Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Россия и НАТО
Вопрос: Чем вы занимались в качестве оперативного сотрудника КГБ в Дрездене?
Ответ: Нас интересовала любая информация по линии, как раньше говорили, «главного противника», а главным противником считалось НАТО.
Штаб-квартира Организации Североатлантического договора (НАТО) расположена в зеленом северо-восточном пригороде Брюсселя. Это футуристическая группа зданий под флагами 29 государств-членов. Организация была основана в 1949 г. для создания общей обороны от Советского Союза с гарантией того, что Соединенные Штаты сохранят приверженность этой обороне, и в равной степени с гарантией того, что страны Западной Европы будут избегать конфликтов друг с другом. Один из отцов-основателей НАТО, лорд Гастингс Исмей, в 1949 г. объяснил, что совместный оборонительный союз преследует три основные цели: «держать американцев внутри, русских снаружи, а немцев внизу». Первые две остались неизменными, однако третья изменилась, когда Западная Германия вступила в НАТО в 1955 г. С самого начала было ясно, что задачи НАТО — препятствовать любому возможному советскому нападению на Европу в будущем и гарантировать Западной Европе, что Соединенные Штаты будут их защищать.
Основание НАТО ознаменовало радикальное изменение внешней политики США, уход от ее прежних изоляционистских склонностей, которые восходили еще к предостережению Джорджа Вашингтона в его прощальном послании: «Зачем переплетать нашу судьбу с судьбой любой части Европы, связывая наш мир и процветание с сетями европейских амбиций, соперничества, интересов, шуток или капризов?». Однако в середине XX в. после войны мир был совсем иным. Государственный секретарь Дин Ачесон, отвечая на скептицизм сенаторов, которые хотели, чтобы Соединенные Штаты продолжили свой курс исторического изоляционизма после Второй мировой войны, привел как нравственные, так и практические доводы в пользу членства Соединенных Штатов в НАТО:
«Мы были добропорядочными людьми, мы могли сдерживать свои обещания, и наши обещания были изложены на бумаге и достаточно ясны. Они должны были расценивать нападение на любого из наших союзников как нападение на нас самих и помогать пострадавшему самостоятельно и вместе с другими, применяя силу в случае необходимости для восстановления и поддержания мира и безопасности. Дважды за 25 лет в районе, на который распространяется действие этого договора, имели место вооруженные нападения, и было совершенно ясно, какие меры были необходимы для восстановления мира и безопасности».
То, что могло успокоить европейцев, повлияло на Советский Союз противоположным образом. НАТО стала первым практическим воплощением политики сдерживания Джорджа Кеннана, которую он сформулировал в своей знаменитой статье «Мистер X» в 1947 г. в период захвата Советским Союзом Восточной Европы. Кеннан, в то время возглавлявший отдел Государственного департамента по планированию внешней политики, утверждал, что СССР, если ему не препятствовать, продолжит расширять свое международное влияние, и его установка была ясна: сдерживание СССР. Однако он выступал против создания НАТО.
Захват СССР власти в Чехословакии в феврале 1948 г. был заключительным актом Москвы по укреплению контроля над Восточной Европой, а также событием, которое побудило Соединенные Штаты и Западную Европу к формированию НАТО. 4 апреля 1949 г. министры иностранных дел 12 стран собрались в Вашингтоне, чтобы подписать соглашение об учреждении НАТО. Оркестр морской пехоты США (возможно, пророчески) исполнил две песни из популярного мюзикла «Порги и Бесс» (Porgy and Bess): «I Got Plenty of Nothin’» («У меня много ничего») и «It Ain’t Necessarily So» («Это необязательно так»). Иосиф Сталин (вероятно, с невозмутимым видом) выражал недовольство агрессивным характером НАТО, противопоставляя его якобы доброжелательному характеру намерений Москвы.
За первые 40 лет своего существования НАТО зарекомендовала себя одним из самых успешных альянсов в истории. В разгар холодной войны Соединенные Штаты держали в Западной Германии четверть миллиона военнослужащих; значительное их количество присутствовало и в других европейских странах. Войска НАТО и стран — членов Организации Варшавского договора столкнулись друг с другом прямо у «Фульдского коридора» близ Франкфурта, предполагаемого маршрута советского наступления на Западную Германию. Госсекретарь Колин Пауэлл вспоминал годы начала своей карьеры во время противостояния СССР:
«Я был всего лишь 21-летним вторым лейтенантом из Нью-Йорка, только что закончившим пехотное училище. Мы все знали свою работу. Когда взлетел аэростат, моя работа заключалась в том, чтобы мчаться к нашим позициям у фульдского коридора и отделать русских, когда они будут через него проходить. Вот и все. Большего нам знать не нужно было».
14 мая 1955 г., через шесть лет после образования НАТО и через две недели после присоединения к альянсу Западной Германии, преемники Сталина встретились с лидерами Восточной Европы в Варшаве для формирования Организации Варшавского договора, собственного «договора о коллективной обороне» с восемью членами. Войска Варшавского договора никогда не использовались против НАТО, а только против собственных участников, включая вторжение в Чехословакию в 1968 г. для подавления реформистского движения «Пражская весна». Договор продолжал действовать вплоть до воссоединения Германии и краха коммунизма в Восточной Европе, когда он себя изжил. Более того, посол СССР в Западной Германии Юлий Квицинский в резких выражениях описал одну из последних встреч участников договора в июне 1990 г.:
«Это был самый неприятный раунд переговоров, который когда-либо выпадал на мою долю. Переговоры словно застилала пелена неискренности: люди боялись называть вещи своими именами и избегали цитировать сам документ, используя двусмысленные формулировки. Мне казалось, что я участвую в обеде, на котором гости воруют серебряные ложки, пока хозяин не смотрит».
Для советского правительства НАТО была врагом, поскольку воплощала решимость Запада ему противостоять, и оно потратило четыре десятилетия на попытки использовать трещины в отношениях между европейцами и американцами, а также между самими европейцами в надежде ослабить альянс.
Повышенное внимание к НАТО не ослабло с распадом Советского Союза. На несколько лет после 1991 г. Москва изменила свой взгляд на НАТО, но ненадолго. Вернемся к марту 2014 г., когда Путин произносил свою речь, объявляя о присоединении Крыма Россией. Он отметил угрозу, которую может представлять для России НАТО, если Украина присоединится к альянсу и разместит свои войска в Крыму. Путин также неоднократно говорил, что НАТО является устаревшей организацией, поэтому, видимо, она рассматривается и как угроза для России, и как неуместная для XXI в. структура. В официальной Концепции внешней политики России на 2015 г. НАТО упоминается в качестве главной угрозы, а также неактуальной организации в условиях формирования нового мирового порядка.
Москва выражала НАТО настойчивое недовольство: ее аргумент состоит в том, что Соединенные Штаты во время объединения Германии обещали Горбачеву, что НАТО не будет расширяться, если СССР согласится на то, чтобы объединенная Германия осталась в составе альянса. Это утверждение повторяется как в России, так и на Западе, и вина за ухудшение отношений России с Западом возлагается на нарушение этого обещания. Кроме того, оно используется для легитимизации присоединения Россией Крыма. По словам американского ученого, «Соединенные Штаты и их европейские союзники разделяют бо́льшую часть ответственности за кризис. Корень проблемы — расширение НАТО, центральный элемент более масштабной стратегии по выведению Украины из орбиты России и ее интеграции с Западом».
Расширение НАТО за счет вступления бывших коммунистических стран и республик СССР определило растущий с 1999 г. раскол между Россией и Западом больше, чем какой-либо другой вопрос. Россия и ее сторонники на Западе рассматривают расширение НАТО в качестве центральной проблемы между Москвой, США и Европой. Как утверждается, если бы не это, России и Западу вместе удалось бы выработать продуктивный способ сосуществования. С этой точки зрения, ответственность за события, которые привели к войне на Украине, несет Запад.
В мире Путина расширение НАТО преподносится как одна из основных причин разлада с Западом. Но действительно ли Путин рассматривает НАТО в качестве «главного противника»? И если да, то почему? Ведь в конце холодной войны НАТО явно изменила свою миссию по продвижению «Европы целостной, свободной и мирной» и установила партнерские отношения с Россией. Она стремилась работать с Россией на ряде форумов, но большинство попыток не увенчались успехом. Если оглянуться назад, становится ясно, что в 1990-е гг. Соединенные Штаты и их союзники были неспособны наладить евро-атлантическую модель безопасности, в которой Россия была бы заинтересована. «Европа целостная, свободная и мирная» в итоге пришла к исключению самой большой страны Европы: России.
Однако хотела ли Россия быть включенной в эту архитектуру? Следовало ли Западу ликвидировать НАТО в 1991 г. и работать с Россией над созданием новой структуры безопасности, на определение правил которой Москва имела бы равные права? Если НАТО сейчас выйдет из игры, как предлагали Дональд Трамп и Владимир Путин, откроет ли это новую эру улучшения отношений между Россией и Западом? Какие обещания были (или не были) даны Горбачеву и Ельцину? Насколько обострилось отношение России к НАТО при Владимире Путине? И как можно решить проблему НАТО в будущем?
Бо́льшая часть споров о том, какие обещания получил Горбачев, проистекает из нескольких бесед советского лидера в феврале 1990 г., через три месяца после падения Берлинской стены, в то время, когда США обсуждали организацию переговоров по объединению Германии и перед первыми свободными выборами в Восточной Германии в марте. В этот момент Горбачев надеялся, что Организацию Варшавского договора можно сохранить и что объединенная Германия может быть частью обоих военных блоков или не входить ни в один из них.
В январе 1990 г. министр иностранных дел Западной Германии Ганс-Дитрих Геншер выступил с речью, в которой объявил, что объединенная Германия будет членом НАТО, однако «расширения территории НАТО на восток не будет». 9 февраля Горбачев встретился с государственным секретарем США Джеймсом Бейкером, который заверил его, что Соединенные Штаты и их союзники гарантируют, что «не произойдет распространения юрисдикции или военного присутствия НАТО ни на один дюйм в восточном направлении», то есть что на территории бывшей Восточной Германии не будут размещены никакие войска НАТО, не являющиеся немецкими.
Советские и американские записи этого разговора во многом идентичны. Однако даже при том, что участники говорили только о том, что войска НАТО не будут размещены в ГДР, справедливо отметить, что концепция «юрисдикции» НАТО, не распространяющейся на территорию государства-члена, действительно была практически нецелесообразной. Во время переговоров Горбачева с канцлером Гельмутом Колем Коль уточнил то, что сказал Бейкер, заверив советского лидера, что восточная часть объединенной Германии может иметь в НАТО «особый статус». Записи этих бесед показывают, что тема расширения НАТО за пределами Германии никогда не поднималась. Никаких заверений на этот счет Горбачев не получал и не просил. В июле на встрече с Колем он в итоге признал, что объединенная Германия может остаться в НАТО. Однако в тот момент о расширении НАТО никто не думал.
Впоследствии в своих мемуарах Горбачев вспоминает разговор с Бейкером несколько иначе. Он вспоминает слова о том, что любое расширение НАТО было бы неприемлемо. Бывший посол США в СССР Джек Мэтлок также засвидетельствовал, что Горбачев получил «ясное обязательство в том, что, если Германия объединится и останется в НАТО, границы НАТО не сдвинутся на восток». Поскольку эти обсуждения включали в себя устные, а не оформленные в письменном виде обещания, невозможно доказать или опровергнуть то, что, по мнению участников, они слышали. Возможно, Горбачев впоследствии поверил, что слышал от Бейкера, Буша, Коля и Геншера, что расширения НАТО не будет, но во время активных переговоров по единству Германии никто из его западных собеседников не думал о расширении НАТО. Более того, в 2014 г. Горбачев дал интервью, в котором сказал: «Вопрос о “расширении НАТО” в те годы вообще не обсуждался и не возникал. Говорю это со всей ответственностью <…> Обсуждался другой вопрос, который поставили мы: о том, чтобы после объединения Германии не произошло продвижения <…> развертывания дополнительных вооруженных сил альянса на территории тогдашней ГДР». Тем не менее мифы о том, что было обещано, сохраняются, а заявления о невыполненных обязательствах по мере ухудшения отношений между Россией и Западом становятся все более изощренными и экстравагантными.
Было ли расширение НАТО «самой роковой ошибкой американской политики в эпоху после окончания холодной войны», как утверждал Джордж Кеннан? Первоначальный архитектор политики сдерживания после распада Советского Союза изменил свое мнение о России, настаивая на ее включении в европейскую структуру безопасности и предупреждая, что ее исключение будет иметь непредвиденные опасные последствия. В 1992 г. Организация Варшавского договора прекратила свое существование, и администрация Джорджа Буша —старшего столкнулась со значительно ослабленной Россией и вакуумом безопасности в Центральной и Восточной Европе. Решением администрации Буша было создание Совета североатлантического сотрудничества — возглавляемого НАТО форума, в который вошли все посткоммунистические государства. Его заседания проводились в период с 1991 по 1997 г., и на них обсуждались вопросы, связанные с выводом российских войск, однако у него был большой членский состав и размытая повестка. В 1997 г. он преобразовался в Совет евро-атлантического партнерства с 50 членами. Но вскоре стало ясно, что огромная многосторонняя организация с таким большим количеством участников, даже несмотря на то что она выдержала проверку на способность всех их включить, не была четко спланирована и не имела никакой реальной стратегии. Это оказалось временным решением значительно более сложного вопроса: возможно ли создать новую евро-атлантическую архитектуру безопасности, в которой и Россия, и Восточная Европа играли бы определенную роль и были твердо заинтересованы?
Страны Центральной и Восточной Европы, недавно освобожденные от советского контроля и столкнувшиеся с серьезными внутренними политическими и экономическими сложностями, начали задумываться о проблемах безопасности в новом постсоветском мире. Тем временем Россия стояла перед еще бо́льшими внутренними проблемами одновременно с адаптацией к потере советской империи. Российское государство оказалось в 1992 г. по размерам меньше, чем оно было последние четыре столетия, и лишилось оборонительного рубежа, обеспеченного другими советскими республиками и странами Варшавского договора; оно потеряло буферные государства, которые Кремль считал крайне важными для защиты и безопасности и которые защищали страну от НАТО.
Оглядываясь назад, можно сказать, что Соединенные Штаты и их союзники серьезно недооценили значение распада СССР для восприятия Россией собственной уязвимости, сосредоточившись больше на незащищенности и опасениях стран Центральной Европы. Нужно признать, что последние были явно прозападными и хотели вступить в НАТО, в то время как Кремль, все еще не успевший оправиться от сокращения международного влияния России, занял неоднозначную позицию по отношению к идее присоединения к организации, правила которой написаны его бывшими противниками. Запад был и остается неспособным разрешить дилемму создания архитектуры безопасности в Европе, которая будет достаточно адекватна и в то же время снимет опасения Центральной Европы, России и западных постсоветских государств. То, что успокоило страхи Центральной Европы, усилило беспокойство России, так что расширение НАТО стало проблемой с нулевой суммой, при этом такие страны, как Украина и Грузия, оставались в нейтральной зоне.
