Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Первый Уголовный кодекс в истории России имел название «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», был принят в 1845 г. и включал в себя 12 разделов, регулирующих общие вопросы уголовного права и устанавливающих ответственность за преступные деяния. Одиннадцатый раздел состоял из четырех глав, которые определяли преступления и соответствующие им наказания в сфере «прав семейственных».
Глава I одиннадцатого раздела называлась «О преступлениях против союза брачного» и рассказывала о мерах наказания, применяемых в рамках противозаконного вступления в брак, в том числе в случае браков, которым предшествовали изнасилования, многоженства и похищения замужних женщин.
Отдельно регулировались отношения мужа и жены. Так, в статье 2075 для мужа предусматривалось наказание за жестокое обращение с женой и нанесение ей увечий в соответствии с главой III десятого раздела. Она предусматривала различные типы наказаний: лишение состояния, телесные, тюремные или исправительные наказания, у каждого из них могло быть несколько уровней ужесточения, обычно от пяти до семи лет – «…тем же наказаниям и на том же основании подвергается и жена, которая пользуясь слабостью своего мужа, дозволит себе жестокое с ним обращение и нанесет ему увечья, раны или побои».
Распространенное наказание за побои: каторга на срок от четырех до шести лет (срок каторжных работ мог быть увеличен от шести до восьми лет) с лишением имущества, ссылка в Сибирь с лишением состояния и церковное покаяние, в случае если обвиняемый является христианином.
Глава II рассказывала «О злоупотреблении родительской власти и преступлениях детей против родителей»; в ней упоминалось наказание за принуждение детей к браку, их развращение и растрату имущества, но не было пункта, который оговаривал бы наказание родителей за побои или убийство детей.
В III главе прописывались «Преступления против союза родственного», в том числе говорилось о мерах наказания в случае изнасилования родственником одного из членов семьи. Глава VI определяла меры наказания за злоупотребления опекунов и попечителей.
ОСКОРБЛЕННАЯ ФЕМИДА
Рано утром 2 августа 1915 года в Ростове-на-Дону было совершено преступление. Переступивший на седьмой десяток жизни старик из ревности убил свою тридцатипятилетнюю, полную сил жену таким зверским способом, что заставил усомниться в нормальности его психической сферы: во время сна он влил ей в рот карболовой кислоты.
Редко приходится слышать о такой варварской жестокости. Через год с лишним преступник предстал перед судом присяжных.
Он не отрицал предъявленного к нему обвинения. Как видно из его же собственного показания на суде, он «решил покончить с собой», купил для этой цели яд и намеревался его выпить, но в последнюю минуту отправился в спальню жены, где у него «закипело сердце», и в результате он предпочел вылить ядовитую жидкость не в собственный рот, как предполагалось, а на лицо спящей женщины. Это послужило причиной ее смерти.
Свидетельскими показаниями факт убийства подтвержден с полной несомненностью; дочь покойной дала самую отрицательную характеристику своего отца; она, как совершенно справедливо указал защитник, обрекла его на каторгу. Личность убийцы обрисовалась в самых непривлекательных красках.
Эксперты высказались в том смысле, что о причинах смерти не может быть разных мнений. Прокурор заявил, что прочность обвинения не нуждается даже в его поддержке.
И несмотря на эту подавляющую массу фактов, присяжные заседатели, после 15-минутного совещания, вынесли вердикт:
– Нет, не виновен!
Думается, что такой сознательной поблажки, такой потрясающей несправедливости не ожидал даже сам убийца.
Что же после этого должно обозначать слово – «виновен»?
Убитая, конечно, не могла явиться в суд и сама рассказать про ту каторжную обстановку жизни, которая была создана вокруг нее, долженствующей, по мнению преступника, «навсегда остаться благодарной за то, что он сделал ее барыней».
Даже избиваемая палкой по лицу и вынужденная прятать деньги под подушку, чтобы «благодетель» не украл и не проиграл в карты, – она, изволите-ли видеть, должна была питать к своему истязателю чувство нежной признательности и подавить в себе все другие, присущие всякому живому человеку, чувства. Иначе – лютая смерть. И это медленное истязание, это неописуемое, но дозволенное надругательство над человеческой личностью, это плантаторское отношение одной стороны, забронированной вековыми общественными предрассудками, к другой – почти лишенной всяких прав, длилось много лет.
Нашелся даже развязный свидетель, который открыто признался на суде, что он совершил бы такое же преступление годом раньше, и его заявление при всей чудовищной циничности вызвало только смех на публике.
Муж остается безнаказанным и в том случае, когда он истязает свою жену, и в том случае, когда он ее убивает.
