Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Хочу еще особо обратить внимание на следующий фрагмент из сна: «Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе».
Фантастическая картина: люди, впавшие в безумие в результате заражения трихинами, как никогда ранее почувствовали себя умными и знающими, что есть истина. Бесы-трихины полностью завладели людьми, и они, потеряв последнюю связь с Богом, перестали различать грань между добром и злом, правдой и кривдой, истиной и обманом. Люди, слепые и одурманенные, начинают крушить все вокруг себя. А также убивать самих себя, подобно тому гадаринскому бесноватому, который кричал, рвал цепи и бился о камни (Мк. 5:4–5). Очень похоже на то, что происходит сегодня в мире и в России. Не коронавирус поразил людей, а трихины-бесы. И результатом этого стали неадекватные решения и действия как властей, так и многих обычных людей. Существует риск, что такие решения и действия будут приводить к дракам, вооруженным столкновениям, убийствам, грабежам, пожарам и т. д.
Слова из сна «Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине…» удивительным образом перекликаются с воплем Раскольникова о своей «правоте» как раз перед признанием в убийстве: «Никогда, никогда не осознавал я этого, как теперь, и более чем когда-нибудь не понимаю моего преступления! Никогда, никогда не был я сильнее и убежденнее, чем теперь!..»
На слова из сна о том, что безумные люди последних времен считали себя как никогда «правыми», обращает внимание Юрий Корякин: «И в последних снах Раскольникова мир погибает при убежденности всех и каждого в своей „правоте" и – во имя этой „правоты". Никто не сознает себя преступником. Каждый – борец за правду и страдалец за нее. Каждый готов, подобно Раскольникову, поклясться, что, начнись все сначала, его истина – единственно правильная. Пусть погибнет мир, но восторжествует истина: „…всякий думал, что в нем одном и заключается истина. <.. > Все были в тревоге и не понимали друг друга. <.> Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований". (Не о нас ли это?..)»
Перенесемся на мгновение в первую половину романа. Один из ярких эпизодов оттуда – где Соня Мармеладова читает Раскольникову фрагмент из Нового Завета об одном из главных чудес Христа, воскрешении Лазаря. Вот обращение Спасителя к Марфе, сестре Лазаря: «Иисус сказал ей: Я есть воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет, и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек. Веришь ли сему?» (Ин. 11:25–26). Соня, читая эти строки, думала о Раскольникове: «И он, он – тоже ослепленный и неверующий, – он тоже сейчас услышит, он тоже уверует, да, да! Сейчас же, теперь же». Раскольников, совершивший злодеяние, должен уверовать и покаяться. И вот по прошествии более двух лет – сон Раскольникова на каторге.
Обращу внимание на фразу из романа: «Он (Раскольников) пролежал в больнице весь конец поста и Святую. Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду…» Фраза не случайна, с глубоким смыслом: герой еще болен, но уже выздоравливает, и происходит это именно накануне самого главного православного праздника – Воскресения Христа, или Светлой Пасхи. Сон накануне Пасхи наверняка поможет Родиону Раскольникову сделать окончательный и бесповоротный выбор: надо стремиться попасть не в то узкое сообщество «избранных», где каждый себя считает «сверхчеловеком», а в то «малое стадо» (Лк. 12:32), которое называется Божьим народом и которому уготовано Царство Божие. Сон Раскольникова – преддверие его воскрешения. Вера Сони Мармеладовой в воскрешение Родиона стала сбываться.
Впрочем, об этом нам повествует и Достоевский. Роман кончается словами: «Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой.» Это и есть Апокалипсис по Достоевскому: «переход из одного мира в другой.»
И уж совсем под конец темы последнего сна Раскольникова скажу, что она вдохновила поэта Максимилиана Волошина написать стихотворение, которое называется «Трихины». Волошин был большим поклонником творчества Достоевского и до тонкостей знал все его романы, в том числе «Преступление и наказание». Стихотворение Максимилиана Александровича предваряется эпиграфом, взятым из романа «Преступление и наказание»: «Появились новые трихины» (Ф. Достоевский). Привожу стихотворение полностью:
Исполнилось пророчество: трихины
В тела и в дух вселяются людей.
И каждый мнит, что нет его правей.
Ремесла, земледелие, машины
Оставлены. Народы, племена
Безумствуют, кричат, идут полками,
Но армии себя терзают сами,
Казнят и жгут – мор, голод и война.
Ваятель душ, воззвавший к жизни племя
Страстных глубин, провидел наше время.
Пророчественною тоской объят,
Ты говорил, томимый нашей жаждой,
Что мир спасется красотой, что каждый
За всех во всем пред всеми виноват.
Стихотворение написано в Коктебеле и датировано 10 декабря 1917 года. Т. е. оно создано, как говорится, «по горячим следам» октябрьского переворота. Нетрудно заметить, что Волошин в сжатой поэтической форме воспроизводит сон Раскольникова. Мировая война не только для русских, но и для европейцев создала предапокалиптическую атмосферу. Некоторым уже казалось, что грядет конец света, предсказанный в Апокалипсисе. Но то, что для России наступила катастрофа, было очевидно. В тела и дух русских людей вселялись трихины революции, материализма, безбожия и воинствующего атеизма. И в конце стихотворения Волошин говорит о Достоевском, называя его пророком. А также напоминает читателю главную идею Достоевского: мир может быть спасен глубоким и всеобщим покаянием.
Войти с помощью соц. сетей: