14. Знакомство с новым боссом
Еще будучи в Сан-Франциско, я получил срочное сообщение от Уингмана с просьбой позвонить ему. Он сообщил мне, что у него есть важные новости. Компания вот-вот объявит о новом сотруднике – о парне по фамилии Троцкий. Троцкий будет руководить работой контента HubSpot, а следовательно, станет моим боссом вместо Уингмана.
По телефону Уингман говорит о Троцком так, будто он знаменитость. Наконец, я признался Уингману, что никогда не слышал о Троцком. Мне немного неловко задавать вопросы на эту тему, но кто такой этот человек, и почему так важно, что он присоединяется к HubSpot?
Кажется, это сбило Уингмана с толку.
– Он был объявлен контент-маркетологом года в 2012-м, – заявил он.
– Ох, точно, – говорю я, будто бы знал что-то об этом звании. Я готов был почувствовать угрызение совести, если б это чувство было мне присуще.
– Для нас было большой удачей заполучить его в команду, – сказал Уингман.
– Представляю, – воскликнул я. – Это прекрасно. Не терпится с ним познакомиться.
После нашего разговора я начал исследовать Google на предмет обнаружения звания «Контент-маркетолог года». Окаывается, какой-то парень из Кливленда, штат Огайо, который руководит организацией под названием Content Marketing Institute, ежегодно вручает одну из сорока премий. Троцкий на самом деле получил премию CMI. Брэндон – лев продаж, установщик бассейнов, ставший суперзвездой маркетинга, о котором мы узнали из нашего вводного курса в HubSpot, также забрал себе трофей в категории «Визионер».
Мне казалось, что новый босс – это для меня только к лучшему. Я здорово подпортил себе репутацию при Уингмане и Черепе. Но теперь, может быть, мне выпадет шанс начать все заново. Я написал Троцкому письмо, в котором поздравил его с новой должностью. Я писал, что мечтаю на него работать. Троцкий живет в пригороде, чуть дальше меня. Ближайшие несколько недель он еще не приступит к работе в HubSpot, но я спросил, не хочет ли он до того момента поужинать со мной, ведь мне не терпелось начать мозговой штурм.
Где-то через неделю мы встретились с ним в пабе в Винчестере. К моему огромному облегчению, мы поладили. Троцкий – мужчина лет сорока, с темными кудрявыми волосами, кустистой бородой дровосека и большими руками человека, поднимающего тяжести, полностью заколотыми татуировками, как на карнавале. Он рассказал мне, что занимался боксом и у него есть собака – доберман. Он женат, есть маленький ребенок. Как и я, однажды он думал переехать в Кремниевую долину, но решил остаться в Бостоне, потому что считает, что его семье здесь будет лучше.
Троцкий уже долгое время трудился в индустрии, и, как выяснилось, у нас с ним были общие друзья. Он начинал свою карьеру в PR-агентствах и сменил пять контор за шесть лет. Затем он начал работать в софтверных компаниях в надежде, что сможет заработать денег на IPO. Пока что это ему не очень удалось. Одну компанию, Eloqua, Троцкий покинул сразу после того, как она стала акционерным обществом, но раньше, чем ее купили в ходе сделки, которая сделала бы его богатым. Его следующим местом работы, которое он так же быстро покинул, был маленький выдыхающийся стартап в Бостоне.
Теперь Троцкий пришел в HubSpot, правда, не успев поучаствовать в дележке портфелей. Он согласился на маленькую зарплату и запасся опционами. Троцкий не мечтал стать супербогатым. Он лишь хотел заработать достаточно денег, чтобы покрыть ипотеку, купить домик для отдыха и «положить деньги в банк, чтобы не терпеть ни от кого всякое дерьмо», – сообщил он.
Троцкий – бурильщик нефтяных скважин. Из тех, что действуют наугад. Возьмешь его на работу, и он исследует месторождение, чтобы посмотреть, устроит оно его или нет. Если нет, он двинется дальше. В Кремниевой долине полно таких людей, перепрыгивающих на протяжении своей карьеры из одной плохо работающей компании в другую в погоне за горшочком золота. «Я был поражен, когда набирал сотрудников в Кремниевой долине, – вспоминал один бывший руководитель софтверной компании. – Каждый человек – наемник. В каждом резюме, куда ни глянь, в графе о работе указан год там, год еще где-то. Как будто, если они не выигрывают джекпот за год, то меняют ставку».
Я считаю это своего рода душевным расстройством. Стартаперской болезнью. Мне хорошо известны ее симптомы, ведь я сам от нее страдаю. Но случай Троцкого еще хуже, он заразился ею гораздо раньше меня. Троцкий говорил, что часики его карьеры тикают. Он уже слишком стар для работы в этой сфере. Если не удастся сорвать куш в HubSpot, у него, может быть, будет еще один шанс, максимум – два. К тому моменту ему стукнет пятьдесят, и никто уже не возьмет его на работу.
Он рассказывал мне о своем первом впечатлении от HubSpot. Что это место напомнило ему фильм «Бегство Логана», антиутопию, где людей убивали, когда им исполнялось тридцать, с целью избежать перенаселенности. Троцкий никогда не работал в настолько молодой компании. Он поведал мне, что Пенни, девушка с ресепшена, которой двадцать три, но выглядит на семнадцать, сказала ему при первой встрече: «Думаю, круто, что они начали набирать на работу людей постарше». Троцкий был одновременно напуган и таким проявлением чувств, и ее бестактностью. Ошеломленный, он спросил Пенни, в каком возрасте человек становится для нее старым? Где находится рубеж между молодыми и старыми? «Думаю, в районе тридцати», – ответила она.
Я сказал Троцкому, что если он, в его возрасте, находит HubSpot экстравагантным местом для работы, то пусть посмотрит на меня. Несколько месяцев назад мне исполнилось пятьдесят три. Когда мне было пятьдесят два, я почти свыкся с мыслью о работе здесь, потому что средний возраст сотрудников тут был двадцать шесть лет, так что я был ровно вдвое старше. Теперь я перешагнул и этот возраст и почему-то чувствую себя из-за этого хуже. «Это как черта, которую ты не хочешь пересекать», – вздохнул я.
Я рассказал ему о Заке и его сумасшедших заметках КАПСОМ о ЗАВОЕВАНИИ МИРА. Я поныл по поводу последнего менеджерского нововведения Черепа, сервиса под названием TINYpulse, еженедельно заваливающего нас опросами на тему, «что есть счастье». В TINYpulse существует функция Cheer for Peers, позволяющая сотрудникам рассылать славословия друг другу. Ты хвалишь меня, я хвалю тебя, и мы все счастливы от того, что напоминаем друг другу, насколько все мы шикарны. Наши медоточивые чирлидеры пользуются этим слишком часто, по любому поводу. Спиннер, бывший капитан волейбольной команды, выделила особый уголок в своем сердце для Эшли, самого молодого члена команды блога. «Эшли в президенты!» – это ее любимое послание. Когда Эшли заменяет Джен и несколько дней руководит блогом, Спиннер хвалит ее за «спокойствие и собранность».
К несчастью, я не получал никаких таких слов поддержки от сотрудников. Девушки из блога перестали вообще со мной разговаривать. Они также не желали признавать, что мой маленький подблог привлек немалое количество читателей. Если говорить о просмотрах страниц, пять верхних мест за последние девяносто дней принадлежали мне. Одна из моих статей получила 190 000 просмотров за один день. За всю семилетнюю историю компании только два поста получали больше просмотров, чем этот. Им потребовалось несколько месяцев для того, чтобы сравняться с тем числом просмотров, которое мой пост получил за двадцать четыре часа. С другой стороны, мои статьи все еще плохо конвертируемы. Я получаю большое количество просмотров, но мои читатели не реагируют на предложения по приобретению электронных книг и не заполняют анкеты.
Несмотря на это, Череп замечает подъем трафика и однажды на собрании отдела награждает меня Золотым Единорогом – премией выдающемуся маркетологу недели. Это и в самом деле статуэтка в виде единорога, золотая. Я ставлю ее на свой рабочий стол и фотографирую. Возможно, это успех! Может, в конце концов я научусь всему этому маркетингу.
Я все еще работаю в бойлерной, вдали от других блогеров. Мертвое молчание со стороны Марсии и Джен. Не было даже крошечного «Вперед, девочка!», пущенного сквозь отдел. Женщины, руководящие нашими электронными рассылками и новостными лентами в соцсетях, не рекламируют мои статьи своим подписчикам. Майкл, редактор-корректор, недавно нанятый для работы над маркетинговым блогом, не допускается к работе над моими постами; Марсия и Джен говорят, что он нужен им самим.
Все изменится, заверил меня Троцкий. Он поведал мне об одной из главных причин, почему он взялся за эту работу. Потому что хотел работать со мной. Сначала я этому не поверил, ведь годы работы в PR научили Троцкого общению с журналистами: небольшая доза лести сделает свое дело.
«Они попусту тратят твой талант, – говорит он. – Ты должен делать больше, чем просто писать посты. У меня насчет тебя есть несколько идей. Думаю, мы должны заняться чем-то более солидным».
От ужина с Троцким осталось ощущение надежды и настороженности. Может, мои дела взяли курс на поправку. Может, я буду делать работу, которая мне нравится. Может, когда придет апрель, мне не захочется уходить.
Но довольно скоро мой оптимизм растаял. Через десять дней после ужина с Троцким, еще даже до того, как он вышел на работу, я оказал себе очередную медвежью услугу и на этот раз сделал это очень громко и донельзя публично.
