Глава 7
Все свидетели как один признавали, что такая бутылочка была. Из комнаты покойной Анны Сергеевны бутылочка перекочевала в сумку к Лилии. И Любовь Яковлевна могла подтвердить, что масло у Лилии в сумке было. Но куда прекрасное натуральное масло, привезенное из предместий Парижа, делось потом, сказать никто не мог. В сумке у Лилии бутылочки не оказалось. И когда спросили у поварихи, то она прямо сказала, что бутылочку больше в глаза не видела.
– А оставили бы ее у меня, небось не было бы сейчас таких проблем!
– Вы за своим маслом для жарки уследить не можете! Доверь вам что-то ценное!
Софья Сергеевна обиделась и надулась, несмотря на то, что упрек был справедливым. А полицейские, почуяв горячий след, разгулялись вовсю. И пуще всех лютовал следователь Карликов, благо, что прибыл он в дом господина Щербакова сравнительно недавно и всю свою кипучую энергию истратить еще не успел.
– В общем так, пока не найдется та самая бутылочка с маслом, никто из этого дома не выйдет!
– И мальчик.
– Что?
– Не только бутылочка с маслом пропала, еще и мальчик куда-то запропастился.
– С мальчиком разберемся. Выкуп за него поедет вручать Альфонсо.
– Значит, вы его не арестуете?
Любовь Яковлевна и сама не могла понять, что за чувства испытывает. Радость или разочарование?
– С удовольствием бы арестовали, но не можем. Таково требование похитителей. Выкуп должен доставить отец мальчишки.
– Но Альфонсо лишь играет роль отца Жени.
– И что? Все вокруг знают Альфонсо именно как отца мальчика. Настоящего отца ребенка никто не видел уже много лет. Сам Женя его не помнит. Мать похищенного парнишки не может сказать, где его настоящий отец находится и как его искать. Да и похитители косвенно указали, что считают Альфонсо отцом Жени. Поэтому едет он. За выкупом дело тоже не станет. Деньги уже приготовлены, все помечены. Похитителям от нас не уйти!
Любовь Яковлевна вздохнула с облегчением. Все-таки замечательно, когда за дело берутся профессионалы. Сегодня вечером похитителей Жени изловят. А потом разберутся и что там со смертью Лилии. Полицейские правы, надо искать бутылочку с миндальным маслом. Эта бутылочка сильно тревожила Любовь Яковлевну. Если правда, что Альфонсо в масло, которым мазал Лилию, ничего не добавлял, значит, они имеют дело с еще одним убийством. Смерть хозяйки поместья Анны Сергеевны тоже могла быть не случайностью, а прямым следствием того, что женщина хорошенько умастилась перед сном маслом из этой бутылочки. Значит, где-то до сих пор бродит ее убийца, никем не разоблаченный и не пойманный.
– Конечно, с одной стороны, лучше бы детям покинуть этот дом. А с другой – полицейским виднее.
Объяснение с родителями детей прошло даже легче, чем ожидалось. Дети сами их подготовили. Всем ребятам было сказано, что они были большими молодцами, очень понравились организаторам квеста, и те приглашают их провести еще день и ночь в этом замечательном доме. Дети отреагировали воплями восторга и отправились звонить и уговаривать своих родителей. В общем, когда Любовь Яковлевна позвонила родителям по списку, все они были уже согласны, чтобы их кровиночки еще немного поразвлеклись.
Знали бы они, что за развлечения происходили в этом доме! У учительницы было неприятное чувство: когда эта история вылезет наружу, ее могут попросить из школы по собственному желанию. Даже если она сумеет объясниться, что вынуждена была подчиниться следователю и его требованиям, должности классного руководителя ей не видать как своих ушей еще многие годы.
Но Любовь Яковлевна обладала редким в наше время качеством – она была неисправимой оптимисткой и считала так: что ни случается в жизни, все к лучшему. Тем более что сами дети были в бурном восторге от всего происходящего. Ее собственная дочь Маринка выразила общий восторг, прибежав к маме. Даром что девочка училась на два класса старше и в обычное время воображала себя страшно взрослой и мудрой.
Но тут прибежала, обняла Любовь Яковлевну и взмолилась:
– Мама, скажи мне, правда, что мы все сможем остаться в этом доме еще на целую ночь?
