35 минут спустя

Завернувшись в синее флисовое одеяло, которое мне дали в «Скорой», я прислонилась к багажнику полицейской машины. Врач промыл мою рану, которая оказалась не такой страшной, как я думала, и забинтовал плечо. Моя куртка осталась внутри; нам не разрешили трогать что-либо на месте преступления. Ливень наконец прекратился, но мелкий дождь еще моросил, и промокшие волосы прилипали к лицу и шее. Дрожа, я смотрела, как два врача поднимают носилки со Скоттом и грузят их в машину «Скорой».

Вторая «Скорая» была для Прии, но полиция хотела сначала допросить ее, а нас попросили пока подождать на свежем воздухе. Ее арестуют? Последнее, что я видела, – как она сидит за столиком, на красном диване в главном зале, и говорит с одним из полицейских.

«Ох, Прия». У меня и в мыслях не было превратить ее в убийцу. Новая волна дурноты скрутила живот, и я чуть не скорчилась от желания стошнить лишь от одной мысли об этом. Что я наделала? Какого черта я натворила?

Стараясь не терять самообладание, я втянула холодный воздух. Вдох. Выдох.

Несколько полицейских машин выстроились в ряд следом за «Скорыми». На кирпичные стены падали красные и синие отсветы. Тротуар перед рестораном был перекрыт, и двое внушительного вида полицейских стояли у дверей, наблюдая за происходящим и следя, чтобы никто из нас не скрылся с места преступления. Все они выглядели ужасно растерянными. Выходило, что мы все оказались жертвами… чего? Заговора с целью убить одного из нас? Розыгрыша, который пошел не по плану? Хотя мы незаконно проникли на чужую территорию и нанесли ущерб ресторану, у нас были приглашения – и мы понятия не имели, что они поддельные. А как только нас заперли, нам оставалось лишь пытаться найти выход.

Еще одна «Скорая» подъехала, чтобы забрать Сашу, но сначала свою работу должен был закончить полицейский фотограф. Я отстраненно задумалась о том, куда ее отвезут. Ведь если ты уже умер, в больницу не нужно. Отвозят сразу в морг? Где он находится – в больнице или где-то еще? Я не знала точно, куда отвезли Мэгги после того, как я позвонила в 911, потому что родители оставили меня у Прии, когда сами поехали… ну, туда, куда отвезли тело Мэгги. Теперь я не знала, куда отвезут Сашу. Каким-то образом мне удавалось держаться, не отдаваясь на волю эмоций, и мне казалось, будто я погружена в огромный кусок холодного желе – абсолютно, полностью онемевшая, едва способная стоять на ногах, полная сожалений. Вдох. Выдох. Единственное, о чем я могла сейчас думать, – продолжать дышать.

Робби уселся, прислонившись к стене здания – под навесом, рядом с Диего и его семьей, и писал кому-то сообщения – наверное, маме или папе. Каждый раз, когда он смотрел в мою сторону, я делала вид, что наблюдаю за полицейскими или врачами. Я никогда не планировала порвать с ним на вечеринке; может, какая-то часть меня хотела дать ему еще один шанс, если он поймет, что мои мечты не менее важны, чем его собственные. Но, как я и боялась, он узнал о моих чувствах к Диего.

Родители Диего приехали первыми. Папа сразу же насел на полицейских, требуя ответов, а мама не отходила от Диего. Похоже, оба они даже не поняли, что их сын не подвергался никакой реальной опасности.

По крайней мере… не должен был подвергнуться.

Я ведь была так осторожна. Очень осторожна. Я убрала из комнаты все, что показалось мне опасным. Я многократно прокручивала в мыслях сценарий, репетируя различные варианты разговора. И до определенного момента все шло по плану. Я раскрывала секреты, которые и собиралась раскрыть, приводила заранее продуманные аргументы. Но затем я потеряла контроль, и все пошло совсем не так, как я представляла. Я забыла, на что способны отчаявшиеся люди. Я не могла предугадать, что сломается отопление и мы начнем сходить с ума от жары. Я не могла предугадать, что Скотт упадет и сломает лодыжку. Я не могла предугадать, что осколок стекла из разбитого окна можно будет использовать как орудие убийства.

Я не могла предсказать ничего из этого.

Но я была в ответе за все.

У меня сдавило горло, и мне даже стало тяжело дышать, когда я увидела, что Диего отвлекся от общения с мамой и папой и направился ко мне.

– Привет. – Пока его родители допрашивали полицейских, он подошел и оперся на внедорожник, стоявший рядом со мной.

