Не подобает ни Богу, ни человеку вести брань с сатаной тем же самым оружием. С сатанинской антилогикой борьбу следует вести небесной логикой. Против его лжи выставляют истину, против его ненависти к Богу и человеку ополчаются любовью к Богу и человеку, против надменного превозношения и горделивости ратуют смирением и кротостью. Предположим, что сатане дано было бы право выбора места, где предпочел бы он родиться. Вне всякого сомнения, указал бы он на самый роскошный царский дворец, стоящий на какой-нибудь выспренней земной высоте. И это соответствовало бы его антилогичной кичливости. [Но] не так [поступил] Иисус, Сын Всевышнего и Бог Слово, не так. Тот, Кто в дальнейшем будет восхвалять нищих духом и кротких, обещая первым Царство Небесное, а вторым — наследие земли (Мф. 5, 3. 5), Сам показал Себя последним из нищих, родившись не в палатах и не на какой-либо многозначительной высоте земли, и даже не на земле, а в подземелье, и, как кроткий Агнец Божий, избрал для сего овечий загон.

Тому, чтобы Мессия родился в Вифлееме, как это было предречено, поспособствовал кесарь Октавиан Август, повелевший сделать перепись по всей земле (Лк. 2, 1), то есть во всех пределах Римской империи. Не ведаем мы, для чего нужна была эта перепись сему изворотливому и в то же время кровожадному преемнику Юлия Цезаря, но знаем, что нужно было Богу. Нужно было, чтобы Иосиф пришел из Назарета в Вифлеем, в город своего предка, царя Давида, с Девой Марией, имевшей Младенца во чреве, — чтобы Мессия родился [именно] в том городе, как об этом было ясно написано. В этом, собственно, и заключался подлинный и существенный смысл объявленной царским указом переписи. Об одном думает человек, а о другом — Бог.

Далеко отстоит Вифлеем от Назарета: в то время и с теми средствами передвижения это было целое путешествие. Иосифу пришлось идти всю дорогу пешком, ведя осла, на котором ехала Святая Дева с созревшим благословенным Плодом в Своем теле. Наступал уже конец девятого месяца со дня архангельского Ей благословения в Назарете, и совсем близко был час Ее родов. Поэтому нужно было передвигаться медленно и осторожно. Сама дорога и без того занимала трое суток. Путь долгий и утомительный. Но так или иначе надобно было отдать кесарево кесарю (Мф. 22, 21), как впоследствии Он [Христос] и говорил. В Вифлееме не нашлось для них места ни в гостинице, ни на постоялом дворе, ни в частном доме. Лучшие места заняли римские сотники-переписчики и их советники (букв.: толмачи, переводчики. — Ред.). Все остальные пристанища были битком набиты тысячами душ из дома ирода Давидова (Лк. 2, 4). Все залетные птицы и хитроумные лисицы нашли для себя приют, а Сын Человеческий не имел, где приклонить голову (Мф. 8, 20). Однако то, чего нельзя было отыскать для Него среди людей, нашлось среди животных. Взору [путников] предстала пустая пещера неподалеку от города, свободная и доступная для бездомных.

Есть множество красивых пещер в Палестине, где живут люди или куда загоняют скот, однако ни одна из них не была такой скромной, как этот вертеп в Вифлееме. Пещеры в штате Колорадо по сравнению с ней — настоящие хоромы. А пещера вифлеемская располагалась в подземелье, собственно под землей. В нее и теперь сходят по отвесным ступеням, высеченным в скале. Низкая она и мрачная, однако углубленная, словно рукой скульптора в огромном валуне, навеки неподвижном. Единственное удобство сей самой убогой из всех пещер заключалось в том, что в жару и зной там царила прохлада, а зимой сохранялось тепло. Не могли пастухи в этой пещере держать свои стада, как обычно думают, потому что слишком тесна она и для малой отары. Но, разумеется, на время загоняли сюда кучку окотившихся овец с ягнятами. Ведь [тут же] и говорится, что пастухи в ту святую ночь содержали ночную стражу у стада своего (Лк. 2, 8). Было это в поле, на некотором расстоянии от пещеры. И[бо] в то время года, зимой накануне Рождества, овцы еще не начали приносить потомство и пещера была пустой. А если бы святые гости из Назарета прибыли туда весной, когда овцы рождают ягнят, то не нашли бы места для ночлега и в этом неприглядном вертепе. Значит, и это было устроено наперед, в согласии с небесной логикой.

В этом необычном, нечеловеческом «жилище» Дева Мария родила Сына Своего Первенца (Лк. 2, 7). Да, Первенца и любимого Сына, одного и единственного. Ибо, родив Солнце, было бы смешно продолжать рожать метеоры. И спеленала Его, и положила Его в ясли (Лк. 2, 7). Без врача и повивальных бабок, без прислуги, и лекарств, и сосок — без чего в нашей цивилизации мало какая мать осмелится рожать детей. Но [все произошло] так совсем просто, по-крестьянски. Сама родила Она Его, без чьей-либо помощи, Сама искупала, обмотала пеленками, накормила молоком из собственной груди и положила на солому в ясли, чтобы уснул Он, дабы и Сама Она, вознеся благодатную молитву к Богу [могла наконец] опуститься на землю у подножья яслей и немного отдохнуть.

Было ли это таким уж случайным для Мессии, Спасителя мiра родиться именно в темном каменном вертепе? Нет, не случайно [это]. Если где-либо и [впрямь] вообще не существует слепой случайности, так это в жизни Христовой. В истории Церкви являлись и антихристы, утверждавшие, что Христос даже не рождался. Однако сия исполинская пещера уличала их во лжи. Ведь из всех тех гостиниц и постоялых дворов, в которые стучался Иосиф в поисках ночлега, уже не существует ни одного. Не сохранилось ни домов, ни даже одной какой-то их стены. Все со временем разрушилось и смешалось с прахом. Итак, если бы Христос родился в каком-либо из тех зданий, которые безвозвратно исчезли, антихристам легче было бы сеять свои домыслы, что Он якобы никогда и не рождался на свет. Однако сия пещера пребывает целой и невредимой, стоит, храня в себе твердое и неопровержимое свидетельство о Его рождении. Значит, не случайно родился Он в пещере, но по небесной проницательной логике. Бог, творя и созидая землю, очертил контуры и этой пещеры, предназначив ее для рождения Сына Своего Единородного.

Если кого-то интересует, как выглядел Сын Девы Марии, мы не можем ему этого сказать. Между тем существует предание о царе Давиде, проливающее свет на лик Младенца Иисуса. Оно гласит: когда Давид еще юношей сторожил овец близ Вифлеема, то в один из знойных дней спустился отдохнуть и освежиться в ту самую пещеру, где впоследствии родился Иисус. Предавшись сну, он почувствовал, что кто-то ужасный давит его и душит. И что же увидел он, пробудившись? Ужасная змея обвилась вокруг его рук и ног и раскрыла пасть, чтобы впиться ему в лицо. В смертельном страхе Давид закричал: «Господи, избавь меня!» И в то же мгновение явилось в пещере Дитя неописуемой красоты в белом одеянии, светлое — будто облеченное в солнце. Простерло Оно руки над змеей — и та, моментально отцепившись от тела Давида, тут же исчезла. А Дитя, приветливо взглянув на Давида, сказало: «Не бойся!» Этот взор и этот голос навсегда запали в глубину души Давида, в ту пору пастушка, а в дальнейшем — царя и Псалмопевца. Много лет спустя выразил Давид свои воспоминания о лике оного Дитяти в 44-м Псалме, где говорится: Красен добротою паче сынов человеческих, излился благодать во устнах Твоих, сего ради благослови Тя Бог во век (в серб.: …ибо благослови Тя Бог во век. — Пер.) (Пс. 44, 3).