Глава 13

Стоило перешагнуть границу, отделяющую зимний сад от спуска в подземелье, как в лицо им дохнул холодный ветер. Любовь Яковлевна этому очень удивилась. Вчера, как ей помнилось, тут было гораздо теплее. В потайном ходе, который вел из спальни господина Щербакова, предположительно, в спальню его сына, было прохладно, в самом же подземелье было достаточно тепло. Но то было вчера, а сегодня друзей ждала совсем иная погода.

– Ну и холодрыга!

– Откуда такой холод?

– Такое впечатление, что помещение продувается буквально насквозь.

Послышались и недовольные голоса. Точнее, один недовольный голос – Марины.

– Вы должны были предупредить нас, что тут так холодно! Что вы за педагог! Хотите заморозить моего сына насмерть!

– Вчера тут не было такого холода, – оправдывалась Любовь Яковлевна. – Ваш сын тоже был в подземелье, он может подтвердить.

Поеживаясь, все спустились по крутой лестнице вниз и затихли. В подземелье стояла гнетущая тишина, лишь свистел ветер. Никаких стонов слышно не было.

Добравшись до ловушки, в которую угодил Женя, полицейские потребовали от него:

– Где стонали?

– Вот там, – неуверенно поднял руку Женя. – Или там?

– Не волнуйся. Постарайся вспомнить. Где там план подземелья?

Стали искать план, но быстро поняли, что он остался у Светланы, а она была у следователя. Звонить Карликову было невозможно, в подземелье отсутствовала связь.

– Как неудачно! И что теперь делать?

Голос подал Хаул.

– Если мне не изменяет память, – произнес мужчина, – то на плане вон там дальше было отмечено какое-то помещение.

Любовь Яковлевна с восхищением взглянула на аниматора. Какая замечательная память у этого человека! Лично она никакого помещения на плане не помнила. Колодцы-ловушки помнила. А что рядом с ловушкой Жени находилось какое-то помещение, нет. Но Хаул держался очень уверенно.

– Нам надо идти туда!

По мере приближения стало ясно, что холодный воздух по подземелью распространяется из разбитого окна. Оно было совсем маленьким и находилось высоко под потолком. Но кто-то разбил в нем стекло, впустив холодный воздух в подземелье дома.

– Причем разбили его снаружи, – заметил Хаул. – Вон сколько осколков под ногами. Разбили бы изнутри, осколки по большей части вылетели бы во двор. И судя по сквозняку, который мы ощущаем, в других частях подвала имеются аналогичные окна, и все они тоже разбиты.

– Считаете, что тут есть еще окна?

– Уверен, что есть.

– Они тоже были на плане?

– Нет, но при любви хозяина этого дома к симметрии, которую нетрудно заметить, разглядывая дом, аналогичные окна должны быть и в трех других стенах.

Возразить на это было нечего. Но Любовь Яковлевна, помимо стеклянных осколков, у себя под ногами нашла еще кое-что. Это были небольшие камешки причудливой формы – в виде сердечек. В подвале им было взяться неоткуда, кроме как снаружи. Определенно, эти камешки прилетели сюда из сада. Ими были разбиты окна подвала.

– Если пройти дальше, будет небольшой закуток, – сказал Хаул и поманил за собой Сакуру.

Отвлекшись от своих мыслей, Любовь Яковлевна в очередной раз отметила, как легко ориентируются в подземелье эти двое. Похоже, Светлана недоговаривала на их счет или чего-то про них не знала.

– Вы уже не в первый раз тут? – спросила Любовь Яковлевна у Сакуры.

Девушка ничего не ответила. Она вообще была очень молчалива. Любовь Яковлевна не могла припомнить, чтобы хоть раз слышала голос Сакуры.

– Это тут! – произнес Хаул, останавливаясь так внезапно, что Любовь Яковлевна наткнулась на спину шедшей перед ней Сакуры.

Чтобы не упасть, учительнице пришлось поднять руки, которыми она и уперлась в спину девушки. Уперлась и удивилась: до чего же твердая спина у Сакуры! Прямо стальная. Причем не равномерно, а как-то неровно, полосами. Под одеждой у Сакуры скрывалась какая-то металлическая конструкция из прутьев, гибкая, но при этом очень прочная. Что это могло быть? Латы? Если учесть, как плотно эти двое вжились в образ своих персонажей, под одеждой у Сакуры могло оказаться что угодно. Если уж катаны Хаула были настоящими, то почему бы Сакуре не носить под легкомысленным костюмчиком железные доспехи?