– Не знаю, – с трудом выдавила я. – Мне кажется, что я проснусь и все это обернется простым кошмаром. Поверить не могу, что Саша… – Я не смогла договорить. У меня и в мыслях не было, что сегодня кто-то может умереть. Этого не должно было случиться.

Диего обнял меня – осторожно, чтобы не потревожить рану, и притянул меня ближе, прижавшись своим лбом к моему.

– Мне так жаль твою сестру. Я и не знал, что над ней издевались.

Я шмыгнула носом.

– После того, как об этом узнали, Нэт… то есть Саша… прочесала все свои комментарии в соцсетях и удалила их. Мне следовало бы рассказать родителям об увиденном, но они и так с трудом справлялись.

Теперь я понимала, что мне следовало больше стараться, чтобы обличить обидчиков Мэгги. Но я ужасно боялась, что потом издеваться начнут надо мной. А может, если бы психические заболевания не были настолько стигматизированы, Мэгги попросила бы нас о помощи. Может, тогда ничего бы этого не случилось.

– Верно, конечно. И мне жаль, что ты сегодня потеряла подругу.

– Она не была моей подругой. По крайней мере, под конец. – Я покачала головой. – Боже, я и правда понятия не имела, что это она издевалась над Мэгги. Но даже теперь, когда я знаю… я не хотела бы ее смерти.

– Ты изо всех сил старалась, чтобы мы все выбрались оттуда живыми. Ты была единственным голосом разума во всем этом хаосе. Знаешь, ты по-настоящему смелая… Смелее, чем любой из нас.

По моей щеке наконец скатилась слеза, и я подняла взгляд на Диего. Он глядел на меня своими медными глазами, наполненными восхищением и… быть может, любовью?

И в этот момент меня охватил стыд. Я казалась смелой только потому, что знала: это все не по-настоящему. Я не думала о том, что кто-то может умереть – ну, пока жара не стала невыносимой, – тогда я осознала, что нам угрожает реальная опасность. Только тогда я начала паниковать – особенно после того, как Скотт упал и сломал ногу. Но пути назад уже не было, нам оставалось лишь ждать, пока придет курьер с пирожными и выпустит нас на волю. Я должна была довести все до конца. Иначе оказалось бы, что все зря.

Но теперь я знаю, что следовало сделать. Нужно было ударить по тормозам. Остановить все, когда я поняла, что все идет не так. Это моя вина. Моя вина.

– Мне жаль, что все так вышло, – сказала я. – Так жаль.

Диего коснулся моей щеки.

– Ты ни в чем не виновата. Ты сделала все, что могла. – Он наклонился ко мне, и я почувствовала, как правда рвется на волю – именно я во всем виновата, из-за меня это все произошло. Но прежде чем я успела заговорить, наши губы соприкоснулись, он обхватил ладонями мое лицо, и электричество словно пронзило каждый мой нерв.

Поэтому мне было еще тяжелее отстраниться от него. Сердце разрывалось от тоски, когда я положила руки ему на грудь, не давая приблизиться снова. Я не заслуживала его. И теперь я больше никогда не смогу быть с ним вместе.

Саша умерла из-за меня.

Она никогда не сможет измениться. Ее больше нет.

Я ссутулилась, не в силах сдержать рыдания.

– Мне так жаль… – прохрипела я. – Так жаль…

Диего наклонился ко мне и принялся нежно растирать мне спину, пока мое лицо не промокло от слез, так что мне пришлось глотать сопли. Он сходил к пустой машине «Скорой помощи» и вернулся, принеся мне пачку салфеток. Наверное, я вся пошла красными пятнами, но это меня сейчас меньше всего беспокоило.

– О господи, – вырвалось у меня после того, как я высморкалась. – Саша мертва. Мертва. Не важно, что она была эгоистичной, что она плохо обращалась с Мэгги… она все равно не заслуживала смерти. А что теперь будет с Прией? Ее арестуют?

– Это была самозащита. – Руки Диего круговыми движениями растирали мои лопатки. – Ну, может, не самозащита в точном смысле слова, но она сделала это, чтобы спасти тебя. Не думаю, что у нее будут проблемы. Настоящий убийца – тот, кто заманил нас сюда.

Поморщившись, я посмотрела вверх – на разрыв в облаках, в котором проглядывались звезды, – и легонько покачала головой. И у неба, и у меня одновременно кончились слезы. Я дрожала, прижимаясь к Диего. В дверях появились два врача. Они везли каталку, на которой лежала Прия. На ее щеках виднелись следы от высохших слез. Когда Прия заметила меня и Диего, она всхлипнула и, не говоря ни слова, протянула ко мне руки. Наручников на ней не было. Слава богу. Я бросилась к ней и крепко обняла ее, не обращая внимания на протесты врачей. Она вцепилась в меня, и мы расплакались, уткнувшись в волосы друг друга, и я крепко зажмурилась, жалея, что не придумала никакого другого способа вернуть ее. Кроме этого. Теперь нам с этим жить. Каким-то образом нам придется это принять.

Наконец, Прия выпустила меня и вытерла сопли. К нам подошел Диего.

– Ты в порядке? – Я встревоженно посмотрела на врачей. – Она в порядке?

– Все нормально, – выдохнула медсестра, поправляя волосы, завязанные в неаккуратный узел. – Это просто перестраховка. Нам нужно ввести ей несколько лекарств и провести обследование. А ты Эмбер, верно? Поедешь с нами. – Она показала на мое плечо. – Это нужно зашить.

– Подождите, – сказала я. – Мне нужно поговорить с полицейскими. – Теперь я знала, что должна сделать.

– Поговоришь с ними в больнице.

– Нет, сейчас.

Это не терпит отлагательств. Я не могу позволить себе струсить. Я больше не доверяла себе.

– Можно я просто минутку поговорю с Прией? Пожалуйста? – Врач возмущенно раздула ноздри, но кивнула и отошла на пару метров вместе со своей напарницей.

– Что случилось? – спросила я у Прии, оглядываясь на полицейских, которые о чем-то переговаривались у двери. – Что ты им рассказала?

– Все. – Она всхлипнула. – Но полиция хочет продолжить допрос в больнице. Они согласились подождать, пока не приедет мама. Но, Эмбер… я же убила ее. Я убила Сашу. Моя жизнь кончена.

Нет, вовсе нет. Я хотела добиться справедливости для Прии – помочь ей отомстить тому, кто над ней издевался. Но Прии не нужна была моя помощь. Она достаточно сильна, чтобы постоять за себя. Она вышвырнула токсичную Сашу из своей жизни, и она выкинула из своей жизни меня, когда я оказалась плохой подругой. А сегодня она спасла мою жизнь. Я не допущу, чтобы у нее были неприятности из-за того, что она совершила. Я никогда не смогу сделать так, чтобы она забыла о произошедшем сегодня, и кровь всегда будет на ее руках. Я никогда не смогу забрать у нее воспоминания о том, как она убила человека, кошмары, которые теперь будут мучить ее годами.

Но я могу во всем признаться, сказать полицейским правду. Раскрыть, что я все устроила. Что Прия ни в чем не виновата. Она убила Сашу, защищая себя. Посадить за убийство следует меня. Если меня арестуют, наверное, я никогда не попаду в Южно-Калифорнийский. Никогда не стану писать саундтреки к фильмам. Никогда не воплощу свои мечты в жизнь.

Весь год я ставила эти мечты выше всего на свете – они стали для меня важнее Прии, важнее нашей дружбы, важнее ее боли. А теперь я причинила ей еще больше страданий и не могла допустить даже малейшей вероятности, что у нее будут проблемы по моей вине. Мне нужно совершить правильный поступок ради моей подруги. Это та малость, что я могу для нее сделать.

Я сжала ее плечо.

– Ты спасла мне жизнь. Ты сделала это, чтобы защитить меня. Они поймут. Ты ни в чем не виновата. – Я глубоко вдохнула и заставила себя сказать: – На самом деле это моя вина.

– Нет, вовсе нет.

– Да. В буквальном смысле. – Я понизила голос, чтобы меня слышали только Прия и Диего. Я говорила, чувствуя, как сжимается все внутри. – Это я во всем виновата. Я заперла нас всех там.

Глаза Прии расширились.

– Что? Но… как? Почему?

– Нет. – Диего покачал головой и отступил на шаг. – Ты же не серьезно.

– Я… это долгая история. Наверное, я переборщила немного с этой бомбой…

Диего потрясенно схватился за голову.

– Наверное? Вот же черт…

Прия удивленно открыла рот.

– Я не верю. Поверить не могу, что ты это сделала.

– Постойте… дайте мне объяснить. – Я с трудом сглотнула. – Я просто в каком-то смысле потерялась, когда ты сказала, что не хочешь больше быть моей подругой. – Я взяла Прию за руку, и она не стала протестовать. – Ты похожа на мою сестру… и я не могу позволить себе потерять ее еще раз. Я обвиняла себя. Я закрывала глаза на твою боль, на то, как Саша с тобой обращается. Так что я хотела искупить вину перед тобой.

– Но зачем все это? – Прия прижала ладони к горлу. – Зачем устраивать такое?

Врачи оглянулись, и я помахала им пальцем.

– Погодите! Еще пять минут. – Я не могла допустить, чтобы Прия отправилась в больницу, не услышав объяснений. – Пожалуйста. Ей же не угрожает непосредственная опасность, верно?

Врач подняла два пальца:

– У вас две минуты. – Она покачала головой, глядя на свою напарницу.

Я снова повернулась к Прии и Диего и продолжила говорить, понизив голос:

– Я устроила все это, чтобы отомстить Саше. Чтобы мы все могли ей отомстить. Я вовсе не планировала ее убивать. Просто хотела преподать ей урок. Она такая эгоистичная, я знала, что она первой захочет кого-нибудь убить. Я думала, что смогу это использовать и показать всем, какие ужасные вещи она совершала, – чтобы все обратились против нее. – Я горько рассмеялась. – Похоже, она натворила даже больше, чем я ожидала.

Я хотела рассказать им, как Саша издевалась над Прией, хотя знала, что случилось с Мэгги, потому что была уверена: это настроит всех против нее. Но я понятия не имела, что сама Саша была виновна в смерти Мэгги.

– Но, – продолжала я, – мне казалось, что, если все выберут ее, она наконец поймет, как ужасно себя вела. Я думала, у меня получится заставить ее измениться… извиниться. И я решила: это стоит часа, прожитого в страхе, – часа, когда все мы будем считать, что скоро умрем. Потому что этот час положит конец многолетним издевательствам.

Но я не хотела, чтобы кто-то пострадал; я просто недостаточно тщательно все продумала. Падение Скотта, стекло, жара… и я не думала, что все начнут тыкать друг в друга этим шприцем. – Я посмотрела на Робби, который сидел у стены, обхватив голову руками. – Я рассчитывала, что в худшем случае кто-то попытается ввести яд и, конечно, ничего не случится. Отстойно, если это произойдет до того, как до Саши дойдет главный посыл, но в итоге все поймут: это розыгрыш, и курьер нас выпустит.

Но я ни секунды не предполагала, что вы поверите, будто происходящее – по-настоящему, даже после того, как повсюду разлетятся брызги «яда». Я была уверена, вы поймете, что это просто шутка. Я идиотка – я заранее убрала из комнаты все ножи, но не подумала, что люди могут попытаться убить друг друга другими способами – душить, например… я не предусмотрела всего.

Диего прикрыл рот рукой.

– Боже.

Прия сидела с каменным выражением лица, и я не могла понять, что она думает.

– Это было глупо. Я полная дура. Но когда я планировала это, все казалось совершенно логичным. – Я покачала головой и натянула одеяло на плечи. – Ладно, у врача сейчас начнется припадок, если она немедленно не доставит тебя в больницу. А я пойду расскажу все полицейским, пока мои родители не приехали.

Я направилась к ближайшему полицейскому. Под ногами хрустел гравий.

– Подожди, подожди. – Диего схватил меня за руку. – Что ты собираешься им рассказать?

– Я собираюсь рассказать им, что сделала. Что я стою за всем этим. Что все это – моя вина. – Я посмотрела на Прию. Та разглядывала белую простыню, которой ее накрыли, глубоко погруженная в свои мысли. – Я не могу допустить, чтобы все это повесили на Прию. Ведь именно я заманила вас сюда.

Диего потер верхнюю губу.

– Может, тебе не стоит этого делать. Может, они так и не узнают правду. Я не думаю, что у Прии будут проблемы.

Приоткрыв рот, я смотрела на него в совершенном потрясении. Я не могла поверить, что, даже узнав правду, он не возненавидел меня. И переживал, что у меня будут проблемы.

– Ты сделала это, чтобы остановить Сашу, чтобы не дать ей навредить другим. Признаю, это был довольно безумный способ решить проблему. Но ты пыталась остановить травлю.

– Но сегодня я сама была не лучше нее. – Я ткнула пальцем себе в грудь. – Я должна сказать правду. Даже если у Прии не будет проблем… это моя вина, что ей придется жить с этим.

Лицо Прии смягчилось.

