Тема ростовщичества в мировой художественной литературе: от Данте до Достоевского

Ростовщичество старо как мир. Доподлинно известно, что ростовщики существовали уже в древнем Вавилоне. В античном мире ростовщичество процветало. Оно, безусловно, воспринималось обществом достаточно негативно, пресекалось и наказывалось. Но полностью истребить его не удавалось. Против ростовщичества писали тогдашние философы, например Аристотель и Сенека. А также литераторы, например знаменитый драматург Эсхил. Или Марк Порций Катон Старший, который был и политиком, и литератором.

После гибели Римской империи и превращения христианства в официальную религию Европы ростовщичество ушло глубоко в подполье, а обличение и пресечение этого небогоугодного занятия взяла на себя Церковь. Никакого отражения темы ростовщичества в художественной литературе в Европе в Средние века не было по той простой причине, что таковой литературы в те времена почти не существовало.

Но вот в XIV веке начинается эпоха Ренессанса (Возрождения), появляются произведения художественной литературы. Одно из таких ранних произведений – «Божественная комедия» Алигьери Данте (1265–1321). Данте родился и жил во Флоренции как раз в то время, когда город стал превращаться в один из главных центров ростовщичества в Италии и всей Европе. Наряду с Флоренцией ростовщические конторы, которые стали называться «банками», стали стремительно возникать и в таких городах Северной Италии, как Сиена, Генуя, Венеция, Падуя. Папа и другие высшие иерархи Римско-Католической Церкви смотрели сквозь пальцы на начавшийся у них под боком разгул ростовщичества (поскольку они были в нем заинтересованы, но всячески скрывали свои связи с банкирами). И тема обличения ростовщичества не могла не найти своего отражения в поэме «Божественная комедия» (создавалась в 1308–1321 годах; первоначально называлась просто «Комедия»; эпитет «Божественная» ввел позднее Боккаччо).

По сути, в Италии времен Данте уже складывался ранний капитализм, и автор поэмы обличал все те человеческие слабости и грехи, которые стали отчетливо проявляться в атмосфере нарождающегося капитализма. Как известно, в «Божественной комедии» три части, в которых соответственно показаны ад, чистилище и рай. В аду Данте девять концентрических кругов, воронкой спускающихся к центру Земли, и в каждом следующем мучения сильнее. Самый страшный круг – девятый. Там самые ужасные преступники – Иуда Искариот, Брут и др. Что касается ростовщиков, то они помещены на краю седьмого круга, где «огонь вонзает жала в лица» (о них мы читаем в книге «Ад», песнь 17, стихи 34–78). Не так далеко от них находятся другие носители «капиталистического духа» – воры, обманщики, насильники, мздоимцы, взяточники, продавцы церковных должностей и фальшивомонетчики. Что касается ростовщиков, то у каждого из них на груди висит мошна – подобие кошелька:

 

У каждого на грудь мошна свисала,

Имевшая особый знак и цвет,

И очи им как будто услаждала.

 

Далее следует описание этих кошельков: у одного «в желтом поле был рисунок синий», у другого – алый, «подобно крови», мешочек с белою гусыней, у третьего – белый кошелек с голубой свиньей. Известный специалист по эпохе Ренессанса английский историк Александер Ли говорит, что это элементы тогдашней геральдики. Итальянские ростовщики в то время уже вошли в состав знати, подобно аристократам они обзавелись гербами (пять веков спустя Ротшильды также станут баронами, и у них появится свой семейный герб).

Среди обитателей преисподней Данте увидел представителей двух знаменитых флорентийских банкирских семей – Джанфильяцци и Обриаки — и остановился поговорить со стенающей фигурой Реджинальдо дельи Скровеньи, падуанского ростовщика, который предсказывал появление в аду своего соотечественника Витальяни дель Бейте и флорентийца Джанни Бальмонте.

Надо сказать, что поэма Данте весьма и весьма напугала тогдашних ростовщиков-банкиров. Упомянутый выше Александер Ли пишет: «В старости Джованни ди Биччи де Медичи много беседовал на эту тему с прелатами. И его сына Козимо аморальность ростовщичества с точки зрения Церкви тоже очень беспокоила. Он постоянно обсуждал со своими друзьями из монашеских орденов, как лучше искупить свои банкирские грехи». Упомянутый выше Джованни ди Винчи де Медичи (1360–1429) – один из видных представителей известного клана Медичи, которые начали заниматься ростовщичеством во Флоренции еще в XII веке. При Джованни банкирский дом Медичи уже имел филиалы в Риме и Венеции и стал банком римского престола. Говорят, что не только Джованни и Козимо, но и все другие Медичи хорошо были знакомы с поэмой Данте.