– Да. Правда.
Любовь Яковлевна не стала вдаваться в подробности. Детям сказали, что маму Астры увезли в больницу, а похитителей Жени ловят. Как только поймают, все смогут покинуть этот дом, но не раньше, чем на следующее утро.
– О-о-о! Восторг! Мне тут так нравится! Ребята говорят, что видели привидение! Может быть, мы его увидим!
Любовь Яковлевна вздрогнула:
– Что? Где привидение? В спальне хозяина?
– Нет! На втором этаже. Возле комнат умершей хозяйки.
– И как она… то есть, оно выглядело?
– Нет, это была и не она, и не оно, это был высокий худой мужчина.
Мужчина? Этого только не хватало! На первом этаже призрак – юноша. На втором привидение – мужчина. Любовь Яковлевна чувствовала, что здорово погорячилась, когда дала следователю уговорить себя оставить всех детей в этом доме еще на целую ночь.
– Как он выглядел?
– Мама, ты только не пугайся, но мне кажется, что хозяин этого дома…
– Господин Щербаков его зовут.
– Нет, мама, не зовут, а звали. Похоже, что он умер.
– С чего ты это взяла?
– Потому что… То самое привидение, которое мы с мальчишками видели входящим в комнаты хозяйки, оно и было им.
– Кем?
– Щербаковым этим.
– Ты-то откуда знаешь, каков он из себя?
Пришел черед удивляться Маринке.
– Ну, ты даешь, маман! А интернет на что? Там про этого Щербакова куча всякой инфы! И фотографии есть. И много. Мы с ребятами первым делом разузнали, что это за дядька такой был.
Любовь Яковлевна мысленно обругала себя старой калошей и еще похлеще. Как же она сама не догадалась сделать такую простую вещь – заглянуть в интернет. Все-таки зря она бодрится и считает себя ровней молодежи. Никогда ей уже не научиться мыслить так, как они. Едва ее дочь ускакала дальше, Любовь Яковлевна ввела в поисковик запрос на господина Щербакова. И что же она увидела?
А увидела она человека с худым и бледным лицом, с большими усталыми глазами и хорошей светлой улыбкой. Возможно, все это было лишь работой ретушера, но что-то подсказывало сыщице, что в жизни господин Щербаков был не очень-то счастлив, невзирая на все свое богатство. А вот его жена Анна Сергеевна, чьи фотографии в сети тоже имелись, сыщице совсем не понравилась. Красива, да, но возле губ залегла капризная складка, и в глазах притаилось нечто, позволяющее думать, что львиная доля несчастий и неприятностей господина Щербакова исходила как раз от его любимой жены.
– А на свою сестру Анна совсем не похожа.
Софья – колобок с невыразительными чертами лица. Анна женщина интересная. Надо же, как по-разному сложилась у них жизнь. У одной сестры и красота, и богатство, и муж. А у другой ни того, ни другого, ни третьего.
Мимоходом пожалев толстенькую коротконогую Софью, учительница вновь углубилась в изучение личной жизни господ Щербаковых. У пары был один ребенок – тяжело больной мальчик по имени Алик. И сколько ни рылась Любовь Яковлевна, ей не удалось найти ни одной фотографии, на которой Алик стоял на своих ногах. Либо в инвалидной коляске, либо в кресле. Был он похож на отца. Тоже высокий, с худым лицом, такой тоненький и прозрачный, что казалось, подует легкий ветерок, и фьють! Уже нету Алика, улетел.
Любовь Яковлевна долго вглядывалась в лицо Алика. Она задумчиво морщила лоб, но так и не поняла, почему лицо мальчика кажется ей знакомым. Сама статья была посвящена поместью господина Щербакова, которое он оборудовал под вкусы своего сына и жены. О сестре Анны Сергеевны в статье не было сказано ни слова. И ни на одной из фотографий толстенькой кругленькой Софьи Сергеевны также не было видно.
– А ведь это странно. Почему так?
И Любовь Яковлевна отправилась на кухню, где надеялась застать повариху. Софья Сергеевна была там не одна, она вела разговор со Светланой.
– А я вам в сотый раз говорю, что никакого ужина, кроме легкого перекуса, у меня не приготовлено. И я даже не знаю, что им готовить!
– Картошку хоть поджарьте.
– И жарить мне не на чем!
– Софья Сергеевна, вы же сегодня утром утащили к себе на кухню двадцать четыре бутылочки!
– Двадцать три! – поправила ее повариха. – И не пригодились они мне. Правы вы все были, не годятся эти масла в пищу. Либо запах не тот, либо вкус, либо горят на сковородке. Две бутылочки масла всего и сгодились. Одно из зародышей пшеницы, а второе какое-то растительное, но с лимончиком внутри. На них картошку сегодня на обед и жарила. Гореть масла эти не горели, но дети потом мне пожаловались, что картошка цитрусом пахнет. Вот и все пригодное, что я среди масел нашла. Можете забрать корзину!
И повариха кивнула в сторону подарочной корзины, которая была небрежно брошена в углу. Любовь Яковлевна удивилась. Утром Софья Сергеевна чуть ли не дралась за эту корзину, твердя про память о сестре. А сейчас и глядеть в ту сторону не хочет. И о чем говорят подобные скачки в настроении? Надо бы спросить у Верочки, она специалист в таких делах. Как назло, Верочка куда-то запропастилась.
Между тем Светлана продолжила наступление на повариху:
– Софья Сергеевна, неужели нельзя было купить новое масло? Столько времени прошло!
– Да я же не знала, что они у нас на ночь останутся! Думала, перекусят перед дорогой бутербродиками – и до свиданья! Какой с меня спрос?
– Может быть, тогда пюре приготовить?
– Пюре можно. Только не все его любят. Я уж спрашивала, половина от пюре категорически отказались.
– Тогда макароны?
– Та же история.
– Рис или гречу?
– Кто-то хочет, кто-то нет.
– Ничего не поделаешь, придется вам сварить все четыре гарнира. Пусть каждый выбирает себе по вкусу.
– По мне, так пусть бы они все голодные сидели или уж проваливали разом!
– Софья Сергеевна, так нельзя! Приказ следователя, вы не забыли?
– То-то и оно, что приказ, – проворчала повариха. – А иначе духу бы от них тут не осталось!
– Ладно, с гарнирами разобрались, – примирительно произнесла Светлана. – Но голый рис дети есть не станут. К нему нужно либо котлет, либо мясо.
– А это я ничего приготовить уже не успею. У меня не сто рук! Было бы маслице, мы бы картошечку быстренько почистили да и пожарили. Картошечку все съедят и без котлет. Она и сама по себе хороша. Огурчиков с помидорчиками порежем да колбаски оставшейся с сыром – и порядок.
– Что говорить о том, чего нет.
Но в этот момент дверь кухни открылась, вошла Альбина. Женщина сладко зевала.
– Как же хорошо я выспалась! Который сейчас час?
– Восьмой.
– Ничего себе! – поразилась Альбина. – А разве мы еще не уезжаем?
– Нет. Из-за убийства и похищения полиция попросила нас остаться еще на одну ночь.
Глаза у Альбины широко распахнулись.
– Что? Какая полиция? А! Я поняла! Это у наших детей сейчас такая игра!
И Альбина с облегчением рассмеялась.
– А знаете, в первую минуту я даже немного испугалась. Мне показалось, что вы говорите серьезно.
– Мы и говорим серьезно.
Лицо у Альбины побледнело. Она присела на табуретку, и было видно, что ей здорово не по себе. Любовь Яковлевна встревожилась.
– Вы как себя чувствуете?
– Не знаю, – прошептала Альбина. – Кого-то убили? Всерьез?
– Да.
– И кого?
– Лилию.
Альбина прикрыла глаза.
– А похитили кого? – тихим голосом спросила она.
– Женю.
Альбина пошатнулась.
– Но его уже ищут! – поспешила прибавить Любовь Яковлевна. – И похитители уже дали о себе знать с требованием о выкупе. Полиция занимается этим делом, они надеются, что сумеют вернуть мальчика целым и невредимым.
– Хорошо.
Но вид у Альбины по-прежнему был нехорош.
– Значит, мы остаемся тут? В этом доме? А если я захочу взять Ксюшу и уехать отсюда?
– Как бы не так! – воскликнула повариха. – Я бы и рада была, чтобы вы всем скопом отсюда свалили, да нельзя! Следователь мне прямым текстом сказал, если не хочу неприятностей на свою голову, обязана вас всех принять.
И тут ее прорвало:
– Нахлебники! Дармоеды! Свалились на мою голову! Если бы я только знала, чем вся эта история закончится, ноги бы никого из вас в этом доме не было!
Альбина с удивлением взглянула на раскипятившуюся повариху. Потом перевела взгляд на Любовь Яковлевну:
– И как нам быть? Может быть, все же уехать?
– Боюсь, что это будет невозможно. Полиция четко дала понять, что всем следует оставаться на своих местах.
– Но зачем?
– Дело в том, что все мы у них на подозрении. Они не знают точно, как именно убили Лилию.
Альбина еще какое-то время посидела молча.
Потом она попросила:
– Можно мне чаю? Горячего и сладкого. Сахара желательно побольше.
– Сами себе заваривайте! – огрызнулась Софья Сергеевна. – Господ тут нет, а заварка там!
Любовь Яковлевна сунулась за заваркой, но за створками кухонного шкафчика неожиданно увидела очередную бутылочку с маслом. Это было розовое масло, о чем наглядно говорила розочка, изображенная на выпуклом боку флакона. Розочка была мастерски отлита в стекле и казалась живой. А ведь это было всего лишь разноцветное стекло, каким-то образом вплавленное в основной тон флакона. Алый с белым цветок, виден каждый лепесток, и даже капля влаги дрожит на шелке листьев. Зеленый ствол, покрытый частыми шипами. Кажется, протяни руку – и можешь уколоться об острый шип.
Любовь Яковлевна все-таки не удержалась, взяла бутылочку в руки и покрутила ее перед глазами. Бутылочка была полнехонька. На ее горлышке на золотой цепочке висела крохотная открыточка. Любопытство до такой степени одолело сыщицу, что она забыла про свои хорошие манеры и про то, что некрасиво читать чужие письма, перевернула открытку и прочла, что там написано.
Открытка была от Анны Сергеевны. И писала она Софье.
«Софьюшка, сестричка моя дорогая, кроме тебя, нету у меня ни одной близкой души на свете. Муж и сын не в счет, мы с ними давно чужие. Только на тебя я и могу положиться в трудный час. Умоляю, прости меня за глупую выходку. Все, что есть у меня, все твое. Ну что, мир, душа моя?»
Любовь Яковлевна задумалась. Интересно, а откуда взялся тут этот флакон? Ведь такой бутылочки в корзине она не видела. Если бы видела, то запомнила бы. Бутылочка и впрямь была оригинальной. Да еще золотая цепочка, которую Анна Сергеевна явно презентовала своей сестре в искупление какой-то своей провинности. Какой именно? Об этом оставалось лишь догадываться. Но красивая бутылочка с маслом, золотая цепочка и ласковый тон записки должны были, по мнению Анны, растопить сердце Софьи.
– Долго вы там возиться будете?
В это время чайник запикал, демонстрируя готовность поделиться кипятком и возвращая Любовь Яковлевну в реальность. Она взяла заварку и вернулась к гостям. Горячий сладкий чай помог Альбине прийти в себя.
И женщина поделилась с другими:
– Знаете, когда я сейчас проснулась в той комнате, которую мне отвели для сна, то мне показалось, что рядом кто-то есть. Это было очень странное ощущение. Словно кто-то стоял поблизости и разглядывал меня.
– Вам показалось. Это все нервы.
– Я тоже так подумала. Но открывать глаза не торопилась. И знаете, что я услышала?
– Что?
– Шаги. Я услышала легкие, вроде бы женские шаги, а потом какой-то скрежет. Едва слышный. В комнате потянуло холодом, и все стихло.
Любовь Яковлевна насторожилась. Очень уж эти симптомы были похожи на испытанное ею самой.
– А где вы спали?
За Альбину ответила Светлана:
– Я устроила ее в спальне Алика.
А спальня Алика и его отца находились на первом этаже, но в противоположных концах дома. Это Любовь Яковлевна уже выяснила. И Любовь Яковлевна встревожилась. Сколько же в этом доме одновременно может находиться призраков? Двое? Трое? Двое мужчин и юноша? Или мужчина, женщина и юноша? Неужели вся семья Щербаковых превратилась в привидения и собралась вновь в своем доме?
Альбина между тем допила свой чай и умоляюще произнесла:
– Я бы еще пожевала чего-нибудь. Не осталось от обеда? Картошечки, например?
– Мы как раз пытаемся убедить нашу уважаемую Софью Сергеевну, что хорошо бы нажарить картошки. Ее все любят: и дети, и взрослые. Но она отказывается, говорит, что в доме нет ни капли масла.
– Как нет? Его же полно.
– Да, но масло в тех бутылочках, что утром забрала Софья Сергеевна, непригодно для готовки.
– Я видела масло, – настаивала Альбина. – Большая пятилитровая канистра. Растительное масло с добавлением оливкового.
Светлана удивилась.
– Правильно. Именно такую бутыль мы и покупали. И где же она?
– Там. В комнате Алика.
– Что она там делает?
– Понятия не имею.
– Пойдемте, посмотрим.
Они отправились в комнату Алика, где Альбина подвела их к шкафу, встроенному в стену. Внутри него было пусто, если не считать пластмассовой канистры с растительным маслом.
– Она! – обрадовалась Светлана. – Живем!
А вот Любовь Яковлевна нахмурилась. Точно такой шкаф имелся в комнате господина Щербакова-старшего. Расположение было симметричным. Размеры совпадали. Разве что у отца двери шкафа были замаскированы под декоративное панно с побегами бамбука и цветком лотоса, а в комнате сына все стены покрывали мультяшные анимешки, среди которых и были спрятаны двери в шкаф.
Но это заинтересовало ее одну. Светлана же схватила бутыль и унеслась с ней на кухню.
Альбина осталась с учительницей и рассказала, как она сумела сделать свою находку.
– Сама я нипочем бы не нашла этот шкаф. Даже не подозревала о его существовании. Но когда я проснулась, то увидела, что часть стены словно бы потерялась. Рисунки на ней исчезли, получилась дыра. Я подошла ближе и поняла, что это шкаф, а его двери открыты.
– И там стояло масло?
– Да. Только масло.
– Почему же вы сразу не принесли его на кухню?
– Не знаю. Я подумала, что вы за то время, пока я спала, успели смотаться в магазин, накупили масла с запасом и часть его принесли в эту комнату и поставили в шкаф.
– Что?!
– Согласна, – отреагировала Альбина. – Сейчас это звучит как-то глупо. Но спросонья мне эта мысль показалась вполне нормальной. Лично я так и делаю. Закупаю продукты с запасом, а так как места в квартире не так уж много, распихиваю их по всем уголкам. Иногда это бывает даже полезно. Например, когда до зарплаты еще неделя, а деньги кончились, бывает очень приятно найти где-нибудь в вазе для цветов баночку сгущенки или в постельном белье обнаружить листы нури и приготовить нам с Ксюшей роллы и суши.
Хорошо еще, что она в наволочках хранит не саму рыбу! Все-таки Альбина очень чудная и странная особа.
– Ну что? Пойдемте на кухню? Поможем там?
Альбина кивнула и первой двинулась к дверям. Но не дошла до порога нескольких шагов, внезапно взмахнула руками и упала на пол. Произошло это так быстро, что Любовь Яковлевна даже не успела отреагировать. Раз! И Альбина уже лежит на полу и странно подергивается. Конвульсии были совсем слабые и вскоре прошли, но они наблюдались. А потом Альбина пришла в себя.
Открыла глаза и печально спросила:
– Я снова упала?
И не дожидаясь ответа, вздохнула:
– Как это все-таки неприятно. Уже второй раз за день. Раньше со мной не чаще одного раза в месяц это бывало. Потом приступы участились до одного раза в неделю. А теперь вот за один день дважды. Боюсь, что та женщина была права, когда утверждала, что мне нужно еще раз пройти обследование.
– Вы можете идти?
– Могу. Но боюсь, что из меня будет плохой помощник на кухне.
– Ничего. Вы просто посидите вместе с нами.
Любовь Яковлевна уговаривала Альбину, потому что элементарно боялась теперь оставить ее одну. Еще громыхнется где-нибудь, ударится головой, и привет. Много ли ей надо, доходяге. А учительница чувствовала, что убыль среди родителей и учеников в ее классе и так уже достаточно велика, чтобы она могла позволить себе потерять еще одного человека.