– Извините, – пробормотала Любовь Яковлевна.

Но Сакура никак не отреагировала на прикосновение. Любовь Яковлевна огляделась. Света в подземном коридоре было достаточно, она могла в мельчайших подробностях разглядеть стены. Ей показалось, что часть кладки немного отличается и цветом, и качеством. Нет, бетон всюду был серым, но в одном месте он становился чуть более темным, а затем вновь светлел. И тоннель в этом месте сужался, казалось, что сначала тут ничего не было, а потом кто-то отделил прямоугольник два на полтора и оградил это пространство свежими стенами. Но это были такие незначительные детали, понять которые можно было, лишь хорошенько приглядевшись.

Что касается двери, к которой их привел Хаул, то ее и вовсе мог найти разве что тот, кто точно знал о ее существовании. Лично Любовь Яковлевна прошла бы мимо, даже не обратив внимания. Просто часть стены, ни цветом, ни фактурой, ни чем-то еще не отличающаяся от самой поверхности стены. И лишь хорошенько приглядевшись и буквально поводив носом по бетону, можно было заметить тонкую щель в стене и понять, что тут не все так просто. Никто из них не нашел бы ее. А вот Хаул каким-то образом заметил этот неприметный вход.

– Ну да, дверь. А как ее открыть? – спросил один из полицейских. – Тут не видно ни ключа, ни замочной скважины.

– Насколько я понимаю, дверь должна отвориться от какого-то толчка или прикосновения. Тут все построено именно на этом.

– И куда тут толкать? – недоумевал полицейский. – И чего касаться?

– Тут должна быть какая-то загадка. Ищите все, что угодно, что вызывает у вас сомнение. А еще лучше, если не вызывает.

– Не понял?

– Толкайте и пихайте все, что вам захочется.

Полицейские переглянулись и нелицеприятно высказались об организаторе всего этого безобразия, мол, хорошо бы ему провести денек-другой у них в отделении, чтобы отучиться от своих вредных привычек. Но так как никто не мог предложить ничего получше, то полицейские вместе с Хаулом и Сакурой принялись нажимать на все выступающие или, наоборот, утопленные части стены.

– Мы так можем тут целый день толкаться, – произнесла Марина, которая с раздражением наблюдала за попытками остальных проникнуть внутрь. – И кто поручится, что у нас получится? Или что там, за дверью, вообще что-то есть?

– Ваш мальчик говорил, что в этом месте он слышал стоны.

– Но сейчас никаких стонов не слышно.

Увы, это было правдой. И это было очень плохо.

– Тут так холодно, – вздумала капризничать Марина. – Я ухожу! Мы с Женей совсем продрогли. Еще не хватало, чтобы ребенок простудился. Всем пока!

– Стойте! Вы заблудитесь!

Это заставило Марину примолкнуть, но ненадолго.

– Дайте нам сопровождающего! – потребовала она.

Но полицейские настояли, чтобы мать с сыном остались. Так им было спокойней. И где-то Любовь Яковлевна их понимала. Женю совсем недавно нашли и извлекли из ловушки, никому не хотелось снова приниматься за его поиски. Пока спорили, щель внезапно сама собой начала увеличиваться.

– Что произошло? Кто-то нашел кнопку?

Признаваться никто не желал. Хаул с Сакурой скромно помалкивали, хотя кто, кроме них, мог найти нужный рычаг, который и привел в действие механизм открывания двери? Ни полицейские, ни Любовь Яковлевна, ни Марина ничего не трогали. А уж Верочка и подавно. С Верочкой вообще творилось что-то неладное. Она не проявляла никакой инициативы. Безмолвно стояла, прижавшись к стене, и лишь ее глаза делались все больше и больше.

Дверь отползала томительно долго. Наконец, образовалось отверстие, в которое можно было заглянуть. Холод и тьма, вот и все, что они обнаружили там вначале. Потом кто-то из полицейских включил фонарь, и тогда стало видно, что на полу в этой крохотной комнатушке лежит человек.

– О, Господи! – ахнула Любовь Яковлевна. – Никак, он мертвый!

При этих словах Верочка как-то странно встрепенулась. Глаза у нее сверкнули.