Банкиров, конечно, пугала перспектива ада и очень жесткого «чистилища», но поэма Данте вселяла в них надежду, что в конечном счете они окажутся в раю. Тем более что прелаты и члены монашеских орденов, как пишет Александер Ли, успокаивали ростовщиков, говоря, что страданий ада и чистилища можно избежать в случае глубокого покаяния на смертном одре. Также для смягчения наказаний рекомендовались индульгенции с высокими номиналами и добровольные пожертвования в денежной и иных формах. Так, нашим туристам, посещающим Италию, очень рекомендую ознакомиться с Капеллой Скровеньи, также известной как часовня Арена. Это церковь в Падуе, украшенная циклом фресок Джотто начала XIV-го века, одним из величайших сокровищ искусства. Возведение храма было инициативой местного банкира Энрико Скровеньи. Историки говорят, что Энрико построил храм во искупление грехов своего отца, ростовщика Реджинальдо дельи Скровеньи, которого великий Данте поместил в седьмой круг ада в своей «Божественной комедии». Могила самого Энрико находится в апсиде храма, а его портрет можно увидеть на фреске «Судный День» Джотто.

Итак, «Божественная комедия» послужила довольно мощной встряской для итальянских банкиров. Но при этом ее мощный антиростовщический запал был отчасти ослаблен Римско-Католической Церковью, которая сумела ловко «монетизировать» испуг банкиров.

Конечно, о ростовщичестве писали в эпоху позднего Средневековья и другие известные в то время мыслители. Но это были произведения, которые скорее можно отнести к разряду философских или богословских (теологических), нежели художественно-литературных. Например, труды Фомы Аквинского. Хотя некоторые из таких работ имели достаточно выразительную художественную форму. Среди последних можно выделить сочинения византийца Николая Кавасилы (1322–1396), который родился спустя год после смерти итальянца Данте. Кавасила был одновременно и богословом, и философом, и писателем. Можно упомянуть два его антиростовщических произведения, которые, с точки зрения современных представлений, можно отнести к жанру публицистики. Это трактат «Слово против ростовщиков» и письмо «Благочестивейшей Августе о проценте», адресованное матери малолетнего императора Иоанна V Палеолога. Оба опуса написаны автором в конце 40-х – начале 50-х годов XIV века. Не буду останавливаться на разборе этих произведений и их влиянии на тогдашнее общество, отошлю читателя к интересной статье М. А. Поляковской «Взгляды Николая Кавасилы на ростовщичество». Отмечу лишь, что указанные произведения Николая Кавасилы, к сожалению, были известны достаточно узкому кругу его современников как в Византии, так и за ее пределами. Уж до итальянских ростовщиков-банкиров они точно не дошли.

В разгар Реформации, которая, как известно, началась в Европе с «95 тезисов» Мартина Лютера (1517), появилось одно очень яркое публицистическое произведение, направленное против ростовщиков, которое возымело большой резонанс. Автором его оказался все тот же Лютер. Это памфлет, название которого: «О евреях и их лжи» (нем. Von den Juden und ihren Lugen). Написан в 1543 году. Указанному памфлету предшествовала книга Лютера «О торговле и ростовщичестве» (1524), а также работа «Наказ приходским священникам выступать с проповедями против ростовщичества», изданная в Виттенберге (1540). Но указанные работы можно рассматривать как подготовку к написанию памфлета.

Во времена Лютера слова «еврей» и «ростовщик» были почти синонимами. Хотя названный памфлет часто квалифицируют как «антисемитское» произведение, но, по сути, он был направлен против ростовщичества и задевал не только евреев, но и христиан, которые тайно промышляли ростовщичеством. В том числе католических иерархов, пользовавшихся услугами банкиров-ростовщиков. Вот характеристика, которую Лютер дает ростовщикам: «Они суть воры и разбойники, у которых нет ни крохи во рту, ни нитки на теле, которую бы они не украли или не отняли у нас посредством их проклятого ростовщичества. Они живут каждый день только благодаря воровству и грабежу, с женами и детьми, как закоренелые воры и оккупанты, в полной и беззаботной самонадеянности. Ростовщик – это закоренелый вор и оккупант, который должен висеть на виселице в семь раз выше всех других воров».

Лютер своими тезисами и памфлетами в немалой степени активизировал Реформацию, которая в конечном счете привела Европу к буржуазным революциям и, как ни парадоксально, к полной легализации ростовщичества.

Далее обзор темы «Ростовщичество в художественной литературе» я постараюсь свести к перечислению наиболее важных авторов и их произведений. Вот далеко не полный список:

Английский поэт Кристофер Марло (1564–1593). Пьеса «Мальтийский жид»; другое название в русском переводе: «Мальтийский еврей» (1590).

Уильям Шекспир (1564–1616). Пьеса «Венецианский купец» (1596).

Оноре де Бальзак (1799–1850). Повесть «Гобсек» (1830). Также французский писатель обращался к теме ростовщичества в «Евгении Гранде», «Истории величия и падения Цезаря Боррито», «Крестьянах», «Банкирском доме Нусингена», вошедших в цикл «Человеческая трагедия».

Чарльз Диккенс (1812–1870). Повесть-сказка «Рождественская песнь в прозе»; другое название: «Рождественская история» (1843).

Энрико Монтацио (1816–1886), писавший под псевдонимом Итало Франки. Пьеса «Происхождение великого банкира, или Уплата миллиона по предъявлению»; в русском переводе «Великий банкир» (1864).

Из русских писателей, в первую очередь, следует выделить следующих:

Александр Пушкин. Поэтическая драма «Скупойрыцарь» (дата написания – 1830; дата первой публикации – 1836). Также можно упомянуть поэтическое подражание Данте с описанием ростовщиков в аде (1832): «И дале мы пошли – и страх обнял меня. // Бесенок, под себя поджав свое копыто, // Крутил ростовщика у адского огня…»

Николай Гоголь. Повесть «Портрет» (1833–1834); поэма в прозе «Мертвые души» (1842). Что касается «Портрета», то в этой повести ростовщик – одна из главных фигур. Этот ростовщик несет зло всем тем людям, которые к нему обращаются за деньгами. Они становятся безумными, ревнивыми, самоубийцами. Ростовщик умирает, но после него остается его портрет, который был написан по настоятельной просьбе ростовщика другим главным героем, названным «художником». Портрет переходит из рук в руки и приносит его обладателям несчастья. Повесть написана в духе мистического романтизма, призвана передать мысль писателя об инфернальной природе ростовщичества.

Всеволод Крестовский (1839–1895). Роман «Петербургские трущобы» (первая журнальная публикация в 1864–1866).

Но самым главным в списке русских писателей следует поставить Федора Михайловича Достоевского (1821–1881), у которого тема ростовщичества проходит через многие произведения. Может быть, из зарубежных писателей лишь Бальзак писал так же много о ростовщичестве. Кстати, Федор Михайлович ценил высоко творчество этого француза, знал многие его романы, в молодости даже перевел на русский язык роман Бальзака «Евгения Гранде».

И во всех романах «Пятикнижия» (может быть, за исключением «Бесов») писателем выведены образы ростовщиков и их жертв, а также приведены рассуждения иных героев на тему ростовщичества.

Конечно, читателям наиболее известна старуха-процентщица Алена Ивановна из романа «Преступление и наказание» (опубликован в 1866 году). Писатель достаточно подробно на примере Алены Ивановны показал, как были организованы «домашние» ломбарды, которые стали возникать в городах как грибы после дождя в период «реформ» Александра II. Не буду подробнее останавливаться на этом известном романе и его известной «героине».

А в следующем романе «Идиот» (1869) писатель достаточно подробно описал образ петербургского ростовщика, которого звали Иван Петрович Птицын. Он в отличие от старухи-процентщицы Алены Ивановны занимал заметно более высокое положение в обществе. Впрочем, в романе «Идиот» фигурирует еще один ростовщик, вернее ростовщица. Речь идет о «капитанше» Марфе Борисовне Терентьевой, которая дает в долг деньги отставному генералу Ардалиону Александровичу Иволгину. Вскользь в романе также упоминается покойный отец купца Парфена Рогожина, который при жизни, судя по всему, занимался ростовщичеством.

В романе «Подросток» фигурирует некто Стебельков – мошенник, член шайки подделывателей акций железной дороги, заманивший в эту аферу и своего должника князя Сергея Петровича Сокольского.

В романе «Братья Карамазовы» в качестве ростовщиков выступают купец Трифонов и хозяин постоялого двора Трифон Борисович. Впрочем, косвенно, не вполне осознанно ростовщичеством занимался также подполковник Иван Верховцев, который отдавал на время казенные деньги купцу Трифонову (а тот периодически вознаграждал Верховцева «гостинцами» и процентами). К разряду ростовщиков следует также отнести одного из главных героев романа – Карамазова-старшего (Федора Павловича). Он открыл в уезде кабаки, давал вино в долг под обеспечение залогов. Писатель мельком говорит, что Федора Павловича этому ремеслу обучили шустрые дельцы из Одессы, где Карамазов-старший провел несколько лет.

Ростовщики фигурируют и в других произведениях Достоевского. Например, в романе «Бедные люди» (впервые опубликован в 1846 году) это процентщик Марков, между прочим, дворянин, чиновник 14-го класса (коллежский регистратор).

