Мемы, Интернет и конфликты

Предполагается, что в Интернете мемы являются смешанными, повторяющимися сообщениями, которые быстро распространяются среди участников широкой цифровой культуры с целью продолжения разговора (в чатах, переписке, комментариях, социальных сетях).

Для описания меметической трансформации в цифровой среде используются три категории: расширяемые медиа, эмерджентный мем и мем. Появляется такое понятие, как меметический ландшафт.

Меметический ландшафт описывает сферы (как умственные, так и физические), которые хранят, укрывают, принимают, отвергают или мутируют мемы, когда они путешествуют от одного человека к другому. В меметическом ландшафте есть три уровня:

Уровень 1: Меметический.

Уровень 2: Субъективный.

Уровень 3. Объективный.

Уровень 1 существует в уме человека. Это меметическая область, где мемы хранятся как эвристика или алгоритмы.

Уровень 2 также существует в уме. Это субъективная область, где ум хранит инстинкты, эмоции, восприятия, желания, страхи, переживания и мнения. Это фильтры, которые решают, сможет ли мем пройти от уровня 1 до уровня 3 или от уровня 3 до уровня 1.

Уровень 3 – это физический мир. Здесь мемы имеют другую форму. Они могут проявляться как действия человека или храниться как документы, артефакты и символы.

Переход с одного уровня на другой осуществляется практически моментально. Например, в вооруженных силах существует несколько видов команд обращения с оружием, и в зависимости от того, какая именно команда поступила от командира, исполняется определенный технический прием. От вербального приказа до исполнения проходит несколько секунд. Аналогичные процессы мы можем наблюдать в спорте, системе образования, политике, исполнении различных видов работ.

Очевидно, что мемы влияют на идеи, а идеи влияют и формируют убеждения. Убеждения порождают и влияют на политические позиции в сочетании с чувствами и эмоциями, в конечном итоге производя действия, которые информируют и влияют на поведение.

Австралийский ученый Кристофер Кокер предлагает использовать теорию мемов по отношению к эволюции войны. Он отмечает, что в истории были три различные формы, которые определялись тремя различными эпохами:

– Домодернистское «преимущество»;

– «Добродетель» (поведение, заслуживающее одобрения) раннего модерна;

– «Аутентичность» позднего модерна.

Первая форма характерна для времен античности и раннего Средневековья. Мифы и легенды, связанные с этим периодом, рассказывают нам об одном измерении войны, связанном с судьбой героев. Вторая форма гласит о том, что воином можно не обязательно рождаться, им можно стать. Книга Никколо Макиавелли «Искусство войны» рассказывает о появлении этой новой парадигмы. Третья форма связана с появлением отчуждения и упадком воинской культуры из-за появления массовых войн и атомного оружия. И подобное положение принималось как объективные условия жизни.

Помимо исторического анализа конфликтов, теория мемов предлагалась в качестве компонентов боевых действий, которые относятся к психологическим и информационным операциям. Считается, что вопрос применения мемов в качестве элементов организованного конфликта впервые поднял майор Морской пехоты США Майкл Проссер в своем исследовании, опубликованном в 2006 г..

Он утверждал, что, используя логическую прогрессию связи мемов с идеями и политическими убеждениями, любая атака на какую-либо идеологию должна учитывать нападение на центральную или трансцендентную «идею» или группу идей в качестве средства достижения успеха. Далее мемы как идеи «играют» в качестве инструментов (или средств) для атаки на идеологию.

Проссер отмечал, что мемы связаны с нелинейным мышлением и его экстраполяцией в этику военного сообщества. А применение прямой военной силы для нанесения поражения какой-либо идеологии никогда не может быть успешным на 100 %. Поэтому он предложил клинический подход для анализа мемов, ссылаясь на своих коллег из оборонных аналитических центров, которые сфокусировались на мем-конструктах и предложили свой метод анализа современных военных проблем, а именно идеологии повстанцев. В этом смысле теоретическая идея мемов в повстанчестве описывает метод анализа культурных идей, изоляции их по частям, и применение клинического подхода, раскрывающего, как именно распространяются мемы повстанцев.

Саморепликация мемов также связана с эпидемиологическим подходом. Этот анализ применения мемов показывает, как мемы повстанчества воспроизводятся и распространяются в качестве болезни.

Далее Проссер приходит к выводу, что, используя аналогию, при которой идеологии обладают теми же теоретическими характеристиками, что и болезнь (в частности, как сложные адаптивные системы), можно сделать вывод, что аналогичный метод и работа могут/должны применяться для борьбы с ними. Во-первых, идеология должна быть признана как болезнь, а мемы – как метод ее распространения. Во-вторых, существует взаимосвязь на перекрестке социологии, антропологии, познавательной науки и теории поведения, что помогает умышленно убедить (инокулировать) большие аудитории (или хосты) посредством тонкого или открытого контакта.

«Военные операции производят мемы как преднамеренные, так и непреднамеренные. Непреднамеренные эффекты от мемов обычно рассматриваются как последствия второго и третьего порядка. Иногда эффекты второго и третьего порядка являются результатом преднамеренного планирования; однако во множестве случаев их нельзя точно спрогнозировать… Мемы влияют, влияют, генерируют и изменяют идеи. Центральным вопросом вне этой репликации и передачи является индивидуальный и социальный контакт и взаимодействие», – пишет Проссер.

