожей, остром топоре на длинной рукояти. Зыркнул из-под лохматых бровей, прорычал:

– Кто такие?

– Пусть боги нас раздерут на части, – сказал Мрак, – и размажут по стенам, ежели не друзья!

Мужик скупо ухмыльнулся, бросил:

– Слезайте. Мы народ бедный, но за коней не беспокойтесь: ячмень и ключевая вода есть.

Мрак спрыгнул с седла, кивнул:

– Мы можем и ячмень, мы ко всему привычные. Таргитай вон уже лапу сосет. Благодарствуем!

Мужик опустил щит, ухмылка стала шире.

– Да?.. Тогда бараний бок с кашей пущай отнесут вашим коням.

Когда расположились в сарае и на сеновале, помылись и поели, хозяин снова зашел, присел на грубо сколоченную табуретку.

– Кони накормлены, напоены. Ваша девка проверила. У нас редко бывают заезжие, все вестям рады. Что в мире делается? Куда путь держите? Судьбу пытаете аль от судьбы лытаете?

Мрак поднялся, надоело не только рассказывать о себе, но и слушать, вышел. Таргитай смотрел добрыми глазами на Олега, тот скупо, но подробно рассказал об их злоключениях, о тяжкой задаче, которую поставила перед ними судьба. Мужик слушал с удивлением, хмыкал, ерзал, а когда Олег закончил, протянул:

– Ну, хлопцы… При чем тут судьба? Сами дурью маетесь. Шило в задницах, не сидится в тепле. Сгинете у первого же дерева, но задумали здорово. Я бы помог, дурням да юродивым сами боги велят помогать, но вам помочь могут разве что сами боги… Но до них дряпаться высоко, а в землю к Ящеру – сразу, близко. Вам мог бы подсказать да помочь Старик… но захочет ли?

– Что за Старик? – насторожился Олег. – Волхв?

– Ведун, ведьмак, кударь… Старик – потому что Старик. Деды знали Стариком, а им деды говорили, что всегда был Стариком.

– Значит, волхв, – определил Олег.

– Ну, ежели и волхв, то не нашей исконной веры. У него боги не наши, а донаши. Старые.

Олег подпрыгнул, завертелся, как уж на горячей сковородке.

– В старых книгах ничего…

Хозяин пренебрежительно отмахнулся:

– Горы рассыпаются, а ты – книги! Говорят, в этих краях алмазная гора стояла. Раз в тыщу лет прилетал ворон, точил о вершинку клюв. Всю сточил, паразит в перьях!.. Так привык прилетать сюды, что уже яму вырыл, все клюв точит. Говорят, что ворон не совсем простой. Они, заразы, долго живут, но не столько же?

Олег подумал, вздохнул:

– Да, это может быть какой-то из старых. Но вы знаетесь с ним?

– С вороном?

– Нет, со Стариком.

– Нас не больно жалует. В засуху ни одной тучки не пригнал! А лесной пожар загасил: гадов лесных пожалел. Другое зверье, что пошустрее, утекло само.

Таргитай вмешался горячо:

– Люди могут за себя постоять, а звери – нет! Покажешь дорогу?

– Ну, дорогу всяк покажет, не всяк дойдет. В трех соснах блуждали, а то и вовсе…

Олег выглядел несчастным, случайностей не любил, а Таргитай, который не умел ломать голову, сказал беспечно:

– Надо ехать. Авось доедем.

– Авось не бог, – пробормотал Мрак, – но полбога тоже неплохо.

Осторожный Олег проронил:

– Вывезет и авось, да незнамо куда. С моим счастьем только по грибы.

– Зато Таргитаю везет, – напомнил Мрак. – Вперед пустим. Прибьют – не жалко, не прибьют – следом проскочим.

Губы Таргитая от обиды вздулись как сливы. Олег похлопал по спине, а грубый Мрак сказал обвиняюще:

– Худая харя зеркала не любит. Не зря Боромириха рекла: говорить правду – терять дружбу.

Таргитай разобиделся вконец, ушел. Вскоре с сеновала донеслась жалобно-печальная песенка. Зашуршало: из темных углов собирались домовые, сарайники, конюшники, амбарники, подлазники. Над головами мелькнули призрачные тени – что-то прилетело из леса.

– Зачем дразнишь? – осмелилась спросить Лиска. – Он добрый.

– Лучше песни сложит, – ответил Мрак хладнокровно. – С сытого хрен что выжмешь. Жрет да спит, как кот. Бок загорится, так «караул» меня попросит крикнуть.

В деревне ложились с петухами, а измученные путники легли с курами. Мрак на этот раз заснул едва ли не раньше других, в деревне – не в чужой степи. Сквозь щели в крыше падал слабый лунный свет, изредка его перечеркивали стремительные тени. Лиска заснула последней, меч положила подле себя обнаженным.

Мрак среди ночи поднялся, неслышно выскользнул из сарая. Узкий серп в небе блистал нестерпимо ярко, угольно-черные тени казались почти твердыми. Мрак потихоньку тронулся через двор.

– Что там? – спросил тихий голос из темноты.

– Спи, глупая, – сказал Мрак настойчивым шепотом, он раздосадовал, что его охотничий шаг все-таки услышали. – Спи!

Когда вышел на крыльцо, сзади скрипнула половица. Через мгновение Лиска, уже одетая, возникла рядом. На поясе болтался легкий меч.

– Что ты почуял?

– Песни, – ответил Мрак коротко.

Пошел вдоль домов, держась в тени. Сзади шагов не слышно, но знал, что Лиска, как лесной зверек, идет сзади. Она ходила так, что даже его чуткое ухо не ловило ни шороха, ни шелеста.

Ближе к околице голоса стали слышнее. Молодые парни и девки пели красивыми чистыми голосами. Лиска ощутила, что внутри начала разливаться странная теплота. Взглянула на Мрака, поразилась: лицо оборотня преобразилось, от него шел чистый свет, и словно стал выше ростом и двигался, едва касаясь земли.

На берегу речушки сидели с дюжину молодых парней и девок. Пели самозабвенно, во весь голос, обнявшись за плечи и раскачиваясь. Двое-трое лишь подпевали, не зная всех слов, одна девка не выдержала, пошла в пляс, вскоре вскочили два парня, закружились, притопывая и прихлопывая.

– Чего мы встали среди ночи? – спросила Лиска недоумевающе.

– Мне надо, – огрызнулся Мрак. – А ты зачем?

– Я пошла за тобой. Ты ведь зря не поднимешься!

– Они поют… песни Тарха.

– Нашего дурака?

– Ну, он не совсем дурак… просто иначе думает.

– Другим местом.

– Нет, просто видит другое. Не умеет то, что умеем мы, зато ему дано слагать песни.

– Подумаешь, – фыркнула Лиска. – Кому песни нужны?

– Никому, – согласился Мрак. – Даже мешают! Вредят. Но все-таки… в них что-то есть. Я сам давно стал бы зверем, если бы не его игра. В песнях тоже магия, хоть в нее не верит ни Олег, ни сам Таргитай. А я убежден, что самое великое волшебство – в песнях. Но его надо найти.

Потихоньку спустились к поющим. На них бросили мимолетные взгляды, слишком занятые песнями, вскоре забыли. Мрак подсел к одному, который лишь открывал рот, всякий раз готовясь запеть, спросил тихонько:

– Давно поете эту?

Парень подумал, наморщил лоб:

– Давно. С середки лета. Через село брел какой-то зайда, его накормили, а он, отогревшись, спел. Его, помню, три дня не отпускали. Хорошая песня – редкость. Дар богов!

Мрак спросил еще тише:

– А в других деревнях тоже поют эту песню?

– Конечно, – удивился парень оскорбленно. – Да ты послушай! Как можно такое не петь? Хорошая песня сразу разносится по всему свету!

Мрак похлопал его по плечу:

– Завтра мы уходим на рассвете. Но если жаждете, то наш спутник знает еще пару новых. Не пожалеете! Будите осторожно: бьется спросонья чем ни попадя.

Рано утром, еще черти навкулачки не бились, уже приближались к лесу. Таргитай клевал носом, конь под ним тоже спал на ходу. Свеженькими были Лиска да ее пугливый конь – дрожали от утреннего холода. Олег всякий раз отставал, хотя Мрак велел ехать впереди. В чертово место едут, туда первым надо пускать своего, а волхв родня всякой нечисти. Лиска держалась вблизи Олега, но не заговаривала, а как стрелы метала лютые взгляды на Мрака и дудошника – разговаривают громко, мешают благочестивым раздумьям волхва.

Кони шли ровным шагом, пугливо прядали ушами, когда близко над головами проносились пчелы. Гудели тяжко, с натугой – шли уже с медом, сопя и меся воздух истрепанными крыльями. Таргитай пробовал дудеть, не получалось. Кивнул Олегу на широкую спину Мрака:

– Не пора остановиться поесть?

Олег ахнул:

– Тю на тебя! Ты сегодня уже ел!

– А вчера дважды, – ответил Таргитай обидчиво. – Это вам, волхвам, еда мешает мыслить.

Под сенью деревьев Мрак спрыгнул, повел коня в поводу. Ноздри оборотня раздулись. Пригнулся, всматривался в следы, внюхивался. Глаза возбужденно блестели: древний волхв, которого звали просто Стариком, недавно ходил здесь.

Глава 9

Едва заметная тропка вывела на крохотную полянку. Меж раскоряченных дубов виднелась хижина едва ли больше собачьей конуры. В глазах Мрака сразу вспыхнуло сомнение. Слабоват волхв, лучше сотворить не может. Олег ни рыба ни мясо, а землю трясет, маги постарше дворцы одним шевелением бровей строят!

Старик лежал навзничь, запрокинув руки за голову, – в звериной шкуре, грязный, взлохмаченный, с длинными седыми волосами. Коричневое лицо иссохло от зноя и стужи, но худое тело жилистое, крепкое.

Глаза такого же цвета, как и затянутое тучами небо. Он не глядел на приблизившихся всадников, хотя явно услышал цокот копыт. Мрак в затруднении оглянулся на Олега. Тот соскочил, поклонился:

– Много лет и зим тебе, Великий! Дозволь обратиться.

Старик не двигался, неотрывно смотрел в небо. Олег переступил с ноги на ногу, но раз уж могучий волхв не прибил сразу, то говорить вроде бы можно.

– Достойно восторга твое безразличие к удобностям. Мы не столь крепки духом, но мы зрим на тебя и сами возвышаемся духом!

Таргитай глядел на мудреца открыв рот. Тому только дуду для полного счастья, зато Лиска поспешно отъехала, чтобы стать с подветренной стороны.

Медленно, очень медленно Старик повернул голову. Четверо путешественников съежились под пронизывающим взглядом. Таргитай ощутил холод и боль в сердце. Неожиданно глаза Старика расширились, всмотрелся пристальнее, наконец откинул голову, помолчал, сказал густым сильным голосом:

– Безумцы… Я не видел безумнее…

Мрак оглянулся на друзей:

– Вот это волхв!.. Сразу в точку. Батя, мы не просто безумцы. Ты зришь редкостных дурней, да еще пыльным мешком из-за угла прибитых. До сих пор пыль с ушей нам сбивают. Догонят – и сбивают. Тычемся по миру, как слепые кутята, вот и к тебе притопали: авось поможешь недоумкам. Нам бы тропку к Мировому Дереву отыскать! Ты сам в лесу живешь, каждого ежика знаешь, а для нас все здешние деревья – мировые. Наш Таргитай, к примеру, и куст деревом назовет, лишь бы далеко не ходить… А волхв… сам посмотри, что тебе еще сказать?

Старик внимательно оглядел Олега с головы до ног. Тот переминался с ноги на ногу, мял в руках мешок с травами. Под мохнатыми бровями Старика блеснули лиловые искорки. Перевел взгляд на Таргитая – брови вовсе полезли на лоб. Поглядел на Лиску – нижняя челюсть пошла вниз. Мрак горестно вздохнул: Старик есть Старик. Да еще с деревьями жил! У девки ни кожи, ни мяса – взяться не за что, а он глаз оторвать не может.

– Зайдите, – сказал Старик. – В жилище.

Мрак шагнул первым, отпихнув Олега: двое не поместятся. Старик верно назвал свою конуру жилищем: ни домом, ни хатой, ни даже шалашом не назвать сплетение живых веток. Корнями уходят в землю, по листьям грузно ползают жуки, скачут кузнечики, а крупные, как лягушки, шмели остервенело роются в цветах.

Под стеной врыто в землю Зеркало в рост человека. Бронзовая рама потемнела, ее исклевали крохотные оспины. Мрак удивленно покосился на Старика. Мороз пошел по спине: в темной поверхности отразилось звездное небо. От Зеркала несло холодом, словно из окна, отворенного в зимнюю ночь.

– Стань вон тут, – велел Старик.

Он раздвинул ветки в крыше. Ослепительно яркий, словно в Песках, солнечный луч упал на гостя. Мрак вытягивал шею, но Зеркало установлено так, что он видел все ту же звездную ночь. Старик что-то зрел, обеими руками слегка шевелил раму, долго двигал головой, как сова, что высматривает добычу. Лицо дрогнуло, он отвел взгляд.

– Ну… говорят, герои для того и рождаются, чтобы славно… Тебе совсем мало осталось, герой с секирой. Даже в сравнении с твоими спутниками.

Мрак хмыкнул:

– Еще бы, они ж моложе!

Ухмылка исчезла, а темное, обожженное морозами и ветрами лицо заметно посерело.

Таргитай, повинуясь своей доброте, отпихнул Мрака и торопливо встал на его место:

– А я? Скажи обо мне!

Колдун всматривался долго, а когда поднял взор, в глазах стояло безмерное удивление.

– Чуден и нелеп белый свет… Либо Род спятил, когда творил, либо пора уже сейчас старый уничтожить, а новый сотворить…

Таргитай еще хлопал глазами, стараясь понять мудрые слова, когда сзади нетерпеливо пихнул Олег:

– Отойди-ка. Важнее всего сейчас узнать, что могу я.

На этот раз колдуна уговаривать не пришлось: необычное, что увидел во Мраке и Таргитае, заставило снова прильнуть к Зеркалу.

– Повернись… Подними руки… Та-а-а-ак… Поставь руки на пояс и задержи дыхание…

Он отпрянул, словно получил копытом между глаз, смотрел потрясенно.

– Еще чуднее… То ли Зеркало от древности искажает, то ли в тебе столько магии… Но жизнь твоя безрадостна, волхв. Тебя гложет страшный голод, неведомый твоим спутникам. Этот голод утолить невозможно, даже если приникнешь к этому столу яств и локтями отодвинешь всех… И сколько бы ни жрякал, голод лишь разгорится. А сожрешь много!

Лиска извертелась, пока Олег выслушивал колдуна. Когда колдун умолк, едва не сшибла Олега с ног, оказалась на его месте:

– А я? Какова моя судьба?

Она дрожала от нетерпения, переступала с ноги на ногу. Колдун вытянул шею к Зеркалу, долго всматривался. Покряхтел, придвинулся вместе с лавкой, снова вытянул шею. Глаза медленно выпучивались, жилы на лбу вздулись.

– Ну? – спросила нетерпеливо.

– Погодь, – ответил колдун напряженно.

Снова всматривался, заглядывал сбоку, тыкался носом. От натуги был красный, как вареный рак. Наконец с шумом выдохнул, откинулся обессиленно. Голос мертвый от изнеможения:

– Женщина… тебя нет.

Лиска обиженно вскинула курносое личико:

– Почему это? Ты не туда смотрел.

– Я глядел всюду, – возразил колдун. – Но тебя нет на белом свете.

Олег осторожно вмешался:

– Я слышал, что такое Зеркало может показать судьбу любого человека на свете. Старого или молодого, женщины или парня…

– Оно показывало, – ответил колдун, с трудом поднялся на дрожащих ногах. – Вон отседова!.. Вы испортили мое чудо-Зеркало! Сто лет ни сучка ни задоринки…

Мрак поднялся с разочарованным видом:

– Найди новое, а этим кадушку с капустой накроешь.

Старик долго сидел, обхватив руками седую голову. Гости переминались, не решались нарушить благочестивое молчание. Наконец Старик вскинул голову, взгляд ясный, а голос твердый:

– Я сам отведу вас.

Все молчали ошарашенно. Олег пролепетал:

– Говорят, ты не покидаешь Леса…

– Молчи, – прервал Мрак поспешно. – Тут наверняка рукой подать. В здешнем Лесу ты заблудишься как пить дать! Тут и деревья как кусты мелкие, и зайцы не крупнее жаб – как не потеряться? Тебе, мил-человек, какая корысть вести нас?

Старик сердито зыркнул из-под лохматых, как медведи, бровей:

– А что, всегда должна быть корысть?

– Всегда, – ответил Мрак убежденно.

Старик подумал, неожиданно кивнул:

– Корысть есть.

Он встал, суставы старчески захрустели. Ростом Старик оказался с Мрака, в плечах шире, лишь сморщенная кожа висела складками, словно под ней когда-то было крепкое тугое мясо. Таргитай раскрыл рот в откровенном изумлении: только что Старик был мельче в кости и ниже.

– Вы дадите мне умереть по дороге!

Таргитай зябко передернул плечами, словно ледяной ветер из Зеркала продул насквозь. Лиска судорожно прижалась к Олегу, тот обнял, погладил по рыжим кудрям. Мрак смотрел с равнодушным подозрением.

– Не лучше ли остаться и жить?.. Хотя какая жизнь в Лесу? У тебя ни удавиться, ни зарезаться нечем.

– Умирают все, – ответил Старик угрюмо. – Но есть смерть легкая, а есть смерти позорные, страшные, наглые, гадкие, подлые. Мой смертный час далек, но он гадок и страшен. А потом я попаду к Ящеру. Я много творил зла, не расквитаться до конца дней. Сколько бы ни лечил зверей, не расквитаться.

Мрак смотрел исподлобья, с подозрением. Искра промелькнула во взгляде.

– А ежели отведешь таких недоумков, как мы, не дашь сгинуть…

– То могу к Ящеру и не попасть, – ответил Старик.

Старик шел неспешно, но когда невры пускали коней вскачь, тот все так же неспешно постукивал впереди посохом. Ветер трепал длинные седые волосы – на солнце блестели чистым серебром. Таргитай страдал от зависти: ни ручья, ни озера, а волосы чистые, одежда вымыта, даже лыковые лапти словно только что сплел – восковые, липой пахнут!

Мрак чаще других срывался в галоп. Злые глаза прожигали в спине старого волхва дыры, куда пролезла бы его нога в растоптанном сапоге. Старик не замечал, шел прямой как столб, мерно постукивал по земле посохом. Между ним и всадниками всегда оставалось саженей десять.

Измученные дорогой, Олег и Лиска мало интересовались чудной судьбой Старика. Своих дел выше головы, есть над чем мозги сушить. Мраку без разницы, кто когда умрет, лишь бы уцелели две вороны из родной деревни, да еще не стоило бы терять хитренькую Лиску, которая начала стряпать с удвоенным рвением.

Таргитай, как ни устал, присматривался к Старику со странным интересом. Расстояние между ним и бредущим волхвом стало сокращаться. Таргитай не стал оглядываться, может, Старик других придержал, догнал и поехал рядом. На бредущего мудреца посматривал искоса, выжидающе.

– Я в самом деле вижу иначе, – сказал Старик. – Ты угадал.

– Уже?

– Нет, давно вижу.

Сзади послышался стук копыт. Нахлестывая без нужды коня, догонял Мрак, за ним во весь опор неслись Олег и Лиска.

– И что там?

– Пока не вижу ни вирия, ни Ящера с ящерятами… наверное, узнаю в последний миг, когда душа будет выпархивать из тела. Но тогда не успею рассказать… Зато наш свет вижу по-другому теперь.

Таргитай кивнул, нервно сглотнул слюну. Старый волхв посматривал со странной понимающей усмешкой. Сказал медленно, словно не веря самому себе:

– Слушай, хлопец, но ты тоже видишь иначе!

Таргитай зябко повел плечами, чувствуя близкий могильный холод подземного царства Ящера. Мрак насторожился, повел ладонь к рукояти секиры.

– Тарх скоро погибнет?

Старик пожал плечами:

– А что, вы хотите жить вечно?

Лиска схватила лук, начала натягивать тетиву. Олег пугливо оглядывался, вжимал голову в плечи, будто в них летели оперенные стрелы. Мрак привстал, зоркие глаза быстро прощупали все окрест.

– Не вижу смерти!

– Если бы ее можно узреть… Узреть да шарахнуть по башке! Немало героев схлестнулось бы. Увы, от нее не схоронишься даже в мышиной норке. Один хотел обмануть: в назначенный день выбрался в чистое поле, лег на травку, решил проторчать там до полуночи. А по небу орел нес черепаху. Увидел блестящую лысину, решил, что гладкий валун, примерился и выпустил черепаху. Мол, расколю черепаший панцирь, полакомлюсь мясом… Голова дурня, который слыл мудрым волхвом, разлетелась вдрызг, как гнилое яйцо.

Мрак проворчал, как большой раздраженный волк. Звуки рождались глухо в горле, перекатывались как тяжелые валуны.

– Ежели все в руках богов, то и жить зачем?

Брови Старика взлетели на середину лба.

– Вы из Лесу вышли, что ли? Чудные. Боги за всем не уследят. Им тоже есть-пить надобно, баб и прочую живность покрывать. И нам кое-что остается решать самим.

– Когда боги спят, – быстро сказал Олег, явно в утешение озлобившемуся оборотню.

Мрак промолчал, не стал спорить с человеком, чью душу боги вскоре начнут рассматривать как диковинную букашку. Пусть думает, как ему лучше, но боги не следят за каждым его шагом!

Подул холодный промозглый ветер. Мрак ехал неподвижный, как скала. Олег то ежился, то старательно выпрямлял покрытую пупырышками спину: рядом ехала гордая Лиска. Лишь Таргитай без всякого стеснения вытащил шкуру, укрылся, став похожим на куль с отрубями.

Мрак посматривал на него с печальной гордостью. Когда смерть близка, перед человеком приоткрывается другой мир, он даже свой видит иначе. И чем ближе смертный миг, тем яснее видит мир, куда переходит. Но дудошник плюет на предсказанную ему близкую погибель!

Олег подъехал к Мраку, прошептал, косясь на Таргитая:

– Давай поедем другой дорогой? Таргитая жалко.

– Чему быть, – проворчал Мрак, – того не миновать. Я знаю, что боги управляют слабыми – их с каждым поколением все больше, – а до сильных у них руки не дотягиваются.

– Выходит, мы не слабые? – спросил Олег с надеждой.

– Боги полагают, что мы и сами управимся.

– А Тарх? Он разве не слабый?

Мрак медленно покачал головой. Широкая усмешка как молния блеснула на хмуром лице.

– Эх, а еще умные книги читаешь! Не понял то, что козе ясно. Таргитай всегда видел иначе. По той причине и Меч ухватил, не сгорел. Никто не мог взять Меч, а Таргитаю как с гуся вода. Не понял пошто?

– Сие тайна великая есть, – ответил Олег с мукой в голосе. – Я долго думал, думал, думал…

– Индюк тоже думал, да в суп попал. Пусть долго конь думает, у него голова большая. Истина проще моих стоптанных сапог! Таргитай всегда все видел иначе, за что и били. И выгнали взашей за то же самое. Дураки все видят иначе. У них в мозгах сдвинуто, потому и дурни. Не рехнулся от Меча лишь потому, что и так рехнутый.

Олег с жалостью посмотрел на сгорбившегося под шкурой дудошника. Конь шел мерным шагом, Таргитай склонялся все ниже, засыпая на ходу. Мрак покачал головой:

– Брось! Он не ведает о своем увечье. Оно невидимо.

– Значит, не погибнет?

Мрак в затруднении поскреб ногтями волосатую грудь:

– Мы все погибнем, но когда? Такую выбрали дорогу.

– Жизнь, а не дорогу выбрали… Со всех сторон норовят грызануть, ухватить, цапнуть, ударить, ограбить, прибить, вонзить когти. А ежели не сидишь как пень, шевелишься малость, то и ворона кидается…

Мрак спешил, заставил после короткого отдыха оседлать коней. Едва рассвело, впереди на светлеющем небе полоска вырастала, превращалась в далекую стену.

Когда солнце взошло, путешественники начали ерзать в седлах, тревожно переглядываться. Перед ними не деревья – горы: всем селом не обхватишь такой ствол, разве что на коне объехать. Могучие корни, как мокрые бревна с содранной корой, вздыбливали зелеными холмами мох, прорывали, поднимались, устраивая арки со свисающими зелеными холмами, – Мрак проезжал, не пригибаясь к гриве.

Лиска притихла, жалась к Олегу. На загривке Мрака шерсть поднялась дыбом, широкие ноздри хищно подергивались. Олег покрепче прижимал к груди мешочек с корешками. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, они стали как два горных озера.

– Неужто такие деревья еще есть на свете?

– Это призраки, – объяснил Мрак хладнокровно. – Миражи, мы встречали в пустыне. Ты с разбега головой в ствол! Насквозь проскочишь.

Олег сказал, стараясь держать голос мужественным:

– У Таргитая голова как валун. Щепа брызнет из твоих привидений.

– А чо жалеть? Все одно Лес чужой.

Лиска поглядывала со страхом. Шуточки и раньше понимала с натугой, а злое зубоскальство этих лесных людей, похоже, вовсе за чертой.

В Лесу стало сыро, мрачно. Воздух неподвижный и тяжелый, как вода в болоте. Ветер кое-как протискивался между деревьев, колыхал воздух, как волны. Становилось сумрачнее. Лиска побледнела, плечи поднялись. Стала похожей на попавшую под дождь птицу. Невры ехали равнодушно. Лиска заподозрила, что подобные деревья где-то видели.

Олег – всегда чуял опасность за сто верст, даже если ее не было, – сказал встревоженно:

– Ежели деревья с горы…

– То пчелы с воробья? – закончил Мрак.

– Пчелы меня не волнуют, от них мед. Но волки, медведи?

– У пчел, как у твоей Лиски, не только мед, но и жало.

Кони прядали ушами, всхрапывали, шарахались от гигантских выворотней. Над головами бесшумно проносились гигантские звери – настолько быстро, что Лиска не успевала натягивать тетиву. Вместо этого вспикивала и прижималась к Олегу так крепко, что волхв едва не падал с коня. Их опахивала волна воздуха и тепло живых тел. Невры держались в седлах прямые как свечи, даже повеселели, словно не в страшный Лес вошли, а уже вышли из него. Старик оглядывался на них с удивлением.

– Уже близко, – сказал наконец. – Этот Лес вырос из желудей Прадерева. Раз в тыщу лет…

Из-под земли взметнулись белесые корни. Мертвенно-бледные, холодные, захлестнули Старика за ноги. Мрак с секирой в поднятых руках с бранью кинулся к ним, но корни разом взметнули старого волхва на высоту человеческого роста. Он вскрикнул, побагровев, глаза полезли на лоб.

Из земли, распарывая мох и расшвыривая коричневые комья, выстреливались новые корни, похожие на усики гигантской саранчи, сжали руки и ноги волхва. Лопнула кожа, передавленная жутким жгутом, кровь брызнула с напором.

Мрак с руганью рубил корни, Лиска опередила Таргитая и Олега, ее меч заблистал как мокрая молния. Из разрезов выступил белый, как молоко, сок, взвился дымок. Сверху донесся хриплый вопль:

– Уходите!.. Их не взять…

– Нас тоже, – прохрипел Мрак. Он люто обрушивал страшные удары, морщился – секиру отбрасывало с такой силой, что едва удерживал в немеющих пальцах.

– Бегите! – вскрикнул тонко Старик. Тугие жгуты сдавливали с такой силой, что кровь далеко брызгала струйками. Корни тащили жертву в разные стороны, с синих губ волхва сорвалось: – Я искупаю… вину… но вы должны…

Таргитая захлестнуло за ногу, потащило, взрывая мох. Мрак уронил секиру, ухватил Таргитая за голову. Потянули в разные стороны. Мрак побагровел, мышцы вздулись, как и корни. Затем корень начал истончаться, по нему пробежали судороги. Мрак упал на спину, не выпуская Таргитая, а хлыщущий белым соком корень нехотя втянулся в разрыхленную землю. Из ямки осталось торчать смятое голенище сапога Таргитая.

Мрак вскочил и снова рубил хлыщущие по воздуху корни. Таргитай с трудом сел, негнущимися пальцами щупал шею. Вроде бы вытянулась, как у гордого красавца лебедя.

Наверху отвратительно треснуло, захрустело. Сверху полилась теплая кровь. Лиска с визгом шарахнулась в сторону. Кровь потоками хлестала на землю, окровавленные корни покачивались. Красные жгуты все еще стискивали две смятые половинки человеческого тела. К ним метнулись другие корни, тянули и рвали в стороны.

Олег вскрикнул:

– Уходим!.. Ему не помочь… а такое одним человеком не нажрется!

Мрак ухватил Таргитая – тот застонал от обиды и боли – снова за шею, потащил, вспахивая им толстый слой мха. Таргитай вырвался.

Олег и Лиска медленно отступали, не отрывая взглядов от залитых кровью корней. Белесые волоски впились в красную выжатую плоть, быстро розовели, разбухали, как пиявки. Волна красного сока пошла по кронам, опустилась к земле, начала всасываться вглубь.

Уже на опушке Мрак обернулся:

– Что он искупал?.. Что такое искупал?

По их следу земля вспучивалась, корни выстреливались белые, как не знающие солнца черви или белые муравьи. Земля трескалась по всему полю. Наверх поднялся лес шевелящихся щупалец.

Таргитай ковылял последним, прижимая к груди сапог, в другой руке волочил за собой Меч. Оранжевое лезвие вспарывало мох с треском. Тот сразу смыкался, словно зеленый студень. Мрак предостерегающе крикнул, белесый корень хищно ухватил Таргитая за лодыжку.

Мрак и Олег сразу мощно дернули Таргитая за голову. Лиска судорожно принялась сечь мечом скользкое дерево. Несчастный Таргитай взвыл дурным голосом, снова раздираемый надвое, чудом успел ударить Мечом.

Раненое щупальце разочарованно ушло в землю, оставив в норке другой сапог – пожмаканный, забитый землей, с лопнувшей подошвой. Таргитай распластался на лохмотьях толстого мха, завыл от боли и жалости к себе. Мрак торопливо срубил длинную лесину, деловито поддел издали сапог, бросил Таргитаю:

– На, голопятое. И отползай, а то и штаны снимут.

– Лучше умру, – простонал Таргитай.

– Лиска, отвернись, – посоветовал Мрак.

Лиска молча ухватила Таргитая за уши, потащила. Таргитай взвыл:

– Опять!

– Не опять, а снова, – поправила она строго.

Мрак сказал предостерегающе:

– Не повреди! Ему без головы нельзя. Он ею поет.

Олег добавил, тяжело дыша, с одобрением:

– Неплохо поет! Голова с пустотами, там эхо как в пещере.

Глава 10

Они не успели отдышаться, когда Олег вздохнул так, что деревья качнуло, сказал плачущим голосом:

– Дальше идти через долину чугайника!

– Чугайстыря? – переспросил Мрак.

– Нет, чугайника!

Лиска и Таргитай смотрели с недоумением, а Мрак сказал хмуро:

– Ну и хрен с ним. Меня даже чугайстырь не остановил, а тут какой-то чугайник. Исчезники сотни раз пытались сбить с пути, зайчиками прыгали, но вот я здесь, а не в подземном мире!

Олег сказал слабым голосом:

– Да, в наших землях это мерзкая тварь, что в личине человека сбивает с дороги, заводит в болото, трясину… Но здесь его края! Он здесь совсем-совсем иной.

Вдали услышали хриплый рев, треск, тяжелые удары. Показалась широкая проплешина, зеленый мох безжалостно содран, из темной земли торчали толстые склизкие корни. В середке взрыхленного круга зияла яма, словно оттуда выдрали с корнями старое дерево.

Олег судорожно вздохнул, а Лиска бросила на его темное лицо быстрый взгляд, потащила из перевязи свой узкий меч. Волхв вздохнул снова, пустил коня вперед. С другой стороны выдвинулся Мрак, воинственную Лиску оттеснили назад к Таргитаю.

Деревья расступились, открылось широкое поле, окруженное великанским лесом. По краям сидели и лежали огромные волосатые зверолюди. Вместо одежды длинная свалявшаяся шерсть, ноги короткие, зато руки длиннее ног. В середине вспаханного поля дрались двое гигантов. Старый, с седеющей шерстью, дико ревел и теснил молодого самца. Тот отступал, обиженно взревывал. Шерсть висела клочьями, справа по вбитой в плечи голове текла кровь, заливала глаза.

Самки всех возрастов, дети и подростки наблюдали с вялым интересом. Кто-то рылся в земле, выдирал корни, совал в зубастые пасти детишкам. Лишь двое молодых самцов всматривались в схватку с жадным трусливым вниманием. Мрак заметил, как под волосатой шкурой перекатываются горы мышц – оба повторяли каждое движение противника седого гиганта.

– Такой через свои земли не пустит, – сказал Мрак оценивающе. – Слушай, волхв, я не большой охотник отступать, но с этим дядей что-то неохота схлестываться. Давай объедем?

Олег покачал головой:

– Идти велено здесь.

Мрак взорвался:

– Да плевал я на твои поганые звезды! У меня они выстраиваются так, как я хочу!

Олег удивился:

– При чем тут звезды? Справа – болото, слева – топь. Ежели летать умеешь… и коней в клюве понесешь…

Пристыженный Мрак слез с коня, привязал к дереву – некрепко, чтобы в случае их гибели не околел на привязи. Остальные спешились, разобрали оружие. Лиску хотели оставить с конями, она разъярилась от оскорбления – еще не свыклась с угрюмым юмором Мрака.

Самки предостерегающе заворчали: каждая крупнее Мрака почти вдвое, зубы – как у коней. Мрак грозно цыкнул – притихнуть не притихли, но потеряли к ним интерес, продолжали запускать длинные, толстые, как корни, пальцы в землю, выхватывали белесых червей, кротов, корни с клубнями – бросали в пасти, словно всю жизнь голодали.

Держа оружие наготове, невры пошли между самками. Седой гигант, хозяин стада, почти вытеснил молодого на край поля, вытянул огромные руки и страшно оскалил зубы, пытаясь ухватить и разгрызть, как мышь. Молодой противник явно решил приберечь шкуру для будущей схватки – это для вожака наступает вечер, а у него еще раннее утро, – дернул наутек.

Старый вожак торжествующе взревел, замолотил кулаками в грудь, но тут же повернулся к неврам. Все еще в ярости, глаза горели красным, зубы блестели в чудовищной пасти.

Таргитай жалобно вздохнул:

– Что за жизнь, шагу нельзя без драки!

– Да, – сказал Мрак, – в твоих песнях иначе… Придется сочинять такие, как тот Странник! Лязг мечей, свет пожаров, кровь из ран…

– Не могу, – ответил Таргитай.

Вожак взревел, пошел на чужаков. На две головы выше Мрака, втрое шире в плечах, массивный, грузный, а длинной густой шерсти позавидовал бы горный медведь.

– Спрячь стрелы, – напряженно сказал Мрак Лиске, – в шерсти увязнет. Такого быка даже меч не возьмет.

– А твоя секира?

– Попробуем, – ответил без уверенности в голосе.

Таргитай вытащил Меч без охоты – не доверял страшному оружию и недолюбливал, – взвесил в руке и пошел справа. Олег с Лиской отошли на левый край, начали заходить со спины, а Мрак остался с двуногим зверем лицом к лицу.

Таргитай на цыпочках бросился к чудовищу. Увидел бледного Олега – тот, как всегда, отчаянно трусил. Лиска выдвигалась вперед, закрывала собой. Вожак уловил приближение врага, молниеносно обернулся – Таргитай даже опешил. Меч блеснул в руке. Таргитай с хриплым вскриком обрушил сверкающее лезвие…

Он ожидал увидеть страшную рану – лезвие острее бритвы, но руку едва не вывернуло, Меч отбросило, мелькнули горящие глаза. Таргитай вскрикнул, нырнул в сторону. Страшная лапа пронеслась мимо, больно захватив волосы. Таргитай покатился, Меч отлетел в сторону, бесстыдно заблестел под ногами гиганта.

Олег закричал, бросаясь вперед:

– Не дайте схватить Меч! Его не берет, но нас…

Мрак с грозным ревом прыгнул вперед, замахнулся секирой. Гигант опешил, услышав знакомый рев. Тяжелая секира ударила острым клином в середину груди. Мрак тут же замахнулся снова, но полетел на землю: страшная лапа зацепила со всего размаха. Гигант ревел от боли и ярости: из широкого пореза стекала красная струйка. В недоумении провел ладонью, растер кровь, поднес к лицу, понюхал. Взревел так люто, что самки в страхе вскочили на ноги.

Неподвижного Мрака утаскивал Таргитай, а бледный Олег со злым и решительным лицом выставил перед собой посох, загородив невров. Лиска быстро наложила стрелу, выстрелила, снова выдернула из колчана.

Стрелы щелкали по огромному, как гранитный валун, черепу, отскакивали. Гигант надвинулся на Олега, растопырил лапы. Бледный как смерть волхв, закусив губу, упер посох как копье одним концом в землю – авось дурень напорется, сам насадит себя поглубже, – но гигант взмахом лапы отшвырнул в сторону.

Олег в страхе оглянулся, ленивый дудошник волок тяжелого Мрака, как улитка. Олег стиснул зубы, выхватил нож и кинулся на зверя. Огромные лапы схватили с боков, ноги оторвались от земли. Он ощутил, что взлетает, от боли в ребрах едва не кричал. Появилось перекошенное яростью гигантское звериное лицо, из красной распахнутой пасти торчали крупные зубы.

Олег зажмурился, в лицо пахнуло нечистым теплом. Боль в боках стала терпимее, он полетел вниз, больно ударился. Воздух потряс страшный рев, земля задрожала.

Гигант раскачивался, как подрубленное дерево. Обеими лапами держался за лицо, между лап текла темно-красная струйка. Таргитай отволок Мрака и загородил собой, в руках дудошника лук Мрака, но стрелу накладывал неумело.

– Уходи! – услышал Олег тонкий вскрик.

Пальцы Лиски нельзя разглядеть, с такой скоростью выхватывала стрелы, накладывала на тетиву, натягивала рывком и тут же отпускала.

Олег попытался встать, охнул, рухнул вниз лицом. Свирепые сильные руки ухватили его за ноги, потащили. Олег поднял голову. Не зверь, а Таргитай сопел и волок. Страха на глупом лице дудошника не было, только вскинутые брови и глупо раскрытый рот.

Лиска, выпустив все стрелы, метнулась к колчану Мрака. Оборотень пытался приподняться, кровь бежала по плечу.

– Мой не натянешь! Бей из своего.

– Мой бьет точнее, – огрызнулась она.

Тетива звонко щелкала по кожаной рукавице. Белые перья появлялись в ее пальцах и тут же исчезали. Гигант ревел от боли и обиды, хватался за морду. Из носа торчал обломок стрелы, кровь текла между пальцами, шерсть на руках слиплась и повисла сосульками. Лиска, закусив губу, стреляла и стреляла, но крохотные глазки гиганта прятались под нависшими надбровными дугами, массивными, как гигантские плиты.

Последняя стрела скользнула по голове зверя, разодрав ухо, ушла в небо. Гигант с ревом пошел на Лиску. С бледным и решительным лицом она выхватила меч и загородила Олега. Меч Таргитая исчез под тяжелой ступней гиганта. Таргитай подхватил с земли тяжелый камень, замахнулся.

Гигант надвинулся с диким ревом, в распахнутой пасти поместился бы конь Олега.

– Не смотри! – услышал Таргитай горестный вскрик Олега. Волхв прижал рыжеволоску к груди и повернул ее лицом к себе. Сам неотрывно смотрел на разъяренного зверя – тот протянул к ним когтистые лапы.

Чудовищные когти коснулись, смрад забил дыхание. Зверь с ревом подался назад, выгнул спину, словно сзади всадили гигантский нож. Мелькнула другая исполинская туша. Вожак грузно развернулся: шкура на спине трещала под когтями молодого самца! Страшный рык из двух глоток потряс воздух.

Мрак заорал хриплым голосом:

– Наш случай!

Он потянулся за секирой, а Таргитай, сразу поняв, бесстрашно выхватил из-под ступни вожака свой Меч, с размаха рубанул по ноге. Шерсть смягчила удар, лезвие скользнуло, едва не отрубило Таргитаю ступню. Он отпрянул, ударил по сухожилию под коленом, промахнулся. Гиганты топтались с ревом, вгоняя в землю камни и валуны. Олег подбежал с другой стороны, подхватил секиру Мрака, с силой обрушил лезвие на ступню.

Вожак взревел: секира вошла в землю, отделив два пальца. Олег едва успел отпрыгнуть – лапа почти ухватила его за волосы. Таргитай ударил снова, точнее. Под коленом вожака сухо лопнула тугая жила. Зверь шатнулся, молодой самец ударил в грудь, повалились, вминая валуны в твердую как камень землю.

– Быстрее отсюда! – вскрикнул Олег. – Пока дурни бьются…

– Молодой победит, – прохрипел Таргитай. Без сил опустился на землю, грудь ходила ходуном. – Мы ж ему помогли стать тцарем!

– Тарх, люди – скот неблагодарный…

– Так то люди!

Мрак поднялся, опираясь на Лиску. Олег с секирой и мешком побежал через поляну последним, наступая на пятки Таргитаю. Мрак на этот раз ковылял впереди. Лиска все еще придерживала, но с каждым шагом поступь Мрака становилась тверже. Хотел остановиться, пропустить друзей вперед, прикрыть бегство, но Олег крикнул торопливо:

– Впереди опаснее!.. От волосатых дурней ушли, а впереди – хуже!

Мрак спросил, все еще кривясь от боли:

– А что впереди?

– Не знаю.

– Ты же сказал…

– Наша жизнь – как жизнь вообще: чем дальше, тем страшнее.

– А-а-а, – озадаченно протянул Мрак, мало что поняв, – ежели у нас как вообще у всех людей…

На краю истоптанного поля их догнал неслыханной силы рык-вопль. Кричал молодой зверь, воздух сотрясали тяжелые бухающие удары. Зверь то ли колотил кулаками по земле, празднуя победу, а кулаки как скалы, то ли бил себя в грудь от избытка радости, – гудело, как в пустом подполе. Мрак предположил, что молодой лупит себя по голове – звук больно полый. Потому и рык такой мощный, что в голове эхо, как в пещере, у Таргитая такой богатый голос тоже не зазря…

– Не оглядывайтесь! – закричал Олег отчаянно. – Не добежите, то…

Он мчался большими заячьими скачками наискось к деревьям. Мрак обогнал, начал выравнивать бег, но Олег замахал руками. Таргитай и Лиска послушно свернули. Выругавшись, Мрак побежал следом.

– Почему туда?

– Уви…дишь…

Вбежали в молодой лесок – обыкновенный, с заурядными деревьями, кустарником, высоким изломанным папоротником. В сотне шагов два коня – без всадников, с опущенными поводьями – жевали молодые побеги. Зоркие глаза Мрака вычленили воина со склоненной на грудь головой, что сидел под деревом: из груди торчали две стрелы, услышал испуганный вскрик Лиски.

Между деревьями сидели и лежали убитые. Кровь забрызгала узорные листья папоротников, обнаженные мечи и секиры зажаты в руках, торчали в телах сраженных.

– Это ты все подстроил? – гаркнул Мрак.

– Рехнулся? – вскрикнул Олег.

– А откуда столько трупов?

– Мрак, хватай коней… Тарх, лови себе, чего уставился? Мертвяков не видал?

Таргитай ответил несчастливо:

– Я их вижу чаще, чем живых. Иногда кажется, что мертвых на свете больше…

Мрак взглянул изумленно:

– Тарх, ты дураком не прикидываешься?

Мрак изловил двух коней, выбрав себе вороного жеребца, а за деревьями угадывались еще – с узорными попонами. У одного седло сползло под живот.

– Не погонятся, – буркнул он одобрительно. – Олег, у тебя нюх. Умеешь появиться после драки.

– Он волхв! – вступилась Лиска.

– Еще какой, – крякнул Мрак. – Такое угадать!

Таргитай и Лиска взобрались в седла. Олег торопливо оглядел павших, но лечить некого. Мрак тоже осмотрел убитых, некоторых даже переворачивал, встряхивал. Олег морщился, но смолчал, когда Мрак натряс из одного пригоршню монет, попадались даже золотые.

– Погиб не зря, – буркнул он.

– Мрак, – сказал Олег укоряюще.

– А что? Второй волхв гибнет для того, чтобы мы прошли дальше! Не удивлюсь, ежели эти хлопцы спешили перебить друг друга для того, чтобы дать нам коней.

Вскочил в седло, первым направил от залитой кровью поляны. Олег сказал горько:

– Деньги… Лучше бы везли с собой карту.

– И чтоб на ней была прямая дорога к Дереву, – подсказал Мрак саркастически.

Конский топот заглушил ответ Олега. Лиска галопом догнала, протянула свернутую в трубочку телячью шкурку.

– Эта?.. Я нашла в седельной сумке.

Кони оказались молодыми и сильными, шли легко и без устали. Мрак гнал на рысях, пускал в галоп. Рана на плече ныла, но затянулась быстро. Зверя побили, а раны победителей, если верить магам, затягиваются быстрее, чем побежденных. Первым начал выдыхаться конь Таргитая, ронял пену с удил, но бдительный Мрак обнаружил, что дурень слишком туго затянул подпругу.

