Вообще-то я только на людях оптимист, ношу толстенную шкуру, что никак не прирастет, а внутри такие громадные шамиры грызут мою окаменевшую душу, что треск заглушает доводы молодого по меркам эволюции разума.

Наука и технологии всегда встречали ожесточенное сопротивление. Как на высоком уровне, что видно на примере Галилея, так и на уровне простейших, как было с движением первых луддитов.

Сейчас ситуация посерьезнее, простейшие уже на всех уровнях. Высокие технологии сумели дать человечеству такое благополучие, что народ моментально поглупел и обленился. Купаясь в изобилии, он ощутил, что сейчас и есть тот рай, о котором всегда мечтали, даже все болезни уничтожены, чего эти ученые хотят еще? Планету погубить?.. Не дадим! Сейчас демократия, а это значит, правит большинство!

Мир ужесточается, от большой всемирной войны удерживается каким-то немыслимым чудом, но малые гремят по всему миру. Были даже обмены ядерными ударами в спорных районах Ближнего Востока и Африки. Ожидаются еще и еще, ядерным оружием обзаводится все больше стран, даже совсем нищих, а как это иметь и не применить? Уважения не будет.

Авторитарной власти в России предрекают крах в долгосрочной перспективе, что бесспорно, однако у нее ставка на то, что в сингулярность успеем вскочить раньше, а там изменится не только такая примитивная конструкция, как власть, но изменится все-все.

Но даже мы не можем сказать, как изменится. Опираемся на уверенность, что всякий прогресс – это всегда лучшее, но простой народ, постоянно ожидающий от власти подвоха, говорит все громче, что от добра добра не ищут, пора остановиться, пока не.

От Иванченко в последнее время ни единой шуточки, сосредоточен настолько, что все видим только его грузное тело, а незримая душа где-то в облаках, хотя и не совсем в прежнем понимании.

Сегодня на входе задел плечом отвес, в простом народе называемый косяком, вздрогнул и уставился в меня непонимающим взглядом.

– Что?.. Ах да, это мы над программным кодом…

– Новые проблемы?

Он ответил таким же грузным, как и сам, голосом:

– Появилась идейка… Пытаемся впендюрить. Если характеристики «Фемто-три» выдержат на обещанном уровне, можно будет попробовать вариант Фауста, то бишь Тютюнникова. Тогда быстродействие будет таким, что прежние бечмарки полетят к чертям.

Я вздохнул.

– Лучшее враг хорошего, как говорят неолуды. Не успеете.

– А вдруг? – ответил он с надеждой. – Шеф, рискнем?

Я некоторое время молча смотрел в его измученное бессонницей осунувшееся лицо. Раньше даже оно было мускулистым, как и все тело, но при таких нагрузках в первую очередь в топку идут мышцы, что и случилось, теперь широкое лицо смотрится узким, а щеки обвисли, как у бульдога.

– Но работа над основной программой затормозится?

– Костьми ляжем, – заверил он.

– От нас этого и ждут, – сказал я. – Хорошо, но помни, я был против, но ты меня убедил!

Он чуть наклонил голову, пряча взгляд, умный жучара, прекрасно понял, что просто как бы перекладываю ответственность на него, хотя за все промахи все равно отвечает руководитель, но теперь он обязан из кожи лезть, раз уж взялся доказать…

К обеду все сползлись в общий зал, почти у всех глаза красные, воспаленные, даже в самые лучшие мониторы нельзя без вреда смотреть неотрывно по двенадцать-четырнадцать часов, Хусаинов вообще постоянно трет кулаками глаза и кривится, будто под веки песка насыпали.

Уткин придвинул к себе поближе тарелку и сказал со вздохом:

– Смотрю, что в мире, и почти понимаю чаяние простого человека, который не виноват, что простой… или виноват?.. Он же впервые зажил в самом деле счастливо! Избавлен от всех болезней, жизнь почти бесконечная, работать не требуется, все желаемое прямо к порогу квартиры… чего еще? Какие там астероиды?.. Какие взрывы звезд? Все выдумки ученых! А они все сумасшедшие.

– Ты точно, – подтвердил Южалин, – а вот я нет. И Аня. А остальные да. Даже страшно с вами сидеть, вдруг тарелку отберете.

Тютюнников сказал педантично веско:

– Категории неуничтожимости цивилизации не для простого человека. Он постит фотки еды в соцсетях – это предел для его интеллекта. Наши категории для политиков сложноваты, им важнее лайки избирателей!

– А о том, – сказал Лавр, – как спастись от взрыва сверхновой, пусть другие думают.

Южалин проговорил с угрозой:

– Как раз думают. Но в этом мире политикам уже почти нет места. Гарольд Анатольевич, как отвлечь простейших хотя бы на полгода-год?

– Даже на полгода вряд ли, – ответил я. – На пару месяцев есть задумки. А там посмотрим, как повернется.

