Все ли спасутся? – УВеликого инквизитора никто!

Итак, Великий инквизитор проявляет величайший гуманизм, заботясь о всем человечестве, в котором, как он считает, 99 % – «слабосильные» люди, не способные взять ту высокую «планку», которую установил Христос. По убеждению Великого инквизитора, Христос жесток по отношению к людям. Великий инквизитор обещает спасение всем, правда… на Земле. Мы уже выше показали, что в жизнь вечную этот старик не верит (хотя продолжает о ней говорить, чтобы не смущать свою паству, т. е. фактически занимается ее обманом). А поскольку инквизиция берет на себя «искупительную» миссию (об этом мы выше говорили), то ее пастве не о чем беспокоиться: коль верите в рай, то там и окажетесь. Будьте нам послушны, и будете иметь рай и на земле, и на небе.

Если внимательно всматриваться в историю христианства, то узнаешь, что и внутри Церкви периодически появлялись «гуманисты», которые не могли согласиться с «жесткостью» и даже «жестокостью» Христа. Они подправляли Его учение о спасении, заявляя о том, что жизнь вечная уготована всем. Еще в раннем христианстве, задолго до отпадения от Единой Церкви сухой ветви католицизма, возникло учение о всеобщем спасении. Эта была ересь, получившая название «апокатастасис» (слово греческого происхождения). Данная ересь породила в конечном счете католицизм и вошла составной частью в «программу» Великого инквизитора. Богословы и историки Церкви говорят, что в неявной форме учение о всеобщем «восстановлении» (спасении) просматривалось у христианского апологета Климента Александрийского (150–225). Так, он допускал конечность адских мук, возможность покаяния дьявола и всех грешников, предполагал, что адские муки могут быть очистительным огнем для падших ангелов и людей. В явной и завершенной форме учение о всеобщем спасении было сформулировано учеником Климента – Оригеном (185–254). Учение о всеобщем спасении также было предложено святителем Григорием Нисским (335–394). Шестой Вселенский Собор (681) включил имя святителя Григория в число «святых и блаженных отцов» (правило 2), а Седьмой Вселенский Собор (787) назвал святителя «отцом отцов», подтвердив его значение как вселенского учителя веры. Учение Оригена, в том числе о всеобщем спасении, было осуждено еще на Пятом Вселенском соборе (553). Никаких критических заключений по поводу точки зрения святителя Григория Нисского на Вселенских Соборах не делалось. Богословы по-разному толкуют слова святителя Григория о всеобщем спасении. Патриарх Константинопольский Фотий I (820–896) как известный византийский богослов заметил: «То, что у святителя Григория, епископа Нисского, сказано о „восстановлении", Церковью не принимается». Иначе говоря, слова святителя Григория принято называть «частным мнением». Но это «частное мнение» вдохновляло христианских «модернистов» последующих веков развивать и углублять ересь апокатастасиса. В католической Церкви ересь нашла свое отражение в учении о «чистилище», пройдя через которое даже самые последние грешники «очистятся» и сумеют затем обрести покой и вечное счастье в раю. Примечательно, что в эпоху Реформации нарождающийся протестантизм осудил расцветшую в лоне католицизма ересь апокатастасиса. Как известно, одним из краеугольных догматов протестантизма является тезис о предопределенности человеческой судьбы. В рамках протестантизма обывателю жить оказалось не очень комфортно. И ересь апокатастасиса стала зарождаться внутри многих протестантских церквей и толков. Например, в конце XVIII века в Бостоне (США) Джоном Мюрреем была основана универсалистская Церковь, которая стала привлекать большие массы людей. А притягательность ее объяснялась тем, что руководители нового религиозного направления обещали людям гарантированное спасение после смерти. Кроме универсалистов учение о всеобщем спасении восприняли анабаптисты, меннониты, моравские братья, социниане и прочие протестантские секты.

К сожалению, ересь «всеобщего восстановления» стала популярной и в России. Идеи всеобщего спасения Оригена были подхвачены представителями религиозной философии в лице Владимира Соловьева, Николая Бердяева, отца Сергия Булгакова, отца Павла Флоренского. Резче всего критика традиционного учения Церкви о вечных муках звучит в трудах Н. А. Бердяева: «Наибольшее противление у меня вызывает всякая объективация ада и всякая попытка построить онтологию ада, что и делают традиционные богословские учения. Я вижу в этом догматизирование древних садических инстинктов человека. <…> Существование вечного ада означало бы самое сильное опровержение существования Бога, самый сильный аргумент безбожия».

Дух еретического апокатастасиса захватил не только умствующую интеллигенцию, но также часть священства и мирян в дореволюционной России. В этой связи известный русский мыслитель Константин Леонтьев (1831–1891) даже ввел в оборот выражение «розовое христианство». Под ним понимается ложное (мечтательное, чувственное, сентиментальное, беспринципное) восприятие христианства. Эпитет «розовый» понимают обычно как «разбавленный» или относят к парфюмерному продукту – «розовой воде», как к чему-то поверхностному, косметическому.

История ереси «всеобщего спасения» и ее критика изложены в достаточно исчерпывающей работе О. П. Мартынова и О. В. Проснякова «Ересь апокатастасиса: от истоков до современности». Есть и другие работы на данную тему. В них содержится длинный список святых отцов, ясно утверждавших, что грядущее наказание грешникам – реальность, которой не будет конца, и что противоположное мнение ошибочно. Среди них святители Ириней Лионский, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Епи-фаний Кипрский, блаженный Иероним Стридонский, святой Юстиниан Великий, святитель Григорий Двоеслов, преподобные Кириак Отшельник, Варсонофий Великий, Иоанн Лествичник, Максим Исповедник, святитель Герман Константинопольский, преподобный Иоанн Дамаскин, преподобный Феодор Студит, святитель Фотий Константинопольский, преподобный Симеон Новый Богослов, преподобный Никита Стифат, преподобный Григорий Синаит, святители Симеон Фессалоникийский, Марк Ефесский, Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник и преподобный Силуан Афонский.

Хочу лишь отметить, что Достоевский очень хорошо чувствовал пагубное влияние этой ереси на русского человека второй половины XIX века. «Легендой о Великом инквизиторе» писатель хотел лишний раз обратить внимание на гибельность тех искушений, которыми «сильный и умный дух» испытывал русский народ. И показать, что цена принятия таких искушений будет бесконечно высокой – вечная смерть. Не только «Великий инквизитор», но и многие другие произведения Достоевского направлены на разоблачение ереси апокатастасиса.

Как ни удивительно, но на эту сторону творчества Федора Михайловича обратили внимание, в первую очередь, некоторые зарубежные философы и богословы. Особо можно выделить современного итальянского философа и филолога Стефано Марию Капилупи. Одна из его работ называется «„Трагический оптимизм" христианства и проблема спасения: Достоевский». Позиция Федора Михайловича по вопросу спасения человека и его души представляет, по мнению итальянского исследователя, «золотую середину» в мире русских мыслителей второй половины XIX – начала XX века. Это позиция между пессимистической «философией трагедии» (наиболее ярким представителем ее Капилупи называет Льва Шестова) и оптимистической «философией славы» (наиболее яркий представитель – Владимир Соловьев). Позицию Достоевского итальянский философ определяет как «трагический оптимизм», вынеся эту формулировку в заглавие своей книги.