Заплатив дань ложноклассическому направлению, русская литература долго находилась под влиянием сентиментализма, который постепенно начал проникать в нашу литературу уже в конце Царствования Екатерины Великой и пришелся по сердцу нашим писателям как естественная реакция против холодного, рассудочного и высокопарного псевдоклассицизма. Сентиментализм зародился в Англии в средине XVIII века, быстро охватил Европу и проник в русскую литературу. Чувствительность и жизнерадостность романов действовали на нравственное чувство читателей, которые называли писателей-сентименталистов певцами действительной жизни. Лирика с ее анализом внутренней жизни человеческой личности сделалась более искренней и задушевной. Так как сострадание или сочувствие страданию личности часто переходит в меланхолию, то возлюбленной формой лирики становится элегия с ее мечтательной грустью, воспоминанием о светлом прошлом, чувством одиночества и грустными мыслями о непрочности человеческого счастья на земле.

Эпоха сентиментализма в России неразрывно связана с Карамзиным — блестящим представителем этого направления. С этим литературным направлением Карамзин познакомился во время своего путешествия по Германии, Швейцарии, Франции и Англии. Совершить путешествие по культурным странам Европы в то время означало «окончить университет». В своем дневнике, под живым впечатлением, Карамзин во время путешествия записывал все интересное. В результате этих записок у него получилось литературное произведение «Письма русского путешественника». Сентиментализм Карамзина сказался в описании величественной природы Швейцарии, созерцая которую Карамзин, по его собственному выражению, «выскочил из кареты, упал на цветущий берег Рейна и готов был в восторге целовать землю». Карамзин восклицает: «Счастливые швейцарцы! Всякий ли час благодарите вы Небо за свое счастье, живучи в объятьях прелестной натуры под благодетельными законами братского союза, в простоте нравов и служа одному Богу…»

«Письма» Карамзина не исчерпываются только излиянием чувств. В них Карамзин останавливается на общественной и политической жизни в разных странах, на народном характере, театрах, искусствах, науке, музеях, учебных и благотворительных учреждениях.

Будучи патриотом своей Родины, Карамзин при каждом подходящем случае обращается к своему «любезному Отечеству». В размышлениях о французской революции Карамзин осуждает насильственные потрясения и поучает своих соотечественников, что «прогресс совершается неприметным действием времени, посредством медленных, но верных и безопасных успехов разума, просвещения и воспитания добрых нравов».

Сентиментализм Карамзина особенно ярко выразился в его повести «Бедная Лиза» (1792), которая глубоко пришлась по душе русскому народу. Над страницами «Бедной Лизы» проливались искренние слезы, а к Симонову монастырю и к пруду, где утопилась Лиза совершались целые паломничества чувствительными читателями этой повести. Один остряк даже написал там добродушную эпиграмму:

Своей «Бедной Лизой» Карамзин произвел целый переворот в русской литературе. Избрав впервые своей героиней крестьянскую девушку, он перенес действие повести в среду низшего класса, чего не допускалось в ложноклассической литературе. Доказав простую, но новую мысль, что и «крестьянки чувствовать умеют», Карамзин положил начало филантропическому направлению в русской литературе, которое очень помогло ей сделаться величайшей и гуманнейшей литературой в мире. Сочувствие всем униженным и оскорбленным нашло почетное место в творчестве всех наших великих писателей XIX века. По образному выражению Достоевского, из гоголевской «Шинели» вышли все наши писатели, но первым звеном в этой галерее была «Бедная Лиза» Карамзина.

На светлом фоне чистой и глубокой любви Лизы ярко вырисовывается темная личность ветреного Эраста — этого первого в русской литературе «разочарованного» человека — праотца так называемых «лишних людей», которыми так изобилует наша литература.

Начитавшись сентиментальных романов и идиллий о счастливой жизни на лоне природы, Эраст, встретив крестьянскую девушку Лизу, стал мечтать о пастушеской идиллии с нею. Однако чувство любви у него скоро остыло, пастушеская идиллия потеряла прелесть новизны, и Эраст, бросив Лизу, спокойно вернулся к привычной жизни. Искренно же и глубоко полюбившая его Лиза погибает.

Отдав должную дань сентиментализму, Карамзин посвятил второй период своей литературной деятельности изучению русской истории, результатом которого был его капитальный труд «История государства Российского». По глубокому убеждению Карамзина, чтение истории, кроме пользы, должно доставлять читателю и удовольствие. Поэтому историк должен быть не только ученым, но и художником слова, оставаясь в пределах строгой, объективной истины. Историк должен быть истинным патриотом, воодушевленным искренней и глубокой любовью к Родине, которая «дает его кисти жар, силу и прелесть, ибо где нет любви, там нет и души».

В предисловии к своему труду Карамзин с высоким подъемом говорит: «История в некотором смысле есть священная книга народов — главная и необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков потомству».

Как научный труд «История государства Российского» имела важное значение для того времени. Это был знаменательный труд первой полной истории России, начиная с IX века, основанный на исследовании и изучении всех доступных тогда источников — византийских и западных хроник, летописей, грамот, житий святых, записей иностранных путешественников, сказаний и так далее.

Являясь убежденным сторонником необходимости единодержавия для России, Карамзин сделал Иоанна III излюбленным и центральным лицом своей истории как «творца новой России», свергнувшего монгольское иго и утвердившего Самодержавие на Руси. Карамзин поставил Иоанна III выше Петра Великого, потому что Петр был лишь «преобразователем», а Иоанн «создателем» государственного могущества России. Карамзиным, говорит Пушкин, «была найдена Древняя Русь, как Америка Колумбом». Из истории Карамзина стали заимствовать сюжеты русские писатели, в том числе и сам Пушкин.

Труд Карамзина никогда не устареет по своим высоконравственным и патриотическим чувствам, вложенным автором в историю его возлюбленного Отечества.

Продолжая дело развития русской литературы, Карамзин сделал ее более человеколюбивой, возвысил ее эстетический вкус, обогатил русский язык новыми словами для выражения новых понятий и очистил литературный язык от длинных предложений с нерусской расстановкой слов. Благодаря Карамзину у нас появился легкий и гибкий язык. Благодаря Карамзину, как писал Грот в своей статье о роли Карамзина в истории русского языка, «появилась у нас проза ровная, чистая, блестящая и музыкальная, в выразительности и изяществе не уступающая прозе самых богатых литератур Европы».

Следует заметить, что Карамзин был далеко не одинок в деле создания новой эпохи в развитии русской литературы. Если Карамзин преобразовал русскую прозу, то его талантливый современник и можно сказать «сотрудник» поэт Иван Иванович Дмитриев (1760–1837) сделал то же самое в стихосложении.

Другой современник Карамзина, Владислав Александрович Озеров (1770–1816), оставаясь в своих драмах еще на ложноклассических позициях, улучшил язык русской сцены и обезпечил блестящий успех рождавшемуся тогда русскому театру.

Все они вместе подготовили пьедестал для появления Пушкина, который завершил их труды и увенчал их венцом неувядаемой славы и открыл Золотой век в истории русской литературы.