Мужчина и впрямь не шевелился и не подавал признаков жизни. Он никак не отреагировал на появление спасателей. Лежал на полу, свернувшись клубком, словно желая сохранить последние крохи тепла. Внезапно учительнице показалось, что мужчина слабо шевельнулся. Жив? Или ей это лишь кажется, и он все-таки умер? Ожидание было невыносимым. А дверь все еще открылась недостаточно, чтобы взрослый человек мог проскользнуть в образовавшееся отверстие.

– Скорее! Скорее!

И вот дверь отползла в сторону настолько, что худенькая Сакура проскользнула внутрь. Ее тонкие, но сильные пальце ощупали шею пленника. Потом лицо девушки осветила улыбка. Она подняла голову и кивнула.

– Жив! – воскликнул Хаул. – Но посмотрите, он связан!

Руки и ноги мужчины были старательно стянуты скотчем. Такой же липкой лентой был заклеен рот страдальца. Тот, кто это сделал, не пожалел скотча. Размотать его не представлялось возможным, пришлось воспользоваться одной из катан Хаула.

– Осторожнее! – переживала Марина. – Не порежьте его!

Следом за Сакурой в тайник проник один из полицейских, тот, что постройнее. Именно он помог снять с пленника остатки скотча и приподнял пострадавшего так, что всем стало видно его лицо.

– Батюшки! – ахнула Любовь Яковлевна. – Да это же наш Альфонсо! Что с ним?

Как никогда раньше, Любовь Яковлевна сожалела сейчас о схомяченных ею за годы жизни пирожных и булочках. Зачем было столько лопать? Вот и наела себе бока, в двери не пролазит! А как бы ей хотелось лично увидеть, что случилось с Альфонсо.

– Он ранен? – допытывалась она у полицейского и Сакуры, которые пытались подтащить Альфонсо ближе к двери.

– Крови не видно. Сдается мне, просто ослабел от голода и жажды. А еще больше того замерз.

Не дожидаясь, когда дверь полностью откроется, Альфонсо пропихнули через образовавшуюся щель и тут же потащили наружу.

– Бедный Альфонсо! Бедный! – приговаривала Марина, совершенно забывшая и про холод, и про Женю, который плелся рядом и тоже с сочувствием поглядывал на Альфонсо.

Мальчик даже взял Альфонсо за руку и начал изо всех сил тереть и поглаживать ее, словно надеясь отогреть, заставить кровь бежать быстрее. То ли это и впрямь помогло, то ли Альфонсо сам очнулся, но только он открыл глаза, обвел их затуманенным взглядом, и блаженная улыбка появилась на его лице.

– Жив! – выдохнул он. – Спасен!

Он прикрыл глаза, но тут же снова распахнул их и удивился:

– Женька, это ты? Тебя же похитили!

– Я уже нашелся, дядя Альфонсо. Со мной все в порядке.

– Мне же это не кажется? – с тревогой спросил мужчина. – Нет? Это и в самом деле вы?

После того как его заверили, что это и в самом деле они, ему не кажется, Альфонсо почувствовал себя совсем молодцом.

– Пустите меня, – потребовал он. – Что я, баба какая? Я способен передвигаться сам.

Его поставили на ноги, и при поддержке полицейских он потихоньку двинулся к выходу своим ходом.

– Где я? – спросил он у них.

– А как вы сами думаете?

– Не имею ни малейшего понятия.

– В подземелье дома господина Щербакова.

Какое-то время Альфонсо осмысливал услышанное, а потом поинтересовался:

– А как я тут очутился?

– Не помните?

– Нет.

Тем не менее, несмотря на провал в памяти, двигался Альфонсо все более уверенно. Было ясно, что по мере того, как он согревался при ходьбе, жизнь возвращалась в его молодое и сильное тело. Длительное пребывание на холоде не оказало на него катастрофического воздействия. Все-таки в его камере температура сохранялась где-то на уровне шестнадцати – восемнадцати градусов тепла. Прохладно, но не настолько, чтобы взрослый мужчина замерз бы насмерть.

– С ним все будет в порядке, – произнесла Любовь Яковлевна.

– Да, – согласилась Марина. – Но что с ним вообще случилось? Как он тут очутился?

Это была загадка, на которую не мог ответить даже сам Альфонсо.

– Я ничего не помню, – твердил он. – Помню, что мы поехали на переговоры с похитителями Женьки. Раздался выстрел. Все куда-то побежали, поднялась суматоха. Потом кто-то ударил меня по затылку и… и все! А очнулся я уже в том месте, где вы меня нашли. Не представляю, как я там очутился. И сколько я там пробыл, тоже не знаю. Неделю? Две?

– Чуть меньше суток.

Узнав, что его заточение длилось так мало, Альфонсо был поражен. Потом принялся рассказывать. Какие-то крохи, которые сохранились в его памяти, выплывали наружу.

– Сначала было еще ничего. Башка только болела после удара. Но я еще толком не пришел в себя, не мог сильно переживать по поводу того, где я и что со мной. Потом я понял, что руки и ноги у меня связаны, а рот заклеен. Я пытался звать на помощь, но кричать не мог, только мычал.

Видимо, эти звуки и расслышало чуткое ухо Жени. Но что мог поделать мальчик? Он и сам был пленником подземного лабиринта. Хотя Жене было легче, он воспринимал свой плен как часть игры и не сомневался, что его скоро спасут. Альфонсо пришлось куда хуже. Он не понимал, где находится. Ему было темно. Он был связан. Да еще вдобавок ко всем его несчастьям в камере внезапно стало холодать.

– Холодом потянуло сначала по полу, потом стало еще хуже.

Никакой подстилки у несчастного Альфонсо не было, лежал он на голом бетонном полу, и страдания его были так велики, что он потерял сознание. Наверное, так для него было даже лучше, потому что без сознания он пролежал вплоть до того момента, когда его нашли, спасли, вынесли, отогрели и вообще окружили всяческой заботой.

Альфонсо торжественно проводили под руки в кухню – самое теплое место во всем доме. Усадили за стол, налили горячего сладкого чаю и дали пиццу. Тут очень кстати пригодилась пицца с ананасами и анчоусами, заказанная, а потом забракованная Полиной. Все остальные пиццы дети уже слопали за милую душу, а эта пришлась им не по вкусу. Никто даже не прикоснулся к ней. Зато Альфонсо привередничать не стал. Лопал что анчоусы, что ананасы так, что за ушами трещало.

– Ничего вкуснее в жизни своей не ел! Из чего это приготовлено? И сладкое, и соленое, одним словом, все, как я люблю.

Он выпил подряд целых три кружки сладкого чая, съел всю пиццу целиком, потом закинулся какими-то печеньками и сушками, но все еще чувствовал себя голодным. К тому времени, когда Альфонсо без видимого вреда для себя уничтожил все запасы провизии в доме, вернулись следователь со Светланой.

– Поздравьте меня все! – воскликнула Светлана, едва она переступила порог. – Я полностью оправдана! Все обвинения в убийствах с меня сняты! Можете меня обнять!

Дети кинулись к ней с радостными воплями. Видимо, они решили, что раз Светлана вернулась, то и у них продолжится праздник жизни. Но их ждало некоторое разочарование. Светлана сразу же объяснила, что развлечений пока не будет. Ей и остальным взрослым нужно прийти в себя и подумать, что же вокруг них происходит.

– Встретились мы с этим Васютиным. Я на него смотрю. Он на меня. Я даже сначала не поняла, кто этот парнишка. Думала, какой-то оперативник молоденький. Посидели мы с ним друг напротив дружки, помолчали, потом следователь и говорит: «Вижу, что не узнаете вы свою подружку, гражданин Васютин». Тогда только до меня дошло, что это передо мной сам Васютин и находится.

– Получается, этот Васютин все наврал? Оговорил тебя?

– Нет, парнишка выглядел искренним. Но меня он не узнал. Это факт. К нему приходила другая дамочка, которая и назвалась ему моим именем. Она же стянула яд у него из лаборатории. У парнишки потом, кстати говоря, были неприятности. Но он мужественно держался, не выдал свою зазнобу. Очень уж сильные чувства она ему внушила. Да и не было у него веских доказательств, что это именно она украла яд.

– Но он хотя бы ее описал?

– Да. Красный сарафанчик. Длинные белые волосы. Голубые глаза. Очень эффектная и яркая молодая женщина.

– По приметам похожа на ту, что покупала корзину с маслами!

– Но кто она такая, вот бы знать.

– Среди нас дамочки с похожими приметами точно нет.

Но тут в разговор вмешалась Астра. Девочка любила тереться возле взрослых. Со сверстниками ей было то ли скучно, то ли просто неуютно, рядом со взрослыми Астра чувствовала себя куда комфортней.

И сейчас она очень по-взрослому рассудительно заметила:

– Внешность женщины может сильно меняться. К примеру, взять мою Лилию. Сюда она приехала брюнеткой с короткой стрижкой, а еще летом была блондинкой, как вы тут и описывали.

– Что? У твоей мачехи были длинные волосы?

– Да. Длинные белые волосы. И сарафан такой у нее, кстати говоря, тоже был. Волосы она потом зачем-то обстригла. Зачем? Не знаю. С длинными волосами ей куда лучше было. Я спросила, зачем она себя изуродовала, а она сказала, что имидж надо менять. Особенно, когда этого требуют обстоятельства.

– Что за обстоятельства?

– Это в мае было. Лето еще только начиналось. Скоро должна была настоящая жара начаться. Вот Лилия и решила, что в жару лучше с короткими волосами походить.

– Скажи, а в прошлом году летом она тоже стрижку себе делала?

Астра категорически отвергла это предположение. Прошлым летом такой мысли у Лилии даже не возникало.

– Но у твоей мачехи были глаза цвета темного меда.

– Это линзы. Лилия решила, что с темными волосами будут хороши либо светло-карие, либо зеленые глаза.

И Любовь Яковлевна обратилась к девочке с просьбой:

– А у тебя случайно не сохранились фотографии, где Лилия еще блондинка?

– В альбомах есть. Поискать?

– Будь так добра.

Фотографии Лилии-блондинки нашлись быстро. И все сошлись в едином мнении, что со светлыми волосами Лилии было гораздо лучше. Волосы цвета воронова крыла делали ее черты слишком резкими. Фотография пошла по рукам. И когда дошла до Хаула с Сакурой, телефон неожиданно выпал из рук девушки.

– Эй! – возмутилась Астра. – Осторожней! Лилия умерла, неизвестно, кто теперь мной будет заниматься. Если бабушки с дедушками, то у них ничего круче кнопочного не выпросишь.

Сакура молча подняла целехонький смартфон и вернула его девочке. Потом девушка посмотрела на Хаула, словно ждала его реакции. Но Хаул был неподвижен. За маской, скрывающей его лицо, невозможно было ничего понять.

И Любовь Яковлевна повернулась к девочке:

– Астра, а ты уверена, что у твоей мачехи раньше был красный сарафанчик?

– Был. И он мне очень нравился. Лилия обещала, что подарит его когда-нибудь мне, а потом вдруг отдала его бедным.

– Как это?

– В тот же день, когда она сменила стрижку, Лилия провела ревизию своих и моих вещей. И часть из них отнесла в такие киоски, куда можно отдать одежду и другие вещи, чтобы их взяли бездомные. Своих шмоток мне не жалко, там все старое было. А вот красный сарафанчик Лилия напрасно отдала. Мне он очень нравился. Я бы его поносила.

– Но твоя мачеха от него избавилась?

– Да. Сказала, что мне этот фасон не подойдет. Мне она купит другой. И купила, но мне нравился тот красненький.

Любовь Яковлевна повернулась к остальным.

– Вы понимаете, что это может означать?

– Надо срочно показать эти фотографии Лилии следователю!

Фотографии Лилии, где она была на себя нынешнюю совсем не похожа, следователь принял охотно. И сразу же отправил ее Васютину. Ответ пришел быстро. И был он совсем коротким:

«Это она!»

Любовь Яковлевна прочла это вслух, забыв о хороших манерах и заглядывая через плечо следователя. В гостиной воцарилась тишина.

– Это что же получается, – произнесла наконец Светлана, – это Лилия стянула яд у Васютина из лаборатории?

– Получается, что она была там. И да, она могла это сделать.

– Лилия стянула яд, которым отравилась Софья? Но зачем ей-то была нужна смерть Софьи?

– Думаю, Лилия надеялась, что кандидатом на выбывание станет Анна Сергеевна. Софья стала случайной жертвой.

– Ничего не понимаю. Софья намазала на себя розовое масло. Но Анна Сергеевна использовала миндальное масло. Лилия и его тоже отравила?

Любовь Яковлевна собиралась ответить, но ее перебила Светлана, которая громко воскликнула:

– А почему бы и нет! Это же Лилия, я уверена, явилась под видом покупательницы в магазин элитной косметики, где была куплена подарочная корзина с маслами для Анны Сергеевны. У Лилии была возможность отравить все масла! Даже странно, что она этого не сделала. Наверное, яда хватило лишь на две бутылочки!

– Но яд в бутылочках отличался.

– Подумаешь! Яды поступили к Лилии из двух разных источников. Одного простачка Лилия нашла в Фарме, а другого еще где-нибудь. Как я погляжу, она была ловкая особа, эта Лилия.

Следователь кивнул.

– Тут я с вами соглашусь. Мы навели справки о погибшей, и в прошлом Лилии обнаружились интересные подробности. До того, как выйти замуж за отца Астры, а затем овдоветь, Лилия была замужем еще дважды. И оба раза ее мужья загадочным образом скоропостижно отправлялись в мир иной.

– И кто был наследником? Дайте угадаю! Наверное, Лилия!

– Вы угадали, – произнес Карликов. – Вот только наследство оба раза было удручающе маленьким. У первого мужа обнаружились пожилые родители и несовершеннолетние дети от прежних браков. Лилии пришлось поделиться наследством с ними, закон ее обязал это сделать. А во втором браке все оказалось еще хуже. Второй муж Лилии был по уши в долгах. Так что вместе с собственностью к Лилии перешли и все его долги.

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Светлана. – Годы идут. Богатство все не дается. Тут уж и на вдовца с маленькой дочкой начнешь поглядывать.

– Тем более что третий муж Лилии, отец Астры, тоже долго не протянул. И сейчас уже поздно говорить, но думаю, его смерть не была такой уж естественной.

– Что же… Неужели Лилия всех этих мужиков отравила?

– И рука у нее не дрогнула. Лилия была опытная отравительница.

– Получается, что Лилия добавила яд во флакон с розовым маслом?

– Получается, что она.

– Но… Но зачем?

– Наверное, хотела отравить ту, которой этот набор предназначался.

– Лилия хотела смерти Анны Сергеевны. Допустим. Но почему? Зачем Лилии понадобилось травить Анну Сергеевну? Чем эта женщина помешала самой Лилии?

Все замолчали. И тогда подала голос Любовь Яковлевна.

– Думаю, что Лилия планировала еще раз выйти замуж. Убивая Анну Сергеевну, наша Лилия всего лишь расчищала себе путь.

– Считаете, Лилия была любовницей Щербакова? Но с чего вы это взяли?

– С того, что Лилии уже доводилось бывать в этом доме прежде. Она знала некоторые вещи, которые случайному посетителю не откроются. Знала, как открыть дверь в сауну, которая была с секретом. Знала, что в сауне хранится нижнее белье хозяина. И самое главное, она присвоила себе один элемент этого нижнего белья.

– Какой элемент?

– Трусы.

– И зачем они ей?

– Я позвонила колдунье, к услугам которой неоднократно обращалась Лилия с целью приворота того или иного объекта своих интересов. Телефончик колдуньи мне любезно предоставила Астра. Девочка мне призналась, что колдунья пару раз помогала ей получить хорошую оценку на контрольной. Думаю, что поездки к колдунье Лилия умудрялась представить так, будто они нужны Астре, а не ей. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что с мачехой они не враждовали, даже дружили. Так что Лилия делилась с Астрой некоторыми своими секретами. Думаю, что Лилия старательно изображала из себя заботливую мамочку, чтобы в случае какого-то несчастья с девочкой к самой Лилии было бы меньше вопросов.

– Можно поближе к теме?

– Так вот, я позвонила этой колдунье, притворилась очередной клиенткой и выяснила, что для приворота мужчины колдунье нужны его волосы, ногти, кровь или слюна. Если этого ничего нет, тогда сгодятся личные вещи мужчины, лучше всего его нижнее белье.

– То есть Лилия, не имея возможности добраться до Щербакова и его волос, ногтей, слюны и всего остального, решила удовольствоваться его трусами? Она их украла, чтобы отнести колдунье?

– По всей видимости, да.

– Удивительно, – вздохнула Марина. – Взрослый человек, а верила в такую ерунду.

– У всех есть свои слабости. Лилия не была исключением. Но когда я поняла, что она бывала именно на первом этаже, мне многое стало понятным. Первый этаж, значит, она бывала тут не иначе как по приглашению самого хозяина – господина Щербакова. Там бывали любовницы хозяина, в том числе и Лилия. И я тогда еще подумала, что у Лилии были далеко идущие планы насчет господина Щербакова.

– Что же Лилия не насторожила своим поведением Щербакова этого?

– Об этом нам лучше всего расскажет сам господин Щербаков. Не так ли, господин Щербаков?

И Любовь Яковлевна повернулась к Хаулу.

– Снимите маску! – потребовала она у него. – Ваш секрет раскрыт!

Какое-то время в комнате царила полнейшая тишина. Потом Хаул произнес, обращаясь к своей напарнице:

– Разоблачаемся.

Вслед за этим Хаул поднял руку и снял маску. Следом за ним движение повторила и Сакура.

– Узнаете? – произнесла Любовь Яковлевна, с улыбкой обведя взглядом застывших от изумления зрителей. – Господа Щербаковы – отец и сын. Собственной персоной среди нас!

– Но они же… Они же уехали.

– Уехали, а потом вернулись. И по своей излюбленной привычке решили немножко поиграть с гостями.

Повернувшись к аниматорам, Любовь Яковлевна спросила у них:

– Или у вас были более веские основания, чтобы скрыть свои личности? Вы же явились к себе домой тайком, чтобы разоблачить личность убийцы вашей жены и матери? Все полгода вы только об этом и мечтали. И вдвоем придумали план, как вам разоблачить преступницу, которую вы подозревали в убийстве Анны Сергеевны.

Хаул открыл рот и произнес:

– Да, так и есть. Вот только с самого начала все у нас пошло не по плану.

– Смерть Лилии спутала нам все карты.

Непривычно было слышать, как говорит Сакура. До сих пор героиня с розовыми волосами все время молчала. Но скрывающийся под ее личиной Алик говорил присущим юношам низким голосом с хрипотцой. Только голос и выдавал в этой миловидной изящной девочке личность противоположного пола. Неудивительно, что Сакура предпочитала все время молчать. Худенький парнишка в парике и гриме легко сходил за девочку. Но стоило «красавице» открыть рот и заговорить, как весь ее образ разрушился. Ни у одной нормальной или даже анимешной девчонки не могло быть такого мужественного голоса.

– Алик вылечился, встал на ноги. Единственный недостаток – ему нужно пока что носить специальный корсет, поддерживающий спину. Но это все временно, скоро не нужен будет и корсет. Современная медицина способна творить чудеса. Когда сын стал здоров, я понял, что пора домой. Больше нам не было нужды оставаться в чужой стране. И мы решили вернуться. Тем более что тут нас ждали дела.

– И кому из вас пришла в голову гениальная идея переодеться в анимешных персонажей и выступить на празднике в роли аниматоров?

Алик с отцом переглянулись.

– Идея с переодеванием принадлежала Светлане.

– Ах, вот как!

Любовь Яковлевна повернулась к девушке.

– И ты тоже была в курсе?

– В курсе того, что мой отец с братом вернулись в страну? Ну, конечно! Они хотели вывести на чистую воду преступницу, которая отправила на тот свет Анну Сергеевну. И я сказала, что лучше им до поры до времени не афишировать свое возвращение.

– И ты придумала, как им оказаться в доме, не вызывая подозрений у преступницы. А кого вы подозревали в убийстве Анны Сергеевны?

– Кандидатур было две.

– Ну, первая – это Лилия? Не так ли?

– Лилия была типичной хищницей, охотницей за богатенькими мужчинами, – с сожалением произнес Щербаков. – Я не сразу разобрался, что это за штучка. Думал, так, повстречаемся немножко – и до свиданья. Но ей, видать, крепко засело в голову, что я должен на ней жениться.

– Знаю я таких, – произнесла Марина с неодобрением, – только и думают, как бы им поживиться за чужой счет.

– Лилию можно было понять. Годы идут. А мужья попадаются не очень-то богатые. Умирают исправно, но богатого наследства все не видать. Вот и с отцом Астры ей не слишком повезло. Мужчина был не беден, умер быстро, но все свое состояние оставил маленькой дочери. Мачеха могла лишь претендовать на опекунство, что Лилия и сделала. Но опекунство – это еще не полная власть. Боюсь, что Астра была обречена, не зря бабушки с дедушками так волновались за судьбу девочки, но тут Лилии попался куда более интересный и выигрышный вариант.

– И это был я!

– Господин Щербаков обладал куда большим состоянием, чем покойный муж Лилии, он же отец Астры. Если бы Лилии удалось стать мадам Щербаковой, она с легкостью могла бы поступиться состоянием Астры, оставив девочку в покое. Единственной загвоздкой, как считала Лилия, была на тот момент здравствующая Анна Сергеевна.

