Часть III

Как понять, что в отношениях есть абьюз

На одной из тех столичных вечеринок, что обычно проходят в квартирах с дорогой мебелью и белой лепниной, мы с собеседниками – театральным продюсером Федором Елютиным и его очаровательной спутницей, красивой девушкой с блестящими длинными волосами и доброжелательной улыбкой, – общаемся без свидетелей.

– У меня к тебе разговор, – говорит Елютин.

– Что случилось?

Вначале Федя сидит откинувшись на спинку черного кожаного кресла, потом резко вскакивает и принимается что-то искать в телефоне.

– Должна была состояться встреча, – активно жестикулирует Федя, – очень важная. Неожиданно одна из коллег, с которой я уже давно работаю, просит ее отменить. Пытаюсь доказать, что это почти невозможно, но та настаивает и двадцать минут спустя присылает фотографию.

На экране его телефона – женщина, ничем не отличающаяся от героинь моих материалов о домашнем насилии; я таких видела неоднократно: в глазах лопнули капилляры, под одним сине-зеленый синяк, опухшее лицо. Узнать человека, занимающего высокую должность и представляющего интересы высокого московского искусства, почти невозможно. В первые несколько недель после инцидента все жертвы домашнего насилия похожи друг на друга, их можно отличить только по бренду темных очков.

– Странно, – продолжает Федор, – никогда не подумал бы, что кто-то может поднять руку на эту сильную красивую женщину. Почему такое случается?

Последнее время все мои вечеринки заканчиваются одинаково.

– Посчитай, сколько здесь женщин… – посреди толпы и громкой музыки я шепчу очередному собеседнику на ухо, и мы оглядываемся по сторонам. – По статистике, каждая третья является жертвой абьюза, то есть здесь и сейчас точно присутствует та, что пострадала от домашнего насилия. Если ты никогда не слышал, что твою знакомую бьет собственный муж, то это не значит, что такого не происходит. Просто о подобном предпочитают молчать.

Психологи, активистки и правозащитницы, которые бьются сегодня за то, чтобы приняли закон о домашнем насилии, регулярно, на каждом из мероприятий, сталкиваются со стереотипами в отношении абьюза.

Для меня как для журналистки, которая в своих материалах часто поднимает вопросы внутрисемейных отношений, стало привычной практикой обсуждать на шумных вечеринках бытующие заблуждения.

Эта не явилась исключением. О том, что мне снова придется бороться со стереотипами, я понимаю, когда спутница Федора Елютина спрашивает: «Но ведь мужчина способен сделать это не думая и всего однажды, например когда выпьет или она его спровоцирует. Он же может просто не проконтролировать себя в такой момент. И что, от него нужно уходить?»

«Женщин бьют не потому, что они плохие или хорошие, а потому, что они женщины»

Анна Ривина, юрист, учредитель Московского центра по работе с насилием и проекта «Насилию. нет», – одна из самых заметных фигур, освещающих сегодня проблему домашнего насилия. В сентябре 2019 г. Анна открыла центр, куда могут обратиться женщины, пережившие или переживающие абьюзивные отношения. При нем также проходят лекции и семинары, работает школа гражданского сопровождения, ученики которой сопровождают пострадавших в полицию и медицинские учреждения. Центр организовал курсы обучения для психологов-волонтеров; в месяц его специалистами проводятся около 250 личных и 50 дистанционных (по электронной почте) консультаций, 167 очных юридических консультаций и 24 встречи групп психологической поддержки.

До этого помощь женщинам оказывалась по телефону или электронной почте.

Мы встречаемся на территории Центра и разговариваем об отношении общества к проблеме домашнего насилия, стереотипах и связи домашнего насилия с гендерной дискриминацией.

– Первый стереотип связан с людьми, которые занимаются темой насилия: дескать, они сами были жертвой абьюза. Что тебя привело в эту сферу?

– Много лет тому назад я случайно прочитала статью журналистки Анны Жавнерович, которую молодой человек избил после того, как девушка решила расстаться спустя три года отношений. Избил до синего лица, отобрал мобильный, не выпускал из квартиры. Но Анне все-таки удалось попросить помощи у подруги и обратиться в полицию. Участковый несколько недель ничего не делал, после повторного обращения девушки удивился, что пара до сих пор не помирилась, а Анна по-прежнему хотела привлечь молодого человека к ответственности. Благодаря юридической помощи адвоката Мари Давтян состоялся суд. Обидчика Анны осудили, но амнистировали в честь 70-летия победы в Великой Отечественной войне; по решению суда, в качестве моральной компенсации по гражданскому иску он должен был выплатить девушке 30 000 рублей.

Та статья состояла из двух частей. Я прочитала обе и, честно говоря, была шокирована. В моей жизни никогда не было насилия, и очевидность того, что абьюз ненормален, подтолкнула меня к изучению этого вопроса. После материала Жавнерович нашла интервью Мари Давтян и написала той: «Здравствуйте, я юрист, ничего о домашнем насилии не знаю, но очень хочу заниматься этой темой».

Первое время думала, что устроюсь в какую-нибудь организацию и буду помогать. Но оказалось, что подобных организаций попросту нет – существует, скорее, адресная помощь, а хотелось в целом изменить отношение к вопросу. Меня больше волнует то, что сопровождает каждый случай домашнего насилия, – огромное количество негативных комментариев. Отношение общества к этой проблеме играет ключевую роль! Если бы реакция была другой, то и насилия было бы намного меньше.

Только позже я вспомнила, как одна из моих подруг признавалась мне, что на нее замахнулся муж. Я спросила: «Очевидно, развод?» Она ответила: «Да-да-да». А потом мне попались совместные фотографии счастливого семейства, и я уточнила: «Как же так?» Она сообщила: «Мама сказала, что я сама виновата». И это было впервые, когда я услышала подобное «оправдание».

Домашнее насилие – вопрос гендерной дискриминации. Чтобы это понять, понадобилось изучить много информации. Раньше, как и многим, мне казалось, что это маргинальная проблема: бутылка водки, топор и все в таком духе. И многие друзья тоже так думали, но когда ты с этим сталкиваешься, мнение полярно меняется: никто не застрахован от того, чтобы стать жертвой домашнего насилия. И моя задача – в том, чтобы раз за разом рассказывать, что такое домашнее насилие. В данном случае информация – ключевое оружие.

– В чем связь между домашним насилием и гендерной дискриминацией?

– ООН расценивает насилие над женщинами как дискриминацию по гендеру, то есть женщин бьют не потому, что они плохие или хорошие, а потому, что они женщины. Это то самое историческое наследие, когда главе семьи было позволительно наказывать домашних за какую-нибудь провинность. Домашнее насилие – это дозволенность. Еще раз повторю: женщин бьют не потому, что они недостаточно хороши, пьянствуют или изменяют; женщин бьют потому, что их можно бить. Все равно скажут, что сама виновата. Общество зафиксировало насилие над женщиной как норму. Я знаю, что есть женщины, которые ведут себя чудовищно и по отношению к мужьям, и по отношению к детям. Но, по опыту нашего центра и по опыту наших коллег, абсолютное большинство пострадавших (около 90 %) – женщины, и эти цифры дают понять, что сбой где-то в системе. Когда мы говорим о домашнем насилии как о международной проблеме, то имеем в виду и принудительные браки малолетних девочек, и женское обрезание, и разные формы экономической зависимости. Искренне злюсь – часто случается и в прямом эфире, и в личных беседах, – когда человек комментирует: «Ну как так, вот у меня подобного не было». Но я говорю не о вашем личном опыте, а о системной проблеме. То, что у меня нет рака, не означает, что его не существует.

Мне нравится знакомить людей со статьей 31 Семейного кодекса РФ, то есть способствовать тому, чтобы они узнавали о принципе равенства, провозглашенном государством. Те, кто говорит, что женщина должна стоять у плиты и слушаться мужа, должны понимать: они нарушают наше законодательство, действующее уже двадцать пять лет. Я пытаюсь просветить аудиторию, используя правовые рамки. Всеобщая декларация прав человека и человеческое достоинство – это не пустой звук.

– Вы открыли центр в Москве, теперь столичным жительницам есть куда и к кому обратиться, но что делать тем, кто живет в регионах?

– Не нужно забывать, что мы единственный государственный кризисный центр в Москве, а Москва – это город, в котором живет население нескольких стран. В Швеции на 10 млн человек насчитывается 200 кризисных центров для женщин и мужчин.

Больше всего кризисных центров в Питере и Ростовской области, но есть регионы, в которых вообще нет ни одного. Однако думать, что в Москве дела обстоят лучше, неправильно. В Москве такие же полицейские, такое же общество и такое же насилие – бьют и в профессорской семье, и в хипстерской. Бьют не только необразованные, бьют все: и чем выше материальный статус семьи, тем сильнее скрывают насилие.

МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Миф номер один: бьет – значит любит.

Реальность: абьюз и насилие не имеют ничего общего с любовью, это история про власть.

Миф номер два: женщина сама виновата.

Реальность: от поведения женщины ничего не зависит; если она живет с абьюзером, тот найдет причины, по которым ее можно будет избить.

Миф номер три: алкоголь – одна из основных причин насилия.

Реальность: алкоголь действительно снижает способность адекватно реагировать на различные ситуации, но не оправдывает преступление.

Миф номер четыре: есть женщины, которым нравятся подобные отношения.

Реальность: побои не нравятся никому, но абьюзер делает все, чтобы жертва оправдывала его действия и винила в насилии себя, таков его план.

Миф номер пять: в благополучных семьях нет насилия.

Реальность: информация, поступающая на горячие линии кризисных центров, свидетельствует, что насилие существует вне зависимости от уровня доходов в семье и ее социального статуса.

Миф номер шесть: милые бранятся – только тешатся.

Реальность: многие люди занимают позицию невмешательства, то есть предпочитают не обсуждать то, что происходит внутри семьи; молчание общества приводит к трагедиям: тяжелым физическим увечьям, психологическим проблемам, самоубийствам и убийствам.

Миф номер семь: семью нужно сохранить любыми способами.

Реальность: ребенок живет в атмосфере постоянных стресса, агрессии и насилия, что наносит непоправимый ущерб его психике; с течением времени риск развития наркотической или алкогольной зависимости, депрессивных расстройств, появления трудностей в учебе и проблем во взаимоотношениях со сверстниками только растет.

Миф номер восемь: быть жертвой насилия стыдно.

Реальность: быть жертвой насилия не стыдно, искать поддержку не стыдно. Стыдно другое – то, что в нашем обществе осуждению подвергается жертва насилия, а не агрессор и абьюзер.

Миф номер девять: в моем окружении нет насилия, значит, проблема вымышленная.

Реальность: статистика не обманывает – каждая третья состоявшая в отношениях женщина хотя бы раз сталкивалась с тем или иным проявлением насилия.