– Но… у тебя были благие намерения. И если бы Саша не вышла из себя в конце, если бы она не вела себя, как эгоистичная сволочь, которой является, и если бы я… – На мгновение она сжала губы, словно сдерживая рвоту. Даже после того, как Саша умерла, Прия никогда не примет ее сторону – она всегда будет поддерживать меня. Настоящая подруга. И мне всегда следовало так же поддерживать ее. – И в любом случае, ты не хотела ничьей смерти.

Я почесала лоб. То же самое говорила Саша, когда утверждала, что не хотела смерти Мэгги. Но в каком-то смысле она и правда убила ее. Хотя Мэгги уже была больна, Саша стала последней каплей, сделавшей груз невыносимым. Слова Прии не принесли мне облегчения – напротив, я ощутила подавляющую тяжесть вины. Возможно, Сашу убила Прия, но именно я организовала этот жуткий розыгрыш, я заманила всех в этот зал, и, если бы я этого не сделала, на планете сейчас было бы на одного живого человека больше. Мои действия стали причиной ее смерти, и неважно, какие у нее были недостатки, не важно, что она сделала с моей сестрой и с Прией, – все это не оправдывает убийства. Даже Саша заслуживала возможность искупить вину, а я отняла у нее этот шанс. Это моя вина. Я отняла у нее будущее – так с какой стати у меня должно быть право на собственное будущее?

Было бы так легко вернуться в объятия Диего и вспомнить, что Прия снова стала моей лучшей подругой, и забыть об этой ужасной ночи. И пусть эта тайна будет погребена в наших сердцах. И мы все продолжим учиться там, где хотели, и стремиться к нашим мечтам.

Но я не могла пойти по легкому пути.

Вот в чем дело. Вот в чем разница между Сашей и мной. Мы обе совершали ошибки. Мы обе причиняли боль другим, стремясь к своим целям. Но она не останавливалась, даже понимая последствия своих действий. Продолжала издеваться над другими. Продолжала врать.

А я собиралась остановиться. Я собиралась сделать все по-честному.

– Нет. Я должна сознаться. Я сделала это. Я не могу просто молчать и надеяться, что все это сойдет мне с рук. Нужно признаться. Если я попытаюсь избежать наказания, я буду ничем не лучше Саши. Ведь это моя вина. И мне остается только это принять. Надеюсь… надеюсь, они поймут, что я не хотела, чтобы случилось нечто подобное.

– Эмбер. – Прия снова взяла меня за руку. – Что бы ни случилось… я хочу, чтобы ты знала: ты всегда будешь моей сестрой. Что бы ни случилось.

Именно это я хотела услышать сегодня больше всего. И этих слов было достаточно, чтобы убедить меня: я приняла правильное решение. Я обняла ее снова, а потом врачи забрали ее и подняли носилки в машину «Скорой». Как только она уехала, я зашагала к полицейскому, чтобы все рассказать.

– Подожди! – крикнул Диего у меня за спиной, и я застыла снова. – У меня остался один вопрос. Кто такая Меган Эбби? Ну, от чьего имени были заказаны капкейки?

Пригладив волосы, я заткнула непослушные пряди за ухо.

– Так звали мою сестру. Мэгги – это прозвище.

В каком-то смысле, наверное, все это было ради нее. Я хотела, чтобы другие люди не страдали от издевательств, которые пережила Мэгги. Но последний час родился из гнева, отчаяния и жажды мести… а теперь мне нужно обрести прощение.

Я должна простить таких людей, как Саша, которые сметают других с пути, заботясь лишь о себе. Возможно, я не узнаю никогда, было ли у нее на самом деле нарциссическое расстройство, но если так… может, она и не могла вести себя иначе. Я должна простить Мэгги за то, что она лишила этот мир своего присутствия, хотя могла попросить о помощи – именно в тот момент, когда мы совершенно не ожидали ее ухода. Но она не была эгоистичной. Она была больна. Она была больна, и меня не оказалось рядом, когда она нуждалась во мне.

Эгоистичной здесь была я. В своей погоне за местью, за самоутверждением, за тем, чтобы вернуть дружбу Прии, за всеми остальными своими целями, я устроила для других настоящий ад.

Я не могу позволить быть себе эгоистичной. Неважно, как тяжело мне будет, неважно, сколько трудностей мне предстоит пройти, я должна сделать правильный выбор. Мне нужно принять последствия того, что я сделала, даже если я никогда не смогу писать музыку. Даже если мне придется отказаться от места в университете. Даже если я никогда не смогу исполнить свои мечты.

Надеюсь, однажды я смогу простить и себя. Но на это понадобится намного, намного больше часа.