Он хмыкнул.

– Вот что значит футуролог! Как повернется… Может, просто монетку подбросим?..

– У монетки только два варианта, – напомнил я.

– Есть и третий, – напомнил он. – Может стать на ребро.

– Шанс есть, – согласился я, – но для нас и его нет. Жаль, нельзя организовать какой-нибудь чемпионат мира…

– Можно, – сказал Тютюнников рассудительно. – По футболу и хоккею чемпионаты прошли, но можно что-то еще демократичнее и народнее!.. К примеру, кто дальше плюнет, кто громче перднет!.. Ввести такое соревнование в олимпийскую программу и поставить на уровень чемпионата мира по футболу!

Диана сказала с укором:

– За столом…

Тютюнников смолчал, зато Карпов сказал с вызовом:

– А вот я в пердеже демократ! И либеральный либерал.

Иванченко проговорил с таким сомнением, словно уже начал работать над спущенной сверху задачей:

– Простейшие клюнут охотно, но как выкроить время на подготовку?

– На подготовку всемирного, – уточнил Уткин, – но уже сегодня с энтузиазмом начали бы тренироваться дома, во дворах! Запустим флешмоб, что нам стоит? Через недельку соберутся по районах, начнется отбор сильнейших. Народ на таком уровне всегда полон сил и креативности!.. Соцсети заполнятся роликами с наиболее эффектными плевками, пойдут соревнования, кто наберет больше лайков, у кого хлеще комментарии, прогноз на место по району и городу…

Диана взяла тарелку и отсела от него на другой край стола.

Тютюнников сказал с невеселой иронией:

– А что, нам бы отвлечь от баррикад, а там либо подготовим чемпионат мира и все уйдут с улиц к телевизорам, либо сменим вектор еще в чем-то…

Иванченко морщился, слушая, но когда повернулись к нему, вздохнул и сказал с брезгливостью:

– В самом деле, чем плевки в длину хуже футбола или боев без правил?.. Сказано же, человек должен развиваться разносторонне!.. Вот мы развиваем одну сторону, а простейшие – другую… Все справедливо.

– И будут два человечества, – сказал Тютюнников.

– А что? Может быть, так и получились кроманьонцы и неандерталы?

– Кроманьонцы истребили неандерталов, – жутким голосом произнес Уткин. – У нас останется тоже одно.

Все умолкли на долгую минуту, соображая, кроманьонцы мы или неандерталы, жить-то хочется, наконец Иванченко сказал невесело:

– От простейших начнет избавляться не Искусственный Интеллект, а мы сами успеем до того, как он скажет «cogito ergo sum».

– Если уже сегодня не избавятся от нас, – ответил Южалин жутко трезвым голосом. – Простейших больше. Но если у них не получится, то да, потом от них избавимся мы. Тут понятно, либо – либо.

Карпов сказал с горькой иронией:

– Когда бесполезники говорят, что их начинают вывозить в море и топить, то этим самым выдают свои потаенные желания, как бы сделали с теми, кто так мешают их счастливой жизни. С нами. Если кто еще недопонял.

Уткин буркнул:

– Свиньи под дубом… Диана, не смотрите так, это из Крылова. Не того, что рулит правыми консерваторами «Отечество», а дедушки.

– Его дедушки?

Он сдвинул плечами.

– Я не генетик, и вообще… Будь моя воля, в самом бы деле топил!.. Дело не в том, что бесполезники, мы в состоянии прокормить и побольше ораву, а вот то, что лезут командовать нами и указывать, что нам делать…

– Демократическое большинство, – сказал Уткин ехидно. – А ты что хотел?.. Пока эта устаревшая форма правления все еще в ходу, миром рулят те, кто управляют этой тупой и быстро звереющей толпой.

– Поменяем, – пообещал Карпов, но в его голосе я уловил все ту же безнадежность, что все сильнее охватывает некогда бодрых и уверенных хай-тековцев. – Если нам дадут. Сами брать ничего не умеем.

Они все чаще поглядывали в мою сторону, я понял, что пора что-то сказать, выдавил с натугой:

– Придется к новым реалиям приспосабливаться на ходу. Прежде всего, прекратим поставлять наверх непроверенную или недопроверенную информацию. Только после того, как убедимся в ее надежности.

Уткин понял первым, кивнул. В данном случае даже небольшая задержка может быть критически важной. А небольшую можем превратить в достаточно длинную.

Тютюнников сказал рассудительно:

– В самом деле, пора это дело прекратить… Недостойно рапортовать наверх о каждом нашем чихе! Приличнее только достоверную и проверенную информацию, основанную на идеально составленных графиках. Мы должны уважительнее относиться к товарищам наверху, они не должны разбираться в наших косяках!

Я видел понимающие улыбки, мы не просто коллектив, все подключены к общему отделу Облака, и пусть у всех свои запароленные уголки, но в остальном мы больше, чем группа сотрудников.