Захочу – буду мучить, никто не смеет мне препятствовать, захочу – убью самым зверским способом, какой только может прийти в мой извращенный мозг, и присяжным заседателям потребуется всего ¼ часа, чтобы решить, что я ни в чем не виновен.
Случаи полного оправдания мужчин, безнаказанно истязующих и даже убивающих женщин стали слишком частыми, чтобы это явление не обратило на себя внимание. Право жизни и смерти усвоено этими господами слишком непоколебимо, чтобы громко не протестовать против этого варварского права.
Так не может продолжаться без конца.
Такие неожиданные вердикты, выносимые заведомым убийцам, объясняются чрезвычайно просто: творящие суд и расправу мужчины легко понимают лишь свою мужскую психологию и охотно находят смягчающие вину обстоятельства для лиц своего пола. Психология другой половины человечества, также, казалось бы, имеющей право на существование, им совершенно недоступна, как глухому недоступна музыка.
Почему только одним мужчинам дано право судить и мужчин и женщин?
Только тогда эти леденящие душу преступления сократятся, а преступники перестанут систематически оставаться безнаказанными, когда право судить будет дано и женщинам.
Нет другого выхода из этого ужасного тупика, как раскрыть для женщины двери суда, чтобы из двенадцати присяжных заседателей шесть было женщин. Только тогда можно быть уверенными, что справедливость будет торжествовать, а преступление будет получать должное возмездие не только в сказках.
ЖУРНАЛ «ЖЕНСКИЙ ВЕСТНИК», 1916 Г.
В начале XX века Николай II утвердил новое Уголовное уложение, в котором насильственным действиям выделялась отдельная глава. В целом существенных изменений внесено не было: побои средней степени тяжести и выше также наказывались каторгой. Срок заключения в случае смерти потерпевшего увеличивался до десяти лет.
Отягчающим обстоятельством стали считаться насильственные действия в отношении матери, законного отца или иного восходящего родственника. Помимо родителей в группу лиц, преступление против которых наказывалось особенно строго, вошли должностные лица при исполнении, члены императорского или военного караула, а также священнослужители.
Первый советский Уголовный кодекс, принятый 26 мая 1922 г. на 3-й сессии IX съезда Советов, мало чем отличался от Уголовного уложения 1903 г. Однако некоторые изменения все-таки были: во-первых, за нанесение тяжких телесных повреждений устанавливался нижний порог наказания – не менее трех лет, убийство потерпевшего предусматривало более строгое наказание – от пяти лет строгого заключения. За «тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение, нанесенное под влиянием сильного душевного волнения» грозило до двух лет заключения, а за «неосторожное телесное повреждение» – до шести месяцев лишения свободы или принудительных работ. Главная реформа касалась исключения упоминания о родственниках – семейное насилие больше не выделялось в качестве отдельного преступления.
С многочисленными изменениями и дополнениями в 1926 г. был принят новый Уголовный кодекс Российской Социалистической Федеративной Советской Республики: по всем категориям преступлений были установлены верхние пределы наказаний.
Отдельного упоминания о семейном насилии в кодексе по-прежнему не появилось.
Недавно на московской фабрике «Красная швея» работница Н. не являлась на работу в течение шести дней. Выйдя на работу, она объяснила свое отсутствие тем, что была избита пьяным мужем.
Тов. Н. не обратилась ни к кому с жалобой на мужа, хотя знала, что шестидневное отсутствие грозит ей увольнением. На вопрос, как она допускает такое отношение к себе, Н. покачала головой:
– Эх, голубчики, стоило ли об этом беспокоиться. Ну, и побил, дело обычное, семейное.
Рассказывала Н. о своей жизни не спеша. Ей 46 лет. Член профсоюза. Замужем 14 лет. Муж бьет часто. За три месяца работы на фабрике она два раза прогуливала из-за побоев. Вообще прогулы по семейным обстоятельствам у нее обычны.
– Почему же вы не жалуетесь на мужа? – спросили мы.
– Чего же жаловаться? – сказала Н. – Третья рука – делу помеха. Сами подрались, сами и помирились.
Советовали Н. обратиться в общественные организации, рассказать о своей жизни с мужем.
– Ну, не стоит из-за пинка с мужем ссориться.
Общественность должна решительно ополчиться против «семейных» избиений работниц. «Дело семейное». «Муж, потому и бьет». «Без побоев не проживешь» – все эти заявления – страшнейшее наследие прошлого, – должны быть решительно вытравлены из сознания работницы. Вместе с тем необходимо самым решительным образом бороться против семейного террора, зажимающего работнице рот, заставляющего ее под прямой угрозой увечья молчать о побоях. Искоренение семейных драк и семейного террора должно явиться одним из первых ударов в боях за культурную революцию.
