Атака повторилась через три дня. Правда, Сюзанна сообщила, что эта толпа из новых, всех предыдущих запомнила, это другие, даже из других регионов.

Я видел, как измученные лица сотрудников слегка посветлели. Эти тучи могут в самом деле пройти стороной. Грабят только тех, кто дает себя грабить, а где отпор, тех лучше обойти, все равно общая победа за ними. Кто сегодня еще сопротивляется, завтра сам сдастся.

Сюзанна сообщила безапелляционно, что это прибывшие из северо-восточных районов страны, одеты чуть старомоднее, а из оружия только молотки, длинные ножи да несколько помповых ружей.

Еще две недели мы отражали вялые налеты, некоторые совсем простейшие. От нас требовали открыть двери и предоставить доступ по всем комнатам, сейфам и компьютерам, они типа народной милиции, помогают поддерживать порядок в гражданском обществе.

Видеонаблюдение позволяет рассматривать их со всех сторон, лица злые и веселые, даже радостные, наконец-то долгожданный праздник в донельзя зарегулированном обществе! Наконец-то глоток подлинной свободы, ничто-ничто не довлеет со стороны власти, не указывает, не ограничивает, не предписывает, как себя вести и что делать!

Камнеломов и Шенгальц, высунувшись из окон второго этажа, показали винтовки и автоматы, картинно прицелились, Камнеломов громко прокричал:

– Стрелять при счете «три»!.. Один… Два…

Передний ряд «народной милиции» начал поспешно отступать, а когда самый трусливый ринулся бегом, все с облечением бросились следом, все-таки струсили как бы не они, а так, все побежали, и мы побежали.

Наблюдение показало, что толпа сперва собиралась словно для новой атаки, но затем рассеялась, следующие два дня на площади было пусто, разве что в ближайшем скверике показывались мамаши с детскими колясками, народ все так же ходит в магазины, на работу и даже на развлекаловки, хотя самой крутой и увлекательной развлекаловкой стали беспорядки в Москве.

Целую неделю работали в относительной безопасности, хотя еще дважды пытались вломиться какие-то банды патриотично настроенных граждан, явно приезжие.

Пара выстрелов заставила остановиться в нерешительности, а когда Камнеломов всадил одному пулю в ногу, вся толпа с криками и проклятиями разбежалась, даже не помогли раненому. Тому пришлось скакать на одной ноге, а потом и ползти на четвереньках через половину площади.

– Продержимся, – сказал я уверенно. – Разве что сумеют задействовать танк… тогда придется сдаться.

Промолчали, Карпов вздохнул и посмотрел в окно, только Шенгальц фыркнул в сильнейшем сомнении:

– Кто их допустит до танков!.. Те на охраняемых базах.

– Бронеавтомобили уже воруют, – напомнил я.

Карпов с готовностью добавил:

– Из воинской части под Новосибирском угнали бронетранспортер с полным боевым комплектом!

– До Москвы топлива не хватит, – ответил Шенгальц, но в его беспечном голосе я уловил сомнение.

– В Москве бронетранспортеров еще больше, – буркнул Карпов. – Сам видел в Подмосковье… а чего много, то и красть легче.

За следующие два дня бесчинств и «народных протестов» в Москве в наш неприметный дом никто не пытался войти и проверить, все ли соответствует представлению неолудов о правильной жизни.

Но на третий день Сюзанна послала мне тихий, чтобы не тревожить и не отрывать от работы остальных, но отчетливый сигнал тревоги.

На экране, где заботливо укрупнила участок и показала с трех ракурсов, широкая улица, в небольшой переулок поворачивает тяжелый танк.

У меня похолодело в груди. Другим концом переулок выходит на площадь, а там дальше наш домик.

– Я проследила передвижение, – сообщила Сюзанна. – Были и другие цели, но этот двигается в нашем направлении.

– Общая тревога, – скомандовал я не своим голосом.

Видимо, весть о том, что наше здание единственное, которое не подверглось люстрации народного шариата, разошлась среди луддитов, раз уж сумели принять настолько экстремальные меры.

Сюзанна сказала торопливо:

– Танк выходит на площадь!

Снаружи донесся скрежет гусениц. Я выглянул в окно, из-за зданий на той стороне выдвинулся на площадь танк, такой громадный, даже непонятно, как протиснулся в крайне узком для него переулке.

На площади, ощутив ничем не стесненную свободу, подвигал башней, как человек, которому жмет галстук, чуть ускорил движение, а неимоверно длинный ствол повернулся в нашу сторону.

У меня похолодело в груди, на краткий миг увидел черное дуло, что показалось таким широким, словно жерло трубы нефтепровода «Северный поток-3»

Я даже отшатнулся, но ствол уже чуть сдвинулся и немного опустился. Мне показалось, танк нацелился на место выбитой входной двери, где мы поставили временную, зацементировав раму быстросхватывающим клеем.

За спиной послышался топот, Уткин вбежал с шумом и прокричал отчаянным голосом:

– Это нечестно!..

– Эволюция не знает такого понятия, – напомнил я. – сейчас рулят простейшие, у них и понятия простейшие… Где Шенгальц?

– Пошел в подвал за патронами. Нам конец, да?..

Я кивнул Карпову.

– Возьми с собой Руслана и Лавра, приведите Шенгальца. Если окажет сопротивление, застрелите на месте.

Карпов, не задавая лишних вопросов, кивнул и бегом выскочил из кабинета. Уткин расширенными глазами уставился в меня.

– Что… Игорь… в чем-то не так?

– Не так, – подтвердил я. – Как только я сказал, что придется сдаться, когда появится танк, он там и появился через пару дней. Случайность одна к стотысячной.

Он присел у подоконника, страшась выдвинуться и на полголовы, будто танку не все равно.

– Шеф!.. Всех в подвал?

– Погоди, – сказал я. – Наверняка потребуют сдачи.

– Поторгуетесь?

– Торговец из меня хреновый, – признался я, – но потянуть время хорошо бы…

Он сказал с тоской:

– Неужели армия с ними?

Я промолчал, все еще кажется, что если мне очевидно, то и другим тоже, а выглядят так, будто прикидываются такими наивными. Забываю, что в то время как я грыз гранит науки, они больше по пьянкам, девочкам и футбольным матчам, так что я обогнал в развитии, что естественно, и дело даже не в моей особой гениальности.

Южалин, что вошел следом за Уткиным, сказал мрачно:

– Армии как армии уже нет. А так… существа. Простейшие. Вспомнили, что они хоть и военные, но еще и граждане, а это как бы выше, потому присягу можно в сторону.

– Вижу, – ответил Уткин с тоской. – Из воинских частей разошлись кто куда, прихватив с собой винтовки и автоматы. Танки, конечно, бросили на стоянке. Это уже потом особо активные из простейших, у кого опыт обращения с этими механизмами, вспомнили и теперь пробуют выводить на улицы.

Южалин повернулся ко мне.

– Шеф, насчет танков у нас только фига в кармане?

Я ответил невесело:

– Пусть подойдет ближе. Они уверены в победе, ждут, что сдадимся. Три-четыре выстрела по нашему этажу обрушат здание!.. Вряд ли хотят такого.

– А почему нет? – возразил он. – Это же так весело – стрелять и крушить!..

– Тем более, – добавил Уткин, – простейших в этом здании точно нет. А городские здания им зачем? Их идеал – большой участок земли за городом, коттедж, роскошный сад и павлины с постоянно распущенными хвостами.

Танк, скрежеща гусеницами на раздавленных автомобилях и разбросанных шинах, медленно приближался, с хрустом раздавил и остатки некой баррикады из булыжников.

За танком, пригибаясь, как бравые спецназовцы, крадутся трое парней, я рассмотрел злорадные ухмылки на лицах, переговариваются, можно услышать реплики, если подключу дополнительные слуховые сенсоры, но там не эйнштейны, вряд ли услышу что-то умное.

Танк остановился и как бы присел, мне так почудилось, похожий на чудовищно огромного стального зверя, готовый разнести наше здание двумя-тремя выстрелами, а затем промчаться по развалинам, размалывая каменные плиты в щебень.

Из-за стальной брони выдвинулся один и помахал руками.

– Эй, вы меня хорошо видите?

Я ответил громко:

– Смотрим через хорошие оптические прицелы. Вижу все прыщи на лбу. Пришли сдаваться?

Он хохотнул, вышел уже без заметного страха получить пулю в россыпь прыщей.

– У яйцеголовых чувство юмора?.. У вас полчаса на то, чтобы собрать шмотки и выйти на площадь.

– Зачем? – спросил я. – Вам же нужна полная люстрация?

Он ответил с победной ухмылкой:

– Полную люстрацию хотели раньше! А теперь, когда пришлось тащить сюда танк, мы изволили решить снести здание. В назидание дуракам, считающим себя умными. А вас всех будет судить народный суд.

– То есть, – крикнул я, – растерзают на месте?

– Может, и не растерзают, – ответил он нагло. – Народ отходчив. Или растерзают не всех. А так под развалинами погибнете все.

Из-за его спины второй крикнул:

– Вместе со своими бабами!.. У вас же бабы есть?

– Есть, – заверил второй. – По закону положено. Иначе статья за сексизьм.

Вожак сказал в нетерпении:

– Ну, решили?

– Полчаса не прошло, – возразил я.

– Уже прошло, – ответил он еще наглее, за его спиной соратники довольно захохотали, наслаждаясь полнейшим преимуществом над ненавистными учеными, которых родители еще со школьной скамьи всегда ставили в пример.

– У вас свое время?

– Да, – ответил он, – а вот ваше время вышло!

Он начал отступать, не сводя взгляда с окон, его дружки еще быстрее юркнули за танк и присели.

В башне танка открылась крышка люка, высунулся до пояса человек в форме танковых войск. Наши взгляды встретились, он сказал громко:

– У меня предписание. Если не освободите здание, я обязан его разрушить. Решайте. Добром прошу, оставьте все и уходите. Сейчас не до разговоров. В танке полный боекомплект, хватит разнести два квартала домов и покрупнее.

За моей спиной Уткин сказал тихо:

– Шеф… они в самом деле готовы стрелять…

– Да, – ответил я и добавил громким голосом: – Алексей!

В сторону танка по наклонной сверху метнулась короткая вспышка, грохнуло. Я успел увидеть, как темная фигура танкиста исчезла, а вспышка ушла в открытый люк.

Огромную башню из высокопрочной стали разнесло, как картонную коробку из-под обуви. Термитный снаряд ударил с такой неистовой мощью, что толстые бока из усиленного графеном металла вспучило изнутри, а под металлическим чудовищем вспыхнуло чадяще багровое пламя, разбежалось во все стороны.

Мне показалось, будто из-под грузно осевшей металлической горы выметнулись струи горящей цистерны напалма.

Устрашенный Уткин резко обернулся ко мне, на лице ужас пополам с восторгом дикаря, сумевшего поджечь замок лорда.

– Вы и это предусмотрели?

– На всякий случай, – ответил я неохотно. – На самый крайний… К счастью, Камнелом не промахнулся, да и «стингер» не подвел.

Он спросил с надеждой:

– Что-то еще в рукаве есть?

Я покачал головой.

– Нет. Да и такое можно только разок. Второй танк вот так под выстрел не подставят. А когда начнут из пушек с безопасного расстояния, нам только лапки кверху и белый флаг судьбе навстречу, расправив впалую грудь.

– Может, – спросил он с надеждой, – этот танк у них был единственный? Все-таки такое украсть непросто.

– Я бы на счастье не рассчитывал, – ответил я.

Он внимательно посмотрел на меня, во взгляде я усмотрел некоторое сомнение.

– Но вы, – сказал он задумчиво, – сумели подготовиться… Даже помещение в невзрачном домике, а вам, помню как сейчас, предлагали офис в великолепном небоскребе!

– Че, – спросил я, – правда?

– Теперь понимаю, – произнес он, – почему мы здесь.

– Так далеко не заглядываю, – пояснил я без охоты, – просто карты выпали таким вот образом. Судьба, значит.

– Ну да, – согласился он, – вы же интуитивист в футурологии! И здесь ни при чем, это оно само. Но хорошо, что карты легли именно так.

Через несколько минут привели Шенгальца, бледного и с лиловой ссадиной на скуле, Карпов держал ствол пистолета у его спины, уперев между лопатками.

– Ну, – сказал я, – что скажешь, Игорь?

Он прямо взглянул мне в глаза.

– Шеф, как вы и догадались, это я сообщил им, что вы бессильны против тяжелого оружия!.. Потому перестали посылать безоружную толпу и сумели задействовать танк.

– Еще танки будут?

Он помотал головой.

– Не сегодня. Думаю, теперь нескоро.

– Хорошо, – сказал я. – Отнеси на крышу снайперам патроны. Там тебя заменял Барышников, но его ранило, можешь заменить.

– Слушаюсь, – ответил он и, освободившись от рук Карпова и Южалина, пошел к выходу.

Карпов остолбенело смотрел ему вслед, повернулся ко мне с пистолем в руке.

– Шеф?

– Вы слышали, – повторил я с неохотой, – что он сообщил противнику…

– Но… если информатор врага…

Я прервал в нетерпении:

– До этого помогал таскать на крышу ящики с самонаводящимися ракетами и знал изначально, что у нас есть средство против вертолетов и даже танков. Так что нас еще могут и пощадить, а его расстреляют сразу.

Он посмотрел на меня с уважением.

– Шеф… хорошо, что вы на этой стороне. Еще козыри в рукаве?

– Увы, – ответил я с горечью. – Второй танк, как только отыщется, откроет огонь с дальней дистанции из-за жилых домов. Нам остается только в подвал, но здание рухнет, накроет обломками.

Он посмотрел на меня очень внимательно.

– А тайный ход в параллельный мир есть?.. Шучу, шеф! Что нам еще остается.

Он неумело сунул пистолет в кобуру и умчался, я еще раз взглянул в окно. Чудовищно огромная и пугающая стальная громадина продолжает гореть, асфальт вокруг на десятки шагов почернел и оплавился, гусеницы до половины погрузились в это черное месиво, словно грузный мамонт в болото.

– Есть шанс, – прошептал я, зная, что Сюзанна все записывает, – что нас оставят в покое. Но шанс один к тридцати…