Осталось 38 минут

Я глубоко вздохнула.

– Фил рассказал мне, зачем ему пистолет, ясно? Но он взял с меня обещание, что я никому…

Робби схватил меня за руки.

– Ты позволила этому психу разговаривать с тобой?

Я высвободила руки.

– Однажды, после карнавала, он подошел ко мне в «Старбаксе».

Наверное, Бекки рассказала ему, что случилось. Видимо, посоветовала ему сказать мне правду.

– Он сел за мой столик, пока его мама заказывала кофе. Я не могла просто собрать свои вещи и уйти. Я же не могу убегать каждый раз, когда его увижу.

– Конечно, можешь!

– Но он не опасен. Совсем.

– Что он сказал? – спросила Прия. Сидя по другую сторону стола, она выпрямилась, чтобы лучше видеть меня.

Стиснув зубы, я немного помолчала. Я еще никому не рассказывала. Фил попросил меня сохранить тайну, потому что перспективы у него и так были не лучшие. Но теперь у меня не оставалось выбора.

– Он сказал, что пистолет был нужен ему, только чтобы защититься от отца. И чтобы защитить свою мать.

Я никогда не забуду, с каким выражением лица он закатал рукав и показал мне ожоги от сигареты. Как дрожала его нижняя губа, когда он говорил об этой боли. Какой холодный у него был взгляд, когда он посмотрел мне в глаза. Словно я осознанно предала его, обрекла провести целый год дома – с пьяным, агрессивным отцом.

Чувство вины сдавило мне сердце. Я была уверена, что поступила правильно, когда донесла на Фила. Если видишь у кого-то в школе оружие, об этом нужно сообщить. И ему совершенно не следовало приносить пневматику в школу. Но я понятия не имела, что у него дома все так плохо. Откуда мне было знать, что отец его бьет? Он же мне никогда раньше об этом не рассказывал.

Но Бекки была права – я его никогда и не спрашивала.

Я видела ушибы на лице Фила. Я видела в прошлом году, как он хромал по школе на костылях. Но мне было все равно, и я не спросила, что случилось. Меня не волновало ничего, кроме нашей грядущей постановки и насыщенной социальной жизни. Может, если бы я была более наблюдательной и проявила больше эмпатии, я смогла бы помочь ему найти выход – даже если для этого пришлось бы привлечь нашего школьного психолога или еще кого-нибудь. Но вместо этого я закрыла глаза на его боль и отмахнулась от него как от неудачника, которому не помешало бы почаще мыться.

Прия поднялась на ноги.

– Отец его бил, что ли?

– Именно, – сказала я. – Бил. Постоянно.

– Чушь, – фыркнула Саша. – Наверняка это просто жалостливая история, чтобы выкрутиться. – Она показала на дверь. – Держу пари, этот мелкий сопливый таракан сидит сейчас прямо там и смеется над нами.

Я поморщилась, не ожидая услышать от нее нечто подобное.

Робби хлопнул ее по руке и прошептал:

– Не говори так. – И выразительно посмотрел в сторону камеры.

– Это не просто жалостливая история, – возразила я. – Потом я пересказала все это нашему школьному психологу, и теперь Фил живет со своей тетей.

– Это ничего не доказывает, – сказала Саша.

– Не думаю, что он все это выдумал, – произнес Диего. Мы все посмотрели на него. – Я и раньше видел у него ушибы.

– И я тоже, – сказала я. – Как раз перед тем, как я заметила у него пистолет. Сначала я подумала, это Зейн толкнул его в коридоре. Или ты. – Я посмотрела на Робби. – Я думала, ему поэтому и понадобился пистолет. Чтобы застрелить кого-то из вас.

Робби с болью во взгляде посмотрел на меня.

– Я его пальцем не тронул.

– Да ладно тебе, Робби, – дрожащим голосом произнесла я. – Не раз видела, как ты с ним сталкивался. Это что, всегда случайно так выходило? – Раньше я никогда не говорила с ним об этом. Может, мне следовало высказать ему все это раньше, когда я впервые увидела, как он налетел на Фила. Но я решила, что это – действительно случайность, как он и пытался это представить. Я была от него в восторге и хотела ему понравиться. Хотела, чтобы он полюбил меня. Тогда он смотрел на меня таким взглядом, словно я – единственная девушка в школе, которая вообще заслуживает внимания, даже в сравнении с Сашей. Я не хотела, чтобы он начал в этом сомневаться. Но это было глупо. Я ведь знала, каково это – когда над тобой издеваются.

Покраснев, Робби потер шею.

– Ну да, может, я и правда толкал его иногда. Но я ничего плохого не хотел.

– Да, и все-таки, – сказал Диего. – Если это не Фил, нас сюда мог засадить кто-то еще, кого ты «толкал иногда». – Произнося последние два слова, он изобразил пальцами кавычки.

– Так ты считаешь, это я виноват, что мы тут оказались? – Робби напрягся, разминая руку. Игла шприца блестела на серебряном подносе в нескольких сантиметрах от него. Я и раньше видела, какие приступы гнева могут случаться у Робби, но он же не станет хвататься за шприц, если выйдет из себя… или станет?

Дрожащими пальцами я коснулась его руки.

– Ты не виноват. Мы просто пытаемся во всем разобраться, понимаешь?

Ноздри Робби раздувались с каждым вдохом, но через несколько секунд он кивнул.

– Ладно, как бы там ни было, мне кажется, что к происходящему приложил руку кто-то другой.

– Может быть, это Бекки, как думаешь? – спросил Робби. – Она явно ненавидела нас обоих.

– Погоди, что? – спросила Саша.

– Когда мы были на карнавале прошлым летом… Я пошел за деньгами, а потом вернулся, и Бекки кричала на Эмбер, словно у нее крыша поехала.

– Бекки знала правду про Фила, – объяснила я. – Она разозлилась… ох, в действительности у нее было несколько поводов разозлиться, но особенно ее возмутило, что я выдала Фила и его отчислили, а я не потрудилась узнать, зачем ему на самом деле пушка. А когда Робби заступился за меня, она и на него наехала.

Саша слушала, кивая.

– Ладно, это не исключено. – Она подняла руку, словно настала ее очередь выступать. – Она ненавидит Эмбер, потому что та выдала Фила. Она ненавидит Робби, потому что он заступился за нее. – Она загибала пальцы. – Она ненавидит Диего за то, что он Диего.

– Эй, – возмутился Диего. – На что ты намекаешь?

– Да заткнись ты, – отрезала Саша. – Ты заработал миллион на дурацких губках. Тебя все ненавидят.

Диего открыл было рот, чтобы возразить, но Саша продолжила:

– Значит, остаются Скотт и Прия.

– А как же ты? – Прия сердито взглянула на Сашу. – Она и тебя ненавидит. – Я подняла брови, впечатленная этими словами. Раньше я нечасто видела, чтобы она возражала Саше.

К моему удивлению, Саша кивнула.

– Да уж… она всегда смотрит на меня, словно какой-то жуткий жукоглазый маньяк. – Она поежилась от этой мысли. – Она мне всегда завидовала.

– Саша, да ладно тебе, – сказала я. – Это не просто зависть. Ты ведь понимаешь?

Саша нахмурилась.

– А что же еще это может быть?

– О боже. – Я хлопнула себя по лбу. Для человека, которого считают почти гением, Саша иногда удивительно непробиваема.

– Может, дело в том, что ты обращаешься с ней как последняя сволочь? – произнес Скотт. – Чисто теоретически.

– Она со всеми так обращается, – буркнул Диего.

Саша открыла рот, застыла на несколько секунд, а затем сжала губы, словно пытаясь скрыть удивление.

– Неправда. Я очень добрая. – Она повернулась ко мне, и ее умоляющий взгляд застал меня врасплох.

– Ты же не думаешь, что я сволочь, правда же?