ЖЕНСКИЙ ЖУРНАЛ «РАБОТНИЦА», 1928 Г.
В 1960 г. в советской России был принят новый Уголовный кодекс, в который была возвращена статья о семейном насилии, предусматривающая более жестокое наказание.
«Те же действия, если они совершены ‹…› в отношении его близких родственников ‹…›, либо если эти действия повлекли за собой смерть потерпевшего, либо носили характер мучения или истязания, либо были совершены особо опасным рецидивистом, – наказываются лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет».
Менее тяжкое телесное повреждение наказывалось лишением свободы на срок до трех лет или исправительными работами на срок до двух лет. Если в отношении близких были нанесены менее тяжкие повреждения, то наказание (лишение свободы или исправительные работы) увеличивалось до пяти лет.
В настоящее время в России действует Уголовный кодекс, принятый еще в 1997 г. В нем впервые в истории появилась отдельная статья 116 УК РФ, которая звучала следующим образом:
«Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего Кодекса ‹…› наказываются штрафом в размере до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев, либо арестом на срок до трех месяцев».
Затем статья претерпевала ряд изменений и только Федеральным законом от 03.07.2016 № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» в статье 116 УК РФ было выделено совершение побоев в отношении близких лиц (наряду с прочими побоями из хулиганских, идеологических побуждений и т. д.), а понятие «близкие лица» расшифровывалось в примечании к статье.
Примечание к статье от 2016 г. давало четкое определение, кого Уголовный кодекс считает «близкими лицами». К ним относились супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные и удочеренные дети, родные братья и сестры, дедушки, бабушки, внуки, опекуны и попечители; в перечень также входили «лица, состоящие в свойстве с лицом, совершившим деяние», а также «лица, ведущие с ним общее хозяйство». Однако поправки к статье 116 Уголовного кодекса РФ, принятые 7 февраля 2017 г., декриминализировали семейный абьюз – из текста статьи были убраны слова «близкие лица», из-за чего мера наказания изменилась с уголовной на административную. Вместо наказания в виде лишения свободы обидчик, в отношении которого впервые возбуждали дело, должен был выплатить штраф до 30 000 рублей.
Однако многие из экспертов темы домашнего насилия считают, что денежный штраф не отвечает целям наказания. Об этом говорит, например, министр внутренних дел РФ Владимир Колокольцев: «Зачастую штраф не является серьезным сдерживающим фактором, а когда речь идет о близких людях, накладывает на семью еще и дополнительную финансовую нагрузку».
Анна Ривина, учредитель и директор центра «Насилию. нет», отмечает, что государство уравняло физические побои разной степени тяжести «с неправильно запаркованной машиной или курением в неположенном месте», так как оба преступления считаются административным правонарушением.
Председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин признал, что после принятия правок «резко поднялось домашнее насилие, в том числе над детьми».
Увеличение числа случаев домашнего насилия произошло и продолжает происходить по причине, которую невозможно предусмотреть ни одним законодательным актом, – из-за ощущения безнаказанности. В сознании насильников исключение побоев в отношении близких лиц из Уголовного кодекса воспринимается как разрешение рукоприкладства.
Бенин С. В. нанес потерпевшей около пяти ударов телескопической дубинкой. Затем, взяв рукой за подбородок, сдавил его. После чего несколько раз толкнул в область груди. У потерпевшей выявлено: два кровоподтека на лице, кровоизлияние на слизистой оболочке левой щеки, два кровоподтека на правой верхней конечности и три в области глаза, кровоподтеки и кровоизлияния образовались от ударных и сдавливающих воздействий тупых предметов.
Решение суда: штраф 15 000 руб.
Кроме этого, открылись и другие обстоятельства: возбуждение административного дела по статье 6.1.1 отнимает много сил, времени и денег, накладывает отпечаток на общее психоэмоциональное состояние. Чтобы возбудить дело, необходимо сходить в травматологию, собрать документы, обратиться в полицию, где принимают и оформляют дело и только потом передают его в суд. Однако зачастую на правоохранительных органах все останавливается. Самостоятельно узнать о приостановке дела или о судьбе заявлений потерпевшие не всегда могут. Обжаловать решение об отказе в возбуждении дела практически невозможно. В случае возбуждения уголовного дела агрессору государство предоставляет бесплатного адвоката, а жертве – нет.
Войти с помощью соц. сетей: