Глава 20
Тяжелая металлическая дверь, способная выдержать как пулю, так и удары кувалдой, — не блажь в подобных местах. Да, среди трех диаспор Белого Гетто официальный мир, но в реальности мелкие стычки, ограбления «союзников», просто драки молодежных банд и быстрые налеты на чужую территорию — дело вполне рутинное. Тем более дом, в котором расположен сервис, был пограничной землей между ирландцами и поляками.
По предварительному анализу Сефа, в данный момент это здание было под контролем восточноевропейцев. Моя личина подобрана как раз, чтобы они меня приняли за соотечественника. Но открыв дверь, я тут же понял, что расчеты были ошибочны. Стоило только бросить взгляд на сидящего за стойкой паренька лет шестнадцати с татуировкой банды по всей левой щеке. И дело даже не в тату, а в его ярко-рыжих волосах и повышенной конопатости. Вот совсем на поляка не похож.
Впрочем, менять личину на более подходящую уже было поздно. Тем более, стоило мне сделать шаг в эту небольшую каморку, как тут же в глаза бросилась мигающая индикатором включения дешевая, но надежная камера наблюдения.
«Не просто дешевая камера» — Делится мнением «напарник» — «Она восстановленная из хлама, я заметил детали от трех разных фирм. Кто-то побродил по свалке, а затем собрал этого монстра доктора Франкенштейна. Похоже, здесь и правда умеют чинить вещи».
— Чо нада? — Откинувшись на стуле, осведомился рыжеволосый, не прекращая жевать жвачку.
— Накопитель сломал. Надо данные восстановить. — Поясняю свою проблему.
— Ты берега попутал? Адресочком ошибся? — Надув большой пузырь и лопнув его, конопатый уставился на меня с удивлением. — Вали в свою пшекию, придурок… Пока я добрый.
— Реально надо. — Провожу ладонью по горлу. — Диплом накрылся.
— Студент что ли? — с любопытством уставился на меня парень. — Не местный, поди?
— Да, из Каролины. — Это околопортовый район, где проживают в основном рабочие и мелкие клерки. Насколько знаю, к выходцам из Каролины в Джунглях вполне нейтральное отношение. — Мне Быстроган посоветовал.
— Эй! — Стукнув кулаком по стене позади себя, проорал во все горло рыжий. — Я тебе говорил, что от Быстрогана будет толк!
Дверь, ведущая в саму мастерскую, приоткрылась и из-за неё выглянул паренек чуть ли не моложе, чем сидящий за стойкой, только без тату на лице и в очках, но такой же рыжий.
— Давай. — Требовательно протянул руку очкарик. — Что у тебя там.
Не очень хотелось отдавать в руки малолеток единственную зацепку, которая может привести к вампиру, но выбор у меня невелик. Да и собранная из обломков работающая камера наблюдения все же вселяет определенную надежду.
Вряд ли в такой мелкой конторке большой штат. Скорее всего работают здесь как раз эти двое. На входе представитель малолетней банды принимает простые заказы, берет оплату и служит пугалом для любителей разжиться деньгами по легкому. А похожий на школьника юнец за мастера.
Достаю М2 накопитель и протягиваю очкарику.
— Оу… — Будто в первый раз увидев такой девайс, восклицает паренек, замерший в дверях. — Редкий зверь в нашем лесу. — Подкинув на ладони планку, он усмехнулся и, подмигнув татуированному, захлопнул дверь.
— Чо? — в ладони сидящего на стуле мелькнул нож-бабочка. — Не дрейфь! Что ты с лица сбледнул. Ты клиент, а клиентов мы не трогаем.
Бледность я, разумеется, сыграл специально. Подобные малолетки очень быстро учатся читать мимику и реакции людей. Потому как без этих умений будешь в банде вечным козлом отпущения и, соответственно, мешком для битья.
Очкарик отсутствовал не больше пары минут. Все это время татуированный пытался произвести на меня впечатление своим умением обращаться с ножом. Не впечатлил, в той же южной Италии в его возрасте парни владеют этим полезным инструментов намного эффектнее.
Вновь приоткрылась дверь.
— Две сотни. Час времени. Половина денег вперед. — Скороговоркой проговорил мелкий ремонтник.
Да. Парни явно неопытные и мало что понимают в этом бизнесе. Даже самые крутые специалисты, если бы и взялись за такой ремонт, то времени бы запросили как минимум неделю. Если не кидают, то любой, кто более-менее знаком со сроками работ в отрасли, вычислит, что здесь имеется Супер. Эх, молодежь! Интересно, старшие знают об сверхспособностях одного из местных малолеток? Не думаю, иначе давно бы пристроили пахать на себя.
— Четверть денег вперед. — Попробовал я поторговаться.
Но едва это сказал, как татуированный вскочил ногами на стул, и лезвие его ножа замерло в миллиметре от моего носа. Пришлось побледнеть еще больше.
— Пшек! С тобой тут кто-то торгуется? Сказано половина, значит половина!
— Да, да, конечно! — Не играй я роль студента, то вел бы себя иначе, но из образа выпадать не стоит, и, будто в испуге, протягиваю пять мятых двадцаток. Деньги тотчас исчезают.
— За углом, — Характерный жест рукой от «вахтера» — кафешка, посиди там. Если кто приставать начнет, скажи, что ты от Койнара. Что уставился, вали-вали, топай, не мешай работать! — Последние слова подкреплены порхающим в ладони стальным лезвием.
Надеюсь для их же блага, они не сломают накопитель окончательно. Если подобное случится, я этому мелкому выпендрежнику его же нож бабочку в одно место засуну, причем рукояткой. И буду проворачивать столько, сколько потребуется, чтобы ему начал нравиться процесс.
Кафешка оказалась вполне приличной. Небольшое семейное дело. Никаких изысков, зато отличная свежайшая выпечка. Час пролетел совершенно незаметно, я даже не успел перепробовать все булочки и пирожки, на которые положил глаз. Даже подумал немного задержаться, но быстро отмел эту мысль.
За все время, пока был занят дегустацией мучного, и во время дороги до кафе, и обратно до мастерской, ко мне никто не пристал. Да и вообще район показался спокойным, ни одного гопника на лавочках. Может быть виной четверо амбалов, что сидят в машине на перекрестке и как-то с ленцой поглядывают на все вокруг.
«Кстати, этой машины не было, когда ты уходил из мастерской» — Информирует Сеф.
«Чувствуешь опасность?».
«Скорее обострение паранойи, подобные «гражданские патрули», как их именует полиция в официальных бумагах, в этом районе дело обычное».
Три ступеньки вниз, и тяжелая дверь открылась почти без скрипа. В каморке вроде бы ничего не изменилось. Все как прежде, разве что взгляд татуированного паренька-вахтера стал каким-то другим. Предвкушающим что ли? Его губы подрагивали в попытках скрыть улыбку.
Плохой признак. Будут прессовать и разводить. Требовать больше денег. Если бы не камера, то плевать, но светить перед неизвестным наблюдателем свои возможности — это оставим на совсем крайний случай.
— Ты садись. — Конопатый, продолжая крутить нож в ладони, указывает на узкую скамейку, стоящую в углу. — Пять минут, и все будет готово.
— Точно починили? — Студент бы спросил что-то подобное, поэтому интересуюсь и я.
— Точно-точно. — Рыжий встает со стула и приземляет свою задницу на стойку. — Вообще не проблема. Починить. В другом проблема.
Многозначительная пауза, её явно надо чем-то заполнить, и я интересуюсь немного срывающимся голосом.
— Что-то не так?
— Ага. — Татуированный делает поворот на стойке, и теперь его ноги свисают прямо напротив моей груди. — Не так. Вот скажи мне, пшек… — Юнец явно насмотрелся криминальных драм и сейчас пытается выглядеть, как крутой босс на разборке. — Разве врать хорошо.