Дерево на карте обозначено четко, до него вроде бы недалеко. Правда, непонятно, с какой высоты ее рисовали.

Таргитай дудел столько, что охрип. Мрак и Лиска на скаку били стрелами зайцев. Мрак сшиб на лету гуся, а прошмыгнувший кабанчик вломился в заросли, пронзенный сразу двумя стрелами.

Олег перестал шевелить губами, твердя заклятия, часто поглядывал с испугом в небо, ежился. Лиска тоже заметила, она замечала за Олегом все, но смолчала, лишь желтые глаза изменили цвет на зеленый, стали вопрошающими.

– Выкладывай, – сказал наконец Мрак угрюмо. – Опять какая-то гадость?

Олег все еще мялся, дергал плечами. Лиска толкнула в бок, Олег сказал торопливым, сбивающимся голосом:

– Тебе хорошо, ты то волк, то человек… Привычно! А я составил наконец заклятие о полете… но страшно.

– Сколько ты их составлял, – буркнул Мрак разочарованно.

– Чую, на этот раз получится!

Таргитай завизжал, глаза зажглись, как факелы.

– Олег, что ж ты не пробуешь? Да я бы сразу…

– Э-э-э, – прервал Мрак предостерегающе, – я те дам враз! За Олегом и так, как за пожаром, то земля репается, то камни с неба падают или вовсе лягухи…

– Это киммерийское заклятие, – объяснил Олег. – Киммерийцы жаб едят. Мрак, я уверен, что все получится.

– Так делай!

– Потому и боюсь, что может получиться.

Мрак хмыкнул, молча остановил коня. Все спешились. Олег передал повод Таргитаю, торопливо отошел в сторонку. Руки тряслись, изо всех сил стискивал губы: прыгали, как у зайца. В отдалении сел на землю, ладонями закрыл лицо. Таргитай нетерпеливо переминался, даже привставал на цыпочки, вот-вот сам взмоет. Мрак повод зажал в кулаке – чуть что, сразу в седло, галопом от трещин и лягушек с неба.

Таргитай изнылся, когда Олег вскрикнул, упал лицом вниз. Лиска взвизгнула еще громче, опрометью бросилась к распростертому волхву. Мрак выругался, кинулся перехватывать брошенных коней. Таргитай растерянно заметался на месте.

Лиска была в трех шагах, когда волхв разом сжался, из безобразного кома высунулось нечто грязно-коричневое, словно старая, вытертая до блеска медвежья шкура. Раздался леденящий душу вопль – кровь застыла в жилах.

Неопрятная вещь, оказавшаяся не то гигантской птицей, не то исполинской летучей мышью, неуклюже подпрыгнула, взвилась в воздух и, больно лягнув женщину по голове, метнулась на невров, судорожно хлопая кожистыми крыльями.

Мрак успел пригнуться, Таргитая сбило с ног. В лицо пахнуло ветром и мощным запахом гнилого мяса. Мрак с секирой в руке молниеносно развернулся, проводил ошарашенным взглядом уносящуюся в синеву чудовищную птицу, если то птица.

Чудовище падало, отчаянно хлопало крыльями – огромными, как кожаные одеяла, взмывало и кое-как держалось в небе, хрипло каркало гадким скрипучим голосом. На землю волнами обрушивался гадостный запах.

Летающая птица-зверь попыталась сделать круг, провалилась, будто в воздухе попала в невидимую яму, с высоты в три сажени рухнула на землю. Раздался глухой удар. Мраку почудилось, что задница мохнатой птицы погрузилась в землю на аршин.

Лиска подбежала первой, с разбега упала на… распростертого волхва. Олег лежал, раскинув руки, голый, с содранной до живого мяса шкурой на плече и боку. Дышал так, словно вынырнул со дна глубокой реки, захлебывался. Ребра ходили ходуном.

– Живой! – вскрикнула Лиска счастливо. Ее тонкие сильные пальцы поднимали его, переворачивали.

Олег встал на колени, охнул, повалился на бок.

– Ничего-ничего, – заверила она торопливо. – Не такой уж ты и голый. Вон сколько шерсти, почти одетый! И тоже везде рыжий.

Олег, напротив, судорожно прикрыл ладонями место, на которое указала Лиска. Мрак заинтересованно копнул сапогом землю на дне ямы, выбитой Олегом, удивленно присвистнул, нагнулся и выдернул за уши из-под комьев земли крупного зайца. У зверька закрыты глаза, из ноздрей капали тягучие красные капли.

– Орел, – сказал Мрак с уважением. – На аршин сквозь землю увидеть!.. Как шарахнул? Без промаха!

Глава 11

Сияющий Таргитай бегом принес одежду. Мрак оставил зайца, ухватил Олега за ногу, пощупал, резко дернул. Олег взвизгнул, Мрак успокаивающе вытянул ладони:

– Все-все!.. Ты подвернул, я выправил, хотя ума не приложу: при чем здесь нога? Зайца бил совсем другим местом.

Таргитай услужливо совал Олегу портки:

– На. Коричневое сзади, желтое спереди.

– Что? – не понял Олег.

– Надевай, говорю, правильно, а то напялишь задом наперед. Как ты летал, как летал! Куда там орлам и всяким там… Полетай еще! Так здорово.

Олег побелел как мел:

– Ни за что на свете!

– Зарекалась свинья, – хмыкнул Мрак. – Что это летало? Лесной кабан с крыльями?

– Да-да, – сказал и Таргитай жадно, – что это было?

Олег торопливо хватал одежду, стараясь не смотреть на Лиску. Та суетливо помогала одеться, она-де умеет ходить за ранеными. Мрак откровенно скалил зубы. Таргитай не находил места, крутился вокруг, скакал козлом, пока Мрак не гаркнул:

– Излови коней! Олег аки орел пойдет в поднебесье, а нам как?

Таргитай кинулся ловить: Олег аки орел, хотя пока что на орла похож мало, Мрак перекинется волком, но ему, неудахе, идти до посинения, черные вороны и так присматриваются прямо на лету, уговариваются, кому печень, кому селезенку, а кому и в заднице долбаться…

Когда Олег кое-как напялил одежду – руки тряслись, будто кур крал, – Мрак потребовал посуровевшим голосом:

– Рассказывай.

– Что? – спросил Олег несчастным голосом.

Все еще был бледный, дышал тяжело, выглядел сразу похудевшим, измученным, словно на нем воду возили. Лиска с готовностью принесла баклажку, Олег выхватил, струйка воды полилась мимо рта. Мрак смотрел с брезгливой жалостью.

– Летать, поди, интереснее, чем рыскать серым волком. Можно погадить на голову, никто не достанет. Только ноги поджимай, за тучи задеваешь, а нам только дождя не хватало!

Олег вздрогнул, все еще бледный, яростно почесал икры. Таргитай привел коней. Лиска с готовностью взлетела в седло. Олег же попросил с бледной улыбкой:

– Я сейчас и на щепку не взлезу, дайте перевести дух… Такого страху за всю жизнь не видывал. И на сто лет вперед насмотрелся.

– Во храбрый будешь! – обрадовался Мрак. – Прямо Тарх. А чем тебе в небе не нравится? Крылья без перьев? Или шерсть не такая?

Олег сказал тревожно:

– Мрак, я сам не помню, как взлетел, во что превратился. Меня понесло, а когда оказался над землей, уже колотил крыльями, чтобы не грохнуться мордой о землю. Да и то не очень получилось.

Лиска нехотя слезла, начала собирать хворост. Таргитай перехватил взгляд Мрака, оборотень не возражает против привала, тоже приволок пару сушин, развел костер. Олег кое-как доковылял к огню, его передергивало, а руки все еще тряслись. Амазонка чуть не разрывалась от жалости, укрывала ему плечи одеялом из шкуры. Олег кутался, лязгал зубами.

Ели забитого Олегом зайца. Олег вздрагивал уже реже, вымученно растягивал губы. Слабый румянец окрасил щеки, но под темной от солнца кожей не рассмотреть. Мрак ел, морщился, сказал громко:

– Вот теперя наедимся от пуза… Олег нам в небесах будет бить уток! Аки орел выглядит издали самых жирных, а потом аки отважный сокол шарахнет грудью – только перья из дур брызнут… нет, брызнут не перья, а перья посыпятся, как с него, – столько Олег нам их нашарахает!

Таргитай доверчиво подхватил:

– А в самом деле! Олег, ты и селезня влупи, чтобы Мраку перья на стрелы поярче, а то бегаю-бегаю… Пока все разыщешь…

Олег смотрел с вымученной улыбкой. Лиска поправляла одеяло, укутывала, с негодованием поднимала голову, где в темнеющем небе реяли тени, – каркают, проклятые, пугают! Без них на небо смотреть страшно.

– Страшно, – сказал он наконец. – Мрак, ты же знаешь… И ты, Тарх. А ты, Лиска, не ведаешь, что я, в отличие от своих друзей, отвагой не блещу. Мне и на ровном месте бывает боязно, а тут, может, хуже, чем на краю пропасти! Будто падаю…

– А крыла зачем? – спросил Таргитай негодующе.

– Крылья, Тарх, как твоя дудочка – уметь бы пользоваться. Птица рождается с крыльями, и то не сразу ширяет под облаками.

– Ты похож больше на летучую мышь. Большую и гадкую.

– Но хищную, – добавил Мрак с насмешливым одобрением. – Как зайца шарахнул! Прямо в норе, надо же. Орел!

– Который дерево клюет, – добавил Таргитай ехидно. – Олег, не прикидывайся. Поди, сердце скачет от радости. Мне бы полетать – полжизни бы отдал!

– Это немного, – сказал Мрак посуровевшим голосом. – Ее нам осталось совсем ничего. Если Олег не научится летать, если рак не свистнет, а Таргитай не поумнеет…

Лиска заботливо поправила одеяло – Олега снова трясло. Обеими руками придержал прыгающую челюсть. Таргитай сказал торопливо:

– Мрак, не будем его мучить! Боится до свинячьего писка.

Олег искоса бросил испуганный взгляд на Лиску, та опять не поняла Таргитая – сказано, дурак, сказал неустойчивым голосом:

– Вообще-то я летал. Хоть и не очень долго.

– Да и унесся не совсем далеко, – добавил Мрак невинным голосом. – Но все-таки летал! Олег, мы скалим зубы, потому что дохнем от зависти. Хоть мордой в землю, но – летал! Хоть как пьяная кожаница, но – на крыльях. Хоть…

– Летал-летал, – прервал Олег торопливо. – Я понимаю, мы прижаты к стене, хоть тут стен не видно. Кому-то надо наверх, я понимаю. Если бы можно Мрака или даже Тарха, хотя он будет дудеть и там…

– Тарх стал бы жаворонком, – сказал Мрак. – А если бы получилось у меня…

– В волка с крыльями, но во что обернулся я? Ума не приложу.

– Ничо-ничо, – сказал Мрак успокаивающе. – Зато доказал свою мудрость снова. Без штанов воспарил под облака – стирать не пришлось. Все наперед предусмотрел. Ты прямо ведун. Глядишь, нарекут под старость Вещим Олегом. Но не дожить нам до старости…

Костер прогорал часто, Лиска суетилась, стаскивала отовсюду сухие стебли – ее мудрому другу снова стало холодно. Над огнем вспыхивали искорки: сгорали мошки. Возможно, только-только учились летать.

– Я попробую утром, – пообещал Олег сдавленно. – Надо учиться.

– Может, ночью? – предположил Мрак. – Таких пташек при свете дня не видывал. Зато когда наешься на ночь, то в кошмаре… вроде бы как раз тебя и видывал.

– Давайте спать, завтра день еще труднее. Я на страже.

– Куда уж труднее, – проворчал Таргитай замученно. – Это Олегу в радость – летал! И завтра еще полетает. И послезавтра… и послепосле…

Он повалился навзничь, захрапел. Мрак ухмыльнулся, поставил секиру между ног. Его глаза без натуги пронизывали сгустившийся воздух. Олег долго сидел неподвижно, смотрел в пляшущие красные языки. Сухие стебли трещали, как снег при морозе, сгорали сразу. Амазонка подбрасывала в огонь веточки редко, берегла.

Когда наконец легли, Мрак долго слышал возню, огонь прогорел, угольки погасли, видел только двигающиеся тени. Он отвернулся, не заметил, как одна тень бесшумно поднялась, скользнула в ночь. Немного погодя вторая, пригибаясь на звездном небе, неслышно двинулась следом.

В полночь Мраку почудились странные звуки. Ночной воздух темный и неподвижный, как вода лесного озера, слышно треск кузнечиков, сиплый крик дальней ночной птахи. Подрагивала земля, иногда, как бы порывами ветра, докатывались волны едва уловимого запаха – неприятного, но знакомого.

Когда небо начало светлеть, Мрак ощутил неладное. Таргитай лежал на том же месте, подтянул колени, но дальше виднелась лишь медвежья шкура, под нею устраивались на ночь Олег и Лиска. Мешок волхва и оружие Лиски темнели на прежнем месте.

Мрак взвился на ноги, секиру держал на уровне колен. Воздух холодный, сырой, трава от росы мокрая. Острые глаза различали в утренней полутьме крупные капли, что усеяли каждый лист, – человеческих следов не было. Либо волхва и амазонку похитили неведомые силы, либо…

На Олега страшно смотреть. Словно пропустили между жерновами, затем извозили в земле – в ссадинах, кровоподтеках, с повисшей рукой. Лиска поддерживала, ее нижняя губа дрожала, в глазах блестели слезы.

Таргитай ахнул:

– Недруги напали?

– Женщина – худший недруг, – изрек Мрак, в голосе оборотня звучало облегчение. – Мы тут к бою готовимся, секиры точим, а он с девкой… Что она с тобой сделала, бедолага? Тебе бы попроще, не такую дикую!

Таргитай повернулся к Олегу:

– Что он говорит?

Олег скривился, на губах темнела корка запекшейся крови.

– Не спалось.

– Еще бы, – сказал Мрак саркастически, – с такой да спать?

– Не спалось, – повторил Олег, – я решил полетать малость. Тихо, темно, никто не смотрит, не лезет с советами…

Таргитай ахнул:

– Летал? И мне не сказал?

– Ты бы летать с ним не стал, – сказал Мрак. – Больно спать любишь. А Олег ширял под облаками!

– А почему он такой побитый? – спросил наивно Таргитай. – Вряд ли это Лиска. Она хоть и рыжая, но Олег тоже рыжий…

– Это о небесную твердь колотился, как козел о ясли. Воспарит, а его в темя – шарах! Он снова соколом ввысь, а небо-то твердое! Хляби держит – не мешок сена.

– Да ну, – не поверил Таргитай. – Может быть, с орлами сталкивался в потемках?

– Тогда уж с совами, – сказал Мрак, – или с летучими мышами. Ладно, быстренько поели, день будет трудный.

– Хоть бы раз сказал, что день будет как день, – сказал Таргитай жалобно. – Мрак, ты же человек, хоть и волк!

Мрак хищно оскалил зубы:

– Я волк, хоть и человек!

После короткого завтрака Олег едва взобрался на коня, морщился. Мрак чем больше дергается за них, тем сильнее изгаляется, мужчине-де не пристало выказывать страхи. Вроде бы даже оскорбляет этим друзей, они ж герои, из любого болота выберутся!

Олег ехал молча. Таргитай изнылся от нетерпения, спросил у Лиски шепотом:

– Хоть ты расскажи! Всякий раз брякался прямо из облаков? Или впотьмах столкнулся с таким же страшилищем?

Лиска сверкнула глазками.

– Таких больше нет!

– Да нет, не подрались чтоб в небе. Олег не больно драчливый, всегда старается договориться.

– А ты?

– Я первым никогда не нападу.

– Даже на врага?

– А у меня нет врагов, – ответил Таргитай.

Амазонка с удивлением посмотрела в его чистое лицо. Глаза певца бесхитростные, открытые, полные доброты. Она не нашлась, что сказать такому удивительному человеку. Наверное, единственному на свете. Пустила коня вперед, словно боялась заразиться.

В обед на бледные щеки Олега вернулся пока что дохловатый румянец. Мрак стреножил коней.

– Костер развести сумеешь?

– Я лучше взгляну, где ручей… И близко ли Агимас.

Мрак остро смотрел в его измученное лицо.

– Ты едва на ногах… Впрочем, ноги можно волочить по воздуху.

– Я так заморился, что ничего не боюсь.

Путешественники в молчании наблюдали, как человеческое тело потеряло форму. Из безобразного месива возникла прежняя чудовищная птица, забилась, стряхивая одежду, пробежала несколько шагов, упала, запутавшись, но портки наконец соскользнули. После трех мощных прыжков оторвалась от земли.

– Опять страшилище, – вздохнул Таргитай. – Лучше бы в орла… Или сокола.

– Тебе бы выбирать, – ответил Мрак отстраненно, пристально глядя в небо, его кулаки сжимались, он покачивал ими, повторяя каждое движение волхва. – Это ты у нас орел… который зачем-то деревья клюет, а Олегу такое… Неспроста. Что-то, видать, в нем есть такое, что магия вытащила наружу.

– Ну да, – возразил Таргитай недоверчиво. – Олег у нас овечка!

– Если овечку раздразнить, то и на волка кинется.

– Это ж как надо дразнить!

– А мы все раздразненные. По пятам гонится Агимас, с боков сжимают охотники за черепами, а впереди точат ножи стражи Дерева. Кем угодно перекинешься.

Нелепая птица, если это все-таки птица, сделала полный круг. Таргитай рассмотрел длинный прямой клюв, а когда птица-зверь раскрыла его, блеснули острые как иглы зубы. С затылка шел гребень, переваливался по короткой толстой шее на спину. Крылья гигантские, а когда птица парила, распахнув их во всю ширь, солнце просвечивало сквозь тонкую кожистую пленку. Внутри темнели кости и толстые жилы. Лапы чудовище прижимало к пузу – чешуйчатые, с желтыми когтями, снизу блестели чешуйки покрупнее, как у старой щуки или большой змеи.

Часто хлопая крыльями, проваливаясь в воздушных ямах, летающий зверь резко взмыл. Внизу на земле слышали натужное дыхание, словно волхв с тяжелым мешком карабкался в гору. В небе распластал уродливые крылья, походил кругами, кое-как отдышался, полез еще выше.

Когда превратился в едва видимую точку, Мрак хлопнул себя по лбу:

– Чего торчим, как козы на привязи? Лиска, собери одежонку. И коня возьми. Ему сверху видно, не промахнется. Зайца же прибил?

Не проехали и версты, над головами мелькнула угловатая тень. Зверь-страшила упал перед конскими мордами. Таргитая едва не скинуло. С земли с трудом поднялся измученный Олег – грудь ходуном, из горла хрипы, мокрый.

– Куда прете, дурни, – прохрипел он. – За гаем прямо на вас идут конные… Сотни две, не меньше!

Мрак круто развернул коня:

– Мог бы крикнуть сверху!

Лиска протянула руку. Олег без смущения ухватился, вскарабкался в седло. Таргитай уже нахлестывал коня. Мрак искоса проследил, чтобы Олег по крайней мере не растерял мешки и одеяла, погнал коня к пологому овражку.

Олег пробовал на ходу одеться, не сумел, суетливо дергался, пока Лиска не сказала с восхищением:

– Какие у тебя, оказывается, широкие плечи!

Олег подозрительно покосился на Лиску. Ее лицо абсолютно серьезно.

– У меня?

– И жилы как тугие веревки, – сказала она одобрительно. – А пуза нет вовсе. Ты как из дерева!

Олег не понял, похвала или оскорбление, смотрел растерянно.

– Ну, скажешь… И зубы у меня кривые… И ноги…

– Зубы не кривые, – поправила она, – а хищные! А ноги у мужчин и должны быть мужскими.

Олег ощутил, как спина сама собой выпрямляется, а грудь вздувается широкими пластинами мышц. Прокашлялся, сказал смущенно:

– Это у Мрака плечи и мышцы, а у меня так себе… Но, конечно, мы, невры, народ не мелковатый. Да еще эта жизнь собачья: надо обрасти мускулами или сдохнуть.

Кони галопом ворвались в овражек, пронеслись вниз, ломая низкорослый кустарник. Мрак пустил коня шагом:

– Уже не углядят.

Таргитай обернулся, крикнул благожелательно:

– Олег, можешь надеть штаны! Холодно.

Мрак покосился на Лиску.

– Кому как, кому как.

Деревья расступились, кони неспешно выбрели на простор. Подул резкий степной ветер, сухие запахи трав щекотали ноздри. Небо пронзительно синее, глаза невольно щурились, в этой синеве сиротливо темнела лишь крохотная тучка далеко над горизонтом.

Ехали почти весь день. Тучка не сдвинулась, а слегка поднялась над краем земли. Мрак застрелил на ужин пару дроф, на костер кое-как нагребли сухих стеблей – сгорали быстро, почти не давая тепла. Мрак остался в ночную стражу. Олег часто просыпался: Мрак точил секиру и посматривал на север. Лицо оборотня встревоженное.

Рано утром, когда выехали, Олег снова обратил внимание на сдвинутые брови Мрака. Тот неотрывно смотрел вперед.

– Что стряслось?

– Сам не видишь? – ответил Мрак грубо.

– Разве что облачко странное… Второй день не сдвигается.

– Заметил, – буркнул Мрак с недобрым удовлетворением. – Что это, по-твоему?

– Ну, если посмотреть в книге Вед…

Олег полез в мешок. Мрак перехватил его за руку:

– Брось. Это и коню под тобой ясно, хотя твоих книг не читал.

Олег всматривался так и эдак, но, сколько ни ехали, облачко выросло, но не ушло. Таргитай и Лиска тоже вопрошающе поглядывали на Олега. Тот взмолился:

– Мрак! Ты понял?

– Понял, – ответил Мрак хладнокровно. – А кто сказал, что я дурак?

Олег сказал несчастным голосом:

– Мрак, умнее других те, кто слабее! Слабым, чтобы выжить, надо чаще шевелить мозгами. Тебе хорошо, тебе само все дается, а мы умом надставляем там, где силы недостает. Так что это, Мрак?

– Дерево.

– Что?

– То самое, куда прем за Жезлом.

Темная тучка приближалась, разрасталась, но прошли еще сутки, прежде чем различили зеленый оттенок. Туча-крона висела в синеве, ствола никто не углядел.

– А ты, Мрак?

– Подъедем ближе. Кто из вас рассмотрит нитку за версту?

Олег недоверчиво смотрел на неподвижное, словно вырезанное из темного дуба лицо.

– Как такой тонкий ствол удерживает такую крону?

– Тонкий? – ответил Мрак.

Ехали еще неделю, прежде чем Мрак увидел ствол. Крона за это время разрослась, занимая треть неба. Тарх и Олег во все глаза всматривались в чудо. Таргитай даже дудочку отнял от губ, играть не мог, от нетерпения ерзал, протирая портки.

Встретили диких коней. Мрак загорелся, завидев вожака стада, огромного вороного жеребца, но Лиска перехватила его коня за узду:

– Не глупи, ты ж не Таргитай. Это конь-ветер.

– А ежели схвачу?

– Умрет, но под седлом не пойдет. Гордые кони!

Мрак с сожалением проводил взглядом огненного красавца.

– Тебе виднее. Ты в конях разбираешься лучше, чем в людях.

Лиска смерила взглядом его могучую фигуру, гордую посадку, перевела взгляд на Олега – поняла, на что намекал оборотень, ответила хладнокровно:

– В людях я разбираюсь тоже.

Утром седьмого дня увидели ствол Мирового Дерева. Зеленая туча занимала полнеба. Земля становилась суше, трава пошла желтая, жухлая, а затем и совсем иссохшая. Могучие корни высасывали влагу на сотни верст вокруг. Табуны и стада встречаться перестали, в сухой траве чернели норки хомяков и сусликов, через день исчезли даже они.

Дерево, Прадуб, больше всего и походило на дуб, выросший на просторе. Как ветви, так и ствол вовсе не тянулись свечой к солнцу, а расползлись в стороны вольно и без помех.

В воздухе появился запах свежей зелени. Таргитаю напомнил зеленый борщ, его часто варила мама. Мрак бросил на дудошника острый взгляд:

– Заморился? Уже рукой подать.

Олег возразил рассудительно:

– Верст десять, не меньше.

Мрак посмотрел на одного, другого, оскалил зубы:

– Как ты говоришь, чтобы слабым жить, надо быть умным?

– Да, – ответил Олег озадаченно, – а что?

Мрак захохотал, толкнул коня в бока и поехал вперед. Олег пожал плечами, а Лиска сказала тихонько, косясь на широкую спину:

– Олег, не говори с ним о таком, чего не знаешь. До Дерева еще верст двести!

Таргитай широко ухмыльнулся, словно сам точно знал – до Дерева ровно двести верст и три шага, а глупый волхв не знает таких очевидных вещей – из темного Леса вышел, тупой, как сапог, и темный, как три подвала, а ученый – как деревенская ворона на кривом дереве!

Глава 12

Сухая земля гремела под копытами. Степь тянулась ровная как стол. Сухой ковыль наклонился навстречу всадникам, словно от Дерева дул нескончаемый ветер или трава силилась убежать от страшного места.

Лиска держалась в сторонке, искоса рассматривала невров. Ехали огромные как горы, жилистые и грохочущие смехом. Поддевали друг друга часто и порой зло, но теперь видела, что злая боль терзает всех троих. Страдал даже с виду грубый и бесчувственный Мрак.

Как могли такие люди потерпеть поражение, терзалась она в догадках. А явно чувствуют себя втоптанными в грязь, обесчещенными. От этого страдают больше, чем от ран и тягот пути.

Олег ехал молчаливый, погруженный в тягостные думы. Лицо желтое, изможденное, словно полжизни провел в застенках. Лиска подъехала ближе, попросила тихонько, косясь на страшных Мрака и Таргитая:

– Ну, побей меня.

Олег вздрогнул, взглянул в ее зарумянившееся лицо.

– С чего вдруг?

– А то ты сам себе перегрызешь горло.

Олег поднял брови, непонимающе оглянулся на Мрака и Таргитая.

– Что, я похож?

– Уже можно хоронить, – заверила она.

Олег торопливо провел ладонью по лицу, будто стряхивал капли крови.

– Ну-ну, как только, так сразу.

– Что? – не поняла Лиска.

– Как отыщу палку побольше.

Лиска сверкнула глазами, смотрела недоверчиво. Ей показалось, что сумрачный Мрак поглядывает подозрительно в ее сторону, что-то говорит Таргитаю, волчьи глаза оборотня вспыхивают ревнивым огнем. На всякий случай приотстала, начала с безразличным видом шарить глазами по сторонам.

Таргитай вытащил дудочку, но, едва песня достигла ушей Олега, ткнул коня пятками в бока, унесся далеко вперед. Дурацкая забава, подумал Олег сердито. Человек все еще не расстался со звериным миром, в нем зверя больше, чем того существа, которого желал Род, а песни тешат как раз ту часть, что не от человека! Девки заслушиваются, дуры, а Мрак от них прямо светлеет… С Мраком сложнее. Как раз песни Таргитая удержали в людской личине, но и с этим когда-то разберется на досуге. В песнях все же есть волшебство, но иного рода, даже могучий Гольш не сумел обнаружить в дудочке Таргитая чар.

Задумавшись, не заметил, что рядом долгое время едет Лиска. Его жеребец потянулся к ее кобылке, попробовал игриво куснуть, споткнулся. Олег вздрогнул:

– Что?.. А?

– Возьми.

Он тупо смотрел то на нее, то на толстую суковатую палку в ее руке. Она несмело улыбнулась:

– Вот… Побей, тебе сразу станет легче.

Олег покачал головой:

– Береза. Твердовата.

Она смотрела непонимающе. Он объяснил серьезным голосом:

– Береза, бук, вяз, граб – тяжелые, ими лупят быков. Ты на быка смахиваешь не очень… Хотя если сбоку… Ну-ка, повернись… Нет, все равно не тянешь. Для тебя надо помягче: сосновые палки, ольховые, осиновые…

Она кивнула, сказала серьезно:

– Хорошо, поищу. Но я деревьев не видела, в Песках думала, что все твердые. Как узнать, какое из них какое?

– Шарахни Таргитая по голове. Если переломится – твердая, если согнется – мягкая.

Она смотрела недоверчиво:

– А если ни то ни другое?

– Ударь еще. Сильнее.

– А… а Таргитай?

– Ну… что Таргитай, он разве что спросит, где это стучат.

На восьмой день въехали в тень. Таргитай задрал голову да так и поехал, вытаращив глаза. Мрак сказал хладнокровно:

– Тарх, у тебя раззявленный рот.

– Знаю, – ответил Таргитай простодушно, – я сам его раззявил.

– А… ну если сам… Все же закрой, а то ворона влетит.

Воздух становился свежее. Земля превратилась в высохшую потрескавшуюся корку. Дальше вовсе лопалась, крохотные трещины углубились, разбежались густой сетью, начали раздирать землю. Снизу попахивало гарью, иной раз выстреливались дымки. В глубине чудилось движение, доносился шорох трущихся панцирей. Мрак хватался то за лук, то за секиру, но неизвестное тут же затихало, словно за Мраком следили сотни глаз.

Лиска жалась к неврам, не замечая, как все чаще оказывалась возле Мрака. Эти странные люди ехали сжигаемые болью изнутри, а во внешнем мире как будто ужаса и не существовало. Видели, дескать, разные деревья, даже некую волховью грушу. Мрак держался в седле неподвижный как скала, глубоко запавшие глаза смотрели зло и насмешливо. Тень становилась все гуще, кони тревожно всхрапывали, прядали ушами.

Олег шевелил губами усерднее. Они пересохли и потрескались, как земля под копытами. Когда заговаривал с друзьями, хрипел и каркал пересохшим горлом, как простуженная ворона. Глаза ввалились, смотрели затравленно.

Мрак все чаще озабоченно осматривал изорванные сапоги – подошвы разлохматились. Если Таргитай и Олег исхудали за дорогу, то Мрак еще прибавил в плечах, руки стали толще, потемнел, как обугленное дерево. Глаза зло блестели, часто скалил зубы – острые, белые, недобро ухмылялся, ноздри хищно раздувались.

Таргитай оглянулся: далеко, на самом краю земли, золотилась полоска – солнечные стрелы поджигали землю. Дальше тень становилась гуще. К запаху зелени примешивался другой – изгои чуяли, но не понимали, а Мрак зло раздувал ноздри, дергал лицом.

– Что ты за волхв, боишься обернуться? Это же, дурень, не каждому дано! Надо пользоваться. Это как поесть вволю, медведя заломать или к чужой бабе сходить. Время упустишь – в старости уже ни того, ни другого, ни третьего.

– Ты не очень пользуешься своим доподлинным обликом, – напомнил Олег нервно.

– Коней не хочу пугать! А мог бы птахой, хоть и такой гадостной, все время бы ширял под облаками.

Добрый Таргитай напомнил:

– Мрак, ему страшно.

– А что это вообще? Ты вот тоже не знаешь.

– Я дурной, – сказал Таргитай убито, – не боюсь по дурости. Еще в деревне говорили. А Олег у нас умный…

– Я тоже дурной?

Когда над головами мелькнула тень, Олег даже пригнулся, смотрел тупо в конскую гриву. Мрак вздохнул так, что услышали и в Авзацких горах, а Лиска пустила коня рядом, сказала тихонько:

– Научи… Будем летать вдвоем.

Олег отвел глаза, а Таргитай сжался от горячего сочувствия. Волхв покраснел. Трус не трус, а перед женщинами всегда стыднее. А тут еще Мрак рассматривал каждую ворону: дескать, не трусят, хоть и в перьях, даже воробьи не падают камнем от страха, а они меньше ворон.

Не говоря ни слова, Олег остановил коня, бросил повод Лиске. Все молча наблюдали, как отошел на десяток шагов, присел на корточки. Таргитай видел, как шевелились губы молодого волхва, но слов не слышал, а жаль – вставил бы в песню.

Теперь Олег все чаще ехал задним. Мрак и Таргитай оглядывались. Мрак скалил зубы. Олег помалкивал, лишь криво улыбался. Пусть потешаются – так прячут тревогу за него, а ему бы осмыслить случившееся.

Тогда, в первый раз, когда заклятие встряхнуло всего, а режущая боль пронзила внутренности, решил, что умирает. Затем слепой ужас заставил вскочить, ринуться от страшных существ. Опомниться не успел – оказался в воздухе. Сразу выбился из сил, начал падать на близкую землю!

Ужас снова заставил забить крыльями – крылья вместо рук! – узнал в страшных существах Мрака и Тарха с Лиской. Все трое едва держали коней, те храпели и пытались бежать от страшного существа, которым им казался он сам!

Тогда чуть не разбился о землю, сердце выскакивало из груди. Друзья, подоспев, сыпали шуточками, а он поклялся, что никогда в жизни не поднимется в воздух…

Но боги знают, что он слабак, а со слабого какие клятвы? Через пару часов потихоньку поднялся ночью, учился парить, сохраняя силы. Труднее всего садиться, всякий раз ушибался, сдирал кожу на руках и обдирал плечи.

Крылья кое-как держали, но при взгляде на землю сразу обливался потом, цепенел. Крылья обвисали, камнем летел вниз. В страхе пытался спастись, крылья суматошно лупили по воздуху. Его подбрасывало, но сил уже не оставалось.

Говорить в этой личине не мог, щелкал клювом и грозно шипел. С трудом помнил, что он человек, хотя до зуда хотелось кинуться на пробегающих внизу зверей, вонзить когти, долбить клювом. Иной раз даже на путешественников смотрел как на добычу.

Завидовал Мраку: волком – привычно любому невру, дожившему до зрелого возраста. В человеке и так много от волка, большой разницы нет: в шкуре или без, а вот птахой непривычно и боязно.

На беду, выпало именно ему, единственному, кто ценил жизнь. Друзья, как и все в родной деревне, зовут это трусостью. Может быть, так оно и есть. Трудно вообразить племя из таких, как он. Ему подобных и куры лапами загребут, не только соседи. Но все-таки даже будь так же силен и умел, как Мрак, все равно не был бы столь безрассудно отважен. Береженого свои боги берегут, а чужие не трогают.

Таргитай глуп, живет в мире своих песен, добр, при всей своей лени за друга пойдет в огонь и воду, хотя в другое время задницы не поднимет с лежанки. Голодать будет, а не поднимет. Ему бы превращаться в птицу – самая радость. Страха не ведает, для этого надо быть поумнее, силенки не занимать – целыми днями летал бы, гонялся бы за утками, а то и попробовал бы проломить небесную твердь. Но заклятиями Таргитаю не овладеть, как ему, Олегу, не научиться на дуде или меткости оборотня.

Он поднял глаза, уперся в гордо выпрямленную спину амазонки. Лиска чувствовала его настроение, на этот раз держалась впереди – лучше не попадаться под горячую руку. Женщина должна лечить раны, а не пытаться остановить ураган. Могла бы овладеть магией, но слишком полна жизненной силы, а в ком много силы, тому боги не дают даже ума, а уж магии и подавно. Женщины овладевают магией к старости, когда иссякают месячные, а ежели какой удается раньше, то ищи какой-то скрытый порок, а то и явный. Молодые годами бывают старыми духом, вот как он: столько пережил и так натрясся за свою короткую жизнь, что уже на Мрака и Тарха смотрит как на драчливых ребятишек.

Лиска чуть повернула голову, провожая взглядом стрижа. Странно получилось: добро бы к Таргитаю прилипла, к нему все девки липли, или к Мраку – силач, герой, вожак с головы до ног, а то почему-то держится с ним. Когда подходит Мрак, ищет защиты у него, Олега. Еще можно понять, почему выбрала его, неудаху: такая не потерпит мужчину сильнее ее, но ведь делает вид, что именно он самый сильный и умелый!

Вздохнул, разбираться в женском уме – задача для богов, не магов. До Дерева десятка три верст, от силы – сотня. По дороге вызнали по крупицам, что впереди – три кордона стражи, страшный Змей прикован к стволу, затем им как-то войти в капище… Да, не забыть, что капище в самом Дереве. Дупло, видать. Немалое, если там капище с жертвенным камнем, да еще места для волхвов!

Хотя всегда старается избегать драк, не выносит крови, но как пройти заслоны, взять Жезл – решать ему. Не отважному Мраку, не доброму Таргитаю, а ему, трусоватому волхву.

Небо, закрытое ветвями, было темно-зеленого цвета. Далеко на востоке голубела полоска, земля выглядела зеленой, даже воздух казался зеленоватым. Олег догнал друзей, поразился: нежное лицо Лиски стало мертвенно-зеленым, словно переела незрелых груш.

Ствол Дерева закрывал впереди полмира. Огромная гора вырастала из ровной как стол земли и подпирала небо. Уже видны глубокие расщелины, овраги, разломы в коре. Ветер донес мощный запах свежей смолы. Олег содрогнулся: сколько вытекает из такого дерева? Здесь прилипают не только мошки, но и такие пташки, которые летают кое-как, а сесть вовсе не умеют, хоть и мудрые книги читывали.

– Завтра к вечеру упремся в Дерево, – определил Мрак.

– Сегодня к обеду напоремся на внешнюю стражу, – предостерег Олег. – Об их панцири тоже можно расшибить носы.

– Ну, ежели сослепу… Или глаза зажмурить. Тебе хорошо! Перекинешься гордым соколом, правда, каким-то волосатым, дашь деру. Хорошо, ежели девку цапнешь в когти, а нам с Тархом отмахиваться до упаду.

В полдень, как и предсказывал Олег, впереди поднялось облачко пыли. Невры пытались уйти в сторону, но их заметили, пошли наперерез. К тому же с другой стороны заблистали искры: щиты и шеломы воинов Агимаса, как хмуро определил Мрак. Он ощупал секиру, перевесил лук поближе, потуже затянул пояс. Лиска быстро натянула тетиву, перекинула колчан через правое плечо, а Таргитай с несчастным видом снял с луки седла и повесил перевязь с мечом через плечо.

Пыльное облако росло, вскоре рассмотрели скачущих всадников. В отряде полсотни легких конников, у всех на поясах болтались длинные ножи, в руках зловеще колыхались копья, у многих Мрак разглядел короткие луки.

– Берегитесь стрел, – сказал он угрюмо. – Луки у них вшивые, но стрел – как тараканов у Боромира!

– А как беречься от стрел? – спросил Таргитай глупо.

– Увертывайся, хомяк! – огрызнулся Мрак.

Всадники начали сдерживать коней. Вперед вырвался смуглолицый воин в кольчуге на крупном рыжем коне. Из-под блестящего шлема выбивались длинные волосы цвета спелой пшеницы. Справа на седельном крючке висел огромный меч, а слева такой же прямой меч, разве чуть короче. Крупные навыкате глаза злобно и угрюмо смотрели на пришельцев.

Всадники по взмаху руки остановились, а он приблизился на расстояние двух десятков шагов. Конь ярился, порывался в бой, вставал на дыбы, грыз удила, желтая пена хлопьями падала на сухую землю. Воин крикнул зычным голосом:

– Кто такие?

Мрак покосился на пыльное облако, что приближалось справа, ответил грубо:

– Не все ли тебе равно?

Всадник мгновенно побагровел. Широкая ладонь, что и так находилась все время возле меча, со стуком опустилась на рукоять.

– Когда я спрашиваю, мне отвечают!

Олег сильно толкнул Мрака в бок, выехал вперед.

– Мы не отчитываемся перед рабами. Хочешь знать, спроси хозяина. Если не подожмешь хвост.

Всадник молниеносным движением выдернул меч – длинный, блистающий, с затейливыми клеймами ближе к рукояти.

– В моей Степи я хозяин!

– Но послали тебя другие, – ответил Олег громко. Нарочито кричал – пусть слушают и остальные. – Другу бы объяснили, а рабу лишь приказывают.

Среди всадников пошел говорок. Всадник зло оглянулся, лицо устрашающе налилось кровью, вот-вот лопнет от ярости. Меч со стуком ушел обратно в ножны.

– Мне никто не приказывает, дурак! Мне заплатили, очень много заплатили. Но я все равно пальцем не шелохну, пока не узнаю, что и зачем. Вас всего трое…

– Четверо, – поправил Олег вежливо.

– Женщина, – сказал всадник презрительно.

Мрак гулко расхохотался:

– Эта девка одна размечет ваш отряд! Самых пригожих не убьет сразу, сперва поимеет, потом зарежет. А нам и рук утруждать не придется.

Всадники переговаривались громко. Один подъехал к вожаку, что-то настойчиво прошептал на ухо. Тот раздраженно отмахивался, наконец сказал с кривой усмешкой:

– Я никому не служу. Увидите, когда посетите мое племя.

– У нас другая дорога, – сказал Олег осторожно.

Воин предостерегающе поднял ладонь.

– Едете к Дереву? Мое племя живет у подножия. Правда, с северной стороны.

Олег колебался. Мрак поднял руку, привлекая внимание.

– По рукам. Но не приближайтесь. У нас парни пугливые, чуть что – зашибут с перепугу.

Всадники пустили коней с двух сторон. Вожак, он назвался Ратмиром, поехал рядом с Олегом, явно сочтя его главным. Олег напрягся, чувствуя на расстоянии вытянутой руки опасного противника, остро пожалел, что не в состоянии исполнить даже простейший трюк – заставить птицу сесть ему на плечо или прицельным взглядом поджечь кончик стрелы. Такое с легкостью проделывал Гольш, но то Гольш…

– Не нравится мне это племя, – сказал Мрак подозрительно. – Ох не нравится!

– И мне, – сказал Олег нервно. – Ноги кривые, немытые…

Мрак покосился с таким удивлением, будто на говорящего коня.

– Остришь? Во даешь…

– Со страху, – признался Олег. – Во мне все трясется.

– Тебе хорошо, – позавидовал Мрак. – Согреешься.

Всадники держались ровными рядами с двух сторон. Когда подскакали на взмыленных конях еще два мелких отряда, Ратмир с ними коротко переговорил, те поехали сзади, начисто перекрыв дорогу к бегству.

– А мы туда и сами перли, – сказал Мрак философски. – Взгляни на Тарха!

Тот ехал задним, наигрывая на дудочке веселые песенки. Лиска, для которой игралось, покрутила пальцем у виска. У певца Олега в голове не хватает, одни таргитаи, с негодованием хлестнула коня и поехала впереди рядом с Мраком.

Воины, напротив, с интересом слушали, подъехали ближе. Таргитай не возражал, он вообще редко возражал, зато Мрак от беды подальше отдалился от них насколько мог.

По дороге присоединились еще две группки – побогаче, в крепких доспехах, все как на подбор в блестящих шлемах. Эти вовсе окружили Таргитая, дальше тот ехал в кольце стражников, словно почетный гость. Мрак дергался, оглядывался, Олег успокаивал: на Тарха, мол, даже собаки не кидаются.

Он привстал, огляделся, но не узрел кибиток, домов или хотя бы шалашей – Дерево поочередно охраняли приходящие отборные отряды из дальних племен.

Далеко впереди показалась группа всадников. Олег насторожился. Едут не спеша, по-царски. Если не верховные вожди, то все же те, от которых зависит их судьба.

В томительном молчании сблизились. Мрак и Олег выехали вперед. Всадники невозмутимо ждали, кони обнюхивались, пытались щипать траву. В середине переднего отряда высился в седле грузный человек. Дорогая одежда ниспадала по обе стороны, сапог не видно, как и оружия. Он без доспехов и с непокрытой головой.

Мрак поднял руку:

– Доброго здоровья и хорошей охоты!

Голос мощный, с волчьей нотой. Кони испуганно захрапели и попятились, а под вожаком встал на дыбки, едва не сбросил. Всадники хватали за удила, тревожно и с удивлением посматривали на чужаков.

Кое-как совладав с дрожащими животными, передние всадники снова поставили их в ряд. Старший вяло вскинул руку:

– Приветствуем и мы, ежели пришли с добром.

– Мы с добром, – поспешил сказать Олег.

Всадник скривил тонкие губы:

– Что добро, а что зло – решаем мы. В каждом племени свои понятия о Добре и Зле.

Олег порывался возразить, расхрабрился, Мрак предостерегающе придержал его за локоть:

– Нишкни, мудрая голова. Мы идем с добром, но это добро не для себя, а для других людей!

Предводитель сказал тем же раздраженным голосом, явно сердясь за испуг своего коня:

– Меня зовут Богдан, сын Хмеля. Я прожил долгую жизнь, знаю – наибольшее зло от тех, кто гребет не для себя, а для других. Самые кровавые войны развязываются теми, кто расшибается в лепешку для своего народа… Своего, конечно. Мы теперь знаем, как с вами поступить.

– Погоди! – вскричал Олег. Сразу понял, почему всадники расступились, вперед выдвинулись лучники. Стрелы лежали на тетивах. Похоже, проделывали такое не раз, а Богдан говорил так, словно повторял давно заученную молитву богам. – Мы еще не все сказали!

– Не все, не все, – подтвердил Мрак. Он неспешно вытащил огромную секиру, заходящее солнце заиграло кровавыми отблесками, словно с лезвия капала кровь. – Еще не все…

Таргитай нехотя спрятал дуду, так же медленно, как Мрак, вытащил из ножен Меч. Длинный, с широким лезвием, он сразу словно сгустил вокруг себя воздух, и странные лилово-оранжевые отсветы заиграли на лице Таргитая. Он стоял в окружении солнечного света, в котором коротко и страшно блистали молнии.

Назад: Глава 4

Дальше: Глава 13