Глава 18

Кай смотрел на темное небо, как и два дня назад, завешенное вуалью серых туч. Весна не спешила в Москву, здесь ее могли ждать лишь твари. Промозглый порывистый ветер налетал со спины и боков, пробовал на прочность костюмы радиационной защиты, свистел в перекрытиях недостроенного многоэтажного дома по соседству.

– Это безумие, – восхищенно рассматривая тяжелый мощный джип с бронированным кузовом, проронил Тим. Что-то в нем имелось от того автомобиля, который привиделся ему во сне. Однако тот был открытым: вместо крыши – удлиненные гнутые стойки, пересекающиеся над головой. На них установлены прожекторы. Открытый кузов, в который удобно запрыгивать на ходу. Этот же – полностью закрытый. При желании в нем удалось бы отсидеться, как в танке.

– Идея, которая не таит в себе опасности, недостойна того, чтобы вообще называться идеей, – улыбнулся Кай. И автомобиль, и замысел добираться до места таким способом ему нравились. – Если тебя беспокоят «птички», то подобный вес не поднять даже самому крупному дракону. А вашим волкодлакам нипочем не поцарапать даже лобовое стекло. Завязнуть тоже не бойтесь.

– Да. Это нам не грозит, – постучав мыском ботинка по рифленому шипастому колесу, согласился Немчинов, вернулся к ящикам с оружием и консервами, взвалил один на плечи и потащил к багажнику.

Тим дернулся было помочь, но Кай остановил его, придержав за локоть:

– Набегаешься еще под его командованием, лови момент и наслаждайся бездельем.

Сказано было с легкой издевкой. Сталкер не упускал случая поразвлечься, подтрунивая над старым приятелем каждый раз, когда подворачивалась возможность. То ли таким образом выплескивал беспокойство за его дальнейшую судьбу, то ли просто отыгрывался. Немчинов в ответ почти не огрызался. Что же касалось Тима, то его берегли оба, даже от такой ерунды, как перетаскивание оружия и припасов в багажник.

– Тебе не жалко отдавать такую игрушку? – вернувшись за очередным ящиком, поинтересовался Немчинов.

– Чего не сделаешь ради старого друга? – вопросом на вопрос ответил Кай.

– Особенно когда желаешь от него избавиться.

Сталкер рассмеялся.

– А что? Таких бронемашин у Ганзы нет?

– Таких вообще ни у кого нет, – откликнулся Немчинов. – С виду ничем не примечательный «Ниссан Патрол», только под мягкой с виду обивкой – металл. Для кого его делали, интересно? Для главы мафии?

– Откуда же мне знать? – Кай фыркнул и немедленно оглянулся, что-то услышав за спиной. Тим тотчас потянулся к оружию, но в просвете меж домами гулял лишь ветер.

– Не дергайся. Все спокойно.

– Угу, – согласился парень, продолжая озираться. Ему было неудобно и странно стоять на пустынной, широкой улице Москвы, практически на виду у любого, кто удосужится посмотреть в нужную сторону.

Он уже не раз убеждался, что столица заселена очень плотно и в ней постоянно кто-нибудь кого-нибудь жрет. Исходя из этого, на них обязательно нападут, и непременно в самый неудачный момент. Сталкер стоял рядом и выглядел совершенно спокойным, даже расслабленным, но не вызывало сомнений: он тоже отслеживает обстановку.

– Тихо… – протянул Кай с затаенной улыбкой в интонации. Тим очень жалел, что не мог видеть его лица, скрытого за маской противогаза.

– Да, – согласился он. – А почему?

– Пересменка, – бросил тот непонятное слово и тотчас пояснил: – Ночные твари скрываются по норам, а дневные еще не вылезли. Самые спокойные часы для побега из столицы. День, конечно, не лучшее время, чтобы перемещаться по городу, но, думаю, вы сумеете миновать МКАД раньше восхода солнца, а там уже не все так сурово с фауной. Небо, опять же, сумрачное. Прорветесь.

– Да уж, успеем, – вернувшись за очередным ящиком, сказал Немчинов. – Пробок ведь нет.