В «Записках из мертвого дома» (1860–1861) Достоевский описывает жизнь заключенных в остроге (описание, основанное на собственном опыте пребывания Федора Михайловича в тюрьме и ссылке). Оказывается, даже в остроге процветало ростовщичество: «Некоторые с успехом промышляли ростовщичеством. Арестант, замотавшийся или разорившийся, нес последние свои вещи ростовщику и получал от него несколько медных денег за ужасные проценты. Если он не выкупал эти вещи в срок, то они безотлагательно и безжалостно продавались; ростовщичество до того процветало, что принимались под заклад даже казенные смотровые вещи, как то: казенное белье, сапожный товар и проч., – вещи, необходимые всякому арестанту во всякий момент…» Одним из запоминающихся героев «Записок…» является Исай Фомич Бумштейн. Арестант, еврей по национальности, острожный «ювелир, он же и ростовщик». Умудрялся заниматься ростовщичеством даже находясь в неволе. Все в остроге были ему должны. Кстати, персонаж под фамилией Бумштейн (еврей-ростовщик) уже фигурировал в «Дядюшкином сне» (1859).

А вот повесть «Кроткая» (1876). Главный ее герой – ростовщик, содержатель ссудной кассы, муж «кроткой» (так ее величает писатель). Он же и рассказчик, повествование ведется от имени ростовщика.

В романе «Игрок» (1866) одним из запоминающихся героев является некто француз-авантюрист де Грие, который выручил «прошлого года» генерала (без имени), «дал ему тридцать тысяч для пополнения недостающего в казенной сумме при сдаче должности» и «уж разумеется, генерал у него в тисках», больше того, «генерал весь у него в закладе, все имение – его».

Примечательно, что у Достоевского был замысел написать отдельный роман о ростовщике и ростовщичестве. В набросках он назывался «Ростовщик» и «О князе и ростовщике». Но этот замысел не был осуществлен. Также тема ростовщичества и банков периодически всплывает в «Дневнике писателя» и в его письмах разным адресатам.

Еще раз подчеркну, что тема ростовщичества занимала очень важное место в творчестве Достоевского. Федор Михайлович и сам непосредственно (в «Дневнике писателя», в переписке), и через героев своих произведений всячески выражал неприятие этого уродливого феномена жизни. Причем ростовщичество (как в классическом виде, так и в виде кредитов банков) расцвело пышным цветом именно в те годы, когда Достоевский написал основную часть своих произведений. Это было время так называемых «реформ» Александра II, а на самом деле происходила «тихая» буржуазная революция, которая стремительно уничтожала устои традиционной жизни.

Писали о ростовщичестве и после Достоевского – как у нас в России, так и за рубежом. Достаточно, например, вспомнить трилогию американского писателя Теодора Драйзера (1871–1945) «Финансист», «Титан» и «Стоик». Трилогия рассматривает общественную, культурную, политическую и финансовую жизнь Америки конца XIX – начала XX века. Главный герой – богатый делец Фрэнк Алджернон Каупервуд.

Не менее интересен и поучителен роман американца Уильяма Фолкнера (1897–1962) «Деревушка». Роман представляет собой повествование о семействе Сноупсов, принадлежащих к аристократии американского Юга. Эта аристократия переживает трагедию, она оказалась перед мучительным выбором: сохранить былые представления о чести и впасть в нищету – или порвать с прошлым и влиться в ряды дельцов-нуворишей, делающих скорые и не слишком чистые деньги на разных не очень честных операциях, в том числе ростовщичестве. Циничный герой романа Флем Сноупс выбирает второе. Он разбогател, приобрел респектабельность и вес в обществе. Однако вскоре ему предстоит стать не только свидетелем, но и участником трагедии великой любви, жгучей ревности и разрушительных страстей…

Конечно, в наше время тема ростовщичества в художественной литературе несколько трансформировалась. Больший акцент делается на банках, а эти депозитно-кредитные организации помимо получения прибыли за счет кредитов используют и многие другие средства обогащения. Например, за счет операций на фондовой бирже и валютных рынках, за счет создания денег «из воздуха» (неполное покрытие своих обязательств активами), за счет ложных банкротств и т. п. К этому новому поколению произведений можно, например, отнести роман американского писателя Артура Хейли (1920–2004) «Менялы» (1975).

Ретроспективно бросая взор на тему ростовщичества в мировой литературе, прихожу к выводу, что, наверное, Достоевскому как никакому другому писателю, удалось дать яркую и психологически глубокую картину этого опасного феномена человеческой жизни. А поскольку писателям (по крайней мере, последнего столетия) тема ростовщичества почему-то перестала казаться интересной (наверное, «принюхались»), то очень рекомендую по данной теме обращаться к Достоевскому. Впрочем, и к его предшественникам, которых я упомянул выше. Ведь ростовщичество из нашей жизни не ушло.