Стены кабинета темные, хотя экранными обоями оклеены от пола и до потолка, только наверху место для упрятанных ламп, что сами подстраивают свет под мои потребности.

Сейчас свет все еще приглушенный, а вдоль стен в несколько рядов мигают едва заметные зеленые огоньки, мои сотрудники на рабочих местах приближают, как завещал Чернышевский, будущее.

Артем Тютюнников и Влатис спешно разрабатывают новые варианты для управления чипом «Фемто-3», Сокол и команда внесли пару важных изменений в компоновку элементов, нужно успеть сориентироваться и нам заранее, а не потом, когда чип будет готов пусть не к массовому, о нем пока нет речи, а хотя бы к серийному выпуску.

Вообще-то «Фемто-3» уже не чип, а намного большее, но называем так по привычке с тех времен, когда ни о каких нейросетях еще не слышали.

Лавр Лавров и Евгений Барышников разрабатывают алгоритмы упрощенной состыковки, как они говорят, словно речь о соприкосновении космических кораблей. Кора головного мозга изучена-переизучена, но пока удалось только обучить пользоваться протезами, будь это руки-ноги любой сложности и конфигурации.

Как примет вторжение нейросети нового поколения, во многом зависит от нас, торопливо дописывающих для нее инструкции.

Остальные тоже заняты, на экраны никто не поднимает взор, а там в сводках новостей все больше накала животных страстей, крика, безобразных драк, как в стае павианов, самые молодые особи с разбега швыряют в окна зданий бутылки с зажигательной смесью, полиция и ОМОН ловят их и тащат в автозаки, а толпы крепких ребят стараются их отбить, что чаще всего удается благодаря численному перевесу.

День прошел в труде и борении, а ночные улицы с красиво подсвеченными снизу прожекторами снова обагрились зловещим заревом от горящих покрышек.

Уже не отдельными очажками, когда полиция успевает появиться за считаные минуты и быстро все растащить, освобождая дорогу автомобилям, теперь покрышки привозят неизвестно кем зафрахтованные самосвалы, вываливают на проезжую часть, тут же подбегают молодые парни и весело визжащие девушки, швыряют заранее заготовленные бутылки с зажигательной смесью.

Красивое зрелище, когда жаркий огонь взметывается выше третьего этажа, черный столб копоти поднимается до облаков, красиво и зловеще, словно пробуждается вулкан.

На этот раз согласованности в действиях больше: горящими покрышками перекрыли одновременно сразу с десяток крупных магистралей. Особую активность проявили группы из организаций «Сила народа», «За светлое будущее» и почему-то «Женское право», хотя и многие из движений и организаций прислали по несколько человек, демонстрируя единение и солидарность в борьбе с прогнившим режимом, где все воры и пилилы.

На этот раз, как указала Сюзанна, лица уже не закрывают платками. Во-первых, бесполезно, современные средства опознания позволяют узнать любого человека, во-вторых, «всех не расстреляете!», при такой массовости любой репрессивный аппарат просто буксует, силы не хватает принять меры.

Я понаблюдал, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Считается, авторитарная власть хороша лишь на коротких промежутках истории, когда нужно сконцентрировать силы государства в один кулак. Для долгого развития предпочтительнее демократия, когда власть не стесняет инициативу людей заниматься тем делом, которое те избрали.

Но перегибы в демократии губят ее быстрее авторитарности, вон Польша как раз была самым демократичнейшим государством с правом вето в парламенте, когда один-единственный депутат мог своим «Не позвалям!» остановить любой государственный проект. Гораздо более слабая в те времена по военной мощи, размерам территории и численности населения Россия унаследовала от монголов авторитарный стиль правления и потому победила в долгом противостоянии с могучим соседом так, что в конце концов вообще включила Польшу в свои земли.

Сейчас, как считается, почти везде в мире демократия. На планете лишь отдельные островки авторитаризма, это в России, Китае, Иране и еще двух-трех странах, однако при всей моей приверженности свободам понимаю трезво, перед финишем нужен рывок, чтобы первыми вскочить в сингулярность.

А для рывка авторитарный строй предпочтительнее.

На этом моя мысль оборвалась, отворилась дверь, и вошла Диана, а в присутствии женщин какое может быть мышление? Хотя у бабуинов тоже мышление, а мы все бываем бабуинами, но человека меряют по его взлетам, а не падениям.

– Что смотришь? – спросила она. – Все ждала, когда закончишь, но ты готов работать до утра?.. Нет уж, ты нужен мне и человечеству. Мне сейчас, человечеству потом.

– А тебе зачем? – поинтересовался я.

– Все работаем на будущее, – напомнила она. – Даже те, кто о таком и не подозревает. Моя работа в том, чтобы твоя работа была стопроцентно эффективной.

Я пробормотал:

– Вообще-то психолога к нам направили, чтобы весь коллектив держал в тонусе…

– Все равны, – согласилась она, – но кто-то равнее!.. Я не могу спать со всем коллективом. Вообще-то могу, всего-то делов, но предпочтительнее концентрироваться на чемпионах. А чемпион у нас ты, дорогуша… Уже поужинал?.. Принести чего-нить?.. Ну тогда в постельку. Я тебя почешу в нужных местах, спою колыбельную, чтобы утром был бодр, ясен и нос в табаке.

Я поднялся из-за стола, потянулся до хруста в суставах.

– У вас в инструкциях спать с пациентами?

Она наморщила нос.

– Такие мелочи кто станет вписывать? Мы должны оказывать пациенту любую помощь, чтобы был психически здоров и готов выполнять свою работу в полном объеме.

– Пациенту, – буркнул я. – Слова какие оскорбительные.

– Мы все пациенты Господа, – ответила она. – Так что не кочевряжься. Если надо, то надо. Ложись и раздвигай ноги.

Я вздохнул.

– Мне казалось, ноги должна раздвигать ты.

– Хорошо, – ответила она послушно. – Вот уже раздвинула. Ну как?

Я неспешно разулся, стащил через голову рубашку, Диана лежит на спине и наблюдает за мной смеющимися глазами. Не знаю, как у кого, но если даже вот такая легкая пикировка, то у меня, как и при любом соревновании, кровь усиленно идет в мозг, чтобы не упустить ни одной возможности в защите и ответном нападении, так что все остальные органы получают ее в штатном режиме, ничуть не больше.

– Зараза ты, – сказал я и опустился с нею рядом тоже поверх одеяла. – Всегда найдешь, чем обидеть мою чуткую натуру. А ноги сдвинь, а то всю постель заняла.

Она послушно сдвинула, но смех в глазах стал еще заметнее. В разговорах такого типа верх всегда за нею, что и понятно, ее работа – общение с человечиками, а в быту мы все простые и примитивненькие, просчитать нас легко и даже скучно, вариантов немного, мы всего лишь говорящие и как бы мыслящие павианы, и только в творчестве люди, но очень крохотный процент человечества знает, что это такое.

– Твой гормональный фон повышен, – сказала она деловито. – Давай помогу?

– Не надо, – ответил я не совсем твердым голосом. – Я сублимирую, как велел дедушка Фрейд, эту примитивную страсть в высокое творчество.

– Не надорвись, – предостерегла она. – Сам дедушка весьма так это время от времени позволял себе попавианить и даже побабуинить. Иначе и сублимация притормозит, если чересчур активно пользовать. Хочешь, покажу графики?

– Верю на слово, – буркнул я. – Ты профессионал, врать не имеешь права, если не на службе. Но ты ж не на службе?

– Нет, – ответила она, не моргнув глазом. – Рабочий день кончился!

– Ну тогда ладно, – сказал я. – Надеюсь, это не считается изменой? А то я человек старых устоев.

– Мы с Ульяной договорились, – напомнила она. – Все честно!

Утром исчезла до того, как я проснулся, хотя ночью ощущал ее горячее тело в своих загребущих.

На столе блюдце с козьим сыром и большая чашка с горячим кофе, аромат обалденный, этот психолог еще и готовить умеет или же знает мои вкусовые пристрастия лучше меня самого.

В мире, судя по новостям на экране, мало что изменилось, на этой стороне планеты была ночь, в городах расцвеченная горящими покрышками, на той стороне мирный автоматический труд и вспышки насилия в городах, как сообщает политкорректная пресса, хотя это не вспышки, а на этот раз скоординированное наступление неолудов на все, что мешает их счастливой жизни здесь и сейчас.

Я сопоставил со своими прошлыми прогнозами, пока без разночтений, но варианты могут быть еще какие. Это развитие технологий предсказывать просто, хотя и там случаются неожиданности, что опрокидывают все предыдущие расчеты и графики, а поведение народных масс вообще темная вода во облацех. Нужно быть психологом, психиатром и социологом в одном флаконе, чтобы только понять, с чем имеешь дело.

Одно понятно даже неспециалисту, на стороне неолудов явное большинство, но как раз это и означает, что та сторона не права, и более того, хуже. Не настолько человечество мудрое, чтобы выбирало нужное, стадо павианов всегда выбирает более приятное.

Такие странные словосочетания, как «народная мудрость» настолько примелькались, что даже ученым перестали царапать слух, хотя понятно же, как у народа может быть мудрость с его простенькими желаниями и крайне ограниченным кругозором?

Иоанн Златоуст сказал в свое время, что народ составляют святые, а не толпа народа, что в наши дни звучало бы как то, что ученые – это и есть народ, а не та толпа павианов, штурмующих научно-исследовательские центры.

Людей можно терпеть только в одиночку, но толпа слишком близка к животному миру. И если у толпы есть выбор, кого распинать, толпа всегда спасает Варавву, а чересчур умных на крест, на костер, на плаху или вон из нашей святой земли.

Я сосредоточенно сопоставлял непрерывно получаемую информацию из научной среды с теми событиями, что развернулись по всей планете, мир уже совсем оглаболел, все совпадает, как и прогнозировал еще десять лет тому, но будущее тревожно и, хуже всего, туманно…

Вспыхнул головной экран, Камнеломов поднялся там из-за стола, властный, как главный слон в своем стаде, рубашка с коротким рукавом, это чтобы все видели его вздутые бицепсы, оперся мускулистыми руками о край столешницы, так лучше всего прорисовываются трицепсы, что вдвое толще бицепсов.

– Обед, – проревел он. – Но ввиду дефицита времени в кафе не пойдем. Я заказал пиццу в общий зал.

Я промолчал, пиццу заказывали еще в самом начале, теперь дрон доставляет каждому то, что тот предпочитает, если это не противоречит медицинским рекомендациям, за этим строго следят страховые компании.

В общем зале, куда все нехотя стягиваются из своих норок и усаживаются за стол, я поинтересовался:

– Ты чего вдруг?

Он буркнул:

– Директор велел.

– Велел?

– Попросил, – уточнил он. – Когда видит всех разом, делает какие-то выводы. Не знаю, что думает, но как-то понимает, кто будет работать еще шибче, а кто скоро уволится. Он футуролог покруче тебя, ты и сам знаешь, но завидуешь молча, сказать-то нечего!

Я пропустил шпильку мимо ушей, Камнеломов смотрит с насмешливым вызовом, в словесных баталиях у него опыта больше, чем у меня.

– Смотрит, – спросил я, – кто как ест? В крестьянстве считалось, кто быстро ест, тот быстро и работает.

Он сказал с тем же напором:

– Скурлатский еще тот крестьянин. И галстуки к каждому случаи разные! Так было принято, если не врут, в прошлом веке.

На соседнем экране появилась Диана, чистая и прекрасная, как только что вынырнувшая из вод теплого южного моря Афродита, потянула носом, поинтересовалась чистым музыкальным голосом учительницы пения, а совсем не участливо-хриплым, как принято, на мой взгляд, у психологов:

– Только мне кажется, что пахнет гарью?

– Это не у нас, – сообщил Камнеломов. – На соседней улице пробовали поджечь покрышки, но менты свинтили зачинщиков быстро. В нашем районе власть реагирует пока что моментально.

– На всех милиции не хватит, – напомнил я.

Камнеломов ответил мускулистым голосом:

– Хватило бы патронов у Росгвардии!

Не успели рассесться в общем зале за большим вытянутым столом, как в распахнутые двери вкатился высокий дрон. У стола выпростал сложенные манипуляторы, но переставить на стол блюда не успел, их тут же разобрали сами, не на дипломатическом же приеме, все свои, причем Барышников утянул тарелку с жареной козлятиной у Влатиса, заявив, что тот веган, а он, как друг, не даст ему по слабости духа изменять высоким моральным принципам примитивного сверхчеловека, исполина духа.

Уткин с мрачным видом взял в руки нож и вилку.

– Простые, – сказал он со вздохом, – простейшие… Видели сегодняшние новости? Как Краснокутский говорил, как говорил! Прямо вещал, у меня до сих пор мурашки размером с майских жуков! Насколько бы проще, если бы на той стороне выступали только бесполезники! Но когда во главе так называемые интеллектуалы…