В 1993 г. Служба внешней разведки России, которую тогда возглавлял Евгений Примаков, советский дипломат с большим стажем, представила доклад, предостерегающий о расширении НАТО, и наметила то, что станет официальной позицией России. «Это расширение, — утверждал Примаков, — приблизит крупнейшую военную группировку в мире непосредственно к границам России. <…> Если это произойдет, возникнет необходимость фундаментального пересмотра с нашей стороны всех оборонных концепций, передислокации вооруженных сил и изменения оперативных планов. <…> Новая Россия, — настаивал он, — имеет право на то, чтобы ее мнение было учтено».
Возможно, более важным, чем то, что было или не было сказано о НАТО Горбачеву в 1990 г., оказалось то, что сообщили Борису Ельцину в 1993 г., как раз перед выходом документа Примакова. В октябре 1993 г., вскоре после того, как Ельцин применил силу для роспуска оппозиционных групп в российском парламенте, государственный секретарь США Уоррен Кристофер посетил Москву для того, чтобы объяснить идею «Партнерства ради мира». Когда администрация Клинтона и ее союзники в 1990-х начали обсуждать, каким образом реорганизовать европейскую систему безопасности так, чтобы в ней было место для России, она оставалась привержена сохранению НАТО. В то время как многие россияне и некоторые представители Запада выступали за отказ от организации как пережитка холодной войны и замену ее общеевропейской организацией, включающей Россию, Вашингтон, Брюссель и другие не видели причин расформировывать успешный альянс, в котором были заинтересованы все его члены. И, несмотря на недовольство России, она никогда не предлагала никакой позитивной программы для перестройки архитектуры европейской безопасности. Вместо этого НАТО решила создать «Партнерство ради мира» (ПРМ), двустороннюю пропагандистскую программу для стран бывшего Варшавского договора, ориентированную на сотрудничество в оборонной и военной областях и на демократизацию посткоммунистических вооруженных сил. Каждая страна должна была разработать собственную программу с НАТО для ПРМ, и для некоторых это могло стать первым шагом на пути к окончательному членству. Некоторые официальные представители Соединенных Штатов предполагали, что ПРМ будет альтернативой вступлению в НАТО, однако для многих стран Центральной Европы целью было полноценное членство.
Когда Кристофер объяснил Ельцину, что для исключения России из «полного участия в будущей системе безопасности Европы» делать ничего не будут, он это одобрил. Но затем Ельцин попросил Кристофера пообещать ему, что ПРМ для государств Центральной Европы означало партнерство, а не членство. Кристофер заверил, что так и есть. Ельцин ответил следующее: «Это блестящая мысль, гениальное решение». Впоследствии Кристофер сказал, что Соединенные Штаты будут «рассматривать вопрос о членстве в качестве более долгосрочной перспективы», однако неясно, как на это отреагировал Ельцин. Россия подписала свое соглашение о ПРМ 22 июня 1994 г., в день годовщины вторжения Гитлера в СССР.
Однако другие в Москве с самого начала значительно более скептически относились к ПРМ. Большой недостаток этой программы, как они утверждали, заключался в том, что в ее рамках Россия получала предложение о той же сделке, что и все остальные посткоммунистические государства, а это означало, что не был признан особый статус России как великой державы. Министр обороны Павел Грачев заявил, что если Россия присоединится к ПРМ, то у нее должны быть особая роль и особые отношения с НАТО. Однако ему ответили, что этого не будет. Россия подпишет свое соглашение о ПРМ на той же основе, что и все остальные страны. Позднее два посла США, Джеймс Коллинз и Томас Пикеринг, признали, что Вашингтон нарушил свои обещания, предложив впоследствии членство странам Центральной Европы. Ельцин был прав, полагая, что данные в 1993 г. четкие обещания о том, что НАТО не будет расширяться в обозримом будущем, нарушились, когда администрация Клинтона решила предложить членство центральноевропейским странам.
Россия едва успела осознать возможные последствия ПРМ, когда дискуссии о европейской безопасности резко сменились планированием расширения НАТО. Мнения в правительстве США по этому поводу разделились, как и в правительствах других стран — членов НАТО. Важно помнить об обстановке, в которой проходили эти дискуссии. Страны бывшего Варшавского договора переживали болезненный и спорный переход от коммунизма. Призраки межвоенного авторитарного прошлого большинства этих стран все еще преследовали их. Нативистские националистические партии, стремясь возродить свои этнические программы межвоенных лет, бросали вызов новым демократическим партиям. Существовало несколько нерешенных территориальных споров, например между Румынией и Венгрией, а ирредентистские группы агитировали решить их на своих условиях. Официальные представители Соединенных Штатов и стран Западной Европы опасались, что без эффективных структур по борьбе с этими движениями европейский порядок мог вновь оказаться под угрозой. До членства в ЕС было еще далеко, и НАТО, навязывая жесткие условия, в том числе решение территориальных споров, могла служить инструментом демократизации. Столкнувшись с дилеммой согласования двух противоречащих друг другу целей: интеграции Центральной Европы в НАТО для укрепления ее безопасности и заверения России в том, что для нее тоже есть определенная роль в расширенных евро-атлантических структурах, — Запад предпочел сделать упор на первой. Неудивительно, что, в то время как Вашингтон говорил России, что это взаимовыгодное решение, Москва рассматривала расширение НАТО как «игру с нулевой суммой».
Администрация Клинтона приступила к расширению НАТО с первой группой стран: Польшей, Венгрией и Чешской Республикой, — полагая, что она сможет успокоить Россию, предложив ей ряд компенсационных стимулов. Они включали в себя присоединение к Большой семерке и предложение России собственного соглашения с НАТО, Совместного постоянного совета (СПС), которое было подписано в Париже в 1997 г. СПС задумывался с целью предоставления России уникальных отношений с НАТО, благодаря которым в дискуссиях НАТО у России было бы право голоса, но не право вето. В 2002 г. после сотрудничества США и России в войне в Афганистане СПС был преобразован в Совет Россия — НАТО. СПС действовал на основе принципа «девятнадцать плюс один», когда Россия встречалась с НАТО после того, как 19 государств — членов НАТО принимали решения, представляющие интерес для России. Предполагалось, что Совет Россия — НАТО будет действовать на основе принципа «двадцати», то есть российские официальные представители будут встречаться с официальными представителями НАТО, чтобы донести свою точку зрения, до принятия НАТО решений, таким образом гарантируя, что интересы Москвы учтены. Хотя Россия иногда с одобрением отзывалась об этих особых отношениях с НАТО, на практике Совет Россия — НАТО никогда не работал эффективно, несмотря на периодическое сотрудничество по таким вопросам, как поисково-спасательные операции, гражданские чрезвычайные ситуации и противодействие терроризму. Противоречивое отношение России к организации, программу которой она должна была принять, и ее подозрения в отношении намерений НАТО сохраняются, и никакие попытки НАТО создать более благоприятные для сотрудничества условия не смогли их преодолеть.
Через три недели после вступления Польши, Венгрии и Чешской Республики в НАТО в 1999 г. НАТО начала свою кампанию бомбардировок Сербии, сделав явью наихудшие опасения Кремля. Соединенные Штаты и их союзники назвали расширение победой свободы и демократии. Для Ельцина «НАТО совершает ошибку, которая приведет к новому противостоянию между Востоком и Западом».
Раскол между Россией и Западом произошел на Балканах, в том же котле конкурирующих национальностей и религий, который привел к началу Первой мировой войны. Бо́льшая часть недоверия и сопротивления России в отношении НАТО вновь разгорелась во время войн на Балканах в 1990-х гг. Югославия представляла собой «лоскутное» государство, созданное в 1918 г. после распада Австро-Венгерской и Османской империй и состоявшее из исторически враждебных этнических групп. В течение большей части XX в. она оставалась унитарным государством сначала под управлением монархов, а затем, после захвата власти коммунистами в 1946 г., под «железной рукой» маршала Иосипа Броз Тито. После его смерти у руля сменялись представители крупнейших этнических групп, однако система начала разрушаться в то же время, когда СССР стал более открытым и Горбачев невольно поощрил более широкое этническое самоопределение в СССР. После начала провозглашения своей независимости входящими в Югославию республиками сербский лидер Слободан Милошевич поддержал боснийских сербов, которые развязали этническую войну против мусульманского населения Боснии, включая массовое убийство 8000 мусульманских мужчин и мальчиков в городе Сребреница в 1995 г. Первоначально Вашингтон надеялся, что его европейские союзники сами вмешаются и остановят резню у себя дома. Однако европейцы не смогли договориться о технических деталях операции, и в 1995 г. НАТО под руководством США вмешалась, чтобы остановить кровопролитие в Боснии. Россия неохотно согласилась сотрудничать с НАТО через Контактную группу по бывшей Югославии, которая была создана в 1994 г. и регулярно собиралась для обсуждения хода военной операции. США были полны решимости включить Россию в разработку планов НАТО, хотя российские противоречия были очевидны. Россия всегда представляла себя историческим союзником и защитником сербов. Выслушав доводы США в пользу того, что России следует поддержать действия против сербов, министр иностранных дел Андрей Козырев резко ответил: «Достаточно и того, что вы, люди, говорите нам, что собираетесь делать, нравится нам это или нет. Не усугубляйте положение, говоря нам, что в наших интересах подчиняться вашим приказам».
Москва сослалась на свои особые отношения с сербами (их общую православную веру и историко-культурные связи), однако в то же время согласилась с тем, что сербский лидер должен быть остановлен. Дипломат Ричард Холбрук, ведя переговоры по Дейтонскому мирному соглашению 1995 г., положившему конец Боснийской войне, понимал важность включения России. Россия «больше всего хотела восстановить ощущение, пусть и символическое, что они все еще являются значимыми в мире. <…> За нашими усилиями по включению России в процесс переговоров по Боснии стояло фундаментальное убеждение администрации Клинтона в том, что для России необходимо найти надлежащее место в структуре безопасности Европы, частью которой она не была с 1914 г.». В рамках Дейтонских соглашений было создано правительство из трех членов на базе трех этнических групп Боснии: сербов, хорватов и боснийцев (мусульман). Мир был принудительно введен Силами по выполнению соглашений, в которых, как ни странно, российские войска служили непосредственно под управлением американского командующего, поскольку они отказались служить под командованием НАТО. Это беспрецедентное военное сотрудничество завершилось успешно. Несмотря на это, сегодня российские официальные лица вспоминают боснийское вмешательство как враждебное интересам России и с навязанным НАТО миром.
Затем НАТО вмешалась в события на Балканах в 1999 г. во время конфликта в Косово. Речь шла о праве мусульманского населения Косово, проживавшего в православной Сербии, на провозглашение своей независимости от Сербии и образование собственного государства. К этому моменту позиция России по отношению к альянсу значительно ожесточилась, а сам Ельцин серьезно болел и испытывал растущее давление со стороны оппозиции внутри страны после обвала рубля в 1998 г., что стало причиной экономического кризиса. Во время войны в Косово противоречия между Россией и НАТО в бывших государствах Югославии стали значительно более напряженными. Хотя Россия участвовала в разрешении ситуации в Боснии, она не собиралась присоединяться к другой военной операции НАТО для спасения осажденного населения Косово от сербских атак.
В марте 1999 г., когда обострились противоречия между США и Россией, бывший глава советской разведки и дипломат Евгений Примаков, теперь уже премьер-министр, направлялся в Соединенные Штаты для обсуждения ситуации в Косово, надеясь охладить накал страстей. Во время полета он получил известие о том, что НАТО начала бомбардировку Белграда. Он тут же развернул самолет посреди Атлантического океана и «в бешенстве» полетел обратно в Москву. Противники Ельцина предупреждали его, что если НАТО решится бомбардировать Белград, то «сегодня Югославия, завтра Россия!». «Не очевидно ли, — писал Ельцин, — что каждая ракета, выпущенная по Югославии, — это косвенный удар по России?»
Несмотря на решительное неприятие Россией кампании в Косово, бывший премьер-министр Виктор Черномырдин присоединился к президенту Финляндии Мартти Ахтисаари для посредничества при заключении мирного соглашения. Но даже когда Черномырдин ставил свою подпись под соглашением, Россия и НАТО едва не пришли к прямым физическим ударам в конце войны. Вопреки только что подписанному Черномырдиным листу бумаги российские войска ворвались в аэропорт в Приштине, столице Косово, и заняли его до того, как войска НАТО вошли в Косово. Кампания получила название «бросок на Приштину». Это было прямым нарушением условий прекращения огня, о котором только что удалось договориться. В этот момент верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе, американский генерал Уэсли Кларк, выступал за то, чтобы НАТО непосредственно противостояла русским. Однако британский генерал Майкл Джексон, который отвечал за войска НАТО на месте событий, сказал Кларку, что он не собирается «начинать для вас Третью мировую войну», и в итоге кризис был снят.
Кампания в Косово и ее последствия стали постоянным источником российской критики от Ельцина до Путина. Кремлевские лидеры утверждали, что бомбардировкой Сербии, включая непреднамеренный удар по посольству Китая в Белграде, возмутивший Пекин, НАТО нарушила международное право, закрепленное в Уставе Организации Объединенных Наций. В России считают, что последующая история Косово служит примером худших проявлений произвола НАТО, навязывающей свою волю Европе в ущерб интересам Москвы. После окончания войны Косово находилось под управлением органа ООН. Однако к 2004 г. между сербами и жителями Косово возобновилось применение силы, и Ахтисаари снова начал вести переговоры по сложному вопросу будущего статуса Косово. В период с 2006 по 2008 г. Москва блокировала принятие решений ООН по Косово, утверждая, что интересы Сербии игнорируют, и особо отмечая возможный косовский прецедент для других непризнанных государств, включая замороженные конфликты на постсоветском пространстве. Она отказалась поддержать согласованный план после того, как большинство западных стран решили, что единственным решением проблемы насилия в Косово является признание Косово независимым государством.
Косово в одностороннем порядке объявило о своей независимости в 2008 г., и Соединенные Штаты признали ее, как и 22 из тогдашних 27 государств — членов ЕС. Россия объявила провозглашение независимости незаконным, а Путин предупредил: «Это вредный и опасный прецедент <…> Нельзя в отношении Косово применять одни правила, а в отношении Абхазии и Южной Осетии — другие». Чтобы подтвердить свою точку зрения, Россия признала независимость этих двух отделившихся регионов после российско-грузинской войны 2008 г. Косово стало для Путины пробным камнем. Прецедент в Косово был подарком, который продолжал приносить пользу. В своем выступлении, объявляя о присоединении Крыма в марте 2014 г., Путин заявил: «Косовский прецедент — прецедент, который наши западные партнеры создали сами, что называется, своими собственными руками. В ситуации, абсолютно аналогичной крымской, признали отделение Косово от Сербии легитимным, доказывая всем, что никакого разрешения центральных властей страны для одностороннего объявления независимости не требуется». Он также отверг аргумент Запада о том, что независимость Косово была единственным способом положить конец этническому кровопролитию и что в отличие от действий России в Крыму никто не аннексировал Косово и не включал в состав собственного государства. Таким образом, действия НАТО стали источником как критики, так и обоснования правомерности собственных действий в Грузии и Крыму.
Путин не всегда характеризовал НАТО как врага. Когда он только занял свой пост, он не выступал против НАТО. Более того, он обратился к западным лидерам и произвел впечатление человека, искренне заинтересованного в развитии более продуктивных отношений с ними после косовской кампании 1999 г. Это предусматривало возможность рассмотрения Россией вопроса о вступлении в НАТО. Соединенные Штаты и их союзники вновь заявили, что любая европейская страна имеет право вступить в НАТО, если она удовлетворяет критериям членства, и Путин, похоже, проверял это заявление. Он поднял вопрос о вступлении России в НАТО с Биллом Клинтоном, а затем с генеральным секретарем НАТО Джорджем Робертсоном, который сказал ему, что Россия должна будет подать заявление о вступлении. На пресс-конференции в июле 2001 г. Путин сообщил, что альянс может «включить Россию в НАТО. Это позволит создать единую область оборонной безопасности». Российские высокопоставленные чиновники полагают, что Путин тогда всерьез изучал возможность членства России в НАТО.
На протяжении многих лет официальные лица из различных стран НАТО предлагали, чтобы организация пригласила Россию присоединиться. Это бы дало ответ на вопрос о том, где же место России. Когда к исполнению своих обязанностей приступила администрация Джорджа Буша — младшего, она пересмотрела политику в отношении России. В рамках этого пересмотра официальные представители отдела Государственного департамента по планированию внешней политики (в том числе автор) предложили более созидательный подход к вопросу НАТО. НАТО, как они утверждали, всегда была гибкой, многогранной организацией. Сложные проблемы XXI в. подтолкнули их к выводу: «В наших же долгосрочных интересах, чтобы Россия была нашим партнером, а не помехой». Они подготовили «дорожную карту», определяющую, как должны проходить переговоры с Россией, и в то же время НАТО готовила второй раунд расширения с включением Прибалтийских стран. Ричард Хасс, являвшийся тогда директором отдела по планированию политики, сказал: «Участие России в НАТО — прекрасная мысль. НАТО стала комплексом дискреционных связей, и близость России к НАТО не противоречит тому, чем стала НАТО».
Вскоре после этого бывший государственный секретарь Джеймс Бейкер, человек, чьи обещания Горбачеву в 1990 г. были многими неверно истолкованы, написал статью, в которой утверждал, что следует предложить России членство в НАТО. Он колко напомнил своим читателям о том, что НАТО — это «коалиция бывших противников. Один печальный урок XX в. заключается в том, что отказ от создания союзов с побежденными противниками более опасен, чем создание таких союзов». Его авторитетный голос должен был бы иметь некоторый вес, но администрация Буша не прислушалась к нему.
Насколько серьезно Путин обсуждал членство в НАТО? В 2000 г. во время интервью для Би-би-си телеведущий Дэвид Фрост спросил его: «Возможно ли, что когда-нибудь Россия присоединится к НАТО?» На что Путин ответил: «Почему нет? Я не исключаю такой возможности, если и когда будут учтены взгляды России как равноправного партнера». Однако, помимо восприятия Путиным НАТО в качестве «главного противника», существовала и другая проблема. Россия должна была бы принять правила НАТО в случае присоединения. Это были правила, написанные в Вашингтоне и Брюсселе. Путину, стремившемуся вернуть России роль великой державы, было не по себе от мысли, что ему придется следовать западной повестке дня. Россия хотела взаимодействовать с Соединенными Штатами на равных, имея полномочия совместно определять, каким образом управляется НАТО.
Ельцин возражал против первого раунда расширения НАТО, и отношение Путина ко второму было столь же критичным, если не сказать больше. В конце концов, НАТО теперь предлагала принять семь новых членов, включая три бывшие советские республики: Латвию, Литву и Эстонию, — что, как некоторые полагали, для Кремля было чертой, которую переступать нельзя. Во время визита Путина в Брюссель в октябре 2001 г., в период активного сотрудничества США и России в Афганистане, он выразил свое беспокойство из-за этих планов:
«Допустим, произойдет расширение НАТО. Будут приняты в эту организацию новые члены. Чью безопасность это улучшит? Какая страна Европы станет безопаснее? Граждане какой страны мира почувствуют себя после этого в большей безопасности? Поезжайте в Берлин, или в Париж, или в какую-то другую европейскую столицу и спросите человека на улице, от расширения НАТО он будет чувствовать себя в безопасности от террористических угроз <…> или нет. Ответ будет очевидным: нет».
Тем не менее он продолжил обсуждение дальнейшего сотрудничества с НАТО в Афганистане. В тот момент совместная работа по разгрому талибов означала, что Россия взаимодействовала с США и их союзниками на равных. Все еще ожидалось, что в результате этих совместных действий Россия действительно сможет обеспечить себе «равноправное партнерство неравных», к которому она стремилась.
Оглядываясь назад, можно сказать, что расширение НАТО за счет Прибалтийских стран было реализовано без полного тщательного осмысления его последствий. Статья 5 Североатлантического договора 1949 г. о создании НАТО гарантирует коллективную оборону каждого ее члена. Если на одно государство нападут, все остальные страны встанут на его защиту. Но можно ли защитить Прибалтийские государства? Видимо, в 2004 г. мало кто в НАТО задумывался о возможности того, что Россия однажды может начать более конфронтационную политику в отношении этих соседей. Как только Прибалтийские страны присоединились к организации, НАТО ввела для них систему воздушного патрулирования — оборонительную, поочередную, круглосуточную систему наблюдения для обеспечения безопасности их воздушного пространства. Россия не была в восторге от присутствия самолетов НАТО так близко к Калининграду, эксклаву, который является частью Российской Федерации, но физически отделен от нее Литвой и Польшей. После наступления украинского кризиса Россия начала кампанию морского и воздушного преследования Прибалтийских стран и продолжила свои кибератаки, которые осуществлялись уже некоторое время, как сообщалось в этих странах. Спустя десять лет после того, как Путин в основном принял членство государств в НАТО, Россия была настроена поднимать вопросы о том, действительно ли НАТО встанет на их защиту. В ответ на эти агрессивные действия в сентябре 2014 г. президент Обама отправился в Таллин, чтобы заверить: «Мы будем защищать наших союзников по НАТО, и это означает каждого союзника. <…> И мы будем защищать территориальную целостность абсолютно каждого союзника. <…> Статья 5 предельно ясна: нападение на одного — это нападение на всех».
Тем не менее исследование организации RAND, проведенное в 2016 г. на основе серии военных игр, имитирующих российское вторжение в Прибалтийские страны, пришло к отрезвляющему выводу: российские вооруженные силы могли бы достичь окраин Таллина и Риги, столицы Латвии, за 60 часов. «В нынешней ситуации НАТО не может успешно защитить территории своих наиболее уязвимых членов». Самый мощный военный союз в мире столкнулся бы с болезненной дилеммой: либо оставить своих союзников в российской оккупации, либо столкнуться с войной с ядерной сверхдержавой. Ответное решение состояло в том, чтобы усилить военное положение НАТО для более эффективного сдерживания российского вторжения, признавая, что это не сможет поддерживать долгосрочную оборону региона. Бывший британский верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе написал роман, рассказывающий о российском вторжении в Прибалтийские страны, в котором НАТО не хочет и не может ответить пятой статьей, а местные жители должны полагаться на собственную оборону. За десять лет НАТО прошла путь от приема новых семи членов к тому, что Россия активно оспаривает ее авторитет как оборонительной организации.
