Его разбудил настойчивый звонок. Лев вскочил и еще несколько секунд соображал, куда же бежать, но потом понял, что это звонок для посетителей на стойке. Тот самый, которым Мэри кидалась в ярости.

Лев, на ходу пытаясь придать взъерошенному кошмару на голове хоть какое-то подобие прически, выскочил в холл. У стойки стоял восточного вида парень в форменном комбинезоне.

– Доставка. Что ж так долго-то? Ждать заставляете… – раздраженно буркнул курьер.

– Извините. А где товар?

– Так отнес уже, слушай! Ты в первый раз, что ли? Куда хозяйка подевалась?

– Уехала. Я теперь за нее.

– Понятно. Распишитесь здесь, – парень резко перешел «на вы» и ткнул пальцем в бумажку, которая лежала на стойке.

Лев посмотрел на листок. Там был перечень продуктов для кухни. Названия были знакомыми. Все это можно было при желании купить и в обычном супермаркете. Ну хоть понятно, с какой стороны доставка. Внизу стояла сумма: двадцать тысяч с хвостиком.

Он расписался и посмотрел на курьера. Тот подсказал ему:

– Деньги и печать.

«Блин», – сказал Лев вслух и помчался в кабинет. Действительно, в каждой организации должна быть печать. Насколько он слышал, это чуть ли не самое важное в компании. Но этого символа корпоративной власти он так пока и не нашел.

Он открыл последний пока не исследованный им ящик стола. К его облегчению, там как раз валялись тяжелая латунная печать, подушечка с краской и баночка с чернилами. Лев заодно захватил из стола рубли и поспешил в холл.

Он аккуратно тиснул синий кружочек на накладную. К сожалению, названия отеля на печати тоже не было указано. Только непонятные вензеля какие-то и надпись: «ООО Отель». Он расплатился с курьером, и тот уже собрался уходить, но Лев воскликнул:

– Подождите, я еще заказ на следующий день с кухни принесу…

– Я уже взял, – парень помахал листком в руке и вышел в Москву.

Лев быстро сбегал к себе наверх, умылся и кое-как причесался. Как только он сбежал вниз, в левую дверь тут же постучали.

Как ни странно, в том мире было опять темно. У самого порога то ли сидело, то ли стояло странное существо. Ростом оно едва доходило Льву до пояса, зато в ширину превосходило его как минимум вдвое. Кожа неизвестного была коричневого оттенка, а из одежды наличествовала только одна красная маечка. Рук у существа было три, а какой среди многочисленных наростов и бугров на теле играл роль головы, пока было не ясно. Лев сначала от неожиданности чуть было не спрятался обратно за дверь, но все же переборол себя и вышел за порог.

За спиной у существа стояла огромная тележка с двумя ручками, заваленная мешками и ящиками.

– Простите? – осторожно сказал Лев.

– Чего, приятель, офигел, да? Не тормози, принимай товар, а то за просмотр еще накину, – произнес хриплым каркающим голосом внезапно появившийся широченный рот на одном из горбов.

– Да, конечно… – Лев растерялся, но продавец неожиданно поднялся на ноги, коих все-таки оказалось две, и лихо начал в три руки швырять мешки и коробки через дверь прямиком в холл, чуть не сбив Льва с ног.

– Вы не зайдете? – спросил Лев на всякий случай.

– Нет уж… чур меня, – испугался поставщик непонятных мешков. – Деньги давай, да?

– Сколько?

– Ну это… как обычно.

– Сейчас, подождите.

Лев пошел сначала на кухню.

– Там с той стороны притащили чего-то… это куда?

– Ага. Уже? Сейчас схожу. Вон список на завтра, с холодильника возьми. Московскому я уже отдала.

– Да, он мне сказал. А сколько этому платить надо, не знаете?

– Нет. Денежные вопросы – это не ко мне, – буркнула повариха, вытирая руки.

Лев вернулся в кабинет, выгреб все непонятные деньги и бумажки, что были в ящике, и пошел к левой двери.

Странное существо сидело на мостовой, нетерпеливо стуча пальцами всех трех рук по камням:

– Чего так долго возишься? Как беременный виверн! Сколько ждать можно? Вообще, где хозяйка? Я на тебя жалобу подам. Пусть мой простой из твоего заработка вычитает.

Лев разозлился:

– Я и есть хозяин с этого дня!

Существо внезапно вскочило с брусчатки. Лев даже отпрыгнул от неожиданности. Трехрукий продавец внезапно сложился пополам в глубоком поклоне до земли. Разве что лбом по мостовой не стукнул.

– Прошу прощения, господин отельер. Не распознал. Беру свои слова назад. Не извольте гневаться.

Лев вытащил монеты. От изящных серебряных поставщик шарахнулся, как от чумных. Пришлось убрать их в карман. Только тогда существо приблизилось и осторожно взяло одну золотую монету с восьмиконечными звездами.

– Вот листок с заказом на завтра.

– Будет исполнено, господин отельер. Не извольте обижаться. Язык мой – враг мой, – продолжая отбивать поклоны, существо торопливо пятилось.

Лев молча закрыл дверь, прислонился к ней спиной и с облегчением выдохнул. «Похоже, что на той стороне я все-таки большая шишка», – сказал он и улыбнулся.

Он помог Марье Петровне оттащить продукты на кухню. Ничего такого страшного в ящиках не оказалось. Непонятные темные грибы, мясо какого-то изюбря, на вид совсем как обычная говядина, краснокочанная капуста, длинные белые корнеплоды, похожие на морковь, и пара ящиков с кривоватыми бутылками из темного стекла. Что в них налито, он решил не уточнять.

Лев вернулся за стойку, сел на стул и медленно погладил столешницу перед собой руками.

«А в общем-то, пока ничего страшного, – подумал он. – Кто бы ни пришел сегодня, я его поселю, а Марья Петровна накормит. Значит, отель работает». Лев приободрился и уселся прямо. Если дальше все будет так же гладко, то продукты на кухне будут, а ключи он выдавать умеет. Деньги тоже уж как-нибудь примет. Может, его и будут обсчитывать, конечно, но со временем он сориентируется. Сейчас ему казалось, что быть хозяином отеля не так уж и сложно. Главное, чтобы гости все-таки вернулись, а то деньги могли быстро кончиться.

Тут он впервые задумался о том, может ли отель обанкротиться. Что произойдет, если ему будет не на что купить еды? Он помотал головой, пытаясь прогнать дурные мысли прочь. На завтра тоже деньги еще были, а за два дня хоть один гость должен прийти.

Лев тяжело вздохнул. Вот что было совершенно непонятно, так это что делать с мамой, когда та вернется из поездки. Ведь приходить ночевать домой он, скорее всего, пока не сможет. Если только срочно не наймет помощника.

Внезапно в холл вышла Марья Петровна, одетая не в привычный белый халат, а в теплое коричневое пальто с пушистым лисьим воротником.

– Лев… простите, как вас по отчеству?

– Михайлович… – растерянно ответил он.

– Лев Михайлович. Я в город лучше сейчас прогуляюсь, перед сном, так что жалованье за неделю выдайте, пожалуйста.

– А-а… – протянул он, лихорадочно соображая, как же узнать, сколько именно денег ей дать, но потом решил, что вряд ли повариха сейчас будет нагло его обманывать. Судя по официальному обращению, она все же наконец осознала, что он теперь ее новый работодатель. Какую зарплату ей назначила старая хозяйка, он все равно рано или поздно узнает, когда разберет хлам на столе. Поэтому Лев просто спросил:

– А сколько вам Мэри платила?

– Тридцать тысяч в неделю. Жалованье всегда выдавала по воскресеньям. То есть аккурат сегодня.

В ящике столько денег не было. После оплаты продуктов осталось менее десяти тысяч. Еще были доллары, но даже с ними нужная сумма не набиралась.

– Вам рублями? – на всякий случай уточнил он. Вдруг повариха примет золотые?

– Ясен пень. Не этой же потусторонней гадостью.

– У меня сейчас столько нет, – признался он, – только… потусторонние деньги остались.

– Ну так поменяй… те! Я бесплатно работать не нанималась. Вы что, Лев Михайлович, думаете, я всю эту нехристь из чистого альтруизму кормлю? Мне деньги дочери посылать надо. Она их сегодня ждет. Я только для нее и стараюсь.

– А где их менять? – растерянно спросил Лев.

– Откуда я знаю? Это ваше, хозяйское, дело!

Она, поджав губы, постояла пару секунд:

– В общем, так. Я сейчас тогда пойду спать. В три часа дня встану. Постарайтесь, чтобы деньги были. Иначе вся эта ваша нежить будет сегодня друг друга жрать. Пока я дочке деньги не отправлю, готовить не буду!

Она развернулась и твердой уверенной походкой покинула холл. Лев некоторое время слышал ее удаляющиеся по коридору гулкие шаги.

Он посмотрел на часы. Ника говорила, что ей вставать в пять, значит, он ее уже вряд ли разбудит. Лев достал сотовый и набил ее телефон в адресную книгу. Похоже, что в ближайшие дни для него это будет самый популярный номер.

– Ника… это Лев. Ай нид хелп.

– Почему-то я уже догадалась, – вздохнув, ответила она. Голос у нее опять был очень уставший.

– Где меняют деньги? Мне рубли срочно нужны, а тут только непонятные потусторонние монеты.

– У менялы, понятно же.

– А как его найти? Это на той стороне, да? У нас же банки вряд ли эти монеты принимают. Я схожу, ты не беспокойся. Только скажи адрес.

На том конце опять тяжело вздохнули.

– Даже не вздумай идти туда! Совсем с ума сошел? Меняла есть и в Москве, но ты его так просто не найдешь. Да и пока тебя кто-то из своих не представит, он с тобой работать не будет. Давай так… можешь за мной на своей заскочить через час?

– В смысле – заскочить на своей?

– Ну на своей машине. Я вот только что свою в сервис сдала.

– У меня нет машины…

– Что за чушь? Есть, конечно. Служебная.

– А где она? И… у меня же прав нет… да я и водить-то не умею.

– О боже… – Лев был уверен, что Ника сейчас закатила глаза. – Ладно. Сиди там. Я буду как освобожусь.

Пока она ехала, он вышел в московскую дверь и посмотрел на припаркованные рядом со зданием автомобили. Вдруг там есть хоть один с какой-нибудь символикой отеля. Улица была забита машинами плотно, несмотря на воскресный день. Даже там, где возле двери был знак, запрещающий парковку с угрожающей табличкой эвакуатора, и то стояла какая-то неимоверно крутая черная иномарка. Но ни одна машина не имела на порту надпись «Отель». Он вздохнул и зашел обратно в холл.

Чтобы хоть как-то убить время и успокоить нервы, Лев опять сел за бумаги, но практически сразу понял, что разгрести это все было невозможно. Он уже забыл, какие именно листы он вчера уже посмотрел, да и все равно мало понимал, зачем нужен тот или иной документ. Со злости он наподдал по пачке листов кулаком. Те взмыли в воздух и теперь, медленно кружась, опускались на пол. «Выкину все на хрен», – сказал он и тут же смутился. Взрослые, которые управляли бизнесом, как-то с большим трепетом относились ко всем этим счетам и накладным. Что он будет делать, если придет какая-нибудь налоговая проверка? Печати-то он активно ставит поставщику. Тот бумаги куда-то еще сдает. Лев передернулся, как представил себе общение с каким-нибудь бухгалтером, аудитором и налоговым инспектором. Добром это вряд ли бы кончилось. Он начал аккуратно поднимать и складывать листы обратно в пачки.

В это время дверь в Москву хлопнула. Он выскочил в холл. Ника была одета почти также, как и вчера, разве что мешковатый свитер уступил место не менее просторной черной толстовке с капюшоном.

– Ну чего ждешь? Пошли, – с порога заявила она и вышла обратно на улицу.

Лев пошел следом.

– А если придет кто, пока меня нет? – спросил он, догоняя девушку.

– Подождет, подумаешь. Главное, чтобы ты его сегодня заселил, а чек-тайм, раньше которого приходить не следует, можешь сам какой хочешь установить… ну вот она, твоя тачка.

Лев растерянно оглядел черного монстра, стоящего под знаком «Парковка запрещена».

– Это же «Бентли»…

– Да какая на фиг разница! Садись, будешь учиться водить.

– Как? Вот так сразу? Это же надо сначала с инструктором на площадке…

– Это для людей. Забей. Садись за руль.

– В смысле для людей? Я тоже человек!

Ника проигнорировала эту фразу. Она стояла у двери машины с другой стороны и смотрела на него, нетерпеливо постукивая коготочками по крыше машины.

– А ключи?

– Он открывается от твоего прикосновения.

Лев взялся за ручку, и замки автомобиля дружно щелкнули. Ника тут же распахнула пассажирскую дверь и плюхнулась на сиденье. Он осторожно присел на место водителя.

Машина внутри была отделана красным деревом. Руль был из красно-коричневой кожи. До него и дотрагиваться-то было страшно.

– А может все-таки ты поведешь?

– Я спала два часа за двое суток. И отчасти все благодаря тебе. Не издевайся надо мной, хорошо? Потом тебе все равно надо научиться. Где газ, где тормоз знаешь?

– Я на картинге пару раз гонял… А может лучше на такси?

– Не стоит привлекать внимание таксишников к двери отеля. Кроме того, я точно знаю, что тебе лучше научиться водить самому. Тебе это поможет.

– Поможет в чем?

Ника странно посмотрела на него, но ничего не ответила.

– А если полиция остановит, а у меня прав нет?

– Ты задаешь столько глупых вопросов! – Ника, кажется, начала злиться. – Закрой глаза.

Лев послушно зажмурился.

– Ты хозяин отеля. Ты уже умеешь делать все, что тебе нужно для работы. Ты получил эти умения вместе с ключами. Просто не сопротивляйся этому. Водить машину – это часть твоей работы. И ты это умеешь. Заведи ее.

Глаза пришлось открыть. Он нашел кнопку «Старт» и ткнул в нее пальцем. Мотор заурчал.

– Закрой глаза и просто вспомни, как водить. Тут коробка-автомат, что гораздо проще. Так что включай драйв и езжай.

Не открывая глаз, Лев опустил правую руку, и она наткнулась на ручку переключения передач. Он передвинул ее на себя. Жест действительно был каким-то… привычным. Если не задумываться, то рука сама знала, что ей делать. Он вывернул руль влево, а нога медленно нажала газ.

– Глаза-то теперь открой, – флегматично заметила Ника.

Он ехал! Это было странное, волнующее, новое и вместе с тем какое-то очень знакомое ощущение. Тело само знало, что ему делать, а мозг каждый раз удивлялся, дескать, «ну надо же». Водить оказалось совсем не сложно.

– Так, теперь направо. Потом на Бульварное… не дергай ты так. Поаккуратнее с газом, машина-то мощная, – комментировала Ника, заменяя собой и навигатор, и инструктора.

– А если все-таки остановят, то что делать? – спросил Лев снова.

– Ты номера свои видел? Такие не останавливают. Затем и нужна такая тачка. Суть не в цене и не в понтах. Ты мог бы иметь любую другую, но эта удобнее, потому что с ней просто меньше геморроя на дорогах.

– Неужели у отеля столько денег, чтобы иметь такую машину?

– Ты меня не слышишь! – расстроилась Ника и отвернулась к окну.

Лев уже знал, что если помолчать, то она сама продолжит разговор и все-таки объяснит, в чем он не прав. Так и произошло.

– Понимаешь, деньги не имеют значения. Вообще. Они часть того мира, к которому ты больше не принадлежишь. Это иллюзия, созданная для жителей обоих миров, но ты-то уже не один из них. Ты настоящий. Зачем тебе верить в этот дурацкий миф и поклоняться ему?

– То есть?

– Господи, какой же ты все-таки… вот скажи, ты за зарплату работаешь?

Лев задумался.

– Ну, когда пришел, чтобы работать портье, то да. Я хотел денег.

– А сейчас?

– А сейчас куда я денусь? Сама же сказала, что мне не сбежать.

– То есть что у тебя будет доход сто тысяч, что миллион – ничего ведь не изменится?

Звучало странно, но если вспомнить, что жить ему, скорее всего, придется в отеле, да и питаться там же… то да. Количество денег никак особо качество его жизни изменить не могло… разве что…

– Ну, я маме смогу помогать…

– Мы сейчас о тебе говорим. Давай пока внешних людей не привлекать. Про них потом. Тут налево.

– Ну да, мне все равно, сколько денег я буду зарабатывать. Я же как прикованный раб на галерах. Грести буду из-за кнута, а не из-за пряника.

– Какая же ты зануда. Ну скажи, тебе твоя работа – вот так уж прямо и не нравится?

Лев молчал. Когда он мечтал о будущей профессии, оставляя в стороне вопрос поступления, то всегда хотел, чтобы она была связана с реальной заботой о людях. Одно время он врачом хотел быть, но быстро понял, что для этого все-таки слишком брезглив. Потом задумался о профессии спасателя МЧС, но побоялся, что из-за роста и комплекции его туда не примут. В совсем уж смелых мечтах он представлял себя владельцем небольшого ресторана где-нибудь на берегу моря. С постоянными посетителями из местных и с ищущими новых впечатлений восторженными туристами. Ему было бы приятно видеть, как люди уходят из его заведения довольными, а потом возвращаются снова. Собственно, а чем отель отличается от ресторана? Получается, что он и так уже владелец бизнеса и работает именно над тем, чтобы посетителям было комфортно.

– Да в общем нравится… наверное. Если подумать, то о чем-то похожем я и мечтал. Просто уж больно жестко меня во все это макнули. И бесит, что не спросили моего мнения. Это не мое решение, понимаешь. Его приняли за меня. Ну да, угадали… наверное. Но все равно так нельзя.

– Я понятия не имею, почему и как тебя выбрала Мэри, но я точно знаю: она не бросила бы отель, если бы не была уверена, что ты просто создан для этой работы. Она понимала, что ты будешь делать ее идеально. А решение… ты знаешь, я тоже заморачивалась по этому поводу. Книжки там умные читала. Больше половины взрослых осознанно не выбирали тот путь, которым они в итоге идут по жизни. Просто так сложились обстоятельства. Кто-то мечтал быть космонавтом, а работает в отделе продаж. Кто-то мечтал быть музыкантом, а водит такси. Понятно, что к этому привели все их действия до этого, но у них все равно есть ощущение, что это не их решение. В детстве они хотели другого. Так что не парься. У тебя хотя бы работа похожа на то, о чем мечтал. Везунчиков, которые в детстве решили стать кем-то, прошли этим путем и до сих пор довольны своим выбором, – единицы.

Ника помолчала, а потом добавила:

– Я тоже уверена, что ты будешь хорошим отельером. И работать будешь не ради денег. Не ради славы. Понимаешь, так у всех настоящих. Иногда судьба сама выбирает нас, но с настоящими она крайне редко ошибается. Может быть, торопит наш выбор, но всегда угадывает то, кем бы мы и так стали. Вот ты сейчас приедешь к меняле. Небось беспокоишься, что обсчитает из-за того, что ты курсов не знаешь, так?

– Ну да… есть такое.

– Ему это не нужно. Он выполняет свою работу просто от души. Он любит ее. И у него уже есть все, что ему нужно для работы и счастья. И это не деньги. Они для него вообще не имеют значения. Он уважает их… как инструмент, но не более. Если он тебя обманет, то просто плохо сделает свою работу и потом так или иначе огребет за это от вселенной или от собственной совести, а вот его жизнь от того, что он выгадает какую-то сумму, точно лучше не станет.

– Почему? Это же деньги…

– Да блин! Я еще раз повторяю: деньги – это миф. Иллюзия. Создана для тех, кто в иллюзорных мирах живет. Вот здесь, вокруг нас, на алтарь этого мифа многие всю свою жизнь кладут. Занимаются не тем, что любят, а тем, что дает больше денег. У нас все по-другому. Мы вне иллюзии. Для нас эти бумажки вообще не нужны и не важны. Только когда имеешь дело с жителями этого мира или того, что за левой дверью, ты вынужден подкидывать им деньжат. Поэтому ты сейчас к меняле и едешь. Тебе же самому они на фиг не нужны. Все, что нужно для жизни и работы, у тебя и так есть или будет, когда понадобится.

– И тебе деньги не нужны?

– И мне.

– А на что ты тогда живешь и откуда у тебя такая машина?

– У меня есть все, что мне надо. При чем тут деньги? Если они вдруг понадобятся, чтобы что-то купить, то они будут. Без разницы откуда. Я даже не парюсь на этот предмет. Так же и с машиной. Мне нужно быстро перемещаться по городу. У меня всегда под рукой есть какая-то там шустрая машинка. Сегодня одна, завтра будет другая. Я даже марку-то не помню у той, на которой вчера ездила. Что-то там с лошадкой. А сколько они стоят, я даже ни разу не задумалась. Если завтра придется переться за город, в какие-нибудь Нижние Говнищи, то у меня будет здоровый джип. Если я сочту нужным оказаться на острове в океане, где нет аэропорта, то меня туда доставит океанская яхта. И я даже не представляю себе, сколько они стоят – и мне это не нужно.

– Жесть, – только и произнес Лев, – я к этому, наверное, никогда не привыкну.

Он помолчал.

– А кого ты называешь настоящими?

– Нас, жителей междумирья. Тех, кто вышел из иллюзии и живет настоящей жизнью, посвящая ее любимой работе… ну и тем, кого мы любим.

– Погоди… но междумирье же находится только в отеле.

– Не обязательно. Настоящий может жить где угодно: что в этом мире, что в другом – не важно. Главное, что он вышел из иллюзии и живет в реальности. Ты это еще не понял и не почувствовал, а нужных слов я никак не подберу. Но ты почувствуешь. Ты уже не принадлежишь этому миру. Как и все мы. Что заботит обычного человека? Про пирамиду Маслоу слышал? Нет? Гм… В общем, самореализация в творчестве и работе – это последнее, о чем думает обычный житель этого мира, пока он не реализует свои потребности: пожрать, обогатится, размножиться, устроиться в безопасное местечко и так далее. У настоящих эта пирамида перевернута вверх дном. Ну или вообще отсутствует. Для нас важно делать хорошо то, что нравится. То, что является делом всей души… всего сердца. В этом для нас счастье. А когда человек счастлив, ему больше ничего не нужно.

– А как же другие… ну те, кто мне дорог? Они перестанут быть мне важны оттого, что все место в моей душе займет работа?

Ника помрачнела.

– Нет. Не перестанут. Но с этим будет сложно. Если тот, кто тебе дорог, тоже настоящий, то без проблем. А вот если нет, то понимать друг друга вам будет непросто. Но, конечно, мы так же нуждаемся в родных и любимых, как и обычные люди.

– А много вас… нас?

– Ну, порядочно. Отельеры, детективы, врачи, менялы те же… защитники, управленцы, судьи.

– Судьи?

– Естественно. Есть кодекс междумирья, есть наказания. Когда все очевидно, покарать виновного может и детектив, и защитник, но когда случай сложный, то разбираться приходится суду.

– Блин, как много я не знаю еще… кодекс еще какой-то. А как становятся настоящими? Просто случайно получая должность, как я?

– Как ты? – Ника скептически посмотрела на него. – Вообще-то, ты рожден настоящим. Ты точно был им еще до того, как пришел в отель. Просто не знал об этом. Но вообще иногда действительно бывает, что великие мастера в какой-либо профессии достигают такого уровня, что становятся выше земного… и им помогают выйти и работать на междумирье.

– Погоди, погоди… Что значит, что я был настоящим до того, как пришел на эту работу?! Ты откуда это взяла?! – Лев даже отвлекся от дороги и с удивлением посмотрел на Нику.

– Ну, вторую дверь-то ты с самого начала видел? Сразу как вошел в отель?

– Да.

– Так вот. Жителю каждого из миров она показывается только после того, как он поест и проведет ночь в отеле. Гость, пока не выполнит этот ритуал, физически не может выйти не в ту дверь, через которую зашел, потому что ее для него просто не существует. Для тех, кто живет в отеле, дверь всегда одна.

Лев припомнил странное поведение опера, стоящего у левой двери и спрашивающего, нет ли второго выхода из отеля.

– А почему я…

– Понятия не имею. Я просто говорю факт. Ты такой от природы. А значит, в отель попал не случайно. Кстати, мы приехали. Остановись здесь.

– Здесь же нельзя…

– Поверь, твою машину все будут тщательно не замечать. Бросай ее тут и пошли.

Они вышли из автомобиля и зашли в Камергерский переулок, откуда свернули в какую-то мрачноватую подворотню. По пути Лев задал еще один важный для него вопрос:

– Но все же… о родных. Если я маме хочу помочь, чтобы ей не надо было так много работать, чтобы она отдыхать могла… для этого же деньги все-таки понадобятся.

– Да на самом деле тоже нет. Только дураки формулируют цели и желания в виде суммы. Нормальный человек всегда хочет что-то конкретное. Квартиру там или домик у моря. Машину, много вкусной еды, путешествия. То, что ему для счастья не хватает. Так вот если все это ты ей сможешь дать и так, то зачем тогда деньги?

– Так просто? Могу дать все, что угодно?

– К сожалению нет. Не все, – тяжело вздохнула Ника и опять помрачнела, – но то, что можно купить за деньги – точно сможешь.

Она подошла к зеленой сетчатой ткани, висевшей поверх строительных лесов на каком-то здании, и раздвинула ее по шву, открыв небольшой проход.

За занавесом таился маленький неприметный подъезд. Ника открыла скрипучую деревянную дверь и зашла в темноту.

Лестница слабо освещалась через закрытые зеленой тканью небольшие окошки. Пока они поднимались, Лев смотрел по сторонам, но ничего интересного не увидел. Обычный заброшенный подъезд. На первых двух этажах все двери были заколочены досками крест-накрест. На изрисованных маркерами стенах слоями отходила штукатурка. Если бы его вела сюда не Ника, а кто-то другой, то Лев бы уже испугался. В такие места заводят, только чтобы ограбить, избить или убить. Однако, на третьем этаже стены оказались свежевыкрашенными, а лестница уперлась в старую деревянную дверь, покрытую темно-бордовой дешевой краской.

Ника нажала на звонок и, не дожидаясь ответа, крикнула:

– Яков Израилевич, это Ника.

Замок щелкнул, девушка открыла дверь и кивнула Льву, подавая знак следовать за ней.

Как ни странно, но в темном коридоре с ужасно скрипучими половицами, никого не было. Видимо, замок открывался дистанционно.

Комната, в которую они вошли из коридора, была залита неожиданно ярким солнечным светом через огромное полукруглое окно в дальней стене. Первое, что поразило Льва, – это обилие книг. Все стены от пола и до высоченного потолка были заставлены книжными шкафами. Толстенные тома высокими пачками лежали и на большом массивном письменном столе из темного дуба. Седая голова обитателя комнаты едва виднелась в просвете между этими стопками.

– Никуша, радость моя. Чего так давно старика не навещала? – проворковал приятный низкий голос.

Лев подошел поближе. Хозяину комнаты было, наверное, лет девяносто. За столом сидел сгорбленный старик с большими очками на огромном крючковатом носу и неожиданно густой седой кучерявой шевелюрой. Одет он был в темную шерстяную жилетку поверх длинной белой рубахи навыпуск.

– Яков Израилевич, простите, пожалуйста. Все дела, дела, знаете ли. Зато вот, познакомить вас хочу. Это наш новый отельер. Лев.

Огромные очки все внимание переключили на него.

– Ну что ж, Лёва, можно же мне вас так называть? Рад знакомству. Очень рад. Наконец-таки свежая молодая кровь в нашем замшелом царстве. Никуша, а шо ж это такое твориться?

– Вы о чем, Яков Израилевич?

– Нет, я таки понимаю, что времена и нравы уже не те. Но не до такой же степени, чтобы хозяин отеля одевался как школьник из подворотни. Простите, молодой человек, не обижайтесь. Претензии не к вам. Мужчины до определенного возраста вообще мало что смыслят в одежде, но вот куда смотрит ваша девушка?

– Я не его девушка, – вспыхнула Ника. Лев с удивлением впервые заметил, как она краснеет и смущается.

Вообще, он тоже раздумывал, не возмутиться ли. Насчет мальчика из подворотни. На нем был один из лучших его свитеров и вполне нормальные джинсы. Ну да, пуховику уже был третий год, но он был стираный и чистый!

– Ой, Никуша, только не надо тут делать обиды. Я старик, могу и ошибиться. Но если ты водишь молодого человека по присутственным местам, то уж изволь позаботиться, чтобы он хоть выглядел прилично. Хотя бы познакомь его с портным.

Ника промолчала, напряженно сжав губы и смотря в сторону.

– А вы, Лева, ко мне просто так, познакомиться, или таки по делу?

– По делу.

Лев выгреб из карманов всю потустороннюю валюту.

– Вот. Мне сейчас очень нужны рубли.

– Вы все менять будете? – оживился старичок.

– Зависит от суммы в рублях. Вот этих, – Лев показал на тяжелые золотые, – я бы оставил штуки четыре, чтобы с поставщиком расплатиться, но сумма в рублях мне сейчас важнее.

– Ага… Ну, значит, ракушечник, – меняла отделил кучку белых монеток из непонятного материала, – совсем дешевый. Все они потянут всего на девять тысяч рублей. Элифийское магическое серебро… это куда интереснее. Крупная монета одна идет по двадцать тысяч. Мелкая по пять. Всего у вас тут… айн, цвай, драй… еще на триста пятьдесят тысяч рублей. Все меняем?

– Да, все, – с облегчением выдохнул Лев, – тогда золотые давайте пока оставлю. Только скажите, пожалуйста, на будущее, они-то почем?

– Империалы идут просто по курсу золота и по чистому весу. Такая монета сегодня сто тридцать тысяч примерно, а завтра уже в зависимости от биржевого курса.

Лев сглотнул. Он только что вез в карманах более миллиона.

– Тут еще вот такие бумажки есть, – вспомнил он про непонятные купюры с башней.

– А… орденки… ну, они к рублю один к одному идут. Меняем?

– Да.

Яков Израилевич открыл сейф, достал оттуда толстенькие пачки пятитысячных, отсчитал нужное количество, покидал все в пластиковый черный пакет с ручками и передал Льву.

– Всегда рад видеть вас, Лёвушка. Заходите почаще, а то Мэри меня визитами не баловала. Вот только вчера утром забегала, кредит закрыла, а до этого годами не появлялась…

– Кредит?

Лев, собиравшийся было уходить, замер.

– Да, если вдруг у отеля трудные времена… не сезон там или форс-мажоры, то обращайтесь. Процентов не беру. Главное, обещанные сроки возврата соблюдайте.

– И много сейчас отель вам должен?

– Ничего. Я же говорю, что вчера Мэри таки все свои кредиты погасила. Я даже удивился.

– Понятно. Спасибо.

Пока Лев шел вниз по лестнице за надутой Никой, он все-таки спросил:

– А он не боится, что его грабанут? Такие суммы держит дома.

– Я же говорила, что настоящим деньги не нужны.

– Не, я про местных. Про обычных воров.

Они как раз вышли из подъезда. Ника остановила его и спросила:

– На каком этаже мы были?

– На третьем, – растерянно ответил Лев.

– Обернись.

Он посмотрел на здание, из которого только что вышел. Этажей было всего два.

– Жаль, ты поближе не подошел и в окно в комнате у Якова Израилевича не заглянул.

Лев напряг память. Как же он сразу не обратил внимания? Теперь он припомнил, что за окном комнаты был яркий солнечный день и, кажется, колыхались зеленые листья деревьев. Сейчас над его головой нависало пасмурное февральское небо.

– Обычный вор в эту квартиру просто не попадет. В иллюзии, в которой тут все обитают, лестница обрывается на втором этаже.

– А как это?

– Слушай, творить иллюзии – это твое неотъемлемое свойство, а не мое. Мне почем знать? – раздраженно ответила Ника, повернулась и пошла к выходу из арки. – И, если ты сейчас опять скажешь свое дурацкое «в смысле», я тебе по уху дам.

Лев закрыл рот.

Выйдя в Камергерский, девушка почему-то не села в машину, а зашла в здание напротив. Он даже не успел посмотреть вывеску. Охранник кивнул Нике как старой знакомой. Пока они шли по длинному коридору с темными крашеными стенами, Лев все-таки спросил:

– А где это мы?

– В театре, – коротко ответила Ника. Лев в благоговении начал оглядывался.

Они зашли в очередную дверь сбоку и оказались в просторном помещении с кучей вешалок.

– Светлана Алексеевна! – позвала Ника.

– Что-то вы рано! – раздалось откуда-то сбоку, и из-за стойки с кучей одежды вышла высокая темноволосая женщина лет сорока. На фоне пестрых театральных костюмов, занимавших все пространство вокруг, одета она была крайне скромно – в черную водолазку и черные брюки.

– Хотя костюм уже готов. Пока только один, повседневный. Для официальных приемов и прочего официоза еще не успела. Завтра в лучшем случае, – закончила она фразу.

Дама сняла со стойки вешалку с темно-серым костюмом, а затем выложила на столик перед Львом черные мужские туфли и небольшую пачку светлых рубашек.

Он только и смог от удивления протянуть:

– А-а…

– Чего застыл? Скажи спасибо, бери вещи или лучше сразу переодевайся и пошли.

– А откуда…

– Я всех новеньких чувствую, – со снисходительной улыбкой пояснила Светлана Алексеевна. – И все их параметры тоже. Вчера вечером я ощутила, что вы наш новый отельер, а значит, костюм вам точно понадобится. Он сшит точно на вас. Прошу прощения, нас не представили…

– Лев.

– Светлана Алексеевна. Рада знакомству. Завтра зайдите за остальным. Ну и вообще обращайтесь. А сейчас, прошу извинить, работы много. У нас завтра премьера.

– Спасибо…

Дама еще раз тепло улыбнулась, кивнула и вышла.

– А сколько мы ей должны за костюм? – спросил он Нику.

– Нисколько. Я тебе остолопу уже сто раз объясняла. Настоящие для друг друга все делают просто так. Я снаружи подожду. Переодевайся и выходи, – и она тоже ушла в коридор.

Лев переоделся. Хорошо хоть галстука не было, так как он совершенно не представлял себе, как его завязывать. Чувствовал он себя очень непривычно, но одежда и впрямь была очень удобной и совсем не сковывала движения. Он посмотрел в зеркало и не узнал себя. С той стороны стекла на него теперь смотрел какой-то мажор, сошедший с обложки глянцевого журнала. Лев накинул сверху свой пуховик. Выглядело это сочетание теперь странно и нелепо. На фоне костюма и обуви куртка действительно смотрелась убожеством.

Когда он вышел на улицу, Ника критически оглядела его с ног до головы.

– Норм, – только и сказала она и пошла к машине.

– Закинь меня домой. Меня уже время поджимает, – сказала она как только они оказались в машине, – тут совсем рядом.

До ее дома они ехали молча. Лев все пытался прийти в себя от обилия информации. Внезапно он почувствовал, что в отель кто-то вошел.

Это было странное ощущение. Дверь словно хлопнула в его голове. Он даже знал, что это правая дверь, в Москву. Лев вздрогнул всем телом.

– Ты чего? – покосилась на него Ника.

– Кто-то вошел в отель.

– Почувствовал, да? Ничего, не бойся. Гость подождет. Но ты теперь понимаешь, что такое неотъемлемое свойство. Ты чувствуешь отель и все, что в нем происходит, как бы далеко ты от него ни был.

Лев вспомнил, что похожее ощущение у него уже было. Когда ушла Мэри. Он ел на кухне, а дверь хлопнула в его голове. Только тогда он еще не понял, что именно ощутил.

– А что ты говорила про иллюзии? Типа я что-то такое должен уметь.

– Маскировать отель и пудрить мозги местным. Это точно должен уметь. Да и машину эту еще Мэри такой придумала. Черный был ее любимым цветом. Ты можешь сменить и цвет, и марку на любую другую. Только рекомендую не прибедняться, если не хочешь страдать от хамства на дорогах и объяснять полиции отсутствие прав. Приехали. Вот мой дом.

– А где твои окна? – спросил Лев.

Ника посмотрела на него, словно хотела возмутиться, но потом передумала.

– Вон те, – она показала на последний четвертый этаж в белом особняке и вылезла из машины. Перед тем как закрыть дверь, она замялась…

– Ну ты звони, если что… – сказал она и замерла, глядя ему в глаза, но тут же смутилась, хлопнула дверью и упорхнула в арку.

Лев еще некоторое время просто сидел в машине, не трогаясь с места. Ника опять вывалила на него столько информации, что переварить ее было просто нереально. У него только сейчас начали появляться первые вопросы. Например, почему она называет Москву иллюзией. И как все-таки можно существовать в этом мире без денег. Когда она говорила, то вроде как все гладко получалось, но все равно непонятно. Вот эта портниха… хотя она в театре же еще работает… плохой пример. А меняла… ну, у него денег постоянно вагон. Тоже не подходит. Ника… вот она-то, на что еду покупает? Как это происходит, что все, что она хочет, у нее появляется само, как она уверяет? Из воздуха, что ли, возникает? Почему тогда у него не появились сами собой деньги, когда от него повариха зарплату потребовала?

И самое главное. Почему он был этим самым «настоящим» от рождения, но даже не подозревал об этом? Вроде как он принадлежит к целому альтернативному миру непонятных людей, обожающих свою работу и живущих вне какой-то там иллюзии, но только на свой восемнадцатый год жизни он с ними реально столкнулся. И то по случайности. Или все же не по случайности?

Лев вздохнул. Ничего не понятно. Надо будет ее еще поспрашивать, стараясь не выглядеть очередной раз полным кретином. Он отметил на встроенном в машину навигаторе это место как «Дом Ники», вбил адрес отеля и покатил домой.