В исследовании отмечалось, что физическое уничтожение инфицированных элементов нередко может приводить к обратному эффекту, поэтому кинетические методы неэффективны в борьбе с мемами. Только признание идеологии противника как комплексной адаптивной системы поможет решить эту проблему. И мемы являются эмерджентными инструментами для победы в такой метафизической борьбе.

В американском журнале «Военная разведка» лейтенант Брайан Хэнкок продолжает развивать эту тему и рассматривает технологию применения мемов в качестве дополнительного элемента контрповстанческих операций, которые проводят вооруженные силы США. Он называет мемы не иначе как вирусами сознания.

Принцип меметической войны состоит в том, чтобы вытеснить или перезаписать опасные патогенные мемы более мягкими мемами. Как только критический уровень насыщения нового набора мемов в целевой группе будет достигнут, исчезнут нежелательные артефакты и поведение человека.

В идеале вирус, который направлен на умы, будет перезаписан с более высокой точностью, плотностью и долговечностью, чтобы обеспечить долгосрочную устойчивость. Вытеснять опасный мемеплекс можно, создав более «контагиозный» доброкачественный мем, используя определенные методы упаковки, тиражирования и распространения.

Рис. 9.1. Определение мемов.

Меметические технологии таковы. Вначале нужно определить мемы, которые нужны для продвижения определенной целевой идеи. Затем нужна оценка идеи, которую нужно внедрить в общество, и определение идей, которые нужны для поддержки ранее обозначенной идеи. Следующее действие – это вопрос: есть ли какие-то поддерживающие под-идеи, которые нужно определить? Если да, то вопрос дорабатывается, а если нет, то можно сказать, что меметическая структура, которая будет пропагандироваться, полностью определена. (рис. 9.1)

Далее следует практическая часть по насыщению меметической индоктринацией. Этот второй уровень реализуется следующим образом. Происходит внедрение агентов в общество, которое необходимо инфицировать идеями. Агенты идентифицируют и индоктринируют лидеров общин/обществ, которые восприимчивы для инфекции меметической структурой обозначенной цели. Далее агенты используют индоктринированных лидеров и их подчиненных в качестве рычага, чтобы оказать давление на других, несогласных лидеров и их подчиненных, чтобы адаптировать меметическую структуру целевой идеи. Если возможно, то агенты идентифицируют и устраняют лидеров и их подчиненных, которые сопротивляются новой меметической структуре. Затем происходит оценка – являются ли сейчас большинство лидеров общины и их подчиненных индоктринированными целевыми идеями? Если да, то точка насыщения меметической индоктринацией достигнута. Если нет, агенты возвращаются к работе над индоктринацией лидеров. (рис. 9.2)

Рис 9.2. Оценка меметической индоктринации и насыщенности.

Заключительный этап связан с идентификацией членов целевой общины, которые не индоктринированы целевыми идеями. Основные вопросы в этом случае: могут ли он/она быть индоктринированными через давление со стороны индоктринированных членов и лидеров? Представляют ли он/она угрозу распространению целевым идеям? Если такая угроза есть, тогда агенты рассматривают, можно ли устранить его/ее без нарушения целевых идей? Если это возможно, происходит устранение (физическое или административное – в зависимости от того, где ведется меметическая война: на поле боя или в политической среде) и ведется дальнейшая индоктринация. (рис. 9.3)

В последнее время методике меметической войны стали оказывать большое внимание со стороны не только военных специалистов, но и политтехнологов.

Эксперт по социальным медиа из Стэнфордского университета Джеф Джиси в своей статье «Время воспользоваться меметической войной» пишет, что «меметическая война – это соперничество за нарративы, идеи и социальный контроль на поле боя социальных медиа. Меметическая война также может рассматриваться как цифровая версия психологической войны, более известной как пропаганда. Если пропаганда и общественная дипломатия являются конвенциональными формами меметической войны, тогда троллинг и психологические операции – это их партизанские версии. Меметическая война может быть полезна на уровне большого нарратива, на поле боя или при особых обстоятельствах».

По большому счету, меметическую войну в Интернете можно увидеть повсюду – в политических кампаниях, рекламе, новостях, Фейсбуке и Ютубе. Не всегда она проводится агрессивно, часто мемы могут нести завуалированное послание, но быть при этом достаточно эффективными. Кроме того, мемы могут перехватываться, что показывает их инструментальную природу – один и тот же мем может использоваться разными сторонами конфликта.

Например, во время праймериз Республиканской партии в 2016 г. Джеб Буш пытался приклеить ярлык Дональду Трампу как «хаотическому кандидату». Но когда его кампания начала использовать хештег, то пиарщики, поддерживавшие Трампа, перехватили его и стали использовать против Джеба Буша.

Рис. 9.3. Мониторинг меметического статуса.

В целом президентская кампания Дональда Трампа представляла собой хороший пример ведения меметической войны, где разные политические силы использовали определенные образы и концепции, легко понятные для конкретных целевых групп и распространявшиеся через Интернет. Одним из примеров является персонаж из комикса лягушка Пепе, который впервые появился в 2005 г. После того как Дональд Трамп использовал этот образ в своем профиле Твиттера, его стало использовать движение Alt-right, которое поддерживало Трампа и критиковало Хиллари Клинтон. А противники Трампа даже пытались утверждать, что лягушка Пепе – это символ нацизма. В 2016 г. была создана криптовалюта Пепе и создана специальная платформа обмена на основе технологии блокчейн.