– Послушай, Дед… Я не хочу обидеть тебя вопросом, но все же… К чему ты это рассказал? Тебе что, спокойней становится от болтовни?

Северянин уселся в кресло, развязал кожаные тесемки чехольчика, вынул и приложил к губам излюбленную дудку. Мелодия забавной моряцкой песенки «Чаячий скандал» заполнила купе.

– Ваш багаж, господа, – сообщил лакей в красной фуражке имперских рельсовых дорог.

Он уложил две худых котомочки в багажные сундуки, поклонился и вышел. Лишь тогда Дед дал ответ:

– Поскольку мост через Бэк все еще разрушен, то вагон пойдет в объезд через Маренго, и путь до столицы займет целых четыре дня. А у тебя, Ворон, как я заметил, нет с собою хорошей книги, так что ты рискуешь заскучать в дороге. Вот я и дал тебе пищу для размышлений, ибо она – лучшее средство от скуки.

– Ха. Ха. Благодарю, Дед. Спас. Без тебя мне совсем не о чем подумать было.

– А желаешь знать, о чем я думаю?

Марк поперхнулся.

– Ты?.. Скажешь мне, о чем думаешь? Это больше не чертов секрет?!

– Никогда не было секретом, а тем паче – чертовым. Не желаю иметь с чертями ничего общего, особенно – секретов.

– Ну и о чем же ты думаешь?

Дед приложил к губам чимбук и затянул «Скитания Якова» – могучую балладу, за много веков существования так и не встретившую того, кто сумел бы дослушать ее до конца. Марк ухмыльнулся и со словами: «Люди не меняются», – откинулся на спинку кресла.

Лакей принес приветственный кувшин вина – подарок имперских рельсовых дорог пассажирам первого класса. Принес нижайшие извинения за прохладу в вагоне (хотя, по мнению Марка, тут царила шиммерийская весна). Пообещал, что отопление разожгут сильнее, едва поезд отправится, а случится это с минуты на минуту. Спросил, желают ли господа пассажиры сделать заказ в купе или отобедать в трапезном вагоне. Получив и запомнив заказ, ушел. Его место тут же занял собрат по ремеслу. Первый лакей был рыжим шейландцем, а второй – курчавым брюнетом из Короны, но одинаковые форменные фуражки делали их почти неотличимыми. Марк подумал, что, пожелай он ограбить поезд, непременно надел бы такую вот красную фуражку с бляхой да жилетик с латунными пуговицами – и стал бы незаметен, как стоячий воздух. Лакей тем временем проверил размещение вещей – не упадет ли что-нибудь при начале движения? Предупредил господ пассажиров, что нижнее багажное отделение и конский вагон будут недоступны вплоть до следующей станции, и если что-нибудь, хранимое там, может понадобиться, то лучше приказать извлечь его прямо сейчас. Вопреки тревоге, Марк не удержался от шутки: для каких нужд в купе может понадобиться конь? И поместится ли он сюда? Ставились ли опыты? Лакей заверил без тени усмешки, что размещение лошадей в купе недопустимо, однако встречаются люди, настолько привыкшие путешествовать верхом, что начинают мучительно скучать по коню, едва только состав приходит в движение. Потому на крышах вагонов сделаны сообщающиеся балкончики, по которым можно дойти до подвижной конюшни и сверху поглядеть на своего любимца, убедиться в его благополучии.

– Перекинуться парой слов… – поддержал Марк.

– Совершенно верно, сударь. И коню, и хозяину так спокойнее.

Не запятнав свою репутацию ничем, похожим на юмор, лакей откланялся. Несколько минут спустя еще один прошествовал по коридору, позванивая в колокольчик и декламируя: «Миледи и милорды! Будьте осторожны, поезд отправляется!» С перрона ему вторили станционные глашатаи: «Столичный экспресс выходит в дорогу! Желаем счастливого пути!» Провожающие прижимали ладони к груди несколько усталыми жестами: за прошедшие полчаса все успели напрощаться вдоволь. Барышни помахивали платочками, соревнуюсь в живописности движений. Несколько мальчишек перемигивались, готовясь бежать наперегонки с составом. Чья-то собачка обрывала поводок, тщась прыгнуть под колеса…

Наконец, вагоны содрогнулись, скрипнули рессорами, вдоль поезда пробежал низкий гулкий перестук чугунных сцепок, состав издал гудок – и тронулся с места. Перрон с мальчишками, собачками, барышнями, носильщиками, сторожами, тележками поплыл назад мимо окон.

Лишь тогда Дед прервал игру и сказал:

– Я думаю о том, почему мы едем в Фаунтерру.

Марк опешил.

– Зачем ты думаешь об этом, коли знаешь ответ? Мы едем с докладом к герцогу Эрвину!

– С докладом – о чем?

– Что это значит – о чем?! – Марк выпучил глаза. – У вас на Севере «о чем» значит что-то другое, чем в Короне? Ведь если это наше обычное столичное «о чем», то ответ тьма сожри, очевиден!

Дедовы кустистые брови сошлись как-то по-особому хмуро.

– Может, и очевидность на Севере иная. Опиши-ка, Ворон, что тебе очевидно.

– Что очевидно?! – Марк растопырил пятерню перед дедовым носом и принялся загибать пальцы. – Ну, хорошо. Вот что мне ясно, как день. Банда, которая похитила Предметы, не затаилась в темной норе, а орудует в Альмере, как у себя дома. Это раз. Персты Вильгельма у подонков при себе: превратить человека в горстку пепла – им раз плюнуть. Это два. А вот и три: главная цель банды – какой-то Абсолют. Что оно такое – несложно догадаться: идово оружие! Один из Предметов Династии, ради которого и затеяно было все похищение. И судя по тому, с какой помпой об этом Аюсолюте говорится, это тебе не просто Перст Вильгельма. Абсолют, по всему, – такая штука, что может спалить целую армию или город! Соображаешь, Дед? Один выстрел – нет войска! И Абсолют этот, может статься, уже в руках банды! Скажи теперь сам: захочет герцог Эрвин узнать о таком?

Марка передернуло от собственных слов. Положа руку на сердце, он был очень рад, что прямо в данную минуту удаляется от центра Альмеры со скоростью мчащейся галопом лошади.

Однако Деда упоминание Абсолюта не лишило спокойствия.

– Чужая душа – потемки, – отметил северянин. – Сложно судить наверняка, чего захочет либо не захочет герцог. Но будь я на его месте, наверняка пожелал бы узнать, чьи руки держат идово оружие. А также – что изображено на схеме, которую видел Инжи Прайс.

Марк отмахнулся.

– На схеме, наверное, был способ говорить с Предметом. Либо – место, в котором Абсолют спрятан. Но какая к чертям разница, если схема сгорела?! Нет от нее толку!

– А кто владеет синей бандой и Перстами, и Абсолютом? Сможешь ли ответить?

– Да какая разница! Ты вообще не понимаешь ситуации! Есть смысл искать преступника, если потом сможешь арестовать его и отдать под суд. Но этого злодея не победить никак! Дед, я видел в Запределье, как целый форт исчез в никуда! Понимаешь, что такое форт? Стены, башни, казармы! Был – и не стало, только яма на том месте! И это сделал еще не Абсолют! И форт, и Предмет, который его уничтожил, были для злодея разменной монетой. Абсолют же – подлинная ценность. На что он тогда будет способен с Абсолютом? Какая армия, какие кайры его остановят?! Неважно, кто Хозяин Перстов. Лучшее, что может сделать герцог, – это приготовиться стать его вассалом. И как можно быстрее убраться из столицы.

– Как ты из Алеридана? – уточнил Дед.

– Не вижу ничего плохого в нашем бегстве. Лично мне спокойней с каждой милей пути, прямо дышится легче. А тебе – нет?

– Думаешь, он испытает свой Абсолют именно здесь, в Альмере?

– Отчего нет? Когда сожгли Эвергард, вышло очень эффектно: испугались все, кто должен был. А грохнуть прямо столицу – скверная идея: где же потом править? Я думаю так. Едва Хозяин Перстов изучит Абсолют и научится с ним говорить, как выберет какой-нибудь заметный город и сровняет с землей. После этого в Поларисе воцарится новый император… Или Праотец, или бог – уж не знаю, какой титул он выберет. А у герцога будет выбор: сбежать на Север и не показывать носа, либо преклонить колено перед богом-императором. Ну, или принять героическую, но идиотскую смерть.

– Хм…

Дед поскреб щетину на шее, минутку поразмыслил.

– Припомни, Ворон: рассказывал ли я тебе историю про глухого слугу?

– Мне кажется, ты уже все истории на свете рассказал.

– А была ли среди них та, что про глухого слугу?

– Ну-уу… Как шиммерийский богач нанял тугоухого парня. Велел ему подмести двор, а слуга вместо этого покрасил дом. Вышло очень здорово, и хозяин его наградил… Ты об этой истории?

– Да, Ворон. Я тогда забыл сказать, но теперь обращу твое внимание: такая история могла случиться лишь на Юге. В Первой Зиме, коль тебе велят мести двор, – ты метешь, пока не станет чистым, как зеркало у барышни. Велят покрасить дом в полоску – красишь, и именно в полоску. Велят отобрать кость у здоровущего голодного пса – идешь и отбираешь. А ноешь и жалуешься только в одном случае: если твой лорд приказал тебе ныть и жаловаться.

Марк поморгал, навел резкость, присмотрелся к Деду повнимательней – не шутит ли? Отнюдь. Старик выглядел предельно серьезным.

– Ты хочешь сказать, нам следовало остаться, разыскать синюю банду и отнять Абсолют?

– Я хочу сказать, северяне не прощают невыполнения приказов. А изо всех причин невыполнения суровей прочих карается трусость.

– Если твой дом загорится, ты останешься внутри, чтоб доказать смелость, или выбежишь из огня?

– Я попробую его потушить.

– Ну, и туши, коль умеешь! – вызверился Марк. – Останься и туши, сколько угодно! Вот только я не заметил с твоей стороны возражений, когда покупал билеты на поезд.

Северянин ткнул чимбуком Марку в нос.

– Послушай-ка, Ворон. Не люблю говорить о себе, но будет польза, если ты кое-что узнаешь. Есть у меня правило: не возражать и не спорить. Спор – дело пустое. Нет толку переубеждать кого-нибудь. Гораздо полезнее – согласиться и поддержать человека, дать ему раскрыть характер, проявить свои черты в полной мере. Общаясь с тобой, Ворон, я так и поступал: позволял делать то, что свойственно твоей натуре.

– И что же ей свойственно, позволь узнать?

Дед пожал плечами:

– Трусость.

– Я – трус?! Из-за того, что остерегаюсь Абсолюта?!

– Ты был трусом всегда, сколько тебя знаю. Что бы ты ни делал, всегда поступал с оглядкой на кого-нибудь, кто сильней тебя. На владыку, на герцога Эрвина, на банду… Делая что-нибудь, ты думаешь сперва: «Понравится ли это герцогу?», а уж потом: «Правильно ли это?» Ты не верил, что сможешь вернуть Предметы, но все же взялся за дело – поскольку герцог настаивал. Ты хотел искать убийцу Адриана – и, возможно, нашел бы, если б рискнул пойти своим путем. Но ты прогнулся перед герцогом – и взялся за поиск Предметов.

Марк хотел возразить, но Дед не дал ему слова.

– Затем какое-то время ты думал, что достояние украл сам герцог. Но отказался от версии, когда я напугал тебя. Скажешь, что услышал мои аргументы – может, и услышал. Но не они тебя убедили, а страх передо мною и герцогом. Потом мы встретили синюю банду – и снова испуг определил твое поведение. Именно тогда, когда мы впервые так близко подобрались к врагу, ты отказался от преследования – потому лишь, что враг страшен. И наконец, теперь ты принял решение ехать в столицу – от ужаса пред словом «Абсолют» и схемой на человеческой коже. Страх, Ворон, – вот кто руководит тобою.

– Не ждал от тебя, – с обидой выронил Марк.

– Ты – простолюдин, – продолжил Дед. – Тебе нужен хозяин, такова природа черни. Адриан обидел и унизил – но ты все же выполнил его приказ. Жизнь без хозяина страшила больше, чем самый сильный господский гнев. Герцог Эрвин – враг Адриана, косвенно повинный в его смерти. Однако теперь ты служишь ему – поскольку не можешь обойтись без господина. Твой самый главный страх – не сильный и опасный человек, а свобода. Любого лорда, сколь угодно грозного, ты сумеешь задобрить и расположить к себе. Но что делать, когда задабривать некого? Вот где кроется настоящий ужас.

Ворон молчал, не находя слов от обиды.

– Не строй иллюзий, будто я раскрыл тайну, – сказал Дед. – Мужики всегда таковы, и это не секрет ни для кого, кроме самих мужиков. Я долго наблюдал за тобою, пытаясь понять: за что так ценил тебя Адриан, а теперь ценит герцог Эрвин? Думается, я нашел ответ. В отличие от прочих мужиков, ты сделал страх шпорами для разума. Сумел так организовать свою душу, что ужас не парализует тебя, а заставляет мыслить быстрее, тоньше, гибче. Твой ум отчаянно мечется в поисках спасения – и всегда находит его. Где дворянин гордо принял бы свою судьбу, там ты, мужик, будешь хитрить до последнего, лишь бы вывернуться из когтей страха. Вот потому ты способен на многое.

– Если ты хотел унизить меня, – выдохнул Марк, – то, тьма сожри, достиг цели. А если надеялся таким вот особым способом похвалить, то благодарю покорно, но что-то я не оценил.

– Ни то и ни другое, Ворон. Я хотел прижать тебя к стенке – то бишь, поставить в те условия, в которых ты эффективней всего думаешь. Мы с тобою пережили ряд приключений, общались по душам – это создает впечатление дружбы. Герцог Эрвин говорил с тобою вежливо, ты знаком со всеми членами его семьи, у многих вызвал симпатию – это питает твою веру, что все будет хорошо, любые ошибки простятся. Ты разыскал банду, заполучил ценного свидетеля, услышал громкое слово «Абсолют» и упоминание о некой схеме – это немного похоже на успешно проведенное следствие. Прости, я должен избавить тебя от иллюзий. Герцог захочет ответов на три вопроса. Твоя ценность зависит от способности найти их. Кто похитил Предметы Династии? Где они сейчас? Что было изображено на схеме? Ты имеешь время, пока поезд идет в столицу. Думай, Ворон. Размышления – лучшее средство от скуки.

* * *

Надо сказать, Ворона сильно задели слова Деда. Марк не считал себя, конечно, первым смельчаком столицы, но и трусом – тоже. Всегда верил, что занимает золотую середину между героем-идиотом и трусливым цыпленком. Годы службы в протекции, за которые он не только сохранил голову на плечах, но и сделал карьеру, подтверждали разумность его позиции. А россказни о «собаках из черни, что никак не могут без хозяина» Марк не раз слыхал от высокородных ублюдков – излюбленный ими способ возвыситься, хотя бы на словах. Беда в том, что Дед не был ни высокородным, ни ублюдком. До сего дня он виделся Ворону весьма умным мужиком, а то и больше – мудрым. Но если так оно и есть, то, может, и слова Деда о Марке содержат частицу правды. А это уже и досадно, и горько.

Не имея малейшего желания сидеть рядом с Дедом, Ворон подался на прогулку. Надел плащ, вышел по ступеням на балкон на крыше. Поглядел на пейзаж. Алеридан остался уже позади, мимо поезда тянулись холмы, тут и там запятнанные присутствием человека: гончарная мастерская, хуторок, дорога с подводами, церковка, кладбище… Прошагал вдоль всего состава, по гибким мостикам переходя с вагона на вагон. Добрался и до конского: действительно, в крыше имелись оконца, какой-то пассажир заглядывал в стойло, говорил своей кобыле что-то ласковое. Марк поздоровался с ним и повернул обратно. Теперь ветер лупил в лицо, разметывал полы плаща. Ветер нес крупинки града.

Ладно, – со внезапным остервенением подумал Ворон, – хотите злодея – будет вам злодей! Он-то и сам объявится со дня на день – не для того он раздобыл сверхоружие, чтобы теперь прятаться. Придет в Фаунтерру и даст такое выступление, что ни одному северянину мало не покажется! Моя помощь для этого совершенно не нужна. Но коль так уж хотите – я вычислю его, пожалуйста. Посмотрим, поможет ли вам это знание!

Быстрым шагом он вернулся в вагон, вошел во второе купе, занятое Парочкой и Крошкой. Внучок торчал здесь же – стерег.

– Пошел вон, – бросил Марк.

Внучок не посмел ослушаться. Ворон уселся на его место. Подпер подбородок кулаком, вперил в Инжи взгляд исподлобья. Парочка играл с Крошкой: сложив ладони вместе, прятал один палец. Девчонка считала оставшиеся и недоумевала:

– Девять!.. Где же десятый?

– Я его съел. Хочешь, выплюну?

Парочка имитировал отрыжку и зажимал рот руками – палец возвращался на место, Крошка смеялась от восторга.

Под пристальным взглядом Марка игра быстро угасла.

– Что тебе нужно, Ворон?

– Ответ на вопрос, Инжи. В твоих вчерашних показаниях имеется странность. Не в самом рассказе, а в условии, которое ты поставил. «Не отдавайте меня императрице и герцогу с сестрой», – так ты сказал. А почему?

Парочка скромно улыбнулся:

– Стесняюсь тревожить столь видных персон по пустякам.

– Лжешь. Ты их боишься. Но с чего бы? Никто из трех не славится жестокостью. Минерва, Несущая Мир. Леди Иона – душа Севера. Герцог Эрвин, тысячами отпускающий пленных. Любой из них – милосерднее Деда. Отчего ты боишься их суда?

– Ты сам сказал: они милосердны. А я… с каждым ведь случаются досадные ошибки – вот и я оступился по глупости, угробил пару человек… Смогут ли столь добрые души простить убийство?

Марк качнул головой.

– Снова лжешь. Ты боишься их потому, что перед ними провинился. Причем недавно – иначе не думал бы, что великие люди все еще помнят какого-то каторжника. В недалеком прошлом ты насолил кому-то одному из них… Или двоим… Или всем трем… – Марк не сводил глаз с лица Инжи. – Вижу, что двоим.

– Ладно тебе, Ворон! Ну как простой часовщик, еще и каторжник, может насолить великому герцогу? И не одному, а целым двум!

– Ты сказал: герцогу, – а о владычице промолчал. Значит, ей ты насолил пуще, чем северянам. Итак, виноват лично перед ее величеством, и вдобавок – перед одним из Ориджинов.

Марк посмеялся бы, не будь на душе так паскудно.

– Как ты умудрился, Парочка?

– Выдумщик ты, Ворон! Как я мог насолить императрице? Где бы я ее встретил? Да и зачем нужно ей вредить? – Инжи потрепал Крошку по головке. – Видишь: я даже простых девочек не обижаю. Был бы последним дураком, если б задел императрицу!

– Императрица, императрица – повторяешь, как заведенный… Ты встретил Минерву, когда она еще не была владычицей. В Стагфорте?.. В Клыке Медведя?.. В Фаунтерре?.. В монастыре?..

Инжи отвернулся – якобы затем, чтобы подмигнуть Крошке.

– В Уэймаре?.. – докончил ряд Марк, не видя лица Инжи, но зная, что попал в цель. – В Уэймаре, конечно. Там была и Минерва, и леди Иона. Там ты и прогневил обеих. Как сумел? Они были по разные стороны фронта. Задев одну, ты бы порадовал вторую.

– Дай мне покой, Ворон! Ничего я не делал. Просто родовитым барышням не по нутру такие, как я.

– Сменил стратегию лжи: с полного отрицания на частичную правду. Плохой маневр, ибо запоздалый. Итак, ты был в Уэймарском замке, виделся и с леди Минервой, и с леди Ионой. Но расстроил их не своими лживыми повадками, сделал кое-что серьезное. Да, Парочка?

– Раз не хочешь верить, то больше ни слова от меня не услышишь.

– С чего бы я верил, когда ты врешь? Говори правду – тогда поверю. Ты в замке работал? Делал свое дело?

Инжи глядел в окно.

– Пожалуй, да. Но которое дело? Уж точно не служил часовщиком – эту легенду ты выдал беженцам, значит, она лжива. Тебя наняли как асассина? Ты должен был убить Минерву?

Инжи не шелохнулся, но лицо одеревенело.

– Тебя наняли убрать Минерву Стагфорт? Ты прокололся и выдал себя, но сумел сбежать. Так?

Та мышца на скуле Парочки как будто размякла.

– Ага, ложная тропинка. Дело связано со смертью, но не так, как я думаю. А как? Ты стерег Минерву, но плохо? Получил взятку за то, чтобы впустить к ней убийц?

Инжи провожал взглядом мельницу за окном.

– Дядя Ворон, отстань от Парочки! – сказала Крошка Джи. – Он не сделал ничего плохого! Он любит маленьких девочек и никогда не обидит!

– Любит маленьких девочек? То бишь, не только тебя? Так вот в чем дело! – Марк дернул Прайса за плечо. – Ты стерег Минерву и положил на нее глаз. Еще бы – умненькая, с характером, недурна собою. Однажды ты решил, что можешь поразвлечься с пленницей. Тишком, чтобы никто не пронюхал… Но вышла ошибочка – леди Иона узнала! Ты, старый похотливый козел…

Парочка встал так резко, что Марк отпрянул. Грохнул свободным кулаком по столу – вазочка с цветком упала набок, разлилась вода.

– Слушай меня, Ворон! Засунь себе в глотку свой нечистый язык, раскрой уши и слушай! Да, я стерег Минерву. Может, на моем месте ты бы и думал о каких-то пошлостях, но не я! Она – хорошая девчонка, и я никогда ничем не обидел бы ее! Учил ее, как родную. Все рассказывал, что знаю, ото всех бед берег. Она мне была почти что дочка! Пропади ты пропадом с грязными своими домыслами!

– Хорошо, прости, ты ее не трогал. Однако… Ты сказал, что не обидел бы ее. Откуда это «бы»? Будь твоя воля, не обидел бы. Но вышло не по твоей воле, правда?

Инжи Прайс долго, люто смотрел в глаза Марку. Ворон порадовался тому, сколь тщательно они с Внучком обыскали арестанта, а также и тому, что не забыли приковать его цепью к подлокотнику кресла.

– Коль хочешь смотреть и пыхтеть от злости – ладно, смотри и пыхти. Я все равно узнаю правду: спрошу у леди Ионы. Или у самой Минервы…

Парочка бессильно плюхнулся в кресло.

– Мне заплатили… Я не хотел – только не ее… Но северяне проигрывали войну, Шейландам вот-вот настал бы конец вкупе с Ориджинами… Пора было убираться из Уэймара, потому деньги – позарез.

– Тебе заплатили – за что?

– За нее, черт. За кого же еще?!

– У тебя купили Минерву? И ты продал?

– Иди во тьму, раз понять не можешь!

– Купили с какой целью?.. Связано со смертью… Купили, чтобы убить?

Инжи еле заметно кивнул.

– И ты, значит, продал ее на убой, что овцу? «Она мне была, как родная»… Ага, очень трогательно.

– Думаешь, я не жалел об этом? Еще как жалел, тьма сожри! Думаешь, почему…

Он осекся, заметив, как внимательно слушает Крошка.

