20. Ублюдки в очках
Последние несколько лет над Кремниевой долиной витал вопрос: мы находимся в пузыре? Кто-то говорил «да», кто-то – «нет». Кто-то спорил о значении слова «пузырь» и о том, как дать ему определение; и неважно, на чьей ты стороне: ты всегда можешь придирчиво выбрать то, что подходит тебе. Я находился на стороне тех, кто считал, что пузырь означает период, когда стоимости компаний больше не привязаны к их финансовым показателям и что мы сейчас как раз переживаем такое время. Кремниевая долина официально оторвалась от реальности, во второй раз за последние двадцать лет, и даже самые умные, сообразительные инвесторы подняли белый флаг и признали, что больше не могут отличить хорошие идеи от плохих, и начали наобум бросаться деньгами в разные стороны в надежде, что какая-нибудь из их купюр приземлится на победителя. «Стреляй куда попало» – вот термин, используемый инвесторами Кремниевой долины для обозначения такого подхода «на авось». Есть люди, являющиеся приверженцами подобной философии и даже приветствующие такой подход. «По большей части, тут важна удача» – так высказался Майкл Аррингтон, блогер, ставший инвестором, по поводу инвестирования в технологические стартапы.
В апреле 2013 года Google Ventures опубликовала фотографию, на которой была изображена суть второго интернет-пузыря. Эта фотография разошлась по бесчисленному количеству сайтов, но когда я попросил у Google разрешения разместить ее в книге, компания спросила, в каком контексте я собираюсь использовать фото, и когда я им ответил, согласие не было дано. Так что вместо полной фотографии я покажу вам двух людей с нее.
Тот, что слева, яйцеголовый, – Марк Андриссен из Andreessen Horowitz. Тот, что справа, – Джон Дуерр из Kleiner Perkins Caufield & Byers. Посмотрите, как они довольны собой, как самоуверенны! Эти двое взрослых мужчин, на которых надеты отвратительные лицевые компьютеры под названием Google Glass, – два самых уважаемых инвестора в Кремниевой долине, и они представляют две наиболее знаковые фирмы, специализирующиеся на венчурных инвестициях.
Фотография, с которой взяты эти образы, была опубликована в качестве части представления Glass Collective, особого фонда, созданного для инвестиций в компании, которые будут заниматься разработкой приложений для Google Glass, о которых Андриссен и Дуерр говорили, что это «потенциально новаторская технология». У очков есть маленький дисплей, встроенный в коробочку перед правым глазом, он и отображает различную информацию. Вы можете посмотреть прогноз погоды, пользоваться картой, снимать фото, записывать видео.
Эти очки призваны изменить мир! Вот что думали все умные деньги Кремниевой долины, и все эти умные деньги ошиблись. Google закрыла Glass в 2015 году, но только после того, как доверчивые сосунки со всего света отстегнули по 1500 долларов, чтобы выглядеть идиотами и побудить людей в барах швыряться в них чем попало. Летом 2013 года я имел удовольствие провести день в штаб-квартире Google в Маунтин-Вью, Калифорния, – Googleplex – с кучкой кретинов-посетителей, на каждом из которых были эти очки, и они все вели себя так, будто это нормально. Исследователи очков – так они себя называли. Но все остальные называли их задницами в очках. Я заметил кое-что интересное во время своего пребывания в Google: никто из наших гидов – нескольких руководителей отдела мобильных телефонов Google – не носил такие очки. Уже тогда я понял, что эта примочка обречена.
Сосунков, отваливших деньги за очки, можно простить, потому что они были наивны, но Андриссену и Дуерру не сыскать оправданий. Они ворочают миллиардами долларов, и им платят огромные суммы денег за то, что они якобы знают, что делают. Не по случайному стечению обстоятельств Андриссен и Дуерр в числе прочих сыграли ключевую роль в создании нового технологического пузыря: (а) вложив слишком много денег, заставив других инвесторов переплачивать, чтобы успевать за ними и (б) вложив слишком много средств в создание шумихи вокруг всего этого.
Одержимость фондовыми рынками – рай для венчурных капиталистов. Юджин Кляйнер, соучредитель Kleiner Perkins Caufield & Byers, легендарной фирмы по венчурным капиталам, где работает Дуерр, однажды сказал: «Даже индюшки могут летать, если ветер сильный». Kleiner Perkins была основана в 1972 году, и это одна из самых старых венчурных фирм в Кремниевой долине. Изречение Кляйнера о летающих индейках – один из «Законов Кляйнера», свода правил, по которым в Кремниевой долине все еще живут некоторые люди. Закачай деньги в продажи и маркетинг, произведи достаточный шум, и сможешь продать почти все что угодно, если рынок достаточно вспенится. «Я люблю пузыри, – заявил однажды Том Перкинс, еще один соучредитель Kleiner Perkins. – На пузырях мы сделали много денег».
Нельзя винить венчурных капиталистов за это. Их дело – делать деньги. Однако большинство по крайней мере пытаются вести свою игру с определенной долей хит-рости. Но не Андриссен и Дуерр.
Дуерр пришел в Kleiner Perkins в 1980 году и был назван «Майклом Джорданом венчурного капитала», финансистом, достойным зала славы, одним из лучших, с кем можно было делать деньги на этом поле. В актив Дуерра можно занести такие успешные проекты, как Sun Microsystems, Amazon, Netscape и Google. Но где-то в 2000-х он, кажется, потерял хватку, начав ставить на так называемые экологически чистые технологии (возобновляемые источники энергии), пропустив таких крупных рыб, как Facebook, LinkedIn и Tesla. «Дуерр сотворил (из Kleiner) золотой стандарт венчурной фирмы», но он «также несет ответственность за упадок фирмы» – было записано в техноблоге Pando в 2013 году.
У Дуерра есть ученая степень по электронике, полученная в Университете Райса, и степень магистра бизнес-администрирования из Гарварда. Моя теория заключается в том, что когда для инвестирования в стартапы требовалась способность оценить ту или иную технологию, ему не было равных, но когда Долина обратила внимание на социальные сети, фотофильтры и игры для подростков, Дуерр сразу перестал быть в теме, поэтому начал чудить. В 2008 году, когда iPhone стал новой крутой штукой, он анонсировал iFund, чтобы инвестировать в разработчиков приложений. В 2010 году, когда вошел в силу Facebook, он представил sFund, продолжив политику инвестиций в компании, занимающейся социальными сетями. Дуерр даже начал носить футболку и толстовку с капюшоном, прямо как Марк Цукерберг. Образование в 2013 году Glass Collective стало очередной попыткой зацепиться за что-нибудь модное.
В итоге Дуерр не получил с Google Glass ничего, кроме небольшого внимания общественности, но, может быть, это и было его целью все это время. Ранее венчурные капиталисты создали свою калифорнийскую версию клубной элитарной культуры для высокооплачиваемых профессионалов с Восточного побережья. Все главные венчурные фирмы располагались буквально друг за другом, на одном большом бульваре под названием Сэнд-Хилл-Роуд в Менло-Парке. На протяжении десятилетий эти фирмы представляли собой элитные джентльменские клубы – в понимании британского высшего общества. Там везде работали исключительно мужчины, а руководили ими бывшие инженеры, которые избегали публичности и тайно голосовали за республиканцев.
Сегодня создание шумихи стало важнейшей составляющей венчурного бизнеса. Существует так много фирм, и так много денег обращается вокруг них, что венчурные фирмы ощущают давление и вынуждены поднимать свой имидж. Они выпускают идиотские видео, прямо как стартапы. Они нанимают на работу публицистов. Они запускают блоги и подкасты и берут бывших журналистов, чтобы те ими управляли. Год за годом лишь горстка компаний Кремниевой долины приносит доход. Если ты венчурный капиталист, ты обязан разместить свои вложения в этих компаниях. Но провернуть такую сделку не так-то просто. Инвесторам и впрямь нужно побороться за них. Как заставить предпринимателя взять твои деньги? Чем ты выделяешься среди остальных? Нужно привлекать к себе внимание общественности. Тебя фотографируют с Google Glass на носу, и ты называешь себя провидцем, кем-то, кто может «выглянуть из-за угла», как говорят в Кремниевой долине. Даже если стоимости компаний взлетают до рекордных показателей, нужно убедить всех, что ты не переплачиваешь. «Это не пузырь; это беспрецедентно длинный бум», – сказал Дуерр Bloomberg в июне 2015 года. Опять же Дуерр занимается продажей компаний на открытых рынках. Что же ему еще говорить? Спросить венчурного капиталиста, не переоценены ли частные компании, – это как спросить продавца автомобилей, не слишком ли много ты платишь ты платишь за «мерседес», который он тебе продает.
Когда речь заходит о привлечении внимания, Дуерр слишком осторожен по сравнению с Андриссеном. Вспомните персонажа Родни Дэнджерфилда из фильма «Гольф-клуб» – большой и громкий, разбрасывающийся деньгами, – и вы поймете, как Андриссен пролез в закрытый клуб венчурного капитализма: он отдавал больше денег, чем другие, и привлекал к себе больше внимания. В 2009 году Андриссен был просто еще одним парнем с венчурным фондом, хоть и известным парнем. Спустя шесть лет он стал, вероятно, самым известным и, пожалуй, самым влиятельным инвестором в Кремниевой долине. «Ребята, управляющие стартапами, любят его. Они все хотят с ним повстречаться, – говорит один из венчурных капиталистов Бостона. – Каждый раз, когда я сталкиваюсь со стартапом, первый вопрос, который мне задают: «Вы знаете Марка Андриссена? Можете нас ему представить?» Он – как рок-звезда». Другой венчурный капиталист говорит: «Если вы берете деньги Andreessen Horowitz, стоимость вашей компании удваивается, а то и утраивается просто потому, что вы с ними в одной лодке. Почему? Потому что это Andreessen Horowitz».
Андриссен внешне производит сильное впечатление: под два метра ростом, крупный, с огромной бритой головой. Он – ярый пользователь Twitter и иногда постит больше сотни твитов в день, разглагольствуя и вступая в споры. Когда Уоррен Баффетт высказал свое скептическое отношение к биткойну, технологии, в которую Андриссен вложил крупную сумму, последний назвал Баффетта «белым стариком, поливающим говном технологии, которые не понимает».
Андриссен был ярким символом первого пузыря доткомов, восседая без обуви на троне на обложке Time за февраль 1996 года, миллионер, мальчик-король, двадцать четыре года. Первый пузырь, я полагаю, сформировал мировоззрение Андриссена и определил его поведение, когда он шагнул в мир бизнеса венчурных капиталистов. Его достижения как предпринимателя неоднозначны. Netscape был раздавлен Microsoft и начал терять деньги, но, несмотря на это, все равно был приобретен AOL за 10 миллиардов долларов. После Netscape Андриссен основал Loudcloud, ставшую акционерным обществом после первых же восемнадцати месяцев своего существования, едва принося доход. Позже Loudcloud стала Opsware, была разделена на две части и продана за 1,6 миллиарда долларов, несмотря на то, что никогда не объявляла о годовой прибыли. В 2005 году Андриссен соучредил Ning – сошедшую на нет социальную сеть.
В какой-то момент на Андриссена снизошло озарение, что больше всего зарабатывает денег не тот, кто основывает компании и управляет ими, а тот, кто вкладывает в них свой капитал. (В Netscape, по слухам, он заработал 100 миллионов долларов, в то время как его инвестор и соучредитель Джим Кларк получил 2 миллиарда долларов.) В 2009 году Андриссен со своим другом и бывшим бизнес-партнером Беном Хоровицем запустил компанию Andreessen Horowitz, также известную как а16z. (Это нумероним, способ сокращения слова или фразы, где используется число для обозначения пропущенных букв. А, затем шестнадцать букв, затем Z. Технарям-вундеркиндам нравится такое.)
Андриссен и Хоровиц заработали репутацию благодаря переплате за возможность заключать сделки, предлагая суммы, которые, как мне сказали, были на 30 процентов выше, чем те, что заплатили бы другие венчурные капиталисты. Они также признавали важность общественного внимания. Одним из первых партнеров стала Маргит Веннмачерс, специалист по связям с общественностью из Кремниевой долины с многолетним стажем, известная своей пронырливостью. С тех пор они наняли еще пиарщиков, а также журналистов и исследователей, которые стали вести блоги, подкасты и составлять отчеты об анализе рынка – выстроили собственную маленькую фабрику контента.
Хоровиц написал книгу о своем опыте в качестве предпринимателя и снялся для обложки журнала Fortune, где был изображен с руками в повязках, как у боксера, хотя, по-видимому, боксом он не занимается. Он тусит с рэперами и стелит рэп-куплеты, лепя образ уличного парня, хотя на самом деле родился в Лондоне и рос в Беркли, а его отец Дэвид Хоровиц был консерватор и известный писатель. Техноблог Valleywag очень хорошо все это срезюмировал: «Бен Хоровиц отчаянно желает выглядеть крутым».
Андриссен и Веннмачерс неустанно оказывают знаки внимания прессе. Андриссен даже инвестировал в онлайн-издания, пишущие об индустрии информационных технологий, такие как Business Insider и Pando Daily. Результатом стал по большей части благосклонный репортаж об Andreessen Horowitz и стартапах в их инвестиционном портфолио. Когда Андриссен вложил деньги в Rockmelt, второсортный стартап с убогой идеей развития нового вида веб-браузера, технопрессу захватила лихорадка; спустя несколько лет, когда компания была продана за копейки Yahoo, никто не стал подвергать Андриссена остракизму. Когда Andreessen Horowitz заливала деньгами компании, связанные с биткойном, пресса стала писать, что это новое серьезное дело.
Никто и глазом не моргнул, когда две компании из портфолио Андриссена – Instagram и Oculus – были приобретены Facebook, где Андриссен является членом совета директоров. Эти сделки были еще более заметными, чем приобретения Netscape и Loudcloud, поскольку те ранние компании были проданы за миллиарды, хоть и не приносили дохода, Instagram и Oculus были проданы за миллиарды, хотя не приносили даже выручки. Андриссен дал ясно понять, что спас себя в сделках с Instagram и Oculus благодаря этому конфликту интересов. Несомненно, такие конфликты неизбежны для человека с таким количеством связей, как у Андриссена.
Андриссен подвергся критике за сделку, в которую был вовлечен eBay, где он также в свое время был директором. В 2009 году, во время работы Андриссена в совете директоров, eBay решил продать Skype, сервис обмена сообщениями, приобретенный в 2005 году; eBay выплатил 2,6 миллиарда долларов Skype и продал его через четыре года за 2,75 миллиарда долларов. Не такой уж большой прирост. Среди инвесторов, которые приобрели Skype, была частная инвестиционная фирма Silver Lake Partners – и Andreessen Horowitz.
Как и в случае с Instagram и Oculus, Андриссен был по обе стороны сделки, выступал в качестве покупателя и продавца. Через восемнадцать месяцев после покупки Skype Андриссен и его партнеры продали его Microsoft за 8,5 миллиарда долларов – в три раза больше, чем заплатили за него. Некоторым казалось, что роль Андриссена как директора eBay и одновременно инвестора, приобретающего имущество у того же eBay, – это проблема. «Андриссен поимел больше людей, чем Казанова, ради всего святого, а теперь он изображает из себя столп благопристойности», – заявил CNBC активист-инвестор Карл Айкан. Айкан жаловался на то, что eBay продал Skype, занизив его стоимость с целью надуть инвесторов. Андриссен в ответ заявил, что Айкан «выдумал теорию заговора на ровном месте». Пресса встала на сторону Андриссена. Эта история не закончилась ничем.
Андриссен полон неугасаемого оптимизма и повторяет одно и то же: без разницы насколько высока оценочная стоимость стартапа, главное, что он может развиваться, вот это и имеет смысл. В мае 2015 года Андриссен сказал Таду Френду из New Yorker, что нет повода для беспокойства. Разумеется, во время первого пузыря доткомов все вышло из-под контроля, и случился крах, но сейчас все вновь идет в гору, и это отнюдь не означает, что близится очередной крах. Крах 2000 года был «единичным случаем», заявил Андриссен, сейчас экономика движется к «затяжному буму», почти то же самое скажет Bloomberg Дуерр спустя месяц.
Andreessen Horowitz инвестирует в несколько самых ценных компаний Долины, например Pinterest, Airbnb и Box, а также использует свою рекламную машину (как через собственную деятельность, так и через своих друзей в прессе, пишущей о технологиях) для продвижения личных интересов. Весной 2014 года, когда акции «программ как услуг» (SaaS) стали падать и когда Box все еще надеялась стать акционерным обществом, но начала колебаться, в дело вступила фабрика контента Андриссена.
Фирма писала посты в блог и делала подкасты о том, что компании SaaS недооценили. Инвесторам не удалось разглядеть, насколько прибыльными эти компании могли стать. Подкаст был наполнен невообразимым количеством жаргонизмов, акронимов и метрик, которые придумали специально для SaaS компании, измеряющие собственную производительность фирмы. SaaS – это по-прежнему новинка для бизнеса, и сложно, если не невозможно сравнивать показатели одной такой компании с другой.
Самое важное для верующих в SaaS то, что раз такие компании используют модель подписки, они в конечном счете станут крайне прибыльными, несмотря на значительные потери на стадии их становления. Получит ли эта теория подтверждение, покажет время.
К июню акции SaaS компаний перестали падать и полезли вверх, вкупе с остальными составляющими рынка. Это было отрадным известием для HubSpot, начавшего брать в долг деньги, чтобы оплачивать свои счета. Рынок пребывал в стагнации. Акции Salesforce.com, нашего конкурента и лучшей SaaS-компании, все еще были ниже своего февральского уровня. Нельзя было с уверенностью сказать, что HubSpot в самом деле сможет провести успешное IPO. Но выбор был невелик. Деньги заканчивались. Возможно, удалось бы добиться очередного раунда венчурного финансирования, но на более жестких условиях.
25 августа HubSpot объявил о своей готовности выйти на открытый рынок. После этого HubSpot опубликовал свой проспект ценных бумаг, в котором содержится вся финансовая информация. Все выглядело не блестяще.
