Экраны по моему взгляду вспыхнули по всей стене, лица Уткина, Лаврова, Карпова и еще десятка наших яйцеголовых, занятых разработкой искусственного интеллекта последнего поколения, заполнили от края до края.

Я поинтересовался чужим голосом:

– Надеюсь, все смотрели и слушали?

Первым в своем секторе экрана шевельнулся Уткин, голос его прозвучал так, словно доносился из глубокой могилы:

– Видели, наблюдали, анализировали. Тверд, как скала. И ни тени колебания. Начал с переговоров, но сам в них не верит, просто соблюдает протокол, а завтра может бросить к нашим стенам спецназ.

– И атакует все научно-исследовательские центры, – добавил Карпов, – которые в пределах его округа. Шеф?

Взгляды обратились ко мне. Я проговорил как можно спокойнее, хотя все тело налилось холодной тяжелой тяжестью:

– Не бросит и не атакует. Вот так сразу. Но теперь знает, что не отступим, потому, когда дело дойдет до большой драки, не поколеблется стереть нас с лица земли. Во имя мира на земле!..

– Ага, – сказал Карпов с сарказмом, – во имя мира!

– По мнению военных, – пояснил я, – прекращение войны уже мир. Далеко не заглядывают, армия не для того, чтобы мыслить. Но на простейшие реакции способна и без руководства из правительства.

– То есть, – уточнил педантичный Карпов, – добить последних ученых, и наступит мир?

– Добить самых упорных, – уточнил я, – остальных переориентировать! На удовлетворение нужд простого народа. Чтобы изобретали более совершенные бои без правил, гонки на скейбордах и ховерах, а еще чтоб лед на хоккейных площадках нарастал сам… А кто откажется, того в лагеря. Свобода выбора!

Тютюнников уточнил:

– Шляхоцкий формально отвечает за Московскую область, но в нынешней ситуации каждый за тот участок, за который в состоянии. А он, как сам заявил, сумел сохранить боеспособность частей и уберечь от полного распада. По сути, сейчас он военный диктатор Подмосковья, а завтра всей России.

– Верно, – сказал Владис. – Не люблю с тобой соглашаться, но формулируешь ты точно. Может, ты перекрашенный искусственный интеллект в наших рядах?

– Чего это я искусственный? – возразил Тютюнников. – Но насчет интеллекта спорить не стану.

Только Уткин посмотрел на меня с глубоким сочувствием.

– Плохо то, – сказал он, – что на их стороне не только малограмотные неолуддисты, как нам хочется. Часть крупных ученых, как всем нам признавать не хочется, тоже против разработки искусственного интеллекта. И вообще всячески призывают притормозить прогресс. Или развивать хай-тек, оставить тему искусственного интеллекта под запретом.

Действительно, мелькнула мысль, только он вроде бы понимает, как мне на самом деле хреново. Остальные смотрят, как дети на родителя, который должен сделать все, чтобы им было хорошо, а ему помогать не надо, он всемогущ и ни в чем не нуждается.

– Не получится, – ответил я горько. – Ни притормозить, ни развивать все остальное, кроме искусственного интеллекта. Не понимают! Мир все нестабильнее! Либо успеем вскочить в сингулярность, либо все-все рухнет! А то и вовсе в клочья. Ладно, все за работу!.. Сокол? Ты все видел?

– Ничего не пропустил, – заверил Сокол. – Мы уже ночуем в лаборатории. Жен и детей видим только на экранах… Эх! Все. Работаем, работаем!

Он исчез с экрана, остальные тоже погасли один за другим, и комната словно погрузилась в полную тьму, хотя яркий свет идет с потолка по всей площади.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Двадцать четыре часа, как сказал еще Ивашенко. И хотя прошло несколько суток, но часики в самом деле тикают. Ивашенко отставной военный, он на добровольных началах спасает мир, с ним такие же добровольцы, хотя и уже с оружием, а в руках Шляхоцкого армия…

Наблюдения со спутников показывают, что в воинских частях, расположенных в Московской области, пока спокойно. В том смысле спокойно, что тяжелая техника на местах, выезжают и въезжают только легковые автомобили да грузовики с продовольствием, однако в штаб к Шляхоцкому потянулись высшие офицеры округа.