После распада Советского Союза со стороны России была только одна попытка продвижения позитивного плана по реорганизации евро-атлантической безопасности, и это произошло в июне 2008 г. в начале исполнения Дмитрием Медведевым обязанностей президента. Во время визита в Берлин он предложил новую инициативу по европейской безопасности и позже представил проект договора по осуществлению своих предложений. В Берлине его речь была довольно неопределенной, поскольку он призывал к новой объединяющей системе безопасности Европы и критиковал НАТО:
«НАТО тоже никак не может обрести новый смысл своего существования. Сегодня его пытаются найти на основе глобализации миссии альянса, в том числе и в ущерб прерогативам ООН, о которой я только что говорил, за счет привлечения новых членов. Но очевидно, что это все равно не решает поставленной задачи».
В течение следующего года Россия работала над подготовкой проекта для оформления идей Медведева. Он был опубликован в конце 2009 г. Многие его положения оставались расплывчатыми. Большинство западных стран отвергли идею о необходимости еще одного юридически обязывающего евроатлантического супердоговора. Вскоре после этого министр иностранных дел Лавров представил проект нового договора между Россией и НАТО, призванного повысить роль России в принятии решений НАТО по вопросам планирования обороны и боевого развертывания, особенно развертывания систем противоракетной обороны, которые вызывают особое беспокойство Москвы. Члены НАТО подняли вопросы по спорному моменту о том, могут ли шаги, которые одна страна предпримет для укрепления своей безопасности, на самом деле нанести ущерб безопасности другого государства. Поскольку Россия и Запад слишком по-разному определяют безопасность, интерпретация угрозы безопасности будет субъективной и потенциально спорной.
В то же время отношения между Россией и НАТО претерпели небольшое улучшение в рамках политики «перезагрузки» первой администрации Обамы, но противоречивое отношение России к НАТО создало серьезные препятствия для более тесного сотрудничества. В то же самое время, когда Россия и НАТО прилагали совместные усилия для борьбы с наркотиками в Афганистане и пиратством у берегов Африки, в российской военной доктрине 2010 г. НАТО была названа первоочередной внешней угрозой России, тогда как в новой стратегической концепции НАТО шла речь о стремлении к «тесному сотрудничеству» с Россией.
Пока НАТО стремилась обратиться к России в рамках Совета Россия —НАТО, в 2008 г. она совершила серьезную ошибку. Организация плохо справилась с вопросом дальнейшего расширения, тем самым усугубив опасения России и в итоге спровоцировав военный ответ со стороны Москвы. В 2008 г. на саммите НАТО в Бухаресте администрация Буша предприняла попытку обеспечения Плана действий по членству в НАТО (ПДЧ) как для Грузии, так и для Украины. В администрации Буша этот вопрос был спорным. Министр обороны Роберт Гейтс и государственный секретарь Кондолиза Райс были против предоставления двум постсоветским государствам ПДЧ, который бы стал первым шагом на пути к членству в НАТО. Одно дело — принять в НАТО Прибалтийские страны. В конце концов, Соединенные Штаты никогда не признавали их включение в состав СССР в 1940 г. Но Грузия и Украина были неотъемлемыми частями как Российской империи, так и СССР, и предоставление им ПДЧ, несомненно, вызвало бы гнев и ответные меры со стороны России. По этой причине многие основные союзники США, прежде всего Франция и Германия, были категорически против предоставления им ПДЧ. Буш, обсуждая этот вопрос с Райс, настаивал на том, чтобы это произошло. «Я должна исполнить это, — поняла она. — Будет очень трудно».
Саммит в Бухаресте был самым спорным и напряженным собранием НАТО за всю историю (или, точнее, до прихода к власти Дональда Трампа), при этом министры иностранных дел Германии и Польши перебрасывались очевидными колкостями. По мере приближения времени вступительного пленарного заседания президент Буш и его советники пытались найти компромиссное решение, которое было бы приемлемым для всех. В итоге Ангела Меркель вышла из тупика, предложив следующий компромисс: Грузия и Украина не получат ПДЧ. Но в коммюнике будет сказано: «Сегодня мы договорились, что Грузия и Украина станут членами НАТО».
Но что на самом деле означала эта фраза? Во многих отношениях это был худший из обоих миров. Ни Грузии, ни Украине не были предоставлены ПДЧ, однако Россия могла утверждать, что они, в конечном счете, вступят в НАТО, и использовать это обещание в качестве оправдания для причинения вреда обеим странам. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было излишне провокационное предложение, которое мало что сделало для того, чтобы смягчить беспокойство и Украины, и Грузии по поводу безопасности, и сделало все для того, чтобы удвоить решимость России восстановить свою власть на постсоветском пространстве.
На следующий день Владимир Путин прибыл в Бухарест на заседание Совета Россия — НАТО. Это был первый случай участия российского лидера в саммите НАТО. Его очень рассердила формулировка в коммюнике, а также перспектива будущего членства Украины и Грузии в НАТО. В частной беседе с Бушем он произнес роковую фразу: «Ты же понимаешь, Джордж, что Украина — это даже не государство. Часть ее территорий — это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами». Шесть лет спустя Россия, как утверждает Запад, вторглась на Украину, чтобы это доказать, и всего через шесть месяцев после саммита вошла в Грузию для защиты населения Южной Осетии — части грузинской территории. Тем не менее коммюнике саммита НАТО 2018 г. в Брюсселе повторило обещание членства в НАТО для Грузии и Украины.
На обещание НАТО принять в свой состав Украину и Грузию Россия отреагировала применением военной силы. Ее целью было нарушить их территориальную целостность и затруднить эффективное функционирование их правительств с помощью тлеющих вооруженных конфликтов. Признание Западом пределов своей поддержки любой из этих стран перед лицом военных действий России против них подкрепило неизбежный факт отсутствия у НАТО договорных обязательств по их защите.
В августе 2008 г. после месяцев взаимных провокаций, после того, как грузинские войска нанесли удар по столице Южной Осетии Цхинвалу, российские войска вошли в Грузию. Южная Осетия была спорным анклавом внутри Грузии со смешением этнических групп, который провозгласил свою независимость от Тбилиси в начале 1990-х гг. Грузинский президент Михаил Саакашвили был решительно настроен вновь включить ее в состав Грузии. Путин не менее решительно был намерен этого не допустить, поскольку эти непризнанные маленькие независимые государства под защитой России давали Москве рычаги влияния, которые она хотела сохранить. Саакашвили также твердо решил, что Грузия должна вступить в НАТО, и, видимо, его поддерживало большинство населения страны.
Во время этой короткой войны российские и американские войска подошли к столкновению друг с другом в вооруженном конфликте ближе чем когда-либо со времен холодной войны. Американские военные занимались подготовкой грузинских войск, которые сражались в Афганистане и Ираке. Во время войны Белый дом созвал заседание руководства для обсуждения того, должны ли Соединенные Штаты ответить на вторжение России военной силой. Участники заседания сошлись во мнении, что США не должны воевать с Россией из-за Грузии. Хотя Запад и не признает право России на включение соседей в сферу своего влияния с 1992 г., тем не менее он признал, что, поскольку Грузия и Украина не являлись членами НАТО, альянс мало чем мог им помочь. После нанесения поражения грузинской армии, которая не шла ни в какое сравнение с российской военной силой, Москва признала независимость Южной Осетии и Абхазии, другого непризнанного независимого государства, отделившегося от Грузии. Несмотря на то что лишь небольшое количество других стран признали их независимость, теперь Грузия утратила свою территориальную целостность, что сделало возможное членство в НАТО еще более отдаленным.
Действия России на Украине были чреваты более серьезными последствиями и стали более разрушительными для европейского мирного порядка, чем действия в Грузии. В период с 2008 по 2014 г. отношения Москвы с Западом значительно ухудшились. Хотя вопрос о дальнейшем расширении НАТО отошел на второй план, а президент Украины Виктор Янукович подтвердил внеблоковый статус Украины, Путин и другие официальные лица продолжали обращаться к фантому дальнейшего расширения в качестве угрозы жизненно важным интересам России. Когда Янукович сбежал из страны в феврале 2014 г., угроза НАТО вновь вышла на первый план. Возможно, Кремль опасался, что с уходом Януковича Украина может пересмотреть свой внеблоковый статус. В своей речи 18 марта 2014 г. во время объявления о присоединении Крыма Путин упомянул угрозу НАТО в качестве одной из основных причин действий России:
«Напомню также, что в Киеве уже прозвучали заявления о скорейшем вступлении Украины в НАТО. Что означала бы эта перспектива для Крыма и Севастополя? То, что в городе русской воинской славы появился бы натовский флот, что возникла бы угроза для всего юга России — не какая-то эфемерная, совершенно конкретная. Это все то, что реально могло бы произойти, если бы не выбор крымчан. Спасибо им за это».
Действия России после присоединения Крыма вызвали встречную реакцию со стороны НАТО, что значительно обострило напряженность между сторонами. Изначально НАТО с осторожностью ответила на «захват» Крыма и начало войны в Донбассе. НАТО работала с украинскими военнослужащими в соответствии с условиями собственного соглашения о партнерстве, чтобы укрепить украинские вооруженные силы, но у организации не было обязательства вставать на защиту Украины.
Кремль постоянно утверждал, что в Донбассе нет регулярных войск, поддерживающих сторонников самоопределения (или «сепаратистов», как называют их западные медиа), но это утверждение опровергают достоверные фотоматериалы. Российская частная военная компания Вагнера направила наемников воевать на Украину. Путин признал только то, что в Донбассе были российские военные разведчики. В Кремле говорят, что если там присутствуют российские солдаты, то воюют они в свое «отпускное» время. Кроме того, общественная организация «Комитет солдатских матерей России» описывала мешки с телами сотен погибших солдат, которые вернули в Россию из Украины. Однако пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков категорически опроверг эти утверждения:
«Мы неоднократно заявляли, что никаких российских войск на территории Украины нет. Это просто навязчивая идея приписать России деструктивную роль в развитии украинского кризиса, с чем мы категорически не согласны».
То, как Кремль настаивал на «альтернативных фактах», усилило подозрения НАТО в отношении российских мотивов и планов на будущее и крайне осложнило обсуждения в Совете Россия — НАТО. Ответом НАТО стало обращение вспять 25 лет сокращения своего присутствия вблизи российских границ и возвращение к исходной цели — защите своих членов от внешней агрессии, в том числе со стороны России. В 1997 г. в Европе присутствовало 100 000 военнослужащих НАТО. В 2014 г. их было всего 25 000. В июле 2014 г. на саммите в Уэльсе НАТО сфокусировалась на вторжении России в Украину:
«Мы осуждаем самым решительным образом действия России по эскалации и неправомерное военное вмешательство России в Украине и требуем от России прекратить их и вывести свои войска, находящиеся внутри Украины и у границы с Украиной. Это нарушение суверенитета и территориальной целостности Украины является серьезным попранием международного права и основным вызовом, брошенным евро-атлантической безопасности. Мы не признаем в настоящий момент и не признаем в будущем неправомерную и незаконную “аннексию” Россией Крыма».
Впоследствии НАТО пришла к согласию о создании Объединенной оперативной группы повышенной готовности (Very High Readiness Joint Task Force, VJTF), новых союзных войск, которые можно будет развернуть в течение нескольких дней для реагирования на возникающие вызовы, особенно на периферии НАТО. Она также призвала своих членов выполнить взятое на себя обязательство расходовать не менее 2% своего ВВП на оборону, на чем президент Трамп настаивал в разговоре с каждым европейским лидером, с которым встречался.
На саммите в Варшаве в 2016 г. альянс явным образом перешел от «заверения» к «сдерживанию», что стало значительным сдвигом после более оптимистичных лет с момента окончания холодной войны. Было ясно, кого, по мнению альянса, ему необходимо сдерживать. Символичность проведения саммита НАТО в Варшаве, в месте, где была основана Организация Варшавского договора, не осталась незамеченной ни поляками, ни русскими. В одной из российских газет он был назван «первым за многие годы со столь откровенно антироссийской повесткой дня». В официальных российских СМИ не было ни намека на то, что это была реакция НАТО на продолжающийся конфликт России с Украиной и на наращивание ее военного присутствия в Балтийском море, так же как и российские нападки не содержали объяснения того, почему санкции были введены изначально. Такова была российская модель, по крайней мере, со времен Сталина, который не признал, что НАТО была создана в ответ на советский захват Восточной Европы. Российские лидеры ведут себя так, словно не имеют никакого отношения ни к одному из этих событий.
В ответ на действия Москвы в Крыму и Донбассе НАТО в январе 2017 г. пришла к соглашению развернуть вооруженные силы и заблаговременно размещаемую боевую технику в Прибалтийских странах и на востоке Польши для сдерживания России. Четыре батальона общей численностью от трех до четырех тысяч военнослужащих возглавляют Великобритания в Эстонии, США в Польше, Канада в Латвии и Германия в Литве. Кроме того, НАТО взяла на себя управление построенным США противоракетным щитом в Европе, защищающим от баллистических ракет из Ирана. Она также решила принять Черногорию в качестве своего нового члена. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг предупреждал о растущей активности России на Балканах, которую мы ранее уже обсуждали. Балканы стали последним полем битвы, на котором Кремль стремился противостоять движению Юго-Восточной Европы в сторону Запада.
Европейская инициатива сдерживания, принадлежащая Министерству обороны США, активизировала эти усилия НАТО. На недовольство России новым наращиванием военного присутствия Столтенберг ответил: «Это не та ситуация, в которой трудно отделить причину от следствия, потому что нет никаких сомнений в том, что фактором, послужившим толчком для ответа НАТО, стали агрессия России против Украины, аннексия Крыма и продолжение дестабилизации Восточной Украины. До начала агрессивных действий против Украины со стороны России никто всерьез не говорил о каком-либо наращивании присутствия НАТО в восточной части альянса».
В январе 2017 г. эти новые развертывания НАТО состоялись. Развертывание в Польше стало крупнейшим внедрением войск США в Европу с 1991 г. Учитывая наследие Второй мировой войны, отправка Германией войск в Литву оставалась деликатным вопросом как для Германии, так и для Литвы; но эти тени прошлого затмили опасения по поводу России. Как только началось новое развертывание НАТО, Россия пригрозила ответными мерами. Пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков сказал: «Мы смотрим на это как на угрозу для нас. Это действия, которые угрожают нашим интересам, нашей безопасности. Тем более что речь идет о том, что третья страна наращивает свое военное присутствие у наших границ». Нет никаких признаков того, что развивающиеся по спирали реакция и обратная реакция в отношениях между НАТО и Россией стихают. Россия утверждает, что пришла в Крым, поскольку опасалась, что ее безопасность окажется под угрозой, если Украина присоединится к НАТО и альянс приблизится к ее границам. В свою очередь НАТО укрепила свои силы вблизи границ России, поскольку Прибалтийские страны и Польша ощущали угрозу. После чего Россия объявила, что ответит военным ударом на эти новые развертывания. Возможно ли выбраться из этого замкнутого круга?
Были бы отношения России с Западом качественно другими, если бы НАТО не расширилась? Если бы НАТО была расформирована в начале 1990-х гг., какой механизм безопасности мог бы ее заменить? Даже в 1992 г. ослабленная Россия, испытывающая на себе последствия распада СССР, все еще рассматривала бывшие республики Советского Союза как ближнее зарубежье, а не как независимые страны, обладающие суверенными правами. Она охотнее приняла то, что Центральная Европа стала независимой, однако все еще вряд ли была способна приступить к серьезному рассмотрению вопроса о том, какой, по ее мнению, должна быть евро-атлантическая система безопасности. И ОБСЕ, единственная существующая многосторонняя организация по безопасности, которая включает в себя Северную Америку, Европу, Россию и страны постсоветского пространства, не была заменой успешному военному союзу, который поддерживал мир на протяжении почти 50 лет. В 1990-х гг. Соединенные Штаты существенно сократили свое военное присутствие в Европе, и НАТО явным образом переключила свою миссию со сдерживания Советского Союза на совместную с бывшими коммунистическими странами работу по созданию «единой и свободной» Европы. В нестабильные годы после окончания холодной войны роспуск НАТО привел бы к опасному вакууму безопасности в Европе. И Россия была не в состоянии предложить или предоставить альтернативные механизмы.
Было бы членство России в НАТО ответом? Строго говоря, политика открытых дверей, проводимая НАТО, означала, что теоретически Россия имела право присоединиться, хотя это могло поставить под сомнение готовность НАТО встать на защиту России в возможном конфликте с Китаем. Однако, как объяснил высокопоставленный чиновник из администрации Клинтона, членство России в НАТО, вероятно, никогда не было реалистичным вариантом:
«Причина, по которой членство России в НАТО так и не стало реальной возможностью, носит более глубокий характер, и о ней не всегда легко говорить. Отношение к членству России зависело от того, как она станет членом, как ее вступление истолкуют обе стороны. Имело ли членство геополитическое обоснование или являлось тем, что нужно заслужить? Нужно было предложить России присоединиться из-за ее мощи или из-за того, что она честно приняла цели НАТО? То, как Россию вовлекали в другие международные организации, не служило хорошим примером».
Русские, как однажды заметил Билл Клинтон, были «скверными участниками». Им не нравилось вступать в организации, правила которых они не разрабатывали и вынуждены были принимать. И во многих организациях, где они до сих пор состоят (за исключением ООН), они главенствовали, поскольку писали свои правила.
В годы, прошедшие после распада СССР, Россия весьма открыто высказывалась о том, что ей не нравится, однако обычно не могла представить позитивную программу действий для изменения ситуации. Она в значительной степени реагировала на западную политику, а когда проявляла инициативу, как на Украине в 2014 г., часто использовала военные и кибернетические инструменты в соседних странах и за их пределами.
Оглядываясь на последние 25 лет, трудно выдвинуть аргумент о том, что одно лишь расширение НАТО привело Россию и Запад к опасной спирали ухудшения отношений. Расширение НАТО предоставило посткоммунистическим государствам инфраструктуру безопасности, в которой они могли развиваться и процветать. Это только одна из причин ухудшения отношений России с Западом. Более важная причина заключается в том, что в течение последней четверти века Россия не была готова принять правила международного порядка, которые, как надеялся Запад, она примет. К ним относятся признание суверенитета и территориальной целостности стран постсоветского пространства и поддержка либерального миропорядка, признающего право на самоопределение. Россия продолжает рассматривать движущие силы международной политики во многом сквозь призму XIX в. Сферы влияния более важны, чем индивидуальные права и суверенитет малых стран. Согласовать западное и российское понимание суверенитета практически невозможно. Для Путина важны власть и масштаб, а не правила.
Избрание Дональда Трампа подняло серьезные вопросы относительно того, сохранятся ли у США и России противоположные мнения на европейскую безопасность. Более того, у Путина в кампании против НАТО есть новая козырная карта — американский президент. В ходе предвыборной кампании кандидат Трамп озвучит две последовательные темы касательно России и НАТО. О НАТО он сказал, что «она устарела, потому что, во-первых, была разработана много-много лет тому назад. Во-вторых, страны не платят то, что должны», и НАТО «не борется с терроризмом». Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков поддержал утверждение президента Трампа о том, что НАТО «устарела», сказав, что «НАТО действительно пережиток [прошлого], и мы тоже с этим согласны».
Другой последовательной темой Трампа в ходе предвыборной кампании было то, что Владимир Путин является прекрасным лидером, а Соединенные Штаты и Россия должны поддерживать дружеские отношения и совместно бороться с «исламским терроризмом». Кроме того, концепция «Америка прежде всего» больше соответствует взглядам Путина на абсолютный и ограниченный суверенитет, чем традиционному евро-атлантическому пониманию суверенитета и взаимной поддержки, воплощенному в словах Дина Ачесона в 1949 г.
Несмотря на явное презрение Белого дома к НАТО, члены назначенного Трампом кабинета министров рассказывали совсем другую историю. На Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2017 г. министр обороны Джеймс Мэттис заверил свою обеспокоенную аудиторию в том, что НАТО остается основой трансатлантической безопасности, сказав, что «трансатлантическое обязательство остается нашим сильнейшим оплотом против нестабильности и насилия». Резкий контраст между мнениями Белого дома и Министерства обороны вызвал серьезные вопросы о том, какой будет политика США в будущем. Тем не менее перспектива ослабления приверженности США НАТО побудила остальных участников альянса принять решение об увеличении собственных расходов на оборону.
Брюссельский саммит НАТО в июле 2018 г. обнажил глубокий раскол между Трампом и его союзниками, подняв вопрос о том, не столкнулась ли НАТО с угрозой собственному существованию. Начало положил Трамп, во время завтрака раскритиковавший Ангелу Меркель за нахождение «в плену» у России из-за импорта газа Германией: «Мы должны защищать вас от России, но они платят миллиарды долларов России, и я думаю, что это очень неуместно».
Когда он ругал своих союзников, мрачный генеральный секретарь Йенс Столтенберг пытался вежливо выразить ему свое несогласие, указав на то, что большинство союзников уже увеличили процент своего ВВП, который они расходуют на оборону. На следующий день Трамп прервал свою сессию с президентами Украины и Грузии и на экстренной встрече настаивал на выходе США из НАТО, если союзники немедленно не возьмут на себя обязательства по увеличению расходов на оборону. В итоге он заявил о своей победе, сказав, что они согласились это сделать. Фактическое коммюнике НАТО, которое подписал Трамп, было очень жестким в отношении России. В нем содержалась формулировка об «агрессивных действиях России», которые негативно сказались на европейской обстановке в области безопасности. Кроме того, в коммюнике вошло обязательство НАТО по дальнейшему сдерживанию России и в то же время продолжению партнерства между НАТО и Россией «на основе уважения международного права и обязательств».
Учитывая неопределенность в отношении будущего НАТО, вполне возможно, что к окончанию срока полномочий Трампа могут еще больше пострадать два основополагающих элемента альянса: обязательства США перед Европой и евро-атлантическое соглашение о защите Европы от агрессии со стороны враждебного государства. Возможность получения европейскими популистскими партиями власти или, по крайней мере, рычагов влияния на уменьшение объемов инвестиций в НАТО со стороны их правительств могла бы создать в корне иной ландшафт европейской безопасности.
Если НАТО выживет в своей нынешней форме, у Запада будет ограниченный выбор. Он может работать с Россией, воздерживаясь от предыдущих попыток убедить ее принять основанный на правилах порядок. В этом случае вопрос будет заключаться в том, как альянс будет реагировать на действия России на постсоветском пространстве в будущем. В настоящее время НАТО служит полезной для России цели. Она обеспечивает наличие наиболее удобного главного противника.
Войти с помощью соц. сетей: