12. В изоляторе

Мы спускаемся почти в самый низ ствола на второй уровень в изолятор. У стальных дверей главный конвоир сканирует свою метку. Створки открываются. За ними тамбур со стеклянной перегородкой, отделяющей большее помещение. Подходим к стеклу, где нас ждет охранник.

– Солдат для заключения под стражу прибыл. Задержание прошло спокойно, – говорит начальник конвоя дежурной. – Дополнительные обвинения не выдвигались, Тула.

Боец, забравший у меня тер-меч, кладет его во флоэму. Пневмотруба тут же уносит оружие.

– Отсканируйте ее нам, – равнодушно велит Тула.

Главный подводит меня к панели на стене. Наручники снимают и сканируют метку. Стекло между тамбуром и изолятором опускается.

– Проходи, – велит инспектор.

Я послушно прохожу через лазер, сканирующий все тело. С другой стороны экран, который показывает изображение в полный рост. Видны все органы и даже метка в руке. Стекло за моей спиной вновь поднимается и запечатывается.

– Руки вперед, – велит Тула.

Повинуюсь, и она возвращает оковы на место. Мы проходим к другому охраннику.

– Заключенная в камеру 685. – Она покидает меня и возвращается на пост.

Я попадаю к пожилому охраннику с лысеющей головой. Он проводит меня через несколько коридоров, где я везде прохожу процедуру сканирования, к проходу с отдельными камерами. Он открывает одну из них и жестом приказывает войти внутрь, затем официально зачитывает приказ о задержании на сорок пять часов, снимает наручники и уходит, заперев за собой дверь.

Устало опускаюсь на нижнюю из пяти коек и закрываю руками глаза, благодаря провидение, которое позволило мне в третий раз ускользнуть от агента Кроу.

– Попасться на применении боевого оружия тот еще идиотизм, – раздается сверху оживленный девичий голос.

А я-то думала, что одна здесь.

С края лежака, что на два яруса выше моего, свешивает голову девушка.

– Ты твердолобая или как? Зачем на виду у всех угрожать каким-то дикарям? Можно и по-другому изложить свою позицию.

– Считаю, лучше действовать напрямик.

– Здесь это далеко не лучшая стратегия! – фыркает незнакомка. Черные волосы обрамляют ее лицо. Над каждой бровью – цепочка вытатуированных звезд. – Окажешься в холодильнике быстрее, чем успеешь сказать «Меч Сен-Сисмод». Чего уставилась? Ну, произнесла я твое имя, подумаешь. У нас тут просто поговорка такая.

– Дурацкая поговорка, – бормочу я.

– Может, и так, да только я все равно права. Мечом зазря машут только недоумки. Никогда не угрожай. Лучше пообещай неприятности наедине и постарайся, чтобы слова не расходились с делом.

– Прости, не расслышала, как тебя зовут.

– Флэнниган. Для друзей – Флэн.

– Как ты здесь оказалась, Флэн?

– Да за какую-то ерунду, если понимаешь, о чем я.

– Нет, я же бестолочь, так что давай, объясни.

– Я добываю вещи, которые нужны людям. Полезные вещи.

– Ты воровка?

– Пират! – возражает она, свешивая вниз руку, чтобы показать метку Удела Камней.

– Что означают звезды у тебя на лице?

– Что я влюблена в ночь.

Звезды поднимаются над изгибом ее бровей, словно небесные светила над горами.

– У меня к тебе деловое предложение.

– Какое?

– Мне нужна твоя помощь. Взамен буду должна, потом отплачу тем же.

– Чем мне поможет пиратка-неудачница?

– Я спец в своем деле! – оскорбленно щурится Флэн.

Не могу поверить, что вообще веду этот разговор.

– Если ты такой спец, как оказалась в камере?

– Нарочно попалась, – фыркает она, рассматривая свои выкрашенные в черный ногти.

Шутит, что ли? Но выражение лица Флэн остается неизменным.

– Зачем тебе это?

Она спрыгивает сверху и встает рядом, дожидаясь, пока я подвинусь. Я нехотя откатываюсь к стене, и Флэн укладывается возле меня. Черные волосы падают на мои.

– Я подстроила, чтобы меня заперли, – хотела спокойно продумать план побега, – шепчет она.

Мысль сбежать отсюда чертовски соблазнительна. Не представляю, куда бы я пошла, но везде лучше, чем здесь – в пределах досягаемости агента Кроу.

– С чего ты взяла, что из-под ареста сбежать легче, чем из воздушной казармы?

– Да не легче. Мне просто нужно спрятаться.

– От кого?

– От монстров в черных плащах.

– Ты прячешься от Ценза? Здесь?! – Я обвожу рукой нашу камеру.

– Именно, – бормочет Флэн. – Они меняют метки. У меня – клонированная. Когда ее вытащат, сразу догадаются. Мне нужно выбраться с базы. Сейчас они в Тритиуме-101, потому что нас вскоре должны отправить в «Сумеречный лес», а оттуда – на передовую. До той поры мне надо как-то избегать встречи.

– Ты из моей казармы? – потрясенно спрашиваю я.

– Угу. Это я вернула твою кожаную куртку в шкафчик. Никогда не держала в руках такой хорошей кожи. Учти, это – контрабанда. Если тебя с ней сцапают, мигом окажешься здесь. Мы с тобой обе в Черной секции, только я на нижней палубе. Там они держат всех Камней, которые прислуживают Мечам.

Я растерянно хмурюсь.

– Я не видела в шкафчике куртку.

– Так я же ее спрятала. Сделала там двойное дно. Пожалуйста, кстати!

– Спасибо.

– Если хочешь, я и покупателя могу найти. С моей помощью ты выручишь за куртку немало «заслуг».

– Ты – третьерожденная? – вдруг осеняет меня.

– Нет. – Флэн стискивает кулаки, и я первый раз замечаю, что она боится. – Второрожденная, просто не из Удела Камней.

– Ты из Звезд!

– Угу, – показывает на свои татушки Флэн. – Заполучила эту красоту еще до того, как сменила метку.

– Зачем ты вообще ее сменила?

– У Камней мало преимуществ. Наверное, для хоть сколько-то амбициозного человека это худший Удел. Но если хочешь стать невидимкой – самое то. Нас никто не замечает, несмотря на яркие робы. Мы недостойны внимания. Для человека моей профессии незаметность – полезная штука.

– А вдруг тебя поймают?

Она бледнеет и отводит взгляд в сторону.

– Тогда они решат, что я третьерожденная шваль. И даже если поверят, что всего лишь второрожденная – захотят выяснить, откуда у меня клонированная метка. А этого я ни за что не скажу, иначе пострадают другие. Так что меня будут пытать, пока не заговорю или не сдохну. Да и плевать, нет смысла так жить. У меня вот что есть! – Флэн показывает маленькую белую капсулу. – Цианид. Лучше такая смерть.

Я потираю лоб. Напряженный день наградил меня головной болью.

– Слушай, я помогу тебе избежать Ценза. Пожалуйста, избавься от яда.

– Я тебе отплачу, обещаю.

– Ты мне ничего не должна.

Она внимательно смотрит на меня.

– Зачем ты предлагаешь помощь, ничего не ожидая взамен?

Я отворачиваюсь, не в силах выдержать взгляд карих глаз.

– Одна девушка – адвокат из Лун – пыталась мне помочь и была схвачена цензорами. Ее убил агент по имени Кроу, и это моя вина. Через тебя я пытаюсь отдать долг.

Флэн сдержанно вздыхает.

– Тогда ты мне поможешь… по-настоящему.

– Помогу. Каков план?

Чуть меньше полутора суток спустя, примерно в полночь, я корчусь на койке, притворяясь больной, и наблюдаю, как Флэнниган пытается привлечь внимание дежурного. Она долго колотит в дверь, скачет по камере, размахивая руками, и наконец к нам входит охранник.

– Ты заболела? Да неужели? – говорит он, подкручивая усы. Похоже, не поверил ни единому слову Флэн.

Скорчившись на матрасе в позе зародыша, издаю стон.

– Скоро будет полегче, – бормочу я, прижав руку к животу. – Желудок ноет. Я ела кашу.

Охранник, не совсем зачерствевший душой, вызывает врача-Атома. Тот выдает мне пару таблеток антацида и советует пить воду.

Флэнниган хватает охранника за руку и благодарит его. Он выпроваживает доктора и снова нас запирает.

После их ухода я полощу рот, стараясь смыть меловой привкус таблеток.

– Получилось?

– Угу, – кивает Флэн.

Она садится рядом и демонстрирует метку. Вместо прежнего символа – коричневого горного хребта – у нее на руке сияет серебристый меч.

– Как ты это сделала?

– Постарался процессор. Они называют его «имитатором». Он обошелся мне в целое состояние, а к завтрашнему дню станет совершенно бесполезным. Новые метки не позволяют внедряться в их устройство. В общем, я серьезно вляпалась, пока кто-нибудь не придумает способ одолеть новые процессоры.

– У тебя еще осталась старая метка?

– Да, но не здесь. Она в Звездах. Нельзя было допустить, чтобы ее у меня нашли при переходе границы Уделов.

Я беру ее за руку и, любуясь, рассматриваю метку.

– Ты много где побывала?

– Везде. Прожила тысячи чужих жизней. – Выглядит она при этом не старше двадцати. Флэн встает и наставляет на меня палец: – И теперь, как только будешь готова, одной из них я поделюсь с тобой. Следуй за мной, и мы ненадолго превратимся в Меча Холкомба.

Она хихикает так, словно все происходящее – игра. Но эта игра смертельно опасна, и я еще только начинаю осознавать, что готова принять в ней участие.

Наконец коридор пустеет. Флэнниган у выхода сканирует клонированную метку. Обходными путями мы, избегая стражей, добираемся до внешних дверей изолятора. Их усиленно охраняют. Флэнниган вталкивает меня в каморку с инвентарем уборщиков и открывает решетку на задней стене.

– Давай сюда, – шепчет она, исчезая в вентиляции.

Я забираюсь следом, и Флэн ставит решетку на место. Мы ползем по металлической шахте до следующей решетки. На сей раз за ней оказывается неосвещенный бетонный туннель, пустой и волглый. Внутри проходят линии «вен», переносящих по стволу Древа воду, топливо и отходы. Но кроме них – еще и прозрачные трубки информационных линий. Флэнниган выбирает одну из таких и идет, следуя за ней. Наконец мы приходим к небольшой панели быстрого доступа, оснащенной сканером.

– Вот оно! – объявляет она, потирая руки.

– Что это? – спрашиваю я.

Сердце так и заходится. Страшно – нас могут схватить в любую минуту. А Флэнниган, похоже, мои тревоги не разделяет. Она подставляет метку Холкомба под очередной сканер.

– Что ты делаешь?

– Вхожу в реестр заключенных изолятора. Нужно представить все так, будто ты провела эту ночь в нашей камере. Я планирую твое освобождение на пять утра. И стираю запись о том, что я там вообще находилась. Между нами не будет никакой связи. Тебе не придется возвращаться в камеру. Я проставлю в журнале регистрации соответствующие записи, а следы замету.

– Ты можешь такое провернуть? Удалить себя из списков изолятора?

– Я все могу! – Флэн улыбается, храбрясь напоказ. – Смотри, я стираю себя из этой базы.

– А если нас поймают?

– Не поймают, – подмигивает она и шепотом добавляет: – Это все равно что гулять по Непорочности с золотым нимбом на руке.

– Откуда ты знаешь, как это сделать?

– Я же Звезда, помнишь? – поднимает бровь Флэн, показывая пальцем на голографический экран. – Я рождена разрабатывать подобные технологии, чтобы сделать жизнь элиты простой и легкой.

– Ты могла отправиться куда угодно, но оказалась именно здесь. Странно…

С Флэнниган что-то не так. Пиратка старается выглядеть вольным человеком, но действует с энергией и напором, которые не совсем соответствуют ее словам.

– Свернула не туда, – пожимает плечами Флэн. – Поверь, я хочу как можно скорее отсюда выбраться.

Верю. Флэн закрывает экран.

– Итак, – торжествующе заявляет она, хватая меня за руки, – мы с тобой официально свободные женщины! Пошли, покажу тебе свой мир. Но сначала надо кое-что сделать…

Держась за меня, Флэн снимает ботинки. Сдвинув на одном из них каблук, она достает два кусочка тонкого металла размером два на четыре дюйма. Из каблука другого ботинка она вытаскивает пару перчаток без пальцев. Обе перчатки на левую руку.

– Это – свинец, – говорит Флэн, демонстрируя металлический прямоугольник, и засовывает его в прорезь между большим и указательным пальцем на одной из перчаток. – Надевай.

Я надеваю на руку черную перчатку. Свинец закрывает метку.

– Теперь твою метку нельзя отследить. Сейчас сигнал от нее поступает из изолятора. Покинув его, ты оставишь след, если только сигнал не блокировать – тогда метка станет невидимой. С такой перчаткой ты можешь разгуливать прямо возле стингера, и он даже не поймет, что ты поблизости. Он не станет тебя пинговать, не передаст данные в военную полицию. Останется след. Стингеры издают высокочастотные импульсы, которые взаимодействуют с метками. Если чип закрыт, они не получают отклика. – Флэн тоже надевает перчатку. – Что ж, посмотрим, что интересного мы сумеем обнаружить.

Мы отправляемся в путь. Флэн приводит меня к внутренним сердцевинам, которыми пользуются только Звезды, Атомы и некоторые Мечи, поддерживающие функционал базы.

Я направляюсь к той, что ведет наверх, но Флэн перехватывает мою руку:

– Подниматься нельзя! Там сейчас куча цензоров меняет метки. Идем вниз.

Спустившись на уровень вниз, мы попадаем в прачечную. Даже в такой поздний час обслуживающий персонал занят стиркой постельного белья и формы. Мы крадемся мимо них за большими промышленными машинами. Рокот и гул заглушают звук наших шагов.

Выйдя в отдельный проход, прячемся за большими вешалками, на которых висят черные кожаные плащи.

– Держи! – Флэн протягивает мне один из них, затем в придачу вручает белую форменную рубашку и черные брюки цензора.

– Это еще зачем?

– Разве ты не хочешь вернуть свой тер-меч? – интересуется Флэн, подыскивая плащ на свою худенькую фигурку.

Она надевает рубашку цензора и с вызовом смотрит на меня.

– Откуда ты о нем узнала?

– Таково мое правило: знать все о солдатах, которым служу.

– Нет, – бормочу я, качая головой. – Что-то здесь нечисто. Ты знаешь слишком много. С чего ты взяла, что я окажусь в изоляторе?

– Прошло больше трех часов с момента, когда ты махала мечом, до того, как тебя арестовали. И именно тогда, когда за тобой явились цензоры. Сложи два и два.

– Так это ты подстроила, чтобы меня упекли в изолятор?

– Ну разумеется! Никто на тебя не стучал. Это кодекс Мечей – никогда друг друга не закладывать, иначе будут считать перевертышем, а те плохо заканчивают. Надо было что-то предпринять, иначе Кроу тебя бы прикончил.

Флэн натягивает черные брюки.

– Да кто ты такая? – спрашиваю я, не двигаясь с места.

– Друг. Ну, так ты хочешь получить обратно свой меч или нет? Остался последний шанс. Цензоры жутко заняты заменой меток в Т-101, а значит, их логово охраняют всего несколько человек.

Флэн дополняет наряд черной фуражкой, пряча волосы и затеняя лицо. Головной убор в форму не входит, но может сойти за часть образа.

– Как мы вообще туда попадем? Туннели проходят под всей базой.

– У меня есть схемы, – отвечает Флэн. Среди плащей она находит припрятанную сумку. Покопавшись внутри, достает выключенный коммуникатор и надевает браслет на руку. – Активирую, когда окажемся под землей, а то заметят.

– Это безумие!

– А разве не безумие, что у тебя в один день отняли все самое дорогое? С этой точки зрения поступок очень разумный.

Прихватив сумку, она направляется к сердцевине, перебрасывая ремень через плечо. Я догоняю ее, и мы вместе спускаемся на нулевой уровень. Флэнниган изо всех сил пытается спрятать широкую улыбку.

– Рада, что ты решилась, – говорит она.

Я убираю волосы под фуражку и опускаю короткий кожаный козырек, чтобы скрыть лицо.

По служебным коридорам нулевого уровня мы добираемся до складской зоны. Пройти через нее несложно. Мы просто шагаем, как хозяева. Периметр патрулируют стингеры, не обращая на нас внимания.

Мы подходим к стальным дверям бункера Ценза. По бокам от них парит в воздухе еще пара дронов, похожих на гигантских ос. Хребет сковывает ледяным ужасом. Сглатываю желчь, подкатившую к горлу. Мы подходим к сканеру. Механические стражи гудят громче. Все нервные окончания вопят: «разворачивайся и беги!» Но я совершенно неподвижно стою между стингером и моей приятельницей-пираткой. Та достает из сумки небольшую коробочку, где лежат обернутые в свинец метки. Флэн выбирает одну, разворачивает, а потом снова прячет коробку в сумку. Голограмма метки сияет цветом морской волны, переливаясь водной рябью на ладони Флэнниган. Это метка перворожденного Удела Морей.

Меня накрывает паника: мне кажется, что стингеры вот-вот поймают импульс метки. Но ни один из них не двигается. Должно быть, у «хозяина» метки есть сюда допуск. Флэнниган взмахивает блестящим квадратом возле сканера, и тот загорается.

Двери бункера поднимаются. Флэнниган заходит внутрь, я – следом; створка опускается.

Перед нами в узком коридоре, охраняя лифты, стоят два вооруженных солдата. Они защищены броней, но визоры шлемов подняты. Мы направляемся прямо к ним.

Боец, что поменьше ростом, криво ухмыляясь, игриво обращается к Флэнниган, идущей впереди меня:

– И кто это к нам…

В мгновение ока Флэнниган вытаскивает из сумки цензорский пистолет с транквилизатором. Целится во флиртующего бойца и стреляет ему в щеку. От потрясения тот реагирует медленно. Он даже не поднимает оружие, а начинает ощупывать серебристый дротик, впившийся в его плоть. Второй страж тянется к винтовке, прислоненной к стене. Флэнниган резко разворачивается, и дротик вонзается ему пониже виска. Бойцы не падают – стоят, оглушенные, пошатываясь. Флэн выпускает еще пару дротиков, попадая каждому охраннику чуть выше челюсти. Солдаты закатывают глаза. Первым падает невысокий, а затем и его товарищ оказывается на земле.

– Помоги! – шепчет Флэнниган, убирая пистолет обратно в сумку.

Я хватаю одного из стражей за руки, а она – за ноги. Мы тащим его с глаз долой в темную комнатушку. Второго перенести сложнее, но мы справляемся.

Флэнниган спешит к лифтам и вызывает один из них, воспользовавшись краденым профилем. Двери открываются, мы входим внутрь и начинаем спускаться.

– Это метка-имитатор?

– Да. Профиль перворожденного, принадлежащий агенту Ценза. Он приписан к «Сумеречном лесу», но имеет доступ и в этот бункер. – Она убирает метку-имитатор в прорезь перчатки, поверх свинцового квадрата, что закрывает чип, имплантированный ей в кожу. Сквозь ткань просвечивают переливающиеся волны на идентификаторе цензора. – Я держу некоторые из них под рукой для дверей, которые труднее всего открыть. Через несколько дней это уже будет бессмысленно. Они станут бесполезны. – Флэн включает наручный коммуникатор и выводит на экран карту подземного логова цензоров. – Самое главное – уверенность в себе. Не смотри никому прямо в лицо, но и свой взгляд не отводи.

– Как это?

– Аристократы, особенно из Добродетели, ходят с надменно-скучающим видом. Веди себя, как хищник. Ты ничего не боишься, ты охотник. Так охоться…

Флэн останавливает лифт на самом нижнем этаже базы. Двери открываются, веет холодным воздухом. Теперь ясно, зачем цензорам кожаные плащи.

Все, что сказала пиратка раньше, – чистая правда. Агентов, охраняющих коридоры, куда меньше, чем в прошлый раз. На посту у лифтов нет стражи. Мы просто берем и проходим контрольно-пропускной пункт. По дороге нам встречаются несколько цензоров, спешащих по делам с озабоченным видом, но они едва удостаивают нас взглядом.

Их заносчивая убежденность в том, что к ним никто не сможет проникнуть, почти смешна. Не будь я так напугана – расхохоталась бы.

Следуя указаниям коммуникатора, торопливо проходим милю за милей.

– Мы под озером Аспен, – сообщает Флэнниган, резко притормаживая у неприметных металлических дверей. – Нам сюда.

С помощью очередной клонированной метки она открывает створки. На панели доступа появляется знакомое лицо: Гришолма Венн-Боуи.

– Как тебе удалось скопировать метку Гришолма?

– Это было легко. Он любит трогать красивых женщин.

Мы входим. Сумку Флэнниган ставит на гранитный стол в центре комнаты. Вдоль стен стоят изысканные шкафы с дверцами, покрытыми блестящей стальной сеткой. За ней сверкают немыслимые ценности: ювелирные изделия, предметы искусства, прототипы оружия. В дальнем конце комнаты – сейф.

– Ты говорила, что мы пришли забрать мой тер-меч, – ошеломленно бормочу я.

Флэнниган роется в сумке, достает оттуда небольшое устройство и убирает в карман. Вытаскивает тер-пушку. Ее энергетические пули, попадая в цель, внутри жертвы распадаются на части и взрываются, нанося таким образом дополнительный вред.

Флэн вставляет в пистолет картридж с патронами и вручает мне.

– Я соврала. Это куда важнее твоего меча. Следи за дверью. – Подойдя к сейфу, она открывает его с помощью поддельной метки Гришолма. Внутри куча новеньких идентификационных чипов, инструменты для имплантации и блоки процессоров для программирования ID. – Мне нужен был помощник, чтобы пробраться в Ценз и добыть усовершенствованные метки. Ты – самый лучший вариант.

Она проворно забирает из сейфа процессор и имплантатор, прячет в сумку, вытаскивает оттуда еще одно устройство, снова убирает в карман, а потом принимается складывать ряды меток в сумку, пока не набивает ее доверху. Грустно вздыхает – в хранилище еще остались идентификаторы, – и бросает к ним девайс из кармана.

– Это бомба. Через пять минут она сработает, и все будет выглядеть так, словно мы взорвали метки, а не украли их. Тогда чипы не будут искать. Готова? – спрашивает Флэн, включая прибор.

– Как ты могла так со мной поступить? – шепчу я.

– Никак я с тобой не поступала! Я сделала это ради тебя.

Она застегивает сумку, направляется к двери и чуть-чуть ее приоткрывает. Не увидев никого, выходит наружу, но тут же раздаются выстрелы. На мою грудь и лицо падают капли крови.

Флэнниган, привалившись к двери, сползает на пол. Я инстинктивно перешагиваю через нее с поднятым пистолетом. Ко мне бегут четыре агента. Я стреляю каждому из них в голову. Пули взрываются, разбрызгивая по стенам фрагменты костей и ошметки мозгов. Резко разворачиваюсь – с другой стороны коридора пусто.

Флэнниган рвано дышит, дрожащей рукой прикрывая дыру в животе.

– Спрячь у себя в шкафчике, – хрипло говорит она. Из ее рта капает кровь. – Сумка как раз поместится в тайнике. На полке найдешь ручную сварку. Завари дно. Скажи ему, все было почти безупречно. Скажи, пусть скучает по мне. Каждый день.

– Кому?! – Мое сердце несется вскачь.

– Человеку, который спросит тебя обо мне, – улыбается Флэнниган. Она достает из кармана капсулу цианида, кладет в рот и сотрясается в конвульсиях. Наконец ее взгляд становится безжизненным.

От потрясения я было шагаю вперед, но спохватываюсь и забираю сумку. Перебрасываю через плечо длинный ремешок, достаю из перчатки Флэн клон метки цензора. Вставляю прямоугольник с набегающими волнами в свою перчатку. Коммуникатор Флэнниган еще работает. Забираю его и надеваю на запястье.

А потом пускаюсь бежать со всех ног.

У поворота замедляю шаг и заглядываю за угол. Ко мне мчатся трое агентов. Я выскакиваю им навстречу и стреляю одному из них в голову. Остальных пули настигают еще до того, как цензоры успевают наставить на меня оружие. Перескакиваю через их тела и снова заворачиваю за угол. Лабиринт переходов кажется бесконечным. Я не останавливаюсь, то и дело посматривая на коммуникатор, чтобы не заблудиться. Вдруг пол содрогается. Стены туннеля вибрируют от взрыва. Гул затихает, но его сменяет новый звук – шум стремительного потока воды.

Пол все еще трясется. Не оборачиваюсь – не хочу видеть, что там.

– Стой! – раздается чей-то крик.

Я чуть сбавляю шаг, бросая взгляд через плечо. На перекрестье путей стоит, поднимая оружие, высокий агент. Но он не успевает выстрелить – стена воды из озера сбивает его с ног и уносит дальше.

Снова бегу. Позади раздается рокот. Впереди – лифт. На посту лишь один цензор. Подняв взгляд, он замечает мое приближение. За спиной у меня грохочет река воды.

Агент несется к лифту, сканирует метку, и двери открываются. Он заскакивает в кабину. На бегу поднимаю пистолет и стреляю ему в шею. Пуля взрывается, стены орошают брызги артериальной крови. Держась за горло, цензор сползает на пол.

Я запрыгиваю в лифт как раз вовремя: двери тут же закрываются, но вода обрушивается на них, вновь раздвигая створки. Она заполоняет кабину, и я промокаю насквозь. Кашляя и задыхаясь, поднимаю лицо к потолку, стараюсь выскочить, но волна не успевает захлестнуть меня с головой – лифт начинает ползти вверх. Озерная вода вытекает в открытые двери, падая в шахту. Наконец створки снова сдвигаются.

Хватаюсь за перила, лихорадочно пытаюсь отдышаться, едва держась на дрожащих ногах. Я с трудом выношу мертвый взгляд цензора, лежащего на полу. Однако лифт вскоре останавливается, открывая двери. Смаргиваю слезы и наставляю пистолет на пустой холл. Там – ни единого шевеления. Это тот же самый бункер?

Я медлю, прислушиваясь. Осторожно скольжу вперед, робко выходя из лифта. В ботинках хлюпает вода. Поднимаю оружие, изучая коридор через прицел.

Слева, щекоча нервы, доносится тяжелое дыхание. Быстро разворачиваюсь в ту сторону. Позади лифта виднеется полуоткрытая дверь в темную комнатушку. Подкрадываюсь к ней и заглядываю внутрь. Там все еще лежит в отключке пара солдат, подстреленных Флэнниган. Я тихо отступаю. Убираю оружие в карман плаща, снимаю коммуникатор и швыряю его в кабину лифта. Та едет вниз, в водяную могилу.

Из бункера выбираюсь при помощи поддельной метки, после чего снова убираю ее в свинцовую оболочку и прячу в сумку.

Слышу жужжание стингеров, и у меня начинает усиленно биться сердце, но мою собственную метку все еще скрывает защитная перчатка. Я пересекаю склад, оставляя за собой мокрые следы. На сердцевине поднимаюсь в прачечную. Приветственный гул стиральных машин заглушает шаги.

Дрожащими руками снимаю влажную форму, надеваю оранжевый комбинезон Флэнниган, с удивлением обнаружив, что у нас почти одинаковый размер. Фуражку я снова натягиваю на голову, чтобы скрыть лицо. Вытаскиваю тер-пушку из кармана плаща цензора, убираю в сумку и спешу дальше.

Впереди виднеется сердцевина. Я запрыгиваю на подножку, отправляясь наверх. На полпути к своему уровню слышу рев сирен, сопровождающийся голосом робота:

– Всему персоналу вернуться в воздушные казармы, разойтись по капсулам и ждать указаний. База заблокирована. Пожалуйста, немедленно вернитесь в капсулы.

На свой уровень я поднимаюсь почти в полуобмороке. Сворачиваю в коридор, которым пользуется обслуживающий персонал. Рабочие в оранжевых формах не удостаивают меня еще раз взглядом. По знакам на стенах добираюсь в свою казарму. Дверь в Тритиум-101 охраняет солдат. Служащий, шедший впереди меня, пытается просканировать метку, но страж его останавливает.

– В специально отведенном месте получите новый чип. Возвращайтесь к себе в капсулу, и в течение вечера вас вызовут.

На руку с перчаткой я натянула рукав так, что торчат только пальцы. Я подхожу к солдату, и тот жестом велит мне проходить.

Прежде чем отправиться к капсулам нижней палубы, я поднимаюсь по сходням в Черную секцию. Открываю дверь наверху лестницы и оказываюсь в дальнем углу раздевалки. Меня встречает мрачная тишина. Никого нет, все разошлись по своим норам. Мокрые ботинки шлепают по плиткам пола.

Отыскав свой шкафчик, собираюсь снять перчатку, но передумываю: часы на стене показывают половину третьего. Меня должны «выпустить» в пять тридцать. Придется потерпеть.

Ищу, где бы укрыться, и прячусь в одной из уборных, прикрыв за собой дверь. Меня тут же начинает тошнить. Склонившись над стальным стульчаком, опорожняю желудок дочиста. Как только оказываюсь в состоянии встать, сразу же запираю дверь, и только потом сажусь и принимаюсь ждать.

Вздрагиваю, проснувшись, и озираюсь вокруг: уборная, сумка, оранжевая форма… Паника. Вскакиваю на ноги. Голова кружится, перед глазами расплываются пятна. Опираюсь на стену в ожидании, пока мир перестанет вращаться, и только потом открываю дверь. В раздевалке никого. Прислушиваюсь, но слышу только стук собственного сердца. Набираюсь храбрости и выхожу, захватив сумку.

На часах пять двадцать. Сойдет! Стаскиваю перчатку и убираю в сумку. Подойдя к шкафчику, сканирую метку. Дверца со щелчком открывается. Я падаю на колени, открываю двойное дно и запихиваю туда сумку поверх наряда, который надевала на пресс-конференцию. Снимаю фуражку и форму Флэнниган, прячу туда же и закрываю тайник.

Вскакиваю на ноги и натягиваю бежевую пижаму. Та сразу меня согревает. Встав на цыпочки, потому что мне недостает роста, вслепую шарю по верхней полке, торопливо отбрасывая вещи: ищу сварочный инструмент. Тот лежит у самой стенки. Снова падаю на колени, нажимаю на спусковой крючок – разгорается золотое пламя. Я завариваю швы тайника. От плавящегося металла поднимаются струйки дыма. Прямо в огонь стараюсь не смотреть, но закончив, все равно чувствую, что почти ослепла.

Захлопываю со щелчком шкафчик и снова спешу в уборную. Запираю дверь и дрожащими руками начинаю разбирать окалину. Снаружи раздается звук чужих шагов. Бросаю части, что удалось снять, в раковину и яростно работаю дальше.

Кто-то колотит в дверь.

– А ну выходи! – ревет звучный голос.

Делаю глубокий вдох и хрипло кричу в ответ:

– Минутку!

– Вне капсулы находиться не положено! – Дверь так и ходит на петлях.

Сердце сжимает страх. Кулак снова колотит в створку. Отламываю еще кусок окалины и бросаю в унитаз. По лицу струится пот.

– У меня экстренная ситуация! – Пальцы, израненные острыми углами инструмента, кровоточат.

– Да мне плевать, хоть ты койку свою засри, солдат. Выходи немедленно! – Дверь снова трясется.

– Ладно! – кричу я, разламывая на части последний кусок, бросаю его в унитаз и смываю.

Удостоверившись, что не осталось ни одного обломка, отпираю дверь. Ее тут же распахивает краснорожий солдат-страто. Он нависает надо мной, словно собирается изрыгнуть пламя.

– Тропо! Какого черта ты тут делаешь?

Он смотрит мне в лицо, и гнев уходит, остается лишь раздражение. Должно быть, я выгляжу окаменевшей.

– Мне нужно было в уборную, патрон.

– База заблокирована! – рявкает он. – Запрещено покидать капсулы.

– Я только что вернулась, патрон. Провела ночь в изоляторе.

Он задумчиво почесывает щетинистый подбородок.

– Пятьдесят отжиманий!

Выхожу из уборной и падаю на пол. От привычных упражнений сразу становится легче. Закончив, поднимаюсь и поворачиваюсь к страто.

– Отправляйся в капсулу, – приказывает он.

– Можно сначала вымыть руки?

– Нет, черт побери! Эй, – подзывает он кого-то за своим плечом, – отведи-ка эту тропо в ее капсулу…

Я выглядываю из-за него – у шкафчиков стоит еще один боец и смотрит на меня.

– Хорошо, Баркли, – говорит Хоторн, – я ее заберу.