10. Фильтрационный центр
Прохожу мимо пустых турникетов и загонов, которые, скорее всего, используются для распределения новобранцев в День Перехода. Так странно быть здесь одной. Наконец я оказываюсь у стеклянных дверей, которые раздвигаются передо мной. За ними – комната ожидания с рядами металлических скамеек, привинченных к полу. Из динамиков на потолке чуть слышно льется камерная музыка. На одной из скамеек растянулась красивая блондинка. В ушах у нее беспроводные наушники, взгляд устремлен в потолок.
Должно быть, она слушает что-то другое: такт, который отбивают обутые в черные ботинки ноги, куда быстрее. Волосы убраны в тугой узел над воротником красной формы. С обеих сторон скамьи свисают полы свободного пальто того же ярко-красного цвета. Между носом и губой зажат стилус. Рядом – планшет медика, украшенный знаком атома углерода, символом Удела Атомов.
Машу рукой, пытаясь привлечь к себе внимание:
– Извините!
Нет ответа. Подхожу ближе и встаю над девушкой. Та испуганно пищит, едва не свалившись со скамейки, и вскакивает на ноги. Стилус падает на землю.
– Я не слышала, как ты вошла! – Блондинка вытаскивает наушники и убирает их в карман пальто. – После нападения Центр временно закрыт. Пока не изготовят новые метки, обработка производиться не будет. Я никого не ждала.
Возвращаю ей стилус, и ее глаза удивленно распахиваются.
– Розель Сен-Сисмод!
Не нервничай я, подобный благоговейный трепет мог бы меня рассмешить.
– Что ж… Теперь я просто Меч Розель.
Она берет себя в руки, осознав, что грубо нарушила этикет, и кивает:
– Конечно. Тебя назначили на Древо 177?
– Да. – Я-то думала, это очевидно.
– И меня! – сияет красотка, прижимая ладонь к сердцу.
Не очень понимаю, чего ей от меня надо и что делать дальше. Смотрит так, словно мы давно знакомы, но я никогда ее не встречала. Неловко переминаюсь с ноги на ногу.
– О, точно! Тебя нужно оформить! – восклицает она, будто ее только что осенило.
– Да.
– Никогда бы не подумала, что принимать Розель Сен-Сисмод буду именно я. – Незнакомка даже не старается скрыть эйфорию в голосе, потом все-таки включает планшет, приняв более профессиональный вид. – Следуй за мной.
Мы идем по коридору, куда выходят двери отдельных кабинетов. Там за столами со скучающим видом сидят специалисты в красной форме и таращатся в стены, опустив подбородки на сложенные руки с метками Атомов.
– Кстати, меня зовут Эмми! Моя задача сделать так, чтобы твое зачисление на службу прошло как можно более гладко. Задавай любые вопросы.
Мы приходим в помещение со смотровым столом и медицинским оборудованием. По сравнению с тем, что установлено в лазарете Дворца Мечей, оно выглядит допотопным. Меня передергивает.
– Присаживайся на стол, и начнем.
Металлический стол, похожий на секционный, совершенно не располагает на него садиться, но я все же слушаюсь. Как и везде в этом Древе, к потолку крепятся металлические балки с торчащими болтами.
– Давай-ка взглянем на твои файлы, Розель. – Эмми с дружелюбной улыбкой присаживается рядом со мной на стол и вдруг восторженно вздыхает. – Тебе дали новую метку! Ты будешь бета-тестером, как я. Думала, испытания доверят только Атомам.
Голограмма в форме меча у меня на руке сияет ярче прежнего, корона видна куда четче.
– Мне выдали ее вчера.
– Можно взглянуть?
Эмми берет меня за руку, осторожно касаясь небольшого шрама, оставленного имплантатором, когда агент Кроу ставил новый чип.
– Вокруг твоего меча розовая окантовка. Почему ее не убрали?
– Родинка растет глубоко. Можно только вырезать кусок плоти, а потом регенерировать ткани. Мой ментор не хотел откладывать тренировки из-за такого пустяка. Я же не первенец, всем было плевать.
– Как любопытно, – заговорщицки подмигивает Эмми. – А ты уже пользовалась новой меткой?
С приставного столика она берет блестящий серебряный инструмент, наподобие лазера.
– В каком смысле?
– Это новейшая технология. Сверхсекретный прибор, ультрасовременный, его невозможно клонировать. Когда этих милашек установят повсеместно, Врата Зари уже не смогут запросто пробраться в Уделы. Такие метки скоро начнут поэтапно распространять среди населения.
– И что же в них нового?
– Кто-нибудь показывал тебе, как ею пользоваться?
– Нет.
Эмми снова берет меня за руку:
– Сначала давай позаботимся о шраме.
– Я не смогу рассчитаться за процедуру.
– Все бесплатно! Это должны были сделать после установки метки.
Она проводит лазером над разрезом. Чувствую жар, но и только. Эмми откладывает прибор. Покопавшись в ящике под столом, достает пригоршню пробирок. Сравнивает оттенки с моей кожей и наконец находит подходящий тон. Снимает крышку, с помощью шарика-аппликатора смазывает шрам прохладным густым гелем. Пробирки отправляются на место, а Эмми снова светит на отметину лазером. Гель тает и впитывается в кожу. Шрам исчезает.
– Спасибо, – бормочу я. Раньше я часто проходила подобную процедуру. Тренировки на тер-мечах небезопасны.
Эмми отпускает меня и убирает лазер.
– А теперь давай покажу, на что способна твоя новая метка! Мою установили только на прошлой неделе. – Она поднимает руку, демонстрируя серебряную метку в форме атома углерода: круги, состоящие из шести электронов, окружают группу шести протонов. – Моя метка реагирует только на мое прикосновение. Просто нажимаешь, и все. Представь, что это клавиатура. – Эмми касается кожи, и вспыхивает голограмма. – Активируешь экран, и появится меню управления.
– Что с ним можно делать?
– Зависит от уровня допуска. У меня только основные функции для личного пользования. В итоге метка заменит наручные коммуникаторы и планшеты. Я смогу получить доступ к файлам прямо отсюда. А значит, буду работать более эффективно. Давай покажу. – Она смотрит на меню, выбирая опции одним лишь взглядом! На дисплее высвечивается мой профиль. – Это самая лучшая функция. Итак, я хочу с тобой связаться.
Эмми пристально таращится на мой профиль. Когда она выбирает нужные элементы, те подмигивают. Метка в моей руке начинает вибрировать. Я удивленно распахиваю глаза.
– Ответить не хочешь? – смеется Эмми.
– Как?
– Нажми на кончик меча: долгое нажатие – потом короткое – снова долгое.
Я так и делаю. Над моей рукой тоже вспыхивает голографический дисплей.
– Что теперь?
– Смотри на меню с надписью «Входящий». Выбери «Принять».
Теперь голограмма показывает профиль Эмми, смотрящей на свой экран. На крошечном изображении отражается ее улыбка.
– Привет! – говорит Эмми.
– Привет! – не сдержавшись, тоже улыбаюсь.
Мы развлекаемся с функцией вызова, чтобы я могла научиться ею пользоваться. Эмми просит добавить ее в мой список контактов, потом показывает другие возможности метки, например навигатор: с его помощью можно перемещаться по Древу 177 и другим областям базы «Каменный лес».
Наконец Эмми вздыхает.
– Потренируйся еще во время отдыха. Но помни – данные обо всех записях, которые ты просматриваешь, регистрируются.
– То есть?
– Твое местоположение отслеживают, просматривают все, что ты искала, с кем связывалась. Все записывается.
– Ого, – бормочу я. – А это нельзя отключить?
– Не знаю. Можно уточнить у программистов, а я доктор, – говорит Эмми, снова демонстрируя планшет. – Чем хочешь заняться дальше? Выбирай, медосмотр или проверим назначение?
– Назначение.
Эмми кивает. Светлые брови сосредоточенно хмурятся, образуя крошечную складку.
– Тритиум-101. Т-101, если коротко. Тебя определили в передвижной отряд для действующих полевых операций. Твоя обязанность – маркировать боевые потери. – Понимая, насколько безрадостна новость, Эмми продолжает с фальшивым оптимизмом: – Зато после этого задания намечена летная подготовка. Ого! – восклицает она. – Ты и правда очень умная, раз тебе назначили тестирование на должность пилота.
– Когда задействуют Тритиум-101?
– Вы летите на передовую через пару-тройку дней.
– Надолго?
– Смена обычно длится несколько месяцев, – смущенно глядя на меня, объясняет Эмми. Шансы продержаться тридцать дней значительно упали. – Звони мне в любой момент, даже когда будешь на задании! Я всегда буду готова проконсультировать. Буду проверять, как ты, обещаю.
– Спасибо.
– Готова к осмотру?
Оторопело киваю.
Она укладывает меня на стол и ручным прибором быстро сканирует тело. Спрашивает про синяки, но я отвечаю, что просто упала, и говорю, что они меня не беспокоят. Эмми смотрит недоверчиво, но не настаивает, а предлагает снова сесть.
– Все выглядит нормально и совпадает с прошлыми записями. Есть вопросы?
– Нет.
– Тогда давай тебя переоденем, – расплывается в полной фальшивого энтузиазма улыбке Эмми.
Она отводит меня в другое помещение – своего рода душевую – и отправляет мыться. Я принимала душ утром, но не спорю. Закончив, надеваю простой халат. Волосы мокрые и тяжелые; заворачиваю их в полотенце и выхожу.
Эмми уже подготовила форму. На лацканах блестят коричневые голографические мечи. На светящихся клинках гравировка – Т-101. Быстро переодеваюсь. Одежда самого унылого бежевого и коричневого цвета. Да и ботинки не лучше – жесткие и неподатливые.
Эмми прикусывает губу.
– Волосы новобранцам обычно стригут, но у тебя в документах запрет. Держи! – Она протягивает мне резинки для волос. – Покажу несколько способов укладки, чтобы твой КО не сердился. Носи обязательно, иначе оштрафуют, и ты потеряешь привилегии.
– Разве нельзя их просто обрезать?
– Я не могу! – Она смотрит почти смущенно. – Я такое видела не раз, когда объект был уж очень красив. Тогда в документах прописывают условия насчет особого внешнего вида.
– И кто прописал мне эти условия?
– Спроси, кто не прописал. Тут целый список.
Мои брови удивленно ползут вверх.
– Что?!
– Адмирал Дрезден, экзо Клифтон Сэлоуэй… – а потом ее голос поднимается на октаву выше: – и цензор Кроу!
Жуть какая!
– Давай подстрижем, – отвечаю я.
– Нет! – в ужасе всплескивает руками Эмми. – Иначе мне крышка.
И хоть я думаю, что она преувеличивает, но не настаиваю. Просто сажусь перед зеркалом и наблюдаю, как Эмми укладывает мои волосы.
– Ты будешь выбиваться из строя.
– Так давай от них избавимся!
Мне никогда не разрешали стричься, потому что за мой внешний вид отвечал Эммит. Может, пора решать самой?
Я вызывающе смотрю на Эмми:
– Как они меня накажут – отправят на фронт?
– И на секунду не думай, что ситуация не может измениться. Бывает куда хуже. Сделай одолжение, старайся не злить влиятельных людей, которые тобой интересуются. Иначе не выживешь.
Она права, знаю. Но с тех пор как я покинула дом, мне ни разу не хотелось так взбунтоваться. В груди словно зияет черная дыра. Кажется, меня предали все. Возможно, схожие чувства овладевают каждым второрожденным, оказавшимся здесь.
Эмми кладет пакет с одеждой, похожей на ту, что носит под броней Хоторн, в отсек грузового дрона для отправки в место моего обитания.
– А это я могу оставить? – показываю я на свою выброшенную форму и кожаную куртку.
Не знаю, как здесь все устроено, но если чет обменивают на информацию, посмотрим, что удастся выручить за кожу, замшу и шелк.
– Я должна их выбросить. Это контрабанда…
Оглянувшись, Эмми хватает одежду и быстро прячет в отсеке дрона среди других вещей.
– Если тебя поймают, я об этом ничего не знаю!
– Конечно. Спасибо.
Она программирует дрон, и тот исчезает во флоэме.
– Готова увидеть свою капсулу? – спрашивает Эмми.
Речь идет о моем спальном отсеке, расположенном в казармах одного из кораблей, пришвартованных к ветвям Древа.
– Готова.
Эмми ведет меня к двери.
– Положено вызвать тебе для сопровождения одного из членов Тритиума-101, но… – Эмми окидывает взглядом пустой холл, – раз уж никого нет, я могу сама тебя отвести и все показать. Если ты не против.
– Не против, – улыбаюсь я.
– Ура! Хоть на несколько часов отсюда выберусь. – Она торжествующе поднимает руки и преувеличенно восторженно запрокидывает голову. – Эй, Стентон! Я повела новобранца в воздушную казарму.
Из соседней двери выглядывает лысый мужчина:
– Ух ты! Захвати-ка мне из обменника креллу.
– Будет сделано, – наставляет на него палец, словно пистолет, Эмми. – Но учти, весь этот сахар и тесто для крови сущий яд, еще инфаркт заработаешь.
– Если повезет, – ухмыляется Стентон.
Эмми помогает мне запрограммировать систему навигации на Тритиум-101, и, следя за картой, мы вместе покидаем фильтрационный центр. Поднимаемся с помощью сердцевины на уровень 772, где Эмми показывает столовую и учебно-тренировочный комплекс Тритиума-101.
– Не прогуливай приемы пищи. Если пропустишь свое время, наверстать не позволят.
– Ладно.
Мы подходим к зоне, где располагается нечто вроде электронной витрины.
– Это обменный пункт. Здесь приобретают съестное, развлекательные программы или личные вещи. За все платят «заслугами». Здесь же, с помощью метки, можно проверить, сколько у тебя очков. – Она показывает мне меню моего профиля на другом экране.
– У меня нет «заслуг», я на мели, – задумчиво бормочу я.
– Еще заработаешь, я в тебя верю. Только со способом получения поаккуратнее.
Предупреждение повисает в воздухе. Эмми выбирает пару крелл – своеобразных пончиков – для напарника по работе, и мы отправляемся дальше по палубе 722.
К внешней стороне Древа крепятся ветви, темные коридоры, ведущие ко входам в воздушные казармы. Ствол в центре делится на несколько секторов: ангары для истребителей, центры учебной подготовки, столовые, а также центры коммуникации и инструктажа.
Мы входим в одну из веток – сумрачный извилистый коридор. Справа – воздушный шлюз с широкой восьмигранной аркой. Светящаяся табличка над ней гласит: «Тритиум-101».
Внутри многоуровневая, наподобие амфитеатра, казарма овально-изогнутой формы. На ярусах капсулы с круглыми дверцами-люками составлены вертикальными рядами по пять штук в высоту. К ним можно взобраться по металлической сетке. Между рядами – перекладины с поручнями. Каждой двери присвоен цвет и номер. В промежутках между мостками вверх и вниз движутся сердцевины. Солдат почти не видно, только несколько человек здесь и там.
– Я в черной секции, ряд 102, капсула 1001D.
Эмми оглядывается вокруг.
– Вон там! – показывает она на секцию с черными люками. – Поднимемся на сердцевине.
Встаю на подножку и, держась за столб, вместе с Эмми поднимаюсь на уровень 102. Сходим на железные мостки. Капсула 1001D – четвертая в вертикальном ряду. Я взбираюсь по перекладинам с поручнями с одной стороны, Эмми – с другой. Люк оснащен сканером. Провожу меткой под лучом лазера, и дверь скользит вверх. В диаметре капсула составляет около шести футов и девять в глубину. Я лезу внутрь. Плотная белая койка, тонкое белое одеяло, такого же цвета пухлая подушка – вот и все имущество.
– Под койкой есть ящик для личных вещей, – говорит Эмми, приподнимая лежак.
Внутри неглубокий тайник. Я опускаю койку обратно. На ней можно сидеть, не ударившись головой. Потолок из того же материала, что и виртуальный экран.
Эмми нажимает кнопки консоли у выхода. На потолке включается прямая трансляция Состязаний второрожденных.
– О… Атом Петри просто божественен, правда? – вздыхает Эмми при виде участника из Удела Атомов.
Петри как раз входит в лабиринт с полосой препятствий, разработанной, по всей видимости, законченным садистом.
– Он испуган, – отмечаю я.
А кто бы не испугался? Смысл Состязаний в том, чтобы уничтожить участников.
Эмми забирается ко мне на койку, и мы плечом к плечу таращимся на экран.
– Нет, – возражает она, – Петри очень решителен.
Я качаю головой.
– Он словно колеблется.
– Просто задумался.
– Где моя одежда?
– В твоем шкафчике в душевой этого сектора. Хочешь, покажу?
Мы выбираемся из капсулы. Двери закрываются, и замок защелкивается автоматически. По мосткам добираемся в санузел. Помещение предназначено для обоих полов. Повсюду ряды зеркал и раковин. В индивидуальных кабинках тесно, таймер в них выставлен на пятиминутное утреннее омовение и быстрый душ после тренировок. У меня отдельный шкафчик с тем же номером, что и у капсулы. Внутри бежево-коричневая военная форма, пижама, напоминающая ту, что мне давали в Цензе, пара ботинок, тапочки для душа, носки, белье, бюстгальтер, боевая броня, шлем, универсальный тер-меч, тер-винтовка с зарядом и личные вещи. Все сложено в образцовом порядке.
– Набор для выживания, – с ноткой сарказма заявляет Эмми. – У тебя есть график, Розель. Ты должна присоединиться к своему подразделению и строго придерживаться расписания, как только я введу тебя в систему. За опоздание или неявку получают минусы. Если нахватаешь много – тебя накажут.
– Как?
– По-разному. Лишат довольствия, привилегий, назначат задержание или еще что-то похуже. В твоих файлах есть руководство по приему, почитай его. Вот эта иконка на твоей метке и есть расписание. Видишь маленькие значки? Меч, винтовка, броня, и так далее. Они обозначают, что надевать и что брать с собой на тренировку. Обслуга в курсе, все подготовит. Просто убери грязное обмундирование обратно в шкафчик, и все вернется чистым. Всегда носи при себе тер-меч, а вот винтовку, если не получишь особое указание, можно оставить.
Достаю из шкафа клинок. По красоте до дедушкиного ему далеко, но лучше, чем никакого. На гладкой рукояти самого универсального вида выбит только мой номер: 00–000016. Пристегиваю к бедру ножны и вкладываю в них меч.
Эмми показывает остальную часть казармы. Над жилыми капсулами – палуба, где размещены истребители. Механики и пилоты готовят обтекаемые летательные аппараты и транспортники к военным миссиям. В другие помещения мне ход закрыт – там требуется более высокий уровень доступа, чем у тропо.
– В основном ты будешь проводить время либо в стволе Древа, либо на поле боя. Вот и все твои перемещения. Итак, я ввожу тебя в систему, и ты получишь расписание, – говорит Эмми, доставая планшет и стилус из кармана. – Открывай график и смотри, где должна сейчас находиться.
– У меня обед, – говорю я, взглянув на дисплей, – а потом тренировочный бой на мечах в блоке Q.
– Провожу-ка я тебя до столовой. Я бы даже с тобой пообедала, но доступа нет. К тому же тебе не захочется, чтобы я болталась рядом. А то все твои будущие друзья среди Мечей разбегутся. Сама знаешь, нам, Атомам, Врата Зари подмочили репутацию.
– Никогда не считала тебя врагом, Эмми. Буду рада подружиться.
– Ты не такая, как все, Розель, – улыбается она. – Постарайся не меняться.
Раздается громкий вой сирены, и мы вздрагиваем. Я испуганно озираюсь. Над одним из коридоров мигает красная лампа.
– Все нормально, – объясняет Эмми. – По сирене все солдаты должны собраться на этом уровне. Вернулся корабль, привез бойцов с передовой. Срок их командировки закончился, вскоре вернутся и другие. Так мы их приветствуем. Услышишь этот звук, все сразу бросай и беги к месту сбора.
Мы вливаемся в общий поток. На главной палубе у шлюза нас собрались тысячи. Под всеобщее рукоплескание шлюз открывается, и из темного туннеля появляются первые солдаты с мрачными лицами. На бойцах новая форма, совсем как у меня, но сами они выглядят совершенно иначе.
Лица перепаханы рытвинами от тер-мечей, у одних нет глаза, у других уха, у третьих – пальцев или рук. И это только те, кто способен передвигаться самостоятельно.
Аплодисменты стихают. Охваченная ужасом толпа мрачно переглядывается. Такого парада собравшиеся не ожидали. Предполагалось победное шествие, а не марш привидений.
Медики в красной форме грузят солдат на аэроносилки и отправляют их вниз, в лазарет. Наконец никого из раненых не остается. Встречающие собираются расходиться, но вновь звучит сирена. На сей раз лампа зажигается над соседним коридором. Поднимаются ангарные ворота. Из туннеля появляются целые и невредимые Мечи: тропо, страто и мезо. Толпа взрывается, шлемы летят в воздух. Мрачные герои войны идут молча. Шум затихает. Вернувшиеся не расходятся, а встают кругом, спиной к нам. Последние двое бойцов волокут по полу сильно избитого солдата тропо с безвольно поникшей головой и выносят его в центр круга.
Из недр коридора выходит командир подразделения с боевыми шрамами на лице. Он обводит взглядом собравшихся.
– Солдаты! – восклицает командир, и его голос разносится по всей палубе.
– Хой! – отзываются все как один.
– Среди нас есть трус! – Командир подходит к истекающему кровью юноше в центре круга. Если парень и в сознании, голову поднять все равно не способен. Его держат за руки двое бойцов. – Этот человек – предатель. Вы спросите, почему? Что он такого сделал? Ничего! Он не сделал абсолютно ничего!
В толпе раздается смущенный шепоток.
Командир продолжает:
– Он должен был снабдить маяками раненых для эвакуации. Выполнил ли этот боец свою работу? Более-менее. Пометил раненых, и мед-дроны прилетели на помощь. Он сделал тот минимум, который от него требовался. – Комотряда достает из сумки черный диск размером с ноготь большого пальца и поднимает его вверх, покручивая. – Это маяк дрона смерти. Обнаружив раненого противника, полевой санитар должен вызвать дрон смерти. Просто положить сигналку на тело неприятеля, и дело сделано. Дрон прилетит и сам проведет допрос! Определит, транспортировать ли мятежника на базу для дальнейшего следствия. Если сочтет, что врагу хватит коптить воздух, мигом свершит правосудие.
Зрители бурно аплодируют.
– Знаете, сколько дронов смерти вызвал этот боец? – спрашивает командир. – Ноль. – Он складывает пальцы в кольцо и демонстрирует собравшимся. – Не пометил ни одного повстанца.
В толпе раздается негромкое шиканье.
– То есть, выполни он свою работу, отправляющиеся в следующий рейд не столкнулись бы с выжившим неприятелем. – Командир идет по кругу, указывая на потерявшего сознание тропо.
Подходит к нему и опустошает над его головой патронташ с маяками. Те осыпают раненого черным дождем, каплями прилипая к коже и форме. Снова вспыхивают оглушительные аплодисменты. Бойцы, державшие арестанта, отходят в сторону. За порогом коридора, откуда вышли солдаты, поджидают дроны смерти. Воцаряется тишина. Все отодвигаются от павшего.
Кроме меня – я шагаю вперед. Эмми хватает меня за рукав.
– Розель! – шипит она. – Его не спасти.
Выдергиваю руку и проталкиваюсь через толпу.
Из туннеля, словно из зева пещеры, подобно гигантским летучим мышам, на зов маяков бесшумно вылетают дроны смерти. Сигнал неразличим для нашего уха. Зависнув над телом раненого, один из дронов выпускает синий лазерный луч в свою окровавленную цель. К нему присоединяются остальные дроны, покрывая жертву синими треугольниками прицелов. Проходит секунда, другая…
У меня сжимается горло. Хочу подойти ближе, но путь преграждают широкие плечи. Пробиться не успеваю: дроны смерти уже нашпиговывают мозг арестанта стальными пулями. Отворачиваюсь от сцены бойни, мучаясь тошнотой. Эмми ловит меня за руку и уводит от криков и насмешек возбужденной толпы. Затаскивает в душевую и вталкивает в самую дальнюю кабинку.
– Дыши медленнее, – тихо велит она.
Сгибаюсь пополам и стараюсь перевести дух. Эмми кладет мне на затылок холодную руку.
– Они даже не стали разбираться! – шепчу я.
– У нас нет правосудия, Розель, одно выживание. Пойдешь против них – потеряешь право дышать их воздухом.
– Поверить не могу! – бормочу я.
– Это правда. – Она делает вместе со мной глубокий вдох. – Я не могу спасти всех, но у меня есть шанс спасти тебя. Пригни голову. Делай свою работу, и ты справишься. Чем усерднее трудишься, тем быстрее продвинешься наверх и выберешься отсюда. Такое происходит не всегда. Когда-нибудь война кончится, и все вернется на круги своя.
– А как это?
– Не знаю, – качает головой Эмми. – Меньше насилия, больше скуки. Пойдем, провожу тебя в столовую, выпьешь воды. Пока ваше подразделение в казарме, вноси в расписание наши встречи, когда я буду дежурить. Все наладится.
Кивнув, я выпрямляюсь. Эмми с облегчением улыбается. Мы вместе выходим из кабинки. Я хочу взглянуть на карту, поднимаю руку, та дрожит. Эмми притворяется, что ничего не замечает.
По карте мы добираемся до ближайшей столовой.
– Здесь мне придется тебя покинуть, – говорит у входа Эмми. – Если появятся вопросы, свяжись со мной с помощью метки.
– Хорошо, – отвечаю я.
Но ничего хорошего тут нет. Я просто в ступоре.
– Держи! – Эмми вкладывает мне в руку пакетик с креллами. – Тебе они нужнее, чем Стентону. Помни, что я сказала. Не пропадай. – С этими словами она поворачивается, идет к сердцевине, встает на подножку и исчезает из вида.
