4 часа назад

Уже целый час я готовилась к приходу гостей.

Это заняло не так много времени, как я ожидала. После школы я поехала домой на велосипеде, забрала из своей комнаты две спортивных сумки, кинула их в папину машину и поехала в продуктовый магазин в соседнем городе, чтобы закупить готовой еды – торжественный стол должен был выглядеть убедительно: пара куриц гриль, жареный батат, овощи, тарелка фаршированных яиц, набор салатов и пара упаковок рулетов. Я переживала, что кто-то заподозрит неладное, если увидит, что я не снимаю перчаток в магазине.

Но я не хотела, чтобы повсюду остались мои отпечатки пальцев.

Нет, я не собиралась никого убивать. Это вовсе не было целью моего маленького эксперимента. Но если, пытаясь убежать, мы причиним какой-то ущерб «Честерфилду», родители Марии смогут узнать, кто все это устроил, и я не хотела, чтобы меня обвинили в планировании самого безумного розыгрыша в истории Брюстера. Если доказательств не будет, никто не станет подозревать Эмбер Прескотт, маленькую безобидную любительницу музыки. Но я решила, что осторожность не повредит.

Похоже, никто не обратил внимания, что я без необходимости ношу перчатки. Я расплатилась наличными на кассе самообслуживания. Пока все идет неплохо. Остальное уже было упаковано в сумки, так что дальше мой путь лежал в «Честерфилд».

Я припарковалась в паре кварталов оттуда, чтобы никто не заметил папину машину рядом со входом. Сложнее всего было пронести купленное в ресторан. Задний вход в «Честерфилд» выходил на узкий переулок, и, если бы кто-нибудь из местных жителей заметил, что кто-то вводит код на двери, хотя ресторан должен быть закрыт на две недели, это привлекло бы внимание.

Проклятье. Наверное, я слишком много думаю. Если кто-то спросит – я работаю в ресторане, зашла проверить помещение. Весь день нервы были натянуты до предела. Сегодня все должно пройти идеально.

Я натянула на голову капюшон, отороченный искусственным мехом и скрывающий глаза, и застегнула молнию до подбородка. Неподалеку оказались несколько человек, но все шли по своим делам, на ходу уставившись в телефоны. Я взвалила сумку на плечо и, закряхтев от напряжения, взяла пакеты с продуктами, рассчитывая унести все за один прием. Я много раз видела, как Мария вводит код безопасности, когда сторожила вход, пока они с Сашей тайком пробирались внутрь, чтобы добыть алкоголь. Открыв заднюю дверь, я тут же ввела код безопасности в попискивающую панель сигнализации. Родители Марии всегда закрывали ресторан, уезжая на каникулы. Мне не приходилось беспокоиться, что кто-то явится не вовремя.

На самом деле именно поэтому мне и пришла в голову такая идея – в библиотеке, когда Мария рассказывала, как они с Сашей застряли в кладовке во время последнего набега за текилой. Наверняка тут всюду древние замки. У меня в голове звучали слова Саши: «Если бы у меня был пистолет, я бы и правда застрелилась». Как будто самоубийство вообще может быть темой для шуток.

И вот тогда у меня зародилась идея этого маленького розыгрыша, и я ухватилась за нее и провела следующие две недели, крутя ее так и эдак, продумывая все мелкие детали, планируя, как направить разговор, чтобы в итоге все обратились против Саши. Все должны решить, что убить следует именно ее. Это отличный способ преподать ей урок, заставить ее понять, как она обращается со всеми вокруг, – и доказать, что я совсем не такая.

И как только я разослала приглашения, пути назад уже не было.

Пройдя через кухню, я вынесла сумки в главный зал. Дверь в частный зал в дальней части ресторана уже была открыта. Я положила вещи на пол рядом с камином и включила свет. Этот зал подойдет идеально. Он достаточно большой, чтобы долго искать выход, но достаточно маленький, чтобы все ощутили клаустрофобию. Им должно стать страшно. Им должно показаться, что все по-настоящему.

Я повесила куртку на стул, вытащила из сумки телефон и просмотрела плей-листы. Мой плей-лист с саундтреками битв, кажется, как раз подходил. В каком-то смысле я и правда готовилась к битве.

Надев наушники и убрав телефон в задний карман штанов, я вздрогнула, потирая руки в перчатках. Здесь было прохладно – наверное, родители Марии выключили отопление, чтобы сэкономить на оплате помещения, пока их не будет. Я нашла термостат в главном зале рядом с баром, включила его и выставила на нем чуть больше двадцати градусов.

Вернувшись в малый зал, я расстегнула первую сумку и вытащила из нее несколько подносов с подходящими круглыми крышками. Их я прикупила в «Home Goods». Я не знала точно, есть ли в «Честерфилде» подносы с крышками, а они мне были нужны, чтобы поначалу никто не заметил бомбу и шприц. Поискав некоторое время, я добыла скатерть, тарелки, столовые приборы, стаканы и графины – все, что нужно, чтобы устроить правдоподобный стол для торжественного ужина. Курица гриль пахла очень вкусно. Когда все придут, она уже остынет, но не думаю, что кто-то заметит. По крайней мере, при необходимости Прия сможет что-то съесть. Я разложила по тарелкам овощи рядом с курицей, чтобы придать сервировке стола законченный вид.

Разложив оставшуюся еду и наполнив стаканы водой, я расстегнула вторую сумку и положила на большой поднос самое важное.

Бомбу.

Шприц.

Конверт.

Сначала я думала, что добуду муляж пистолета. Но после того, что случилось с Филом, я не могла заставить себя купить какое бы то ни было оружие – даже ненастоящее. Кроме того, это было очень рискованно: проверить, настоящий пистолет или нет, очень просто. А если речь идет о шприце с ядом, то надо всех убедить, что даже одна капля смертельна. Саша уж точно не захочет проверять это на практике.

Так что я заказала шприц через фейковый аккаунт на Amazon. Он выглядел почти как настоящий. Все получалось даже слишком просто. Если родители найдут его у меня в комнате, я всегда смогу сказать, что это игрушка, оставшаяся с тех времен, когда Мэгги играла в доктора. А с пистолетом такое объяснение точно не прокатит.

Я включила управляемый по Bluetooth таймер, который прикрепила к бомбе вчера вечером, и накрыла поднос крышкой. Внезапно я испугалась: если тут нет сигнала, будет ли таймер работать? Ему же не нужен Wi-Fi, верно?

Я отложила крышку и вытащила из кармана телефон. Как обычно, в «Честерфилде» сети не было. Таймер установлен на час и две минуты. Я нуждалась в двухминутном запасе времени – будет подозрительно, если я запущу что-то на телефоне и в следующую секунду подниму крышку. Я открыла приложение таймера и запустила его. Обратный отсчет начался. Я облегченно выдохнула, вернула таймер на исходные значения и снова накрыла поднос. Может, у меня и правда все получится.

Следующая проблема – дверь. Мне нужно, чтобы она захлопнулась, как только все войдут. Она автоматически запирается, что я уже усвоила, когда оказалась запертой здесь вместе с Робби – он впервые поцеловал меня тогда. Я вытащила из замочной скважины медный ключ. Нужно оставить его на баре, чтобы курьер смог его найти, когда настанет пора нас выпускать. Прикусив губу, я осмотрела комнату. Не спрятан ли запасной ключ где-то еще? Что, если курьер не придет? Тогда мы окажемся в настоящей ловушке.

Прятать запасной ключ в этом зале – слишком рискованно. Если кто-то его найдет, все закончится слишком рано. Придется рискнуть и обойтись без него.

Не закрывая дверь, я проверила замок, чтобы убедиться, что смогу выйти после проверки, и спрятала ключ в задний карман.

Теперь мне нужно понять, смогу ли я захлопнуть дверь, не отходя от стола. Если не получится, наверное, придется отменить все. Я купила в Интернете моток темно-коричневой нейлоновой веревки. Диего был прав – в Интернете можно найти буквально все, что угодно. Коричневая веревка была почти незаметна на фоне деревянного пола и персидского ковра. Надеюсь, она окажется достаточно крепкой, чтобы можно было привязать ее к ноге и закрыть дверь, не вставая с места. Я уже завязала петлю на лодыжке. На прошлых выходных, когда родители уехали за покупками, я долго тренировалась закрывать дверь в спальню, зацепив ногой веревочную петлю. Сначала это казалось невозможным, но, если надеть босоножки, можно сначала нашарить веревку пальцами, и тогда все получается.

Тяжелая дубовая дверь открывалась наружу. Я планировала привязать один конец веревки к дверной ручке, чтобы она проходила под моим стулом. Зацепив петлю ногой, я смогу затянуть ее, а затем выпрямлю ногу, и дверь захлопнется. Но эта дубовая дверь была намного тяжелее, чем дверь моей спальни. Я глубоко вздохнула. Если это не сработает, все остальное – впустую, и мне придется собрать вещи и унести все отсюда. Не говоря уже о том, что «обладатели стипендии» придут сегодня вечером и обнаружат, что здесь нет ни Эмбер, ни хозяев, и вообще не поймут, что тут творится.

Расположив петлю под столом там, где я сидела, я размотала веревку, отмерив расстояние до двери таким образом, чтобы веревка лежала достаточно свободно. Так об нее никто не споткнется.

Надеюсь.