«Зато есть кое-что похуже», – так и повисло в воздухе, но Кай не стал озвучивать. Вместо этого он посоветовал:

– Если не выйдет прорваться до восхода, немедленно возвращайтесь. Я придумаю что-нибудь другое.

– Ладно тебе. Зачем меня как водителя хоронишь раньше времени? – обиделся Немчинов.

– Наверное, потому, Олег, что я лучший стритрейсер, чем ты.

– Спорное утверждение, мне тогда попросту не повезло – пробил шину, – немедленно нашелся с ответом Немчинов и с легкостью водрузил на плечи ящик с консервами, прихватив свободной рукой упаковку воды в пластиковых бутылках.

– Хорошо.

– А кто такие стритрейсеры? – спросил Тим.

– Те еще ночные твари, – усмехнулся Кай. – Некоторые люди по молодости лет страдают идиотизмом. Им хочется приключений, скорости, адреналина. Сейчас удовлетворить потребность проще: взял автомат и пошел в тоннель или в город, а вот раньше приходилось выкручиваться и проявлять смекалку. Кто-то по небоскребам лазил, словно по отвесным скалам, другие занимались паркуром, прыгая по незавершенным стройкам и заброшенным заводам, иные спускались в канализацию, где бродили часами, рассчитывая то ли отыскать библиотеку Ивана Грозного, то ли повстречать крокодила-мутанта, сбежавшего когда-то из Московского зоопарка и прижившегося в водостоках. Ну а я и несколько товарищей с напрочь отбитым инстинктом самосохранения, зато с критическим уровнем преступной безалаберности в крови гоняли по улицам ночной столицы.

– Это ты загнул, конечно, – вставил свои пять копеек Немчинов.

– Отчего же? Я на своем спортбайке мог разве что сам угробиться – не такая уж и потеря для общества. А Паха Михайлов на «Альфа Ромео» автобусную остановку снес, и только благодаря благоволящему нам провидению и трем часам утра на ней никого не оказалось.

– Благодаря ночи темной, слякоти и снегопаду, – добавил Немчинов. – А еще там фонари не горели. И все же откуда такие богатства? Ладно, еда и вода, еще и боеприпасы со стволами. Ты до моего появления думал вооружать свою маленькую победоносную армию? Короче, какой склад ограбил? Где машину угнал?

– Узнаю безопасника, – вздохнул Кай. – Там, где было, уже нет.

– Кого ты убил, чтобы заплатили так щедро?

Кай громко расхохотался.

– Грузи-грузи! – прикрикнул он. – Чтобы даже дракон драконов не утащил!

Несмотря на видимость хорошего настроения, в голосе сталкера нет-нет, а пробегала задумчивость и даже печаль. Сожалел ли он об отъезде старого знакомого, понимал ли, что лишается поддержки одного из облеченных властью ганзейцев, или мысленно прощался с живым осколком своего прошлого, частью собственной жизни до катаклизма – Тим не знал и, конечно же, не решался спрашивать. Он никто, и звать его никак, тем более не должен он лезть в чужую душу. Но парень старался стоять к Каю поближе, молча поддерживая, а тот не гнал и сам не стремился отойти.

– Все! – забив багажник до отказа, Немчинов хлопнул дверцей, снова постучал носком ботинка по колесу, провел рукой по черному кузову и подошел к ним. – Будем прощаться?

– Угу, – Кай протянул Тиму руку, которую тот с огромнейшим удовольствием пожал. – В этой жизни возможно все, но риск остается благородным делом. Некоторые рискующие даже выигрывают. Удачи вам обоим.

Немчинов на рукопожатие не ответил, заключив сталкера в крепкие объятия, сел за руль, дождался, пока Тим займет соседнее сиденье, и завел мотор. Автомобиль медленно тронулся с места, осторожно, словно обшаривая шинами дорогу, которая каждый миг могла исчезнуть. Под задними сиденьями расположились канистры с бензином. Метрополитеновские специалисты покопались в автомобильном нутре, на всякий случай сделав так, чтобы заправить бак удалось и не выходя из салона – мало ли что могло поджидать снаружи. Немчинов еще шутил по этому поводу, предрекая возможность взлететь на воздух.

Тим обернулся. Кай стоял на прежнем месте, подняв руку в знак прощания, и, не опасаясь никого, способного подкрасться к нему сзади, смотрел им вслед. Секунду, две, десяток, затем наклонился, подняв с земли… трубу. Вернее, так показалось Тиму, не сразу рассмотревшему ремень, болтающийся внизу.

– «Муха», – глянув в зеркало заднего вида, прокомментировал Немчинов абсолютно спокойно. – Одноразовый гранатомет, он же РПГ-18.

– Кай собрался… – но договорить парень не успел.

Раздался клекот хищной летучей твари. По крыше проскрежетали когти. Кумулятивный снаряд с реактивным двигателем, пущенный сталкером, снес ей голову, и та, не издав больше ни единого звука, с глухим шлепком шмякнулась на капот автомобиля и, подскочив, скатилась на дорогу. Тим не успел разглядеть подробностей – только загнутый птичий клюв и бордовый глаз с расширенным вертикальным зрачком. Слева, обдав автомобиль брызгами крови, рухнуло тело с переломанными крыльями.

– Собрался спасти нас от неприятного сопровождающего. И спас, – проговорил ганзеец, включая «дворники» и сметая со стекла мелкие перья и потеки крови; надавил на клаксон, посигналил снова поднявшему руку сталкеру. – У тебя явные проблемы с доверием, мальчик. Больше не надо так.

Кай, отбросив бесполезную теперь «трубу» в сторону, развернулся и скрылся за углом ближайшего дома. Тим не сомневался: на губах сталкера играла улыбка, и хорошо бы он никогда не узнал, в чем его заподозрили.

– Больше не буду, – со всей возможной искренностью пообещал он и Немчинову, и самому себе.

«Ниссан Патрол» несся широкими проспектами на сумасшедшей по нынешним временам скорости пятьдесят километров в час. Несколько раз пришлось объезжать заторы из сгоревших, перевернутых автомобилей. Неумолимо светлело небо на востоке. Каждые десять минут на них кто-нибудь пытался напасть. Тим уже устал спрашивать названия тварей, тем более некоторых Немчинов тоже не знал. Особенно поразили парня длинные коричневые существа, издали выглядевшие, как люди.

От разнообразия и ядовитых оттенков растений, выползающих из оконных проемов или, наоборот, скрывающихся в них перед наступлением дня, рябило в глазах. Твари быстро отставали, не в силах догнать джип или не желая забегать на чужую территорию – там наверняка нашлись бы хозяева, готовые полакомиться незваными гостями. А на московскую радиационную флору Тим старался не смотреть, все равно архитектура привлекала внимание сильнее. Москва была красивым городом и оставалась им даже сейчас. Разрушенная, разграбленная, изувеченная, она продолжала стоять. Гордо вздымались к небу стройные башни. Золотились купола церквей. Манили призраками теплоты и уюта покинутые коробки жилых домов.

Немчинов вел так, словно постоянно практиковался: быстро и плавно. Притормаживал загодя и не рвал с места, даже удирая от когтей и зубов. Руки уверенно лежали на руле. Ремень безопасности был небрежно накинут на плечо. Ганзеец мастерски объезжал большие дыры в асфальте и упавшие фонарные столбы, однажды штурмовал дыру на эстакаде: вжал педаль газа на полную и перепрыгнул самую настоящую пропасть. Тим точно не решился бы на такое. Он вообще не решился бы садиться за руль и понятия не имел, как водить автомобиль. В поселке было не так много молодых, «приобщившихся к древнему знанию». Отчасти потому, что ездить было особо некуда. Однако Аленка научилась, и Женька тоже.

При воспоминании о девушке в груди приятно заныло, а о друге, которого назвал предателем, – заболело. Как они там без него? За Родьку Тим не особенно переживал. Вряд ли что может быть хуже волкодлачьей пасти. Все с ним хорошо, лучше и быть не могло – выжил.

Широкие улицы перетекали в громадные проспекты, пересекались, словно нити в паутине гигантской арахны. Разноцветные здания всматривались им вслед темными глазницами окон. Парки с разросшимися старыми и новыми деревьями, мутировавшими, раздавшимися вширь и образовавшими чащобы, в которых наверняка кто-то жил, провожали оглушительным воем, рычанием, скрежетом и стоном.

– Жаль, радио не работает, – заметил Немчинов. – Может, попробуешь?

Тим покосился на новенькую с виду магнитолу. Стоило пальцам пробежаться по кнопкам, как салон затопили шум и треск.

– Тимур, тебе приключений мало? Чего ты там решил выслушать? – серьезным тоном поинтересовался Немчинов, не ожидая ответа, оторвал руку от руля, переключая с радио на диск.

Салон тотчас затопил грохот барабанов и плач инструмента, которого Тим никогда не слышал воочию, но знал. Электрогитара – кто-нибудь нет-нет, да страдал по ее исчезновению из жизни селян. Обычную, акустическую, найти удалось бы без особенных проблем, но вот расходовать электричество на музыку, разумеется, никто не позволил бы.

– Тоже трескотня, но хоть приятная, – одобрительно хмыкнув, заметил ганзеец.

Закончился проигрыш, и салон огласил на удивление чистый и сильный голос солиста. Он пел о вечной дороге и пожирающей душу страсти, задевая в душе струны, о существовании которых парень и не догадывался.

Слева промелькнуло здание с башенкой, какие обычно рисуют дети, – квадрат с треугольником наверху. Позади остался обелиск – некто, трубящий в дуду, – рассмотреть его не представлялось возможным – и целая аллея опустевших бассейнов с неработающими фонтанами. Три башни с закругленными крышами сцепились переходами у верхних этажей, словно люди, взявшиеся за руки.

– МКАД! – заорал Немчинов, стоило миновать широченную дорогу с гребнем-отбойником посередине. Тим понимал умом, что построили ее не просто так, но не мог даже представить, сколько нужно автомобилей, чтобы заполнить ее, а ведь о пробках на МКАДе слагались притчи и анекдоты, до сих пор гуляющие по поселку. – Неужели выбрались?

МКАД словно действительно являлась границей. Дорога отсекла московскую суету и разнообразие от остального замкадья. Посерели, выцвели пейзажи, пространство будто раздвинулось.

– Ты смотри! Красота-то какая! Простор! – Ганзеец во все глаза разглядывал поля и бахрому лесов, редкие строения, низкие бревенчатые домики-развалюхи.

Наверное, находись с ними Кай, не преминул бы съязвить и приказать не в меру возбудившемуся приятелю лучше смотреть за дорогой, но у Тима не повернулся бы язык ляпнуть подобное.

Колесо подпрыгнуло на колдобине.

– Черт! – ругнулся парень, подскочив на сиденье и приложившись макушкой о крышу, отделанную мягким материалом, скрывающим металлическую основу.

– Пристегнись, – потребовал Немчинов, выворачивая руль, остерегаясь заноса. Подмосковье нравилось ему гораздо больше покинутой столицы, но дорожное покрытие резко ухудшилось. – Такое ощущение, будто бомбили здесь, а не Москву, – проговорил он, стиснув зубы, и добавил со смешком: – Причем прицельно по шоссе.

До Одинцова добрались быстро, несмотря на то, что изрядно поплутали, пролетев нужный съезд. Город выглядел опустошенным и заброшенным, отстраненным. Ничему и никому не оказалось дела до одинокого автомобиля, подскакивающего на ухабах. Проехав Одинцово почти насквозь, перед разрушенным мостом эстакады Немчинов свернул направо, в новые районы из яркого оранжевого кирпича. В некоторых окнах и застекленных лоджиях сохранились не вылетевшие стекла.

– Поройся в «бардачке», – велел Немчинов. – Фон?

Счетчик Гейгера деловито затрещал, отсчитывая микрорентгены, задумался на долгую минуту и выдал цифру, самому Тиму показавшуюся внушительной:

– Девяносто один.

– Многовато, – цокнув языком, сказал ганзеец. – Но ничего. Ничего, прорвемся.

И джип действительно прорвался, перемахнув через вспученный древесным корнем и пошедший трещинами асфальт.

Въехали в лес – самый обычный, без намека на почти тропические лианы или фиолетовые елки, снизили скорость до тридцати.

– Приехали, малыш, – прошептал Немчинов, – теперь все зависит от тебя.

День переждали в машине, остановившись там, где тень от деревьев была особенно густой, а как только отгорел закат, снова отправились в путь, доехав аж до старого кладбища. Выбрались из машины, чтобы осмотреться, – и обоим стало не по себе.

Туман стелился по полю, бугрящемуся невысокими холмиками. Забор, ограждающий захоронения, был разрушен, торчащие то там, то здесь кресты фосфоресцировали в неверном сумеречном свете. Несколько могил были разрыты влезшими сюда волкодлаками – видимо, останками удалось поживиться. Однако гораздо сильнее обеспокоили и даже напугали Тима глубокие дыры в земле с ровными, словно спрессованными краями.

– Их не могли раскопать сверху, их разрывали изнутри, медленно, слой за слоем, – сказал Немчинов, озвучивая самые неприятные из опасений Тима.

– Если еще и это…

– Сожрут волкодлаков, сами развалятся, а мы заживем припеваючи, – попытался успокоить его ганзеец то ли в шутку, то ли всерьез.

– Вы сами-то верите?

– Ты, – поправил Немчинов. – Прекращай «выкать». Не особенно соотносится подобное обращение с легендой.

– Какой легендой?

– Об отшельнике, которого ты обнаружил в вымершем городе, – ответил Немчинов и потянул с плеча автомат. – Или… который сам нашел тебя и спас от лап хищной твари.

– Олег Николаевич…

Ганзеец поморщился и настойчиво произнес:

– Олег. Просто Олег. Не пали контору. К тому же я к тебе обращаюсь на «ты», с Каем вы тоже не разводили политес. Чем я хуже сталкера?

Тим улыбнулся, выдохнул с облегчением, хотел ответить шуткой, но в этот момент слуха достиг крадущийся шорох, тихий шепот смешивался с подвыванием. И все звуки – едва-едва слышные; захочешь, ничего не стоит отмахнуться от них, не заметить – показались зловещими.

– Что это?..

Теперь светились не только кресты. То там, то здесь на голой земле в тенях, отбрасываемых памятниками, под растущими здесь деревьями – сильными, высокими, тянущимися к радиоактивному солнцу и горящей почти нестерпимым оранжевым светом луне – зажигались, переползали от могилы к могиле, мерцали призывно разноцветные огни. Бледно-багровые, изумрудно-зеленые, золотистые, голубоватые и фиолетовые.

Странно, что он не заметил раньше этой статуи – плачущего ангела. Женщине со сложенными за спиной крыльями, в ниспадающих одеждах, с кротким прекрасным лицом, безупречными чертами напоминающим античных статуй, совершенно нечего было делать здесь, на разрушенном кладбище. Однако она сидела у подножия черного обелиска, ни капли не пострадавшего и не потрескавшегося за все прошедшие после катастрофы годы, и охраняла вход в склеп, в котором тени затеяли свою игру, сплетались в объятиях, танцевали. Мрак то редел под гранитными сводами, то сгущался. Казалось, кто-то шел на поверхность. Земля вибрировала под ступнями. Женщина чуть повернула голову – едва-едва, но Тим заметил, улыбнулась уголками губ. В пустых глазницах вспыхнули черные звезды, и он невольно сделал шаг вперед, а потом еще один.

– Ты куда?! – Немчинов до боли сжал его плечо, и наваждение развеялось. Исчезли огни, вместо ангела рос куст с длинными, острыми шипами, склеп же оказался просто ямой в земле.

– Не… я никуда… Точно не туда!

– Воображение разыгралось? В детстве Кинга перечитал? – Немчинов встряхнул его снова.

– К-кого?.. – запинаясь, спросил Тим.

– Писатель такой, очень любил всякие ужасы. По прежним временам – фантаст, по нашим – реалист, – Немчинов коротко рассмеялся и потянул Тима за рукав. – Поедем-ка отсюда, малыш, нечего нам здесь делать.

– Да, – согласился тот, проигнорировав обращение. – Явно не туда заехали.

Они повернулись и постарались не слишком торопиться, возвращаясь к автомобилю. Позади что-то осыпалось, внезапно проснувшийся ветер подтолкнул в спину. Незваным гостям, похоже, были не рады, но это вовсе не огорчало. Тим так точно испытывал неимоверное облегчение оттого, что радушные хозяева не желают оставить их у себя подольше и не пустили на порог.

– Ты слышал?.. – прошептал он, когда откуда-то снизу раздался гул.

– Я? – удивился Немчинов. – Ничего. Абсолютно ничего. Тихо, как на кладбище. Ой. Да мы же и находимся на кладбище. Весело, правда? – И ускорил шаг, для пущей надежности ухватив Тима под руку.

– Да уж, обхохочешься…

– Давай-давай, Тимур, мы уже почти на месте.

До джипа они добежали, подгоняемые шепотом, кряхтением, кажется, даже улюлюканьем. Тим запрыгнул на пассажирское сиденье. Ганзеец, с громким стуком захлопнув водительскую дверь, тотчас завел мотор и вжал педаль газа до упора. «Ниссан» клацнул, блокировав их внутри, завизжал шинами, раскидывая липкую грязь, и сорвался с места, кажется, подпрыгнув и на мгновение зависнув в воздухе. Немчинов снизил скорость, лишь когда кладбище скрылось за поворотом.

– Ушли… – пробормотал он.

– Скорее уж, выпустили.

– Да какое там! Выпроводили с фанфарами, чтобы и не подумали вернуться! – воскликнул Немчинов.

– Так вы… ты слышал?..

– Я ж не глухой, – пробормотал тот и добавил: – И не слепой.

Тим перевел дух, оглянулся и спросил шепотом:

– А кто?

– Почем же я знаю? – Немчинов пожал плечами. – Сиди на моем месте Кай, не преминул бы выдумать что-нибудь захватывающее, дополнив каким-нибудь мифом: про Аида, например, или, чтоб далеко не ходить, Кощея. Сказал бы, будто побывали мы у границы Нави. А я – не он. Знать ничего не хочу о высших материях! Мне бардака, творящегося в реальности, пока хватает по горло.

Парень кивнул, соглашаясь.

– А этот Кинг… – начал он, чтобы немного разрядить обстановку.

– Дам почитать, – пообещал Немчинов. – Думаю, Кай не против небольшого разорения библиотеки.

– То есть ты не спросил, можно ли прихватить книги?

– Сам виноват, – фыркнул Немчинов и улыбнулся. – Решил показать аттракцион неслыханной щедрости, а со мной подобное чревато. Меня пальцем помани, я руку по локоть отгрызу, – и рассмеялся.

Тим передернул плечами и скрестил на груди руки, чтобы было незаметно, насколько сильно они дрожат.

– Извини. После кладбища шутить про откушенные конечности явно не стоило, – повинился Немчинов. – Что касается Кая, то он никогда не проявлял мелочности. А даже если я и унес том, дорогой его сердцу, нам же лучше.

– Почему?

– Примчится – хоть повидаемся, а то я уже скучать начал.

Болото стояло тихое, бесшумное. Не колыхалась даже черная мертвая вода. И оживать оно явно не собиралось. По мнению Тима – и хорошо. Пляски ведьминых огней, которые нет-нет, да замечал кто-нибудь раз в месяц по пьяни, он сейчас не вынес бы.

– Останемся здесь?

– Наши часто сюда приходят, – парень постарался не сильно улыбаться, произнося это. – Точного местонахождения поселка я не помню по-прежнему, но о нас наверняка доложат… уже доложили, я думаю.

– То есть опять выспаться не дадут, – сказал Немчинов и притворно тяжело вздохнул. – Прибегут, примутся фонарями в глаза тыкать, кричать на ухо: «Кто такие?!» да «Как звать?». Потом тебя разглядят, еще больше шума поднимут, еще и обниматься полезут, и хорошо, если только к тебе.

– Почему?

– Ненавижу, когда бока мнут.

Тим рассмеялся.

Ганзеец передал ему одеяло. В нем особого толку не было, но захотелось соблюсти ритуал.

– Успокоился?

Тим кивнул.

– Тогда спи, братец Иванушка.

Парень фыркнул.

– Ну, а как тебя еще назвать? И не волнуйся, свою сестрицу Аленушку обязательно встретишь.

– Я и не волнуюсь. Не согласен только.

– Что обозвал Иванушкой-дурачком?

– Братцем и сестрицей.