— Нет.
— Вот и я думаю, что нет. — Ему не хватает глубины голоса и опыта в переговорах, отчего фразы, которые должны нагнетать обстановку, получаются скорее цитатами из комиксов. — Вот ты бы не врал, и все было бы хорошо.
— Я не врал!
— Да, да, диплом. Как же, именно диплом, а не электронный кошелек, набитый эфириалами!
— Чего?
— Вон чо! — Острая сталь замирает у моего зрачка. — Пароль от кошелька гони. И уйдешь на своих двоих.
Какого, к черту, кошелька? Какие эфириалы?
«Эфириалы — криптовалюта» — Голос Сефа сух и спокоен. — «Курс на сегодняшний день один эфириал к ста девяти долларам США. Если на накопителе запароленный кошелек с хотя бы сотней эфира, нас отсюда живыми постараются не выпустить».
«Откуда там электронный кошелек?».
«А я знаю? Может этот логистик еще и майнил?!».
И правда, какая разница. Не думаю, что эти малолетки придумали такую байку. Слишком светятся глаза конопатого в явном предвкушении легкой наживы.
— Это не моё! — Продолжаю играть роль студента, прокачивая ситуацию.
«А я еще удивился, что это комп офисный, а железо, судя по обломкам, самое топовое стояло!» — Углубляется в воспоминания «напарник» — «Но как-то не придал значения, может он играл во что-то современное! А нет, не играл, майнил».
«Есть во всем этом и хорошее. Раз добрались до электронного кошелька, то накопитель и правда восстановили!» — Моё настроение стремительно улучшается.
— Ты мне мозги не полируй. — Скалится татуированный. — Не знает он. Я тебе лох что ли?! А! — Острие ножа придвигается еще ближе. — Ты меня что, за лоха держишь?!!
У парня явно что-то не то с головой, едва он произнес слово «лох», как его глаза начали наливаться кровью. А когда он завершил свою тираду, рука с ножом ощутимо подрагивала от мощного притока адреналина.
Если бы не эта камера под потолком, как все было бы сейчас просто. Впрочем, и с ней не так и сложно.
— Было бы за что держать. — Киваю, намекая на его паховую область.
И пока сбитый с толку парень пытается осознать всю глубину оскорбления, ладонью отвожу его руку с ножом в сторону. Затем, вставая, провожу апперкот в челюсть сидящего на стойке мальца. Сознательно занижаю силу и скорость удара, чтобы оставаться в рамках нормала. Но даже с подобными поддавками татуированному хватает за глаза. Как не крути, а ему всего около семнадцати, и весит он не больше шестидесяти килограмм.
Проследив взглядом за мелькнувшими в воздухе дешевыми кроссовками, удовлетворенно цокнул языком. Удар получился отличным, грех не порадоваться на камеру. Игра в студента уже была лишней, пришло время сменить амплуа. Личина осталась та же, но вот манера движения изменилась в корне. Стала более резкой, а губы скривились в будто навсегда приклеенной презрительной усмешке.
— Именно лох. — Цежу сквозь сжатые зубы. — Столько прожил, а до сих пор не понял, что если достал оружие, то бей! Дегенерат малолетний. — Перевешиваюсь через стойку, наклоняясь к бессознательному телу.
На самом деле, я не очень-то и играю роль в этот момент, по крайней мере, именно так и считаю. Не доставай оружие, если не собираешься его применить. Потому как, если твое запугивание не сработает, последствия могут быть самыми фатальными. Мои стилеты, например, так и лежат в рюкзаке, смысла их доставать и пижонить не было ни малейшего.
Двумя пальцами касаюсь шеи вахтера. Тот вырублен минут на десять как минимум. Откидываю нож-бабочку, выпавший из его ладони, подальше и делаю шаг в сторону каморки.
Я слышал звуки за стеной, но чтобы предотвратить произошедшее, мне потребовалось бы ускориться перед камерой. Поэтому не успеваю помешать очкарику задвинуть защелку, закрыв тем самым дверь в саму мастерскую. Это ему мало поможет, в отличие от входной, металлической, дверь во внутреннее помещение обычная фанерная. Чтобы её сломать или выбить замок, не нужно быть Супером или Измененным. При желании даже старшеклассник справится, при этом не прибегая ни к каким инструментам, кроме своих ног и ударов плечом.
Кстати о дверях. Если камера наблюдения куда-то реально посылает сигнал, или у очкарика внутри мастерской есть тревожная кнопка, то сейчас в мою сторону выдвинулся тот самый «народный патруль» из четырех амбалов в машине на перекрестке. Поэтому, прежде чем действовать дальше, опускаю массивную задвижку на входную дверь. Если у «дружинников» нет с собой газового резака, что очень вряд ли, то они будут сюда ломиться довольно долго.
— Эй! — Делая попытку все решить миром, стучусь в мастерскую. — Верни накопитель и разойдемся бортами.
— Пошел ты! — Ответ в общем-то вполне прогнозируемый.
— Меня эта хлипкая дверца надолго не задержит.
— А надолго и не надо. Попал ты, студентик. — Храбрится голос за стенкой. — Готовь свою жопу!
Не успел он договорить, как снаружи раздался топот, и чье-то массивное тело врезалось в стальную дверь.
— Ага! — Видимо, и очкарик услышал характерный звук, а также громкий мат, доносящийся с улицы.
— Тебе это мало поможет. — Приноравливаюсь, чтобы пнуть получше и один раз. — Потерпи малыш, недолго остало…
Договорить я не успел. Сзади лязгнуло, и железный запор упал на пол, сам собой, вот просто приподнялся и вывалился из пазов. Сам вывалился!
Как?!
В распахнувшуюся входную дверь мгновенно влетело крепкое тело: накачанный, немного за сто килограмм весом мускулистый мужик лет тридцати, у которого шеи вообще не было видно, казалось, его голова сразу переходит в плечи. Сбитые костяшки, а также сломанный в нескольких местах нос недвусмысленно намекали на то, что драться влетевший в мастерскую не только любил, но и умел. Круговое движение левой рукой убирает в сторону жадные чужие загребущие руки, которые пытаются схватить мою шею. Одновременно шаг в сторону. И правый кулак бьет точно под селезенку. По-прежнему остаюсь в рамках нормала, но и этого хватает, чтобы, болезненно хрюкнув, массивное тело пролетело мимо по инерции. Пролетело и врезалось в хлипкую дверь, ведущую внутрь мастерской, снося её к чертям. Это не нокаут, он сейчас встанет, но уже не будет столь нагл.
Еще двое, чуть на столкнувшись в дверях, вваливаются в и так тесное помещение. Причем, эти новые противники по массе и комплекции не уступают первому. Натуральные быки улиц, как их рисует народная молва.
Самый простой вариант — разбить камеру и все решить парой точных ударов. Но тогда рядовой разборкой может заинтересоваться кто-то посильнее, нежели эти уличные бойцы. В среднесрочной перспективе выгоднее показать себя хорошим рукопашником, но не Супером или Измененным.
Приняв подобное решение, бью правого под колено так, чтобы он немного завалился на своего напарника. И как только это происходит, провожу классическую прямую двойку левому, тот как раз не может закрыться, так как стеснен в движениях товарищем. Результат моей атаки — сломанный нос, не критично, но боевые возможности подобная травма снижает, заставляя быть осторожнее.
Не успевает правый восстановить равновесие, как буквально ввинчиваюсь в него, атакуя локтями и коленями. Моя задача — не дать связать себя борцовскими приемами. Потому как, если позволю себя схватить, то без демонстративного применения моих реальных возможностей уже не выберусь.
