«Организованное» общество «счастливых» людей

Великий инквизитор объясняет Христу, что вожди инквизиции делают все возможное для того, чтобы «исправлять Его ошибки». А их надо исправлять. Иначе «неорганизованное общество» с его «болезнью» свободы будет все более бурлить и бунтовать. Свободный человек будет использовать свою свободу не по назначению, он будет убивать подобных себе или, по крайней мере, подавлять и угнетать более слабых. Великий инквизитор разъясняет Христу: «Ты гордишься своими избранниками, но у Тебя лишь избранники, а мы успокоим всех. Да и так ли еще: сколь многие из этих избранников, из могучих, которые могли бы стать избранниками, устали наконец, ожидая Тебя, и понесли и еще понесут силы духа своего и жар сердца своего на иную ниву и кончат тем, что на Тебя же и воздвигнут свободное знамя свое».

Вот как! Они могут настолько злоупотребить своей свободой, что пойдут против Бога, Который им эту самую свободу и даровал!

Великий инквизитор развивает свою мысль об опасности и даже самоубийственности свободы: «Свобода, свободный ум и наука заведут их в такие дебри и поставят пред такими чудами и неразрешимыми тайнами, что одни из них, непокорные и свирепые, истребят себя самих, другие, непокорные, но малосильные, истребят друг друга…»

В итоге, заключает Великий инквизитор, «оставшиеся, слабосильные и несчастные, приползут к ногам нашим и во-зопиют к нам: „Да, вы были правы, вы одни владели тайной его, и мы возвращаемся к вам, спасите нас от себя самих".

Подавляющая часть людей тяготится дарованной им Богом от рождения свободой и готовы добровольно сложить ее пред ногами вождей. Последние ее примут и будут эффективно управлять „стадом»:

«Но стадо вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо Ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками».

В «организованном» (т. е. тоталитарном) обществе могут, конечно, оставаться пассионарные личности. Но силы их духа и жар их сердца во избежание рецидивов могут быть угашены и успокоены насильственными методами (той же инквизицией и ее кострами). Задача превращения «неорганизованного» общества в «организованное» сложная, но посильная.

В таком обществе будут исключены социальные бунты и войны: «У нас же все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся». Итак, люди «станут свободными, когда откажутся от свободы своей». Как это напоминает один из лозунгов правящей партии из романа-антиутопии Оруэлла «1984»: «Свобода – это рабство».

«Программа» вождей инквизиции окажется очень привлекательной для «стада», ибо позволяет людям грешить. Да, конечно, понятие греха при отказе от свободы теряет всякий смысл. Но вожди инквизиции не собираются полностью отказываться от некоторых атрибутов христианства. В частности, сознательно сохранив в памяти людей понятие «греха». И по своему усмотрению разрешая грешить, делая тем самым грех более сладким. Между прочим, одним из первых шагов в деле легализации греха стала практика продажи индульгенций вождями католицизма. Вот слова Великого инквизитора о легализации греха в новом обществе:

«О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать, как благодетелей, понесших на себе их грехи пред Богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей, – все судя по их послушанию, – и они будут нам покоряться с весельем и радостью».

Великий инквизитор говорит не только о будущем «организованном стаде». Он уверен, что «стадо», которым он лично в данный момент управляет, уже достаточно организованно и послушно любому его слову. Накануне люди, собравшиеся на площади Севильи, видели чудеса Христа, узнали Его, с ликованием и слезами на глазах встречали Его. Но это ничего не значит. Когда появляется Великий инквизитор то, как по мановению волшебной палочки народ расступается, а затем спокойно дает страже по команде кардинала арестовать Христа и безмолвно провожает Его взглядами. Для народа большим авторитетом оказался Великий инквизитор, нежели Христос:

«Он простирает перст свой и велит стражам взять его. И вот, такова его сила и до того уже приучен, покорен и трепетно послушен ему народ, что толпа немедленно раздвигается пред стражами, и те, среди гробового молчания, вдруг наступившего, налагают на Него руки и уводят Его. Толпа моментально, вся как один человек, склоняется головами до земли пред старцем инквизитором, тот молча благословляет народ и проходит мимо».

Великий инквизитор уверен, что по первому же его слову его паства, не сомневаясь ни секунды, примет участие в казни Христа: «Повторяю Тебе, завтра же Ты увидишь это послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру Твоему, на котором сожгу Тебя за то, что пришел нам мешать. Ибо если был кто всех более заслужил наш костер, то это Ты. Завтра сожгу тебя. Dixi».

Полная послушность человеческого стада, в которой уверен Великий инквизитор, очень напоминает ту управляемость человеческой толпы, которая две тысячи лет назад окружала Христа в последние дни Его земного служения. Когда Христос въезжал в Иерусалим на ослике, окружавший Его народ с воодушевлением и восторгом кричал: «осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних!» (Мф. 21:9). А через несколько дней после этого первосвященники, книжники и фарисеи «перепрограммировали» создание многих иудеев, и они на судилище против Христа требовали убить Его: «Но они кричали: распни, распни Его!.. Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников» (Лк. 23:21, 23).

Вчитываясь в монолог Великого инквизитора, невольно начинаешь проводить параллели: этот католический кардинал очень напоминает первосвященников Каиафу и Анну, которые судили Христа. Та же ненависть ко Христу, то же неуемное желание убить Его, то же неверие в бессмертие души, та же дьявольская способность управлять человеческим стадом, играя на слабостях людей.