– И Лилия решила ее убить!

– Устранить соперницу!

– Боюсь, что именно такой план у нее и созрел, – кивнул следователь. – Сначала ей показалось, что все удалось. План сработал как нельзя лучше. Анна Сергеевна получила в подарок корзину с маслами, намазалась одним из них и умерла. Вот только любовник повел себя несколько странно. Вместо того, чтобы тут же сделать Лилии предложение руки и сердца, как она планировала, он забрал сына и исчез из страны.

– Я понял, что смерть моей жены произошла не от естественных причин, как меня пытались уверить. Я считал, что ее отравили. Но как? И кто? Я этого точно не знал. Но было ясно, что тут поработал близкий нам человек. Тот, кто был вхож в наш дом. Тот, кто знал про Светлану, знал ее внешность и сумел скопировать ее. Преступнику лишь по случайности не удалось подставить мою дочь. А иначе все подозрения могли бы пасть на нее.

– Но вы не знали, где именно находился яд?

– Нет. Не знал. Я даже не знал точно, был ли яд. Я лишь подозревал, что он был.

– Но как же так?

Любовь Яковлевна растерянно взглянула в сторону следователя.

– Может быть, вы нам объясните такую странность? Почему в случае смерти Анны Сергеевны полиции не удалось определить даже тот факт, что она была отравлена? А сейчас, после смерти Лилии, вы ее отравление определили почти сразу же, да еще и вид яда сумели установить? А ведь обеих женщин, судя по всему, отравили одним и тем же ядом. Почему так получилось?

– Почему, почему, – проворчал следователь. – Будто бы не знаете, как у нас все делается. Дело о скоропостижной кончине госпожи Щербаковой было передано в ближайшее отделение. Оборудование в лаборатории, которая его обслуживала, на тот момент было старенькое, образцы на анализ, конечно, взяли, но разобраться, что это за коктейль такой у нее в крови, не смогли. Покойная принимала очень много разнообразных пищевых добавок, все они сбивали картину. А уж те сыщики, которых нанял господин Щербаков, вообще не имели доступа к серьезным лабораторным базам. Сделали, что могли, но доказать факт убийства не сумели. Ну, а в случае с Лилией прошло больше полугода. За это время в лаборатории поменяли оборудование на более новое и современное. Вот и результат появился быстрый и однозначный. А уж в случае с Софьей вообще никаких сомнений не возникло, яд в ее крови поддается идентификации очень просто. Я ответил на ваш вопрос?

– Исчерпывающе.

И Любовь Яковлевна вновь повернулась к Щербакову, ожидая продолжения его рассказа.

– Так вот, я подозревал, что смерть Анны – это не простая случайность. Но где именно в мой дом проник отравитель, я не знал. И еще мне было страшно. Анна почти не покидала свои апартаменты, но преступник все же настиг ее. Я не знал, какую цель преследует злодей, и поэтому я испугался за свою жизнь, а еще больше за жизнь сына.

– И вы решили на время исчезнуть из страны.

– Это показалось мне самым разумным на тот момент решением. Собрать вещи и исчезнуть.

– Думаю, что вы подозревали в убийстве жены двух человек. Во-первых, Софью – сестру своей жены, а во-вторых, свою любовницу Лилию.

– Нанятый мной сыщик проследил цепочку, как корзина с маслами попала к Анне в спальню. И когда я узнал внешность купившей корзину девушки, то сразу понял, что Лилия может быть причастна к этой покупке.

– Но вы не донесли на нее.

– У меня не было доказательств. И потом… Я понимал, Лилия никуда от меня не денется. Я хотел подумать.

– Вы хотели придумать достойное наказание для Лилии. Вы человек оригинального склада ума, простое наказание для преступницы вам было не по вкусу. Вы хотели для Лилии чего-нибудь такого… эдакого… особенного. Признайтесь, то помещение в вашем подземелье, в котором мы нашли Альфонсо, оно ведь появилось совсем недавно?

– Как вы догадались?

– Бетон там отличается по цвету. Он совсем свежий. Вы приготовили эту камеру специально для Лилии? Планировали держать ее там, пока она не признается в совершенном ею преступлении?

Все затаили дыхание в ожидании ответа господина Щербакова. А он молчал, словно нарочно нагнетая напряженную обстановку еще сильней.