Почему их трое? В машине же был четвертый. Ага, вижу его тень на лестнице. Он меня нервирует больше всех, так как, скорее всего, самооткрывающийся запор — это именно его работа.
Жесткими короткими встречными ударами парирую контратаку, но для того, чтобы не дать себя схватить, приходится сделать шаг назад. Что приводит к тому, что я оказываюсь в объятиях первого бойца, который уже поднялся на ноги.
Удар затылком назад. Одновременно пяткой резко под сгиб стопы, туда, где расположена ладьевидная кость. И добавляю локтем по печени, как только захват ослабевает. Подбить руки противника вверх, извернуться, окончательно освободившись из захвата, и коленом в пах. Почти тут же, подловив инстинктивное движение головы противника вниз, которое происходит от боли в яйцах, провожу мощный апперкот, одновременно распрямляя ноги. От встречи кулака с чужой челюстью отдача чувствуется даже в пятках. О противнике и говорить нечего. После таких попаданий встают и продолжают бой только в кино.
Заваливающееся бессознательное тело первого бойца грех не использовать, прикрываюсь им от более-менее слаженной атаки второго и третьего.
Нет не пойдет, слишком тесно в этом предбаннике. Уйдя в глухую защиту, отступаю в мастерскую, благо дверь туда выломана, и проход открыт. Едва переступаю порог, как мне в затылок летит монтировка, зажатая в тощих руках очкарика. Ручки-то у него может и хлипкие, зато бьет грамотно, резко, хлестко, явно умеючи.
Пригибаясь, пропускаю удар слева от себя. Вот же мелкая тварь, если бы попал, и на моем месте был обычный человек, то убил бы, так как целил в висок. Ненавижу таких крысят, которые от страха готовы убивать не задумываясь. Понимаю, что они выросли в таком месте и в таких условиях, что быть «крысой» — единственный путь к выживанию. Но это понимание не значит, что я прощу подобные удары.
Резкая подсечка, и парень теряет равновесие. Подбиваю его руку снизу, перехватывая монтировку. Пара ударов, два перелома. Был бы я злее, то раздробил колено и локоть, но ограничиваюсь голенью и предплечьем. После чего открытой ладонью вырубаю мальчишку. Скорее всего, это его ничему не научит, но может все же возьмется за ум. На нем не было никаких тату или иных знаков уличных банд. Обычный школьник, живущий в не самом благополучном районе и окруженный друзьями-гопниками. У него есть шанс стать нормальным человеком, а не отбросом. Мои удары болезненны и ломают кости, но они не отразятся на будущем здоровье, не приведут к инвалидности, две недели в гипсе, и будет как новенький.
«Ты излишне оптимистичен» — Влезает не к месту со своим мнением Сеф. — «Не исправится тот, кто бьет сзади, чтобы убить. Нормальный паренек его возраста в такой ситуации бил бы по ногами или рукам, а не целился монтировкой в висок».
Слушаю «напарника», отражая навал пары ирландских «быков».
«Завязывай с этим цирком! В самой мастерской нет камер» — Переходит на бурчание живущий со мной.
А ведь он прав.
Ускорение!
Пара почти неразличимых из-за скорости для обычных людей ударов, и два боевика, один из которых уже успел достать устрашающего вида нож, падают на грязный пол. Жить будут. Не любитель я убивать.
Силуэт четвертого ирландца показывается в проеме, и в него летит монтировка. Судя по всему, он слабый телекинетик, так что следом за столь полезным во многих делах инструментом, бросаюсь вперед я. Но мое движение лишнее. Так как последний из четверки «дружинников» оказался едва на что-то способным Супером. Он даже полет монтировки остановить не смог, только замедлил, да и то недостаточно. Та плашмя врезалась ему в лоб, вызвав звонкий гул, отчего ноги этого «мини» Одаренного подогнулись, а глаза закатились. Добавляю еще ребром по шее.
Отлично, все противники лежат в отключке и будут в ней пребывать по меньшей мере минут пять.
Вагон времени.
Оглядываюсь. Мастерская выглядит, как филиал свалки. Горы различных железок, проводов, рухляди. Длинный стол вдоль одной из стен завален так, что столешницы вообще не видно. Единственное чистое место — небольшой пятачок, где расчищен пол, и стоит обычная деревянная табуретка, на которой примостился видавший лучшие дни, но работающий ноутбук. Причем на табуретке этот мобильный компьютер остался стоять только по большой случайности. Так как тело очкарика после моего прощального пинка как раз улетело в ту сторону и валялось сейчас как раз у табурета.
Дальний угол мастерской огорожен натянутой под самый потолок плотной ширмой. Небольшой такой закуток получился, метра на три квадратных не больше. Из-за ширмы доносился очень тихий, но при этом отлично мне знакомый звук. За плотной тканью кто-то был и сейчас пытался сдерживать дыхание.
Поднимаю монтировку, так, на всякий случай, и делаю шаг в сторону закутка.
«Да, мать вашу!» — Вдруг орет Сеф. — «Посмотри под ноги!».
Смещаюсь так, чтобы выполнить просьбу «напарника», но и не упускать из виду ширму.
Черт! Ну как так?! Моя планка М2 валяется около ног очкарика, и её состояние еще хуже, чем было до того, как я её сюда принес. Падая, парень, видимо, что-то задел и вырвал накопитель из пазов, отчего сломались даже те «ножки», что до этого были на месте.
Не злиться! Нельзя проявлять сильных эмоций в боевом режиме, иначе можно потерять контроль над своими реакциями. Ударить прежде, чем подумаешь, или просто отмахнуться инстинктивно и бесконтрольно от чего-либо. А при скорости и силе движений подобное может привести к плачевным и неисправимым результатам.
Меня обучали искусству боя не столько, чтобы сделать из меня бойца, а чтобы я мог контролировать свое тело на таких скоростях.
Поднимаю планку и бросаю её в рюкзак. После чего резким движением отдергиваю штору.
Вжавшись в стену, будто желая слиться с бетоном, на корточках сидит мальчишка. Реально мальчонка совсем, азиатского происхождения, весь в обносках, босой, с сорванными до крови ногтями. На его шее металлический ошейник, от которого тянется прочная цепь, вбитая в стену. Выходцы из юго-восточной Азии могут выглядеть гораздо младше своих лет, но даже делая скидку на этот факт, пареньку не больше тринадцати. Рядом с ним низкий столик, на котором лежат различные приборы: вольтметр, кабельный тестер, точечный измеритель напряжения, универсальный мультиметр, весь перетянутый изолентой, видавший виды потертый паяльник. Около столика в кучу свалено то, что требует починки, в основном бытовая мелочь, да пара смартфонов.
«Что-то мне кажется, что ремонтник-Супер, это вовсе не тот очкарик» — Комментирует очевидное Сеф.
Сбрасываю боевой режим.
— Спокойно. — Приседаю и, положив монтировку на пол, показываю пустые руки. — Эту вещь ты чинил? — Достаю М2. Испуганный мальчишка судорожно кивает в ответ. — Еще раз починить сможешь? — И вновь жест согласия. — Если обещаешь сделать, я тебя вытащу отсюда. — Никакой реакции, только зажмуривается со всей силы. — Тебе нравится сидеть на цепи? — Опять молчание.
Тухлое дело, если он не будет мне помогать, то я не смогу его вытащить из Белого Гетто, а значит придется искать другой способ починки накопителя. Обидно. Да и юнца жаль, сидит тут в реальном рабстве. Но он сам не хочет освобождения.
Он Супер, а значит априори в его голове что-то сдвинуто. Может ему тут нравится? Может сидеть на цепи для него не так и плохо? Откуда я знаю?
— Я тебя не трону. И не причиню вреда.
