Власть в мире антиутопий

Перспективы дальнейшей эволюции «организованного» общества и усиления тоталитарных начал власти хорошо описаны в романах-антиутопиях Евгения Замятина, Олдоса Хаксли, Джорджа Оруэлла, Рея Брэдбери.

Великие вожди мира антиутопий совершенствуют свою власть над тем «стадом», которое они получили в наследство от католического инквизитора. Посмотрим более конкретно некоторые особенности этой власти на примере романа Оруэлла «1984».

Тоталитарное общество Оруэлла основывается на рабстве – как и у Великого инквизитора. И в Океании вся идеология строится на аксиоме, что свобода – духовное рабство, а оно ужасно. Поэтому лучше людям избавиться от духовной свободы, делегировав права принятия решений Внутренней партии и Старшему Брату. Пусть они решают, что хорошо, а что плохо; что правильно, а что неправильно; что истинно, а что ложно. А обыватель при таком устройстве жизни приобретает комфорт и спокойствие. Эта идеологическая аксиома вылилась в чеканную формулу: «Свобода – это рабство». Главный герой Смит записал в дневнике: «Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует». Но это как раз и не дозволено. Надо повторять то, что скажет партия. Если скажет, что дважды два три или пять, – так тому и быть. Впрочем, большая часть населения Океании – пролы (пролетарии), находящиеся в столь задавленном состоянии, что их можно назвать «бессловесной массой», управлять которой несложно. Как гласит еще один партийный слоган: «Пролы и животные – свободны».

Примечательно, что для вождей тоталитарного общества Океании власть выступает не в качестве средства достижения какой-то высшей цели, а самоцелью, конечной целью. О’Брайен, один из идеологов Внутренней партии, откровенничает перед Уинстоном Смитом: «Партия стремится к власти исключительно ради нее самой. Нас не занимает чужое благо, нас занимает только власть. Ни богатство, ни роскошь, ни долгая жизнь, ни счастье – только власть, чистая власть <…> власть не средство; она – цель». «Может быть, у Старшего Брата есть более высокая цель, нежели политическая власть? Нет, выше ничего нет. „Бог – это власть“ — заключает О’Брайен. Богом в тоталитарном обществе Океании выступает Старший Брат. Итак, мы видим „прогресс" в тоталитарном обществе Океании по сравнению с Севильей (да и всей Европой) XVI века: Христос уже не нужен даже как прикрытие для земных вождей – слуг „сильного и умного духа». Его замещают Старшим Братом.

Но, как мы выше отмечали, Старший Брат может быть лишь эфемерной фигурой, символом, «богом», которого никто не видел (видели лишь его «иконы» в виде плакатов). Нет сомнения, что за символом Старшего Брата скрывается тот самый «сильный и умный дух», о котором говорил старик-кардинал в «Великом инквизиторе». Т. е. дьявол, который искушал Христа в пустыне. И тогда можно предположить, что власть Внутренней партии оказывается средством по отношению к цели, неведомой для Внутренней партии. Средство подготовки к приходу в мир того зверя, о котором мы читаем в Апокалипсисе (Откр. 13:1-10). Т. е. антихриста, которому дьявол «дал… силу свою и престол свой и великую власть» (Откр. 13:2). А Старший Брат – лишь предтеча антихриста. Для дьявола власть над миром действительно является высшей целью. Эту «высшую цель» можно интерпретировать следующим образом: дьявол стремится одолеть Бога, стать над Богом или даже уничтожить Бога. Безумие! Партийный вождь О’Брайен, рассуждающий о власти, представлен в романе «1984» как «интеллектуал». Но на самом деле, его ум крайне ограничен, он выступает лишь как слепое орудие «сильного и умного духа».

Тоталитарная власть в Океании базируется на авторитете Старшего Брата. Да, вожди внутренней партии знают, что не все члены партии любят Старшего Брата, некоторые даже ненавидят его. Надо добиваться того, чтобы все любили (впрочем, на пролов это не распространяется). «Вы должны любить Старшего Брата. Повиноваться ему мало – вы должны его любить», – внушают Уинстону Смиту после того, как тот был арестован. Это, безусловно, должна быть не та любовь, которую Смит испытывал по отношению к товарищу по партии молодой женщине Джулии (любовь ложная, земная, низшая). Требуется любовь божественная. Итак, любовь к Старшему Брату делает его богом, а, если он бог, то у него и власть («Бог – это власть»).

Мы помним, что Великий инквизитор лицемерно представляет себя и других вождей католицизма как любящих слабосильных людей и жертвующих ради них своим благополучием («страдальцы, взявшие на себя проклятие познания добра и зла»). Такую же лицемерную позицию занимают и вожди Внутренней партии: «партия – вечный опекун слабых, преданный идее орден, который творит зло во имя добра, жертвует собственным счастьем ради счастья других». Мол, цена власти очень высока. А потому власть надо не только уважать, но и любить за приносимые жертвы.

Внутренняя партия Океании добилась гораздо большего по сравнению с инквизицией Средних веков. Совершая экскурс в прошлое, О’Брайен разъясняет Смиту разницу в методах инквизиции и партии: «В Средние века существовала инквизиция. Она оказалась несостоятельной. Она стремилась выкорчевать ереси, а в результате их увековечила. За каждым еретиком, сожженным на костре, вставали тысячи новых. Почему? Потому что инквизиция убивала врагов открыто, убивала нераскаявшихся; в сущности, потому и убивала, что они не раскаялись. Люди умирали за то, что не хотели отказаться от своих убеждений. Естественно, что вся слава доставалась жертве, а позор – инквизитору, палачу. <…> Мы таких ошибок не делаем. Все признания, которые здесь произносятся, – правда. Правдой их делаем мы. А самое главное, мы не допускаем, чтобы мертвые восставали против нас».

И далее: «Мы обратим еретика, мы захватим его душу до самого дна, мы его переделаем. Мы выжжем в нем все зло и все иллюзии; он примет нашу сторону – не формально, а искренне, умом и сердцем. Он станет одним из нас, и только тогда мы его убьем. <…> Мы не довольствуемся послушанием и покорностью. Когда вы окончательно нам сдадитесь, вы сдадитесь по собственной воле. Мы уничтожаем еретика не потому, что он нам сопротивляется; покуда он сопротивляется, мы его не уничтожим. Он примет нашу сторону – не формально, а искренне, умом и сердцем. Он станет одним из нас, и только тогда мы его убьем. Мы не потерпим, чтобы где-то в мире существовало заблуждение, пусть тайное, пусть бессильное. Мы не допустим отклонения даже в миг смерти. В прежние дни еретик всходил на костер все еще еретиком. Мы же, прежде чем вышибить мозги, делаем их безукоризненными».

В романе «1984» читаем, что партия под руководством Старшего Брата даже более эффективно контролирует общество, чем это делала католическая Церковь благодаря техническим средствам надзора за каждым человеком: «По сегодняшним меркам даже католическая Церковь средневековья была терпимой. Объясняется это отчасти тем, что прежде правительства не могли держать граждан под постоянным надзором. Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением; радио и кино позволили шагнуть в этом направлении еще дальше. А с развитием телевизионной техники, когда стало возможно вести прием и передачу одним аппаратом, частной жизни пришел конец».

Плюс к техническим средствам слежки у партии имеются технические возможности регулярно накачивать каждого гражданина официальной пропагандой, одновременно изолируя его от альтернативных источников информации: «Каждого гражданина, по крайней мере каждого, кто по своей значительности заслуживает слежки, можно круглые сутки держать под полицейскими наблюдениями и круглые сутки питать официальной пропагандой, перекрыв все остальные каналы связи».

В результате монополизации всей информации в одних руках партия получает возможность преодолеть присущий традиционному обществу плюрализм мнений, разнообразие взглядов. В обществе воцаряется единомыслие, какое не снилось даже католический Церкви и ее инквизиции: «Впервые появилась возможность добиться не только полного подчинения воле государства, но и полного единства мнений по всем вопросам».

Итак, партия нового типа пошла намного дальше инквизиции: она претендует на власть не только над телом, его поведением и словами, не только над институтами общества и природой, но и над душой человека. Партия готовит все необходимое к приходу зверя (антихриста). Как мы знаем из Апокалипсиса, в последние времена большая часть людей примет начертание имени или числа зверя на правую руку или на чело. По толкованиям святых отцов, начертание на правую руку означает контроль антихриста над поведением человека, его действиями. Начертание на чело – контроль над его сознанием, мыслями.

Примечательно, что некоторые сюжеты романа «1984» перекликаются не только с «Великим инквизитором», но также другим произведением Достоевского – романом «Бесы». Петр Верховенский, Шигалев и другие герои романа из разряда «бесов» рассуждают о будущем «идеальном» обществе. И оно очень напоминает тот жесткий тоталитарный строй, идеологом которого были Великий инквизитор и О’Брайен.

Приведу фрагмент из «откровений» главного «беса» Петра Верховенского о будущем устройстве «идеального» общества: «Все рабы в рабстве равны… Первым делом, понижается уровень образования, наук и талантов. Не нужно высших способностей – их изгонят или казнят. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание; мы пустим пьянство, сплетни, доносы; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство.»

А вот фрагмент разговора двух других «бесов» – главного идеолога Шигалева и одного из группы «наших», члена революционной «пятерки» Лямшина: «Я предлагаю не подлость, а рай, земной рай, и другого на земле быть не может, – властно заключил Шигалев. – А я бы вместо рая, – вскричал Лямшин, – взял бы этих девять десятых человечества, если уж некуда с ними деваться, и взорвал их на воздух, а оставил бы только кучку людей, образованных, которые и начали бы жить-поживать по-ученому».

На идейную близость таких произведений, как роман «Бесы» и «Великий инквизитор», с одной стороны, и роман «1984», с другой стороны, обращает внимание И. В. Бардыкова: «В антимире „1984“ воплотились мечты Шигалева, Петра Верховенского („Бесы“) и Великого инквизитора: исчезли различия между свободой и рабством, несвободой и счастьем, войной и миром, добром и злом, правдой и ложью. Народ превращен в „стадо“, „массу“, сопротивление „человеческого материала" подавлено».