Отрезав веревку ножницами, я привязала свободный конец к дверной ручке достаточно свободно, чтобы его можно было легко снять после захлопывания двери. Мне придется первой броситься к двери, чтобы осмотреть ее: нужно успеть раньше остальных – снять веревку и спрятать ее куда-нибудь. Я огляделась по сторонам. Можно будет бросить ее под стол. Красная скатерть спускается почти до пола, так что, скорее всего, никто веревку не заметит. Но это опасно. Вдоль стены рядом с дверью расположен комод. Вот, еще лучше – можно будет запихнуть веревку под него. Там ее никто не найдет.

Надеюсь.

На лбу выступил пот, и я вытерла его тыльной стороной ладони. Мне приходилось изрядно полагаться на удачу. А я этого не любила. Так много моментов, когда все может пойти не так. Но переживать об этом слишком поздно.

Я села на свое место, чтобы все проверить. Без особых усилий я зацепила петлю ногой и сделала круговое движение лодыжкой, чтобы контролировать натяжение веревки. Затем я вытянула ногу. Дверь захлопнулась.

Я улыбнулась. Пожалуй, это и правда может сработать.

Я снова открыла дверь, вернула веревку на место и повторила действия еще несколько раз. Мне придется подождать, пока все усядутся и начнут разговаривать, и только потом натягивать веревку – иначе кто-то может споткнуться. Но если я буду двигаться быстро… если я подгадаю момент, когда все отвлекутся… это может сработать. Повторив все в последний раз, я открыла дверь и осмотрела результат своих трудов. Веревка почти идеально сливалась с текстурой дубовой двери. Если не знать, что искать, ее и не заметишь. Затем я положила старый медный ключ на бар, чтобы курьер смог его найти.

Остались последние штрихи. Конечно, администратора сегодня не будет, так что я приклеила к месту, где он должен встречать гостей, знак со стрелкой и указанием, что все должны направиться в зал «Вайнона». Затем я достала из сумки веб-камеру, работающую на батарейках, поставила ее на верхнюю полку буфета и прикрыла красной салфеткой. Снизу красный огонек был почти незаметен. На самом деле, конечно, запись никуда не передавалась, но никто об этом не догадается.

Затем я убрала все, что выглядело хоть сколько-нибудь ценным. Я заменила изысканный хрусталь в буфетах на обычную стеклянную посуду, заперла дверцы, убрала ключи и осторожно переставила хрустальные вазы с комодов, спрятав их под баром. Хотя я не считала, что родители Марии смогут выяснить, кто это устроил, я все же не хотела, чтобы мой розыгрыш влетел им в копеечку. Я рассматривала и другие варианты – школу, городской театр, другие подобные места, – но больше нигде не нашлось отдельного помещения, в котором нет мобильной связи. У меня еще остались некоторые сбережения, которые я заработала за несколько прошлых лет, подрабатывая няней на каникулах. В худшем случае я смогу анонимно отправить им эти деньги. Надеюсь, их хватит, чтобы покрыть ущерб.

Наконец, я расставила на столе таблички с именами. Для себя я выбрала место, которое находилось ближе всего к двери, – там, где я разместила петлю. Скотт будет сидеть на другой стороне стола, напротив Саши. Если я в чем-то и была уверена, так это в том, что ее будет бесить его присутствие. Когда все отвлекутся на них, я смогу закрыть дверь. А остальное сложится само.

Надеюсь.

Больше всего я переживала не из-за двери, не из-за таймера, не из-за всех этих технических деталей. Все дело было во мне. Я сама ставила пьесу, в которой была единственным актером. А я не умею врать. Смогу ли я притвориться, что все по-настоящему? Иначе я окажусь в одной комнате с пятью людьми, которые будут целый час ненавидеть меня. Смогу ли я скрыть свои чувства к Диего? Иначе Робби может сорваться на него и все испортить. Смогу ли я направить разговор в нужное русло, чтобы все закончилось так, как я рассчитываю? Кто знает, что может произойти, если нет?

Я запихнула в сумку пустые пакеты из-под еды и закинула ее на плечо. Я не знала наверняка, сработает ли все это. Но бомба ненастоящая, а в шприце имбирный эль, так что в любом случае никто не пострадает.

О. Кстати. Мне нужно убрать из помещения все… острое. Опасное. Я снова поставила сумку и принялась открывать ящики буфетов, доставая из них ножи. Я переложила их в один из ящиков со столовым серебром в главном зале. Затем я унесла в главный зал и набор медных инструментов, лежавших рядом с декоративным камином.

Как я и сказала, я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Это было психологическое испытание, а не смертная казнь. Если ты считаешь, что тебе остался жить всего час, многое может случиться.

Я хотела, чтобы Робби понял: если о чем-то мечтает он сам, это не значит, что его мечты важнее, чем мечты его девушки. Столкнувшись с невозможным выбором, он, наконец, поймет, что нельзя решить, чья жизнь важнее. А тикающая бомба покажет ему, что времени может и не хватить.

Я хотела, чтобы Диего больше не позволял другим портить ему жизнь – и чтобы он начал возражать, когда другие пытаются пробиться к вершине легким, нечестным путем. Сегодня я помогу ему обвинить Сашу в жульничестве. Сегодня мы окажемся по одну сторону баррикад.

Я хотела, чтобы Скотт увидел, что некоторые секреты слишком опасны, чтобы их скрывать. Я покажу ему, как она нестабильна. Он, наконец, поймет, к чему привело употребление ею наркотиков, которые он ей продавал, и как он был не прав, что держал это в секрете.

Я хотела, чтобы Прия поняла: я по-прежнему люблю ее как сестру. Возможно, она не отвечала на мои сообщения и звонки, но сегодня она будет вынуждена меня выслушать. Я всегда буду занимать ее сторону в конфликтах с Сашей, так что она увидит, как я о ней забочусь. Отчасти мне была отвратительна мысль, что я впутываю во все это Прию, но она заслуживала шанс отомстить Саше больше, чем кто-либо. И если все пойдет по плану, надеюсь, Саша извинится перед ней.

Потому что больше всего я хотела, чтобы Саша увидела: она – эгоистичная сволочь. Я хотела обличить ее аморальные поступки, ее ложь, ее манипуляции. После того разговора с Марией я поняла, почему имя Сашиной сестры, Нэт, показалось мне знакомым. Наверное, это сокращение от имени «Наташа». Наташа Джейн – так звали девушку, которая издевалась над Мэгги в Интернете. Тем вечером, когда Саша увидела имя Мэгги в ее комнате, я заметила потрясение в ее взгляде. Я поняла, что она знает правду. Но она продолжала издеваться на Прией – хотя знала о смертельных последствиях травли.

Я не могла спасти жизнь Мэгги. Я не могла защитить ее от своры, которая травила ее. Но я могла спасти Прию от издевательств Саши. И сегодня я преподам Саше урок: она должна научиться эмпатии.

Сегодня я убью несколько зайцев одним выстрелом. Направляя разговор, пока мы будем обсуждать невозможное решение, я преподам каждому свой урок.

В начале часа я буду убеждать всех, что для выхода из ситуации нам необходима слаженная работа. В результате этой проверки мы узнаем, кто выберет сострадание, а не страх; кто выберет жизнь, а не смерть; кто способен на самопожертвование – и все увидят, чего сто́ит каждый из нас. Я буду предлагать разные способы выбраться отсюда живыми – и покажу, что ни один из них не сработает.

В конце концов, нам придется выбирать.

Поэтому они все начнут паниковать. Неизбежно. Я хотела бы, чтобы Саша запаниковала первой. И когда это случится, я поддержу ее, подкину ей реплики, убеждая всех, что мы должны выбраться живыми. Я буду вести разговор так, чтобы выпустить на свободу внутренних демонов каждого, чтобы все поняли свои глубочайшие недостатки и, надеюсь, преодолели их.

В конце я попытаюсь настроить всех против Саши. Если они начнут гадать, кто запер нас здесь, я напомню, как Саша дурно обращалась с каждым из подозреваемых. Но люди, с которыми она обращалась хуже всего, – здесь, в комнате. Я расскажу им, как она издевалась над Прией, подставляла Диего, покупала наркотики у Скотта, манипулировала мной. Я открою все ее секреты – один за другим. Может, когда все наконец скажут «нет» Саше Харрис – даже Робби, которого она рассчитывает всегда видеть на своей стороне, – она, наконец, поймет, что неправа. Сегодня мы сможем отомстить. И когда она поймет, что игла неизбежно пронзит ее кожу и яд потечет по ее венам, как только она поймет, что у ее действий есть последствия, – тогда для нее все изменится.

Возможно, это немного чересчур. Есть миллионы других способов преподать им такие же уроки.

Думаю, можно сказать, что театральность – моя слабость.

Но чтобы чему-то научить Сашу, слов недостаточно. Такие люди, как Саша-Наташа, превращают слова в оружие, которым разрушают чужие жизни, но им самим все как об стенку горох. Она глуха ко всему, кроме своего эгоистичного стремления к совершенству; никакие нотации, крики, воззвания к совести или рациональные аргументы не смогут изменить ее.

Некоторые люди не видят свет, пока их не запрешь в темноте. Саша должна сама увидеть, что ее самолюбие – причина ее падения.

Сегодня она не сможет силой проложить себе путь к выходу. Сегодня ей придется показать свое истинное лицо. Сегодня каждый получит свое.

И всего за один час.