Мои слова делают только хуже. Он еще плотнее закрывает глаза и начинает раскачиваться, как болванчик. Плохой признак.
— Черт с тобой. Сиди здесь.
Мне реально хочется ему помочь, только нельзя спасти человека, если он того не желает. Сними с такого цепь, эта цепь все равно останется у него на душе. Будь я более рационален, то запугал бы его и добился исполнения того, чего мне надо. Но смотрю на этого совсем мальчишку и понимаю, что если сделаю ему еще хуже, то в зеркало не смогу смотреть как минимум года два.
— Твой выбор. Сиди здесь, раз хочешь.
Качаю головой и тянусь к занавеске, чтобы её закрыть вновь.
— Просьба одна, когда эти очнутся или придут другие и начнут расспрашивать, ты ничего не видел. Ок?
Опять ноль реакции с его стороны. Можно, кончено, вырубить его одним ударом, сорвать цепь, закинуть парня на плечо и дать деру. Только вот бежать с висящим у тебя на плече враждебно настроенным Супером неясного Дара и Возможностей — не лучший выбор, если хочешь пережить этот день. Возможно, он почти безобиден, возможно, но нет, я не готов так рисковать. Да и рука не поднимется его ударить, даже «во благо», совсем же малыш. Ему в школу ходить надо, причем не в старшую, а не на цепи сидеть.
Задергиваю штору. Меня начинает немного потряхивать. Хочется поднять монтировку и переломать все кости что очкарику, что татуированному. Рабовладельцы современные выискались! Вот же мрази. Уже сожалею, что не сломал коленную чашечку, может исправить сие недоразумение? Рука сама тянется поднять монтировку.
Честно, не знаю, как бы я поступил, но едва мои пальцы коснулись металла, из-за ширмы послышалось:
— Вы меня правда тут оставите?
Какой хороший английский, с легким бостонским акцентом! Такое произношение можно получить, только обучаясь в элитной школе и проживая в Штатах. Я его за сбежавшего из-под надзора эмигранта принял, но это явно не так. Не трогаю занавеску, может ему так удобнее говорить, не видя собеседника.
— Это твое решение. Мне очень нужно починить М2, вот совсем нужно. От этого зависят жизни людей. Но я не буду насильно тебя хватать и куда-то вести. Ты не единственный Техник в Арк-Сити, найду другого.
«Ага! Найдешь! В Городе три Супера с даром на технику. Первый в банде Черных Ягуаров, второй работает с Желтым. А где искать третьего никто не знает, кроме его куратора из Торговой Лиги. Найдет он…» — Бурчит Сеф.
Когда уже встаю, слышу робкое.
— Постойте. Я вам починю эМку, если вы заберете меня отсюда и пообещаете…
— Что?
— Как только я починю вам накопитель, вы меня отпустите. И я не буду вам ничего должен за свое освобождение!
О, как! Ничего себе, какое правильное условие, может он выглядит намного младше, а сам постарше, чем кажется, слишком разумные слова для тринадцатилетнего.
— Договорились. — Тут же соглашаюсь.
— Уберите штору и скажите мне это, глядя в глаза!
Ничего себе требование! Он же буквально несколько секунд назад дрожал, как осиновый лист. Но у меня нет за душой никакого обмана, и, отдернув занавеску, присаживаюсь и, глядя мальчишке в глаза, произношу:
— Ты чинишь М2, чтобы я мог извлечь из него информацию. После чего ты волен идти куда хочешь. Я или кто-то иной по моему приказу мешать этому или как-то задерживать тебя не будем.
— Хорошо!
Осторожно пожимаю хрупкую всю в царапинах и ссадинах маленькую ладонь.
— Закрой глаза.
Мальчишка послушно зажмуривается. На его ошейник пущена сталь миллиметровка, поднапрячься:
«Дзынь…».
— Готово! Пошли отсюда. И брось этот хлам. Мы купим новые инструменты!