Сюзанна и без команды поняла, что за воинскими частями в Подмосковье нужно следить тщательно, собирает и анализирует информацию, мне подает только выжимки, но и без них вижу, что все идет хуже и хуже, а когда уже думаешь, что все, дальше некуда, оказывается, падать можно вообще бесконечно.

Силовики, если под ними иметь в виду только полицию, ОМОН и Росгвардию, с ситуацией явно не справляются. Власть вообще неповоротлива, ей на все нужны законы, инструкции и правила, на их принятие уходят месяцы, а здесь толпа организовывается моментально, так же мгновенно перестраивается, меняет поведение, потому теснит властные структуры по всем фронтам достаточно успешно.

Сегодня утром я вышел в общий зал, Камнеломов сразу же прокричал злорадным голосом:

– Внимание!.. Всем встать, равнение на временно исполняющего обязанности директора!

Я помахал рукой.

– Это чуть позже. Но Костолом в чем-то прав, с ним и такое случается. Согласно даже нашим сверхгуманным законам, у нас пока еще не совсем отняли право на самозащиту. А в народе говорят, что лучше в тюрьме за превышение, чем законопослушно в могиле.

– В тюрьме не окажемся, – заверил Карпов бодро. – Правозащитники раскрыли ворота и выпустили даже серийных убийц и педофилов, чтобы не страдали от власти, что всегда тирания, даже демократическая. Шеф?

Все смотрят с ожиданием, я на перекрестье взглядов выпрямился и сказал не своим голосом:

– С утра, пока руки не дрожат, все вниз. В подвале, который вы расчистили с плачем и стенаниями насчет тиранства временно замещающего, наш великий и неподражаемый заведующий отделом оборудовал тир.

Уткин переспросил непонимающе:

– Чё-чё? Тир?

– Ночью, – отрезал я сурово, – ваш временно замещающий не по бабам ездил, как тут предположили некоторые… Что, никто даже не предположил?.. Какого вы невысокого о нем мнения!.. В общем, перевез сюда свой арсенал из городской квартиры!

Кто-то охнул, Диана сделала большие глаза, хотя все знает, ей положено по штату мониторить все мои разговоры, теперь психологи везде при руководителях, как раньше были комиссары, а потом политруки при командирах воинских частей.

– Шутите? – спросил Южалин. – Какой у вас арсенал?

– Камнегор кое-что подбросил, – уточнил я. – Так, по малости. Я привез самое главное – свой водяной пистолетик, а он остальные мелочи, типа винтовок, пистолетов, ружей, только гранатометы пока оставил, тяжелые больно.

– За гранатометами я сбегаю, – вызвался Карпов нахально. – Люблю эти штуки! В кине видел.

Когда спускались по лестнице в подвал, Уткин догнал и тихохонько спросил:

– А зачем это все?.. Простой народ, понятно, оружие обожает, но нам зачем?

Я чуть понизил голос:

– Не хочу сказать что-то лишнее. Однако, как мне иногда кажется, даже как бы чудится, нам всем не помешало бы научиться пользоваться огнестрелом. Система всеобщего наблюдения то и дело дает сбои, как вы уже знаете, чем и пользуются неолуды. Если вдруг к нам ворвутся какие-то неорганизованные банды, мы имеем право на самозащиту. Мы вообще ее имеем, но есть и право использовать.

Он вздрогнул, посмотрел расширенными глазами.

– Полагаете…

– Только предположения, – сказал я поспешно. – Бдительность в нашем мире нужна. Лучше перебздеть, чем недобздеть. Рыцарское слово чести осталось в рыцарском времени, а сейчас рыночное.

Он проговорил медленно, не сводя с меня настороженного взгляда:

– Что-то мне подсказывает, вы могли бы сказать больше.

– Только предположения, – повторил я настойчиво. – Ни на чем не основанные. Легкая такая паранойя. Раз уж я гений, как себя скромно считаю, то обязан быть сумасшедшим. Хотя бы чуть-чуть.

Он смотрел пристально, но я уловил некую отстраненность, словно в этот момент обшаривает всю сеть и Облака, просматривает мои работы еще раз, но пока не находит ответа.

– Хорошо, – произнес он замедленно, – хорошо, что в Облако помещаем все-все, кроме пока что мыслей…

– То придет на этапе сингулярности, – согласился я. – В подвале Камнеломов уже оборудовал для практики в стрельбе все нужное! Это не виртуальные тренажерчики, прочувствуете отдачу. Кому-то и зуб выбьет…

Он кивнул, взгляд оставался темным.

– Хорошо-хорошо. А я думал, зачем тот подвал получился таким длинным…

– Это случайно, – заверил я. – От прежних хозяев. Не такой уж я и предусмотрительный. И так далеко не заглядываю.

Он покачал головой.

– Да? А мне казалось, что подвал был не длиннее комнаты.

Я вздохнул, промолчал, сказать нечего, это же я годы тому купил списанный «Крот-3», поместил вплотную к стене, а сотрудникам велел устаревающее оборудование складывать в подвал на случай, вдруг пригодится. Когда забили почти целиком и уже никто не спускался и не видел «Крота», дал ему команду удлинить подвал, мониторя его продвижение в отдельном и засекреченном файле.

Он сделал все неспешно и бесшумно, даже облицевал стены под старину уплотненной землей, а я еще и запустил в новое подземелье бактерий, что в самом деле создали атмосферу запустения и затхлости.

Конечно, при желании можно докопаться, но сейчас на каждого обрушивается такая мозголомная лавина информации, что даже простейшие читают только заголовки, если вообще читают, а не просто смотрят ролики.

У меня, к примеру, издавна запрет на появление в моей ленте новостей из мира спорта, шоу-бизнеса, киноиндустрии и еще много чего, хотя сам иногда заглядываю, но строго по делу, потому такая деталь, как удлинение подвала прошла незамеченной даже для сотрудников, не только служб, которые как бы должны знать все и обо всем, но и для своих.

Правда, свои у нас такие, можно штаны со всех снять на ходу, даже не заметят, каждый в своем деле, как устрицы в раковинах.

А вот Камнеломов взыграл, ощутил свою подлинную значимость. Человек, что владеет оружием, по-настоящему мужчина, а остальные так, говно на палочке. И вообще человек стал человеком в тот день, когда додумался взять в руку оружие – то ли камень, то ли дубинку.

Я охотно уступил ему первенство и руководство, сам подчеркивал, что только Камнеломов в состоянии обучить нас защищать себя, а защищать мы обязаны, потому что при всей демократии доктор наук все же ценнее таксиста, который так и не сумел обучиться новым профессиям.

И если выбирать, кого из них убить, то все же лучше таксиста, все равно балласт. Общество позволяет балласт кормить и содержать только потому, что богато, а вот доктора наук в современном обществе острая необходимость просто для выживания цивилизации.

Внизу в подвале Камнеломов бодро проводит инструктаж, а Влатис, когда ему сунули в руки тяжелую винтовку системы Конторовича, сказал жалобно:

– Я вообще стрелять не пробовал… Даже в виртуале. Я больше по фермам, хозяйству…

– Будешь подносить патроны, – сказал Лавров с подъемом. – Шеф?

– Есть патроны, – ответил я. – Есть и то, из чего стрелять. Но стрелять все равно обучиться надо.

– Я покажу, – вызвался Хусаинов, – как выдергивать чеку! В кине видел, там это запросто.

– Не надо, – сказал Лавров поспешно. – Ты такой умный, в самом деле покажешь! А у Влатиса душа чистая, как у птички, поверит и дернет…

Влатис проворчал в своем углу:

– Ну да, я вот прям такой дурак.