– Почему ты спас малютку в «Джеке Баклере»? Конечно, я задумывался над этой загадкой. Теперь-то понял: ты, значит, хотел перед богами оправдаться… Кому продал Минерву?

– А то он мне представился.

– Сколько денег взял?

– Посмотри в своем деле. Сколько взял – все отняли альмерские ищейки.

– Как вышло, что Минерва осталась жива?

– Они не успели. Прилетела леди Иона с кайрами и спасла. И отпустила на свободу.

– Отпустила? Пленницу мужа?!

Ворон озадачился. За недели путешествия в обществе леди Ионы, он ни слова не слыхал об этом эпизоде.

– Да, выпустила птичку из клетки. И правильно сделала. Коли хочешь знать, Минерва с Ионой стали под конец навроде подруг. Вместе завтракали и обедали, вместе гадали на картах. Правда, Минерва осерчала, когда Иона нагадала смерть владыки. Минерва-то была за Адриана, а Иона – за брата…

– Нагадала смерть владыки?.. – об этом Марк тоже ни сном, ни духом.

– Ага. Они гадали на крови, потому и вышло очень точно. Минерва угадала, что мятежников окружат и разобьют при Пикси. Иона же увидела, что шут угробит Адриана. И то, и другое сбылось!

– Погоди-ка… А ты откуда знаешь?

– Как же мне не знать, коли Минерва перестаралась с косухой, а я ее отпаивал рассолом, как миленькую. Вот она и рассказала всякого, что ее тревожило. Очень ей в душу запал этот шут: говорила, Иона вытащила из колоды джокера – и хлоп поперек адриановой карты. Больно встревожило это мою подопечную…

– То бишь, Иона знала наперед, что Адриана убьет шут Менсон?

– Мудрено ли знать, коль она – внучка Светлой Агаты!

– Конечно. Про шута ей Агата подсказала, а про твою выходку с пленницей – ни словечка. Оплошала Светлая Праматерь…

– Послушай, Ворон, – буркнул Инжи, – какой еще тьмы ты от меня хочешь? Все ведь уже вытащил! И что касалось твоей синей банды, и что вовсе не при чем – все уже вытряс, как монетки из мешка. Дай покоя, наконец!

Ворон покачал головой.

– Изо всего, мной услышанного, вытекает, что ты был не до конца откровенен. А коль так, то, может, и о синей банде не все сказал. Приберег что-нибудь на черный день – для финального торга… А уговор был иной. Уговор был – сказать все до последнего, иначе – прямиком в ручки владычицы, дочурки твоей любимой.

– Я все сказал, что знал!

– А мы проверим. Пройдемся по пунктам. Ты встретил парней из синей банды в трактире «Джек Баклер». Верно?

– Я не говорил, что из синей. Может, сейчас они в синем щеголяют, но тогда были в красном, как искры владыки.

– Ладно. Так и так, на гвардейцев похожи. Их было двое?

– Да.

– Шли впереди банды, как бы вестовыми?

– Да.

– Ты ехал из Уэймара, а они – тебе навстречу?

– Не факт, что навстречу. Просто остановились в том же трактире.

– Говорили, куда едут?

– Ясно, нет. Ты бы стал на их месте?

– Возможно ли, что в Уэймар?

– Возможно. От «Баклера» до Флисса день пути, а оттуда в Уэймар – прямое плаванье.

– Схему имел один из них?

– Да, Ребро. Тот, которого мы сцапали. Второй – Лед – потом разделался с ним.

– Почему он показал тебе схему?

– В оплату за то, чтобы я его отпустил.

– И что?

– Он показал. Я отпустил, но вынудил сразиться со Льдом. Лед его прикончил.

– Что за человек был этот Ребро?

– Простой головорез. То бишь, не простой, а очень умелый – троих за две секунды раскидал. Но кроме опыта, парень как парень. Кажись, из Закатного Берега, но это не точно. Одна в нем была странность: рана быстро затягивалась, причем сама собою, без перевязки.

– Ага, занятно. А второй?

– Что второй?

– Второй убийца – Лед – на что похож?

Инжи передернул плечами.

– Лед – особый зверь. Не приведи тебя Глория повстречаться с ним.

– Бился, как Идо, и ловил болты на лету – это я помню. А особые приметы?

– Шрам на верхней губе – слева, тонкий. Теперь еще и на щеке – я ему морду воротком продырявил.

– Чем?..

– Ну, воротком, чтобы бочки вскрывать.

– Ага. Какие еще приметы вспомнишь?

– Он с Севера. Сам так сказал. По говору похоже, что из богатой семьи. Может быть, дворянин. И потом… Я думаю, он военный. Не переодетый в мундир, а взаправдешний.

– Почему так думаешь?

– Когда издевался над Риной и хотел, чтоб она в него стрельнула, то крикнул: «Залп». Не «стреляй», не «бей», а именно – «залп», будто командовал ротой. Тогда я и подумал, что он – офицер.

– Очень хорошо, – Марк довольно потер ладони. – А теперь вернемся к схеме. Ребро сказал, что на ней – Абсолют?

– Я понял так, что схема связана с Абсолютом. Как связана – спроси кого поумнее.

– Что Ребро сказал про Абсолют?

Инжи мрачно ухмыльнулся:

– Что он сдохнет из-за Абсолюта. И что от этого вдвойне обидно.

– А ты спросил, что такое Абсолют?

– Ясно, спросил. Он сказал: на рассвете отвечу, если доживем. Но не дожил.

– Какова была схема?

– Да ты спрашивал уже! Как шестеренки в часах, или, может, как детали в искровой машине… Похоже на механизм какой-то.

– А на карту местности не похоже?

– Не особо. Не было там гор или рек. Все странное, чудное, таких форм, что и не разберешь. Да и больно неточная карта – на лоскуте кожи-то! С такой картой на десять миль промахнешься – не заметишь.

– А может, то была схема действия?

– Это как?

– Ну, вроде, что надо сделать, чтоб запустить механизм.

– Говорю же: ни черта понятно не было! Как ты его запустишь, коль ничего не ясно?

– Ладно… А может, боевая схема? Вроде как план сражения?

– Я что тебе, похож на полководца? Думаешь, хоть раз видал те планы сражений?

– Ну, должны быть квадратики, по-разному штрихованные, и стрелочки, и фрагменты местности.

– Не припомню такого. Пара стрелочек, вроде, была. Указывали, как бы, это сюда, а то – туда. Но местностей – не видать, линии фронта – тоже…

– Хорошо. Потом, значит, он прилепил лоскут на место.

– Ну, как сумел. Кровь, конечно, текла, но не очень сильно. Быстро на нем заживало – на глазах кровотечение унялось. Да только не помогло оно. Так его убили, что уже не зажило.

– А дальше?

– Да отстань наконец, тьма тебя! Что дальше – все рассказал вчера, ни словечка не упустил!

– Отстань, дядя Ворон! – добавила Крошка Джи и толкнула Марка ручонкой.

Он откинулся на спинку кресла, помял подбородок, поразмыслил. Машинально поднял вазочку с ландышем, расправил мокрую скатерть…

– Знаешь, Инжи, я был не прав, что все время тебя пугал. Только кнутом да кнутом, а мог и о прянике вспомнить…

– Еще не поздно, – обронил Инжи.

– Этим самым Абсолютом, я думаю, можно сжечь целое войско. Персты Вильгельма – оружие Праотца, а Абсолют – клинок самого Темного Идо. Как думаешь, сколько заплатит за него лорд-канцлер?

Инжи прищурился с хитрецой:

– Лорд-канцлер – это герцог Ориджин, да?

– Ага, он самый. Первый вояка в мире. Сколько он даст за лучшее на свете оружие?

– Наверное, немало, – протянул Инжи с нотой сомнения. – Ты разбогатеешь, коль найдешь Абсолют. А мне-то что?

– Я с тобой поделюсь. Для начала, спасу от петли. А потом, глядишь, и на старость заработаешь. Подумай хорошенько. Посиди, подумай – и вспомни что-нибудь, за что зацепиться. Кто эти бандиты? Из какого города? Кому служат? Хоть имечко. Хоть названьице!

Инжи хмыкнул, покрутил ус.

– Знаешь, Ворон, дело ведь не в том, что я тебе не верю… Конечно, веры обещанию – меньше, чем на полтинку. С чего бы тебе делить навар с каторжанином?.. Но дело в другом: не слыхал я ни имечка, ни названьица. А если б и слыхал – все было бы ложью. Те двое парней – самые опытные волки, каких я встречал на веку, а повидал-то я многих. Ни за что они не сболтнули бы такое, что их выдало! Вот только Лед сболтнул про Север… но по нему и без слов видно, что он – мерзлая задница. А больше ничего.

– Жаль, – сказал Марк. – Очень жаль.

– И мне жаль… – необычно вкрадчиво ответил Инжи.

Подергал правой рукой, прикованной к подлокотнику. Цепь издала тихий лязг.

– Хорошее кресло… – проворковал Парочка. – Поручень бархатный, но под бархатом – железный прут. Прикручен к ножкам тут и тут, а ножки – тоже железные, не сломаешь… И прикручен-то как хорошо: я уж все ногти обломал, а винты не поддались. Посылал Крошку за ножом – Внучок проверил, отнял. А если винтик-то провернуть хоть на оборотик, то дальше легче пойдет, дальше уж и голыми пальцами можно, притом незаметненько… В нужный момент дернуть как следует – и прут уже в руке. Хряпнуть Внучка по темени, чтобы лег отдохнуть, а вторым движением – в стеклышко. Оно хорошее, большое… А вагон хоть и быстрый, но кто прыгал из дилижансов на ходу – тому не привыкать… Пока дедок опомнится, пока придумает, как застопорить поезд, – уже и след простынет… Не нужно мне тогда ничьих обещаний. Взял свободу – моя, больше не выпущу…

Он наклонился ближе к Марку и шепнул:

– Так вот, очень мне жаль, что нет под рукою монетки – провернуть винтик.

Ворон сунул руку в карман, вытащил на свет агатку. Тень придорожного столба пробежала по серебру.

– И ты мне скажешь, как найти Абсолют?

– Этого я не знаю. Но… Я понял, Ворон, ты считаешь Абсолют оружием.

– Чем же еще?

Парочка подкрутил ус.

– Я догадался, что оно такое. Не спрашивай, как. Просто угадал. Едва Ребро сказал, что вдвойне обидно помирать за Абсолют, так его и не получив, – сразу я смекнул, о чем речь. Шепнул тихонько одно слово – и по глазам парня увидел, что понял я верно. Может, Абсолют и есть Священный Предмет, как ты говоришь. Может, он таки украден из дворца. Но он – точно не оружие.

– А что?

Инжи выразительно глянул на монетку.

* * *

И вот что забавно: перехитрил себя Дед! Не пошел бы Марк на сговор с преступником – если б не кипела в душе обида. Не просто узнать правду – а так узнать, чтобы только для себя, чтоб ни Деду, ни герцогу не досталось.

– Мое условие такое, – сказал Ворон. – Ты не бьешь ни Внучка, ни кого-то еще. Я кладу монету вот на этот стол. Ты говоришь мне, что должен, и я выхожу в коридор.

– Дельный план, – согласился Инжи. – Но кое-что добавлю. Сначала ты закажешь сюда, в купе, пристойной жратвы. Отобедаем, как в дворянском вагоне полагается: из трех блюд, с винцом и десертом, чаю-кофию выпьем. Торопиться не станем – побеседуем за трапезой, в окошко поглядим. А как стемнеет – тогда-то и устроим дельце.

– Какое дельце? – спросила Крошка Джи, проявив кромешную наивность.

– Отличное дельце, малютка, – подмигнул Инжи, – пиратское.

Марк согласился и дернул за шнурок. Явился лакей, обстоятельно перечислил блюда, предлагаемые господам пассажирам, по просьбе Инжи дал пару советов. Получив заказ, лакей убрался. Ворону и Парочке не оставалось ничего, кроме ожидания. Они и ждали, а поезд шел, на окрестные холмы ложились сумерки.

– Инжи, – спросил Марк, – вот если по-человечески: что ты дальше будешь делать?

– Как и раньше: часы починять, – без колебаний ответил Парочка.

– Я вот о чем. Ты вроде как прыгнул через голову. Познакомился с императрицей, с Северной Принцессой, одну из них даже чуть не угробил. Столкнулся с двумя парнями из бригады – считай, приспешниками Темного Идо. От них ушел живым, еще и узнал про Абсолют, идову схему повидал. Теперь вот лично глава протекции отпустит тебя на свободу… После этого не скучно ли будет – назад к ремеслу? Резать каких-нибудь купчишек на заказ конкурентов – не уныло ли?..

Инжи прищурился:

– А ты не для себя ли спрашиваешь? Коль найдешь Абсолют и поймаешь бригаду – это выйдет твоя сыщицкая вершина. Любая тропинка вниз поведет – это тебя беспокоит?

Ворон пожал плечами.

– Я вот что скажу, – Парочка погладил Крошку, будто обращался к ней, – вершина пиратского дела, да и сыщицкого тоже, не в том, чтобы сотворить нечто этакое. Вершина – помереть от старости в собственной теплой постельке. Кому удастся – вот тот настоящий мастер. Запомни это, Крошка, и ты запомни, Ворон.

– Планируешь жить долго? – ухмыльнулся Марк. – При твоем-то ремесле?

– Наши с тобой ремесла не сильно-то отличаются: оба кушаем хлеб за то, что кому-нибудь делаем плохо. И уж кому, как не нам, знать цену жизни. Каждый лишний год, каждый денек нужно ценить. По большому счету, что еще ценить-то?

– Философ… – буркнул Марк. – Мне Деда хватает.

– Сам спросил, – обиделся Инжи и переключил внимание на Крошку.

Подали обед: лакей прикатил целую тележку с серебряными блюдами. Крошка Джи, которой прежде не случалось так обедать, засыпала Инжи вопросами: а что это? А это что? Зачем такая вилка, зачем сякая? Что за маленький кувшинчик с носиком? Почему хлеб с травой? Почему мяско чем-то синим облито? На большинство вопросов Инжи отвечал: не забивай себе голову – просто так у дворян принято.

Приступили к трапезе. Марк обратил внимание, как умно ест Парочка: не набивает живот тяжелыми харчами, вроде хлеба да мяса, а выбирает легкое да питательное – сыры, орехи, рыбу. Он воздержался и от вина, и от десерта, вместо чаю выпил крепкого кофе. Сделал запас: переложил лепешками кусочки свинины, обернул в салфетку, спрятал в карман, а в другой карман – булочку с шоколадом. Крошка Джи, наевшись до отвала, свернулась калачиком и уснула.

– Так оно и лучше, – сказал Парочка. – Еще бы следом увязалась… Ты же помнишь обещание, Ворон: устрой мою Крошку в хороший пансион, чтобы выросла почти как благородной девицей.

– Помню, – кивнул Марк. – Давай уже, говори.

– Экий прыткий. Сначала, будь добр, зайди-ка туда.

Инжи указал на дверь каморки для слуг. Вагон первого класса, как никак: он для тех, кто ездит с прислугой…

– Зачем? – усомнился Ворон.

– Чтобы не передумал.

Марк заметил защелку на двери. Оставив агатку на столе, вошел в каморку, но подпер дверь ногой.

– Говори. Что такое Абсолют?

– Мог бы и сам догадаться. Что ценнее любого оружия, а? Что вообще ценней всего на свете? Вдвойне обидно умирать, когда мог получить – что?..

– Кончай загадки! Говорю же, мне Деда…

«…хватает» – Марк не сказал.

Без предупреждений вагон резко затормозил. Завизжали колеса, яростно громыхнули сцепки. Марк полетел через каморку, успев подумать: не по-дворянски тормозим! – и больно стукнулся плечом о стену. Инжи устоял – удержала цепь на руке. Не теряя ни вдоха, он захлопнул дверь за Марком, щелкнул задвижкой.

– Ах ты!..

В каморке прислуги было темно: окно крохотное, на улице сумрак. Ворон ринулся наощупь, больно стукнулся о столик, выругался. Нашел дверь, ударил кулаком – конечно, заперта.

– Открой, гад!

Еще чего! По ту сторону двери Инжи Прайс уже крутил винты ребром монетки.

С улицы – от входа в вагон – донеслись странные звуки. Удар, звон стекла. Испуганный вскрик, обрывчатый приказ, еще удар. «Что происходит? – громко возмутился кто-то из господ пассажиров. – Непотребство! Дикость!» Марк с размаху саданул в дверь – только отбил плечо. Добротная дверь, зараза! Тьма, должна быть еще одна – не через хозяйское ж купе слуги ходят в уборную! Он ринулся к стене напротив окна, пошарил, нащупал ручку. Дернул – заперто. Где защелка?

У входа в вагон брань утихла. Раздался скрип и металлический стук – звук опускаемой лестнички! И тут же – звон шпор по железным ступеням. Марк похолодел. Но прежде, чем успел задуматься – не лучше ли сидеть тихо? – дернул защелку и распахнул дверь в коридор.

Он еще успел бы заскочить обратно в каморку и запереться – если б страх не сковал все мышцы. По коридору прямо к нему шагали двое парней. В руках короткие клинки – искровые. На лицах черные повязки – видны только глаза. На плечах – плащи. Синие!

Марк издал бульканье, как тонущий котенок. Ни на что большее его не хватило.

– Вот он, – сказал синий плащ, указав клинком прямо ему в грудь.

– Где остальные? – спросил второй.

Марк не ответил. Не от упрямства – язык задубел и застрял во рту.

Дзинь! – зазвенело стекло, выбитое Парочкой. Завизжала Крошка Джи.

– Там.

Синий плащ рванул дверь купе. В вагон влетел холодный ветер.

– Сбежал. Держите! – крикнул плащ.

Снаружи послышался топот, крик, глухой удар, стон. Шаги утихли.

– Есть, – донеслось сквозь окно.

– Еще двое, – сказал синий плащ. – Северяне. Где?

Марк хлопал глазами. Он застрял в той первой секунде, когда увидел в вагоне бойцов бригады, – и все никак не мог дожить ее до конца. Синий плащ ударил его. Марк даже не понял, больно ли.

– Где северяне?

Не дожидаясь ответа, второй бандит саданул ногой в дверь соседнего купе. Мелькнула дубинка. Внучок целил синему в нос, но тот легко подсел и всадил искру в бедро юноши. Внучок повалился мешком.

– Старик, сюда.

Дед вышел в коридор. Не мысль, но звериная надежда мелькнула у Марка: сейчас он их всех. Он с Севера. Он кайр. Он любого!..

Бандит вывернул руку Деда, заставив его согнуться от боли. Прижал клинок к горлу старика.

– Все понял?

Да, Дед понял все.

– Выходим.

Никто не потрудился крутить руки Марку. Синий плащ только кивнул в сторону выхода – и Марк заковылял по коридору на негнущихся ногах. Миновал двух лакеев, прилипших спинами к стене, будто портреты. Получил пинок и вылетел головой вперед из вагона. Прежде, чем грянулся оземь, был пойман сильными руками.

– Отпускай, – крикнул кто-то.

Щелкнул хлыст, заржали кони, что-то заскрипело, тяжко волочась по земле. Вдоль состава прогремел перестук сцепок, скрипнули рессоры, пришли в движение колеса. Поезд тронулся, оставив на обочине Марка и Деда, и две дюжины синих плащей.

Только теперь Марк сумел сказать нечто внятное.

Он выдавил:

– Нет…

* * *

В одном Дед ошибся. Страх помогает искать выход? Только до тех пор, пока страху не слишком много. То есть, не сегодня.

Банда неслась по тропе меж холмами, без факелов, довольствуясь светом луны. Марк терся спиной о спину кого-то из бандитов, смотрел назад – на огоньки поезда, что меркли у горизонта. Искать выход… Он делал все, что мог: пытался вспомнить людей, ушедших живыми из рук бригады. Кайры Эрвина – нет. Сам Эрвин – он и не был в плену. Кайры Флеминга – сгинули с фортом. Гарнизон Эвергарда – горстка пепла. Инжи Прайс – повидал лишь двоих, не всю бригаду… Ворон смог вспомнить только Луиса и Гвенду. Хорошо ли выжить такой ценою? Стоит оно того?.. Вот сейчас Марк почти верил, что стоит.

Банда двигалась в грозном молчании. Казалось, она – единое существо. Частям тела не нужны разговоры, чтобы понять друг друга. Миля, две, три – ни слова, только гул копыт.

Как они догнали поезд? – подумал было Марк. Ответ казался ясным: это же ОНИ. Что им поезд!..

Куда нас везут? – пришел вопрос. Марк сжался от очевидной мысли: везут в укромное место – допросить и сжечь. Смерть от Перста, наверное, быстра. Но то, что будет перед смертью…

Луис и Гвенда, – повторял себе Ворон. Гвенда и Луис. И Эрвин Ориджин. И Аланис Альмера. Луис и Гвенда теперь не очень-то люди. Эрвин не был в плену. Аланис защищал целый гарнизон. Но все же, от повторения имен становилось на волосок легче.

Без единого слова банда сменила порядок: перестроилась в колонну по три. Марк заметил: выехали на дорогу. Куда ведет? Через плечо бандита он глянул вперед. Дорога входила в ворота поместья. Каменный забор, аллея – шеренга деревьев-скелетов, черный дом в глубине. Сердце Ворона упало. Почему так быстро?..

Отряд пронесся под аркой ворот, под перекрестьями голых ветвей. Спешился у крыльца – как и прежде, бессловесно. Марка сдернули с лошади, поставили на ноги, толкнули ко входу.

– Господа, послушайте. Я не имею отношения… – подал голос Инжи и тут же заткнулся от удара кулаком.

Под присмотром бандитов Марк поднялся на крыльцо и вошел в дом. Дверь открыл пожилой слуга – его обугленный труп найдут здесь завтра утром. Поднялись по лестнице: широкие каменные ступени, бронзовые канделябры. Когда сгорит поместье, лестница устоит, заваленная обломками стропил. Холл второго этажа загудел эхом от тяжелых шагов. Сквозь парадное окно пялилась луна. В щели под дальней дверью плясали свечные огоньки.

Бандит постучал в дверь – звук оглушил Марка.

– Да, – донеслось изнутри.

Его втолкнули в кабинет.

Горел огонь в очаге и несколько свечей на каминной полке. Неровный свет заливал правую половину комнаты, левая тонула в тени. На дрожащей границе света стояло кресло, в котором спиной к двери сидел человек. Марк видел лишь его плечи и затылок, но с первой секунды понял: это не Хозяин Перстов. Не игрок и стратег, а беспощадный хищный зверь – командир бригады, тот, кто носит имя Пауль. В комнате был и еще один – сидел в сумраке слева. Возможно, хозяин поместья – будущий обугленный труп…

Взмахом руки Пауль велел подвести пленников ближе. Они остановились в трех шагах от его спины. Бандит, что вел Марка, отрапортовал:

– Столичник, старик северянин, арестант – все здесь, сир.

– А девчонка? – рыкнул Пауль.

– Осталась в поезде, сир. От нее нет толку.

– Мне решать, есть ли толк!

– Виноват, сир.

Ладонь Пауля сжалась. Марк представил, как шар огня вылетает из кулака и на месте сжигает виновника. Однако Пауль сдержался.

– Поезд ушел?

– Как только убрали бревна с путей.

– Никто не следовал за вами?

– Никак нет, сир.

– Покажите их мне.

Пленников толкнули мимо командирского кресла, развернули лицом к Паулю. Марк опустил глаза. Глянуть на Пауля было страшно. Все сказки про слуг Темного Идо промчались в воображении. Пауль – демон. Или ходячий мертвец. Или каменный истукан, оживленная темной магией.

Марк заставил себя посмотреть ему в лицо. Пауль был человеком. И, кажется, Марк видел его прежде.

– Этот мне знаком… – сказал Пауль, приглядываясь к Ворону. – Как твое имя?

И вдруг человек, сидящий в тени, хлопнул в ладоши. Марк вздрогнул от неожиданности, а человек ядовито расхохотался.

– Ворон Короны – вот как его имя! Владыка сделал услугу всей столице, когда слал его на Север. Но прохвост оказался живуч, как крыса!

И голос, и смех этого парня были чертовски знакомы.

– Кто ты?.. – выдохнул Марк.

Тот вышел на свет, и Ворон подавился словами.

– Майор Бэкфилд по прозвищу Красный Серп, – насмешливо отрекомендовался человек. – Правильный глава протекции и гроза чертовых мятежников!

– Ты… ты… – Ворон с трудом выкашливал звуки. – Ты – Хозяин Перстов?.. Быть не может! Как?..

Бэкфилд согнулся от хохота.

– О, боги! Я же говорил!.. Я всегда говорил: ты – самый никудышный сыщик! Я – Хозяин Перстов? Ну-ка, повтори! Я – Хозяин?..

– Довольно, сир, – сказал Пауль сухо.

– Не довольно! Коль смешно – я смеюсь. А это, тьма сожри, очень смешно! Птенец владыки по приказу мерзлых задниц ловит Хозяина Перстов! И думает, что Хозяин – я!.. Боги! Знал бы он, кто на самом деле…

– Майор, вы, как и прежде, заблуждаетесь, – отрезал Пауль. – Ситуация далека от комичной. Мы ищем его, он – нас, а подлинный злодей процветает.

– Вот это правда, капитан. Цветет и пахнет, пьет вино, тискает баб, спит во дворце. В нашем дворце, тьма! Мне не хватило одного денька! Если б ее величество…

– Довольно! – рявкнул Пауль.

– Не указывать мне! – огрызнулся Бэкфилд, но затих.

Ворон, наконец, восстановил дыхание.

– Так вы… не они?..

Пауль поднялся.

– Развеем это дурное недоразумение. Капитан Уитмор, род Янмэй, лазурная гвардия ее величества.

Он протянул руку Ворону Короны. Ладонь капитана была сухой и жесткой.

– Марк Фрида Стенли…

– Вы ищете Хозяина Перстов, – констатировал капитан. – Видимо, по приказу лорда-канцлера.

– Мне приказали найти Предметы Династии… Но, похоже, похититель Предметов и Хозяин Перстов – одно лицо.

– Вы шли по следу из сожженных гостиниц, он привел вас к «Джеку Баклеру», где вы и попались нам на глаза.

– Да, сир.

– Вы, как и мы, усомнились в смерти Инжи Прайса и попытались разыскать единственного свидетеля, чье имя известно. В отличие от нас, вы смогли поладить с полицией приарха. Видимо, помогла верительная грамота от лорда-канцлера.

– Да, сир.

– Видите, майор: мы потратили неделю на слежку и ловлю людей, не имеющих отношения к бригаде. Это вовсе не смешно!

Бэкфилд не нашелся с ответом. Уитмор приказал своим людям:

– Дайте им стулья. И принесите поесть.

– Нельзя ли чашечку кофе?.. – попросил Марк.

– Каков наглец! – хохотнул Бэкфилд. – Только что чуть не помирал от страху – а теперь, видите ли, кофе! Не прикажете ли шиммерийского винца, господин пленник?

– Мы с ними делаем общее дело, майор. Они – наши союзники.

– Да он же служит злодею!..

– Вы ошибаетесь, – отрезал Уитмор. – Присаживайтесь, господа.

Марк сел, расслабил ноющие мышцы. С каждой минутой способность мыслить возвращалась к нему.

– Капитан, коль вы считаете нас союзниками, позвольте задать несколько вопросов.

– Разумеется.

– Какого черта… – буркнул Бэкфилд, но спорить не стал.

– Вы тоже ищете похитителей Предметов?

– Так точно.

– По заданию ее величества?

– Никак нет. По собственной инициативе.

– Поскольку вы командовали неудачной охраной Предметов, то считаете делом чести найти их?

– Да.

– А вы, майор Бэкфилд, надеетесь доказать свою успешность как главы протекции?

– Нечего доказывать! – огрызнулся майор. – Успешность очевидна!

– Синяя банда, никого не убившая, но напугавшая пол-Альмеры, – это ваш отряд?

– Альмерские мужики – чертовы паникеры!

– Как вышло, что ее величество не заметила вашего отсутствия? Пропала целая лазурная рота!

– Только три дюжины бойцов, – возразил Уитмор. – Со мною те, кто пережил отравление в поезде. Мы все в отпуске для поправки здоровья.

– Кроме меня, – добавил Бэкфилд. – Мне не рады во дворце потому, что я таки залил сала за северную шкуру Ориджина! Герцог уверен, что я прячусь от него в глухой норе. Но я не прячусь, а готовлю новый удар! Разве я мышь, чтобы прятаться? Похож ли я на мышонка, сударь?!

Марк заверил, что не видит ни малейшего сходства, и продолжил опрос.

– Вы, как и я, поняли, что поезд в Надежду – обманка. Вы нашли кровавый след банды и по нему пришли к трактиру «Джек Баклер». Узнали о сожженном трупе и поняли, что Предметы украл Хозяин Перстов.

– Верно. Мы разыскали свидетелей того, что банда останавливалась в «Джеке Баклере» не только в декабре, а и в августе. О чем это говорит? Они базировались в этом же трактире перед атакой на Эвергард! А это значит, банда – та самая, вооруженная Перстами Вильгельма!

– Вы имеете догадки о личности Хозяина Перстов?

Уитмор хмуро глянул на Деда и Парочку.

– Уведите этих двоих. Ни к чему им слышать.

Майор рассмеялся:

– Экая тайна! Через месяц весь Поларис будет знать: Предметы украл герцог Ориджин!

Инжи и Деда вывели из комнаты, Бэкфилд крикнул им вслед:

– О-ри-джин! Гер-цог!

– Это чушь, – тихо сказал капитан.

– Позвольте уточнить, – вмешался Марк. – Вы, майор, считаете похитителем лорда-канцлера?

– Кого же еще! Только темный мужик, как ты, мог не понять: нельзя устроить такое дело за ночь! Мы ставили опыты, проверяли, считали – нельзя никак! Значит, похититель заранее знал про атаку Ориджина. А кто знал, если не он сам?! Стрельбы в Запределье, сожженный Эвергард – все провокация северян! Если б я не держал дворец в железном кольце, люди Ориджина принесли бы ему Персты, и он спалил бы всю столицу!

– И вы ищете доказательств виновности герцога?

– Конечно!

– А если найдете их, то…

– Когда, а не если! Когда найду, оповещу все Великие Дома! Тогда Ориджину конец. Сколько бы не имел войск, он не сможет биться со всем миром!

Ворон повернулся к Уитмору.

– А вы, капитан, не считаете Ориджина виновным?

– Разумеется. Владей он Перстами – использовал бы их в решающем бою: при осаде дворца.

Майор фыркнул:

– Да такой хитрец, как он!..

Ворон продолжил опрос:

– Кого вы подозреваете, капитан?

– Бургомистр Эшер точно невиновен. Мы с ним совещались половину ночи. Когда я покинул ратушу, аптеки уже горели.

– А кто же?

Капитан мотнул головой:

– Я человек чести, и не смею говорить бездоказательно. Не Эшер, не Ориджин – в этом уверен. Остальное – пока домыслы.

– Куда ведут следы бригады после «Джека Баклера»?

– Мы их не нашли. Оттуда три дороги: назад в замок Бэк, на север к Дымной Дали, на юг в Алеридан. Ни по одной из них не совершалось преступлений, похожих на почерк бригады. Мы тайком опросили крестьян: никто не помнит отряда в красных мундирах. Впрочем, бригаде ничего не стоило снова сменить форму.

– Но от «Джека Баклера» отряд ушел в Алеридан либо на Дымную Даль?

– Это вполне вероятно.

– О-ри-джин! – пропел Бэкфилд. – Вылазка в «Джек Баклер» – обманка! Отряд не пошел дальше Бэка. Граф Эрроубэк – песик Ориджина. Предметы – в его замке!

– Вряд ли, – возразил Уитмор.

Принесли кофе. Хлебнув бодрящего напитка, Марк ожил настолько, что смог оценить иронию.

– То бишь, господа, вы вдвоем ищете злодея, но злодей у каждого свой?

– Капитан Уитмор не искушен в сыскном деле, – проворчал Бэкфилд. – Рано или поздно он признает мою правоту.

– Это не игры, – сказал капитан. – Мы не делаем ставок. Мы ищем истину, а на чьей стороне она окажется – не так уж важно.

– А ваши головы, случайно, не посещала мысль, что вас самих могут принять за злодейскую бригаду? Три дюжины всадников, вооруженных до зубов, в плащах имперской гвардии… Кое-кого напоминают, не так ли?

Уитмор и Бэкфилд удивленно переглянулись.

– Никакого сходства! Бригада маскировалась под алую гвардию, а мы носим синие плащи. Только мужик-ротозей, вроде вас, мог перепутать.

Марк усмехнулся. Ну, конечно! С точки зрения самих вояк, лазурная гвардия отличается от алой так же сильно, как лев от быка.

– Коль не секрет, чье это поместье?

– Мой кузен родом из Альмеры. Он позволил нам использовать свое имение как базу.

– И агенты приарха не нашли вас тут?

– Агенты приарха узнали, что здесь остановился майор Бэкфилд в компании нескольких боевых товарищей, но не сопоставили его с «ужасной синей бандой».

– Я нашел чем отвлечь их внимание, хе-хе! – майор довольно похлопал себя по груди. – У меня есть одно дельце к приарху, одно презанятное предложеньице… Его преосвященство уверен, что я прибыл исключительно за этим.

– Что за дельце?

– Э, Ворон! Кого-кого, а тебя оно точно не касается!

– Каковы ваши дальнейшие планы?

Капитан Уитмор развел руками:

– Зависит от результатов допроса. Мы искали Инжи Прайса – теперь он у нас. Узнаем то, что знает он, – тогда решим.

– Заодно вытрясем песок из старика! – рыкнул майор.

– Послушайте… Дед – отставной судья с Севера, честный человек. Судья и честный человек – редкое сочетание. Не нужно трясти из него песок… А что до Инжи Прайса, я уже допросил его и кое-что пообещал взамен.

– Свободу? Свободу беглому каторжнику? Ха-ха! Отличные методы работы!

Марк огрызнулся:

– Не вы ли, майор, вооружили всю столичную шваль, когда вам не хватало солдат?

– Нужда военного времени, а не прихоть!

– Нужда следствия, а не моя прихоть: отпустите Инжи, он уже все сказал.

Уитмор постановил:

– Обещаю лишь одно: в ходе допросов мы не нанесем ему непоправимого ущерба. Однако допросить обязаны. Вы все узнали, Марк, но вы мне не вассал, а только союзник. Вы не давали присяги говорить мне одну лишь правду.

Ворон отметил: хотя Бэкфилд старше по чину, но крайнее слово всегда остается за Уитмором. Видимо, потому, что их отряд состоит из лазурных гвардейцев Уитмора, а не алых – Бэкфилда. Либо потому, что Уитмор – янмэец, а Бэкфилд – рода Люсии. Если будет нужда, на этом можно сыграть и рассорить офицеров. Но сеять вражду между гвардейцами императрицы чтобы защитить шкуру каторжника – вот уж точно сомнительное действие.

– Ладно, допрашивайте, – сказал Ворон так, будто на самом деле последнее слово осталось за ним. – Только еще один вопрос. Капитан Уитмор, если вы узнаете личность Хозяина Перстов – кому доложите?

– Лазурная гвардия – щит и меч Короны! – отчеканил капитан. – Ее величество Минерва первой узнает обо всем.

– И вы знаете способ передать сведения именно ей, а не шпионам лорда-канцлера?

– Харви Шаттэрхенд, бывший мой адъютант, всюду сопровождает ее величество. Сказать слово ему – все равно, что самой владычице.

– Благодарю, отрадно слышать.

– Тьма сожри, что иное вы ожидали услышать от капитана гвардии?!

Марк смущенно опустил взгляд.

– Капитан, в поместье вашего кузена найдется для нас спальня?

Бэкфилд закатил глаза:

– Нахальный мужик! Спаленку ему, кофеек, винишко! Может, еще девочку в постельку?..

– Буду признателен, господин майор.

– Убирайся к чертям! Мы отлично справлялись без тебя! Беги к своему новому господину и доложи: «Майор Бэкфилд знает, что вы сделали!» Так и скажи, тьма сожри: «Майор Бэкфилд все знает!»

– А капитан Уитмор знает иное, – невинно заметил Марк.

– Вы получите спальню и завтрак, – сказал капитан. – Завтра мои люди сопроводят вас, куда пожелаете.

– Благодарствую. Позвольте вопрос напоследок.

– Проныра! – буркнул Бэкфилд, на этот раз с уважением. – Все-таки что-то умеешь.

Марк отвесил майору шутливый поклон.

– Скажите, капитан, о чем вы совещались с бургомистром в злополучную ночь?

– Разумеется, о том, как организовать вывоз Предметов.

– Можно ли точный список вопросов?

– Извольте. Какой состав использовать. Каким маршрутом везти. Вернуться ли мне в столицу после перевозки, или остаться в Маренго при достоянии. Каким способом известить владыку Адриана и генерала Алексиса.

– Как я понял, сама идея вывоза Предметов не подлежала обсуждению?

– Так точно. Существует особая директива Короны: в случае любой опасности Престольной Цитадели, немедленно вывезти достояние силами отборной роты лазурной гвардии.

– В Маренго?

– Так точно. В Летний дворец.

– Силами вашей роты, верно?

– Да, сударь.

– То бишь, директивой предполагалось, что в случае штурма столицы Предметы следует вывезти именно в Маренго, руководить операцией будете вы, а замещать вас – юный и милосердный лейтенант Август Мейс?

– Он – мой позор, сударь. Мне следовало заменить мягкотелого юнца. Я надеялся воспитать из него офицера, но допустил прискорбную ошибку.

– Кто знал об этой директиве?

– Бургомистр Фаунтерры. Комендант Цитадели. Генералы Смайл, Гор и Дейви. Советники императора.

– Стало быть, и военный советник – лорд Десмонд Ориджин – в их числе?

– Так точно.

– Он рассказал сыну! – вскричал Бэкфилд. – Я говорю вам: Ориджин! О-ри-джин!

Марк поднялся и пожелал офицерам доброй ночи. Уитмор приказал адъютанту проводить его в спальню. Ворон задержался в дверях и спросил мимоходом, как о неважной мелочи:

– Капитан, я забыл сказать пару слов Инжи Прайсу… Где он сейчас?

– Ха. Ха, – раздельно произнес Бэкфилд.

– Согласен с майором, – сказал капитан. – Вы скажете Прайсу все, что угодно, но в нашем присутствии.