Глава 11
Эльвира приехала в точности, как и договаривались. Она оглядела Полину и заметила, что та какая-то бледная, взлохмаченная и нервная.
– Будешь тут нервной да бледной, когда меня только что пытались изнасиловать, вчера у меня в квартире чуть не укокошили хорошего человека, а на Веру совершена уже целая куча покушений.
Эльвира выслушала ее очень сочувственно, но заметила, что все это от неустроенности ее личной жизни.
– Тебе нужен мужчина, вроде моего Рената. Когда я выходила за него замуж, то понятия не имела о том, что такое распорядок дня. Но Ренат меня всему научил. И теперь в моей жизни ничего такого экстраординарного не происходит. Этому в ней просто нету места!
– Рада за тебя, – пробурчала Полина. – А далеко ли едем?
– Нет. Пансионат находится в ближайшем пригороде. Дядя живет там постоянно с того момента, когда его прихватил инсульт. Честно говоря, я думаю, что он бы ни при каких обстоятельствах не согласился бы принять фиалку твоей бабушки, потому что дядя – человек ответственный, а он, увы, не в силах теперь ухаживать за кем-то, пусть даже за цветком.
– Значит, дядя Постригач так плох?
– Физически он еще держится. Двигается только в инвалидной коляске, но все же двигается. Но он совсем упал духом. Я бы сказала, что смерть твоей бабушки выбила из него сам дух. У него больше нету желания жить, вот в чем все дело.
– Он что-нибудь о ней говорит?
– Он все время о ней думает. Ни с кем не хочет общаться. Но ты – ее любимая внучка, и он будет рад тебя видеть.
Так и случилось. Старик даже прослезился, когда увидел Полину.
– Боже мой, – простонал он, – до чего же ты похожа на свою бабушку в молодости. Просто одно лицо. Словно бы покойница спустилась с того света, чтобы проведать меня напоследок.
– Дядя, что ты такое говоришь, – укорила его Эльвира. – Лучше посмотри, каких я принесла тебе яблок. Весь рынок обежала, прежде чем раздобыть те, которые ты любишь. Ароматные, но с кислинкой.
Но Постригач не смотрел на яблоки. Он глаз не мог оторвать от Полины. И когда Эльвира вышла, чтобы поговорить с врачами, он поманил Полину поближе к себе.
– Послушай, девочка, я тебе приготовил тут один подарочек. Верней, приготовил я его для твоей бабушки. Но раз уж так случилось, что я так и не решился его ей подарить, пусть он будет твоим.
И Постригач извлек из кармана небольшую бархатную коробочку. При одном взгляде на нее было ясно, что коробочке этой лет сто, не меньше. И что в ней должно храниться какое-то ювелирное изделие. Так и вышло. Когда старик открыл крышку, то Полина увидела: в коробочке на мягкой подложке из темного бархата лежит кольцо с огромным сапфиром в окружении тоже не маленьких брильянтов.
– Это кольцо моей бабушки. Потом оно перешло к моей матери. А от моей матери должно было перейти к моей невесте… Но я так и не решился всерьез просить руки у твоей бабушки. Все чего-то тянул, все откладывал. В общем, чтобы не рассуждать долго, возьми его от меня на добрую память.
– Что вы! Я не могу! Это кольцо – ваша фамильная ценность. Оно должно достаться Эльвире!
– Глупости! Возьми! Оно твое! К этому кольцу в гарнитуре шли еще серьги. Их я решился подарить твоей бабушке. А вот кольцо так и не сумел ей преподнести. Струсил! Отступил! А ведь одно слово, и все в жизни могло измениться.
Полина долго разглядывала кольцо, а потом сказала:
– Никогда не видела у бабушки похожих серег.
– Это случилось в тот день, когда она умерла. Наверное, она даже не успела их поносить. Хотя странно, прекрасно помню тот день, словно бы это было только вчера. Впрочем, это и неудивительно, это был последний раз, когда я видел твою бабушку живой. Она сразу же вдела серьги себе в уши. Я видел, что они ей очень понравились.
– Бабушка приняла от вас такой дорогой подарок?
– Признаюсь тебе, – лукаво улыбнулся дядя Постригач, – что я немножко ее обманул. Сказал, что это бижутерия. Что стоит она совсем недорого. Переложил серьги в дешевую упаковку. Обманул. Но я так хотел, чтобы она приняла от меня подарок. Я уже приготовился преподнести ей кольцо, объясниться и ждать, будь что будет. Но тут ей кто-то позвонил. Настроение у нее сразу испортилось. И она сказала, что ей нужно идти. «Надо уладить одно неприятное дело, – так она сказала. – Предстоит неприятный разговор, поговорим вечером, когда он закончится». А когда я позвонил вечером, то узнал…
Голос старика прервался.
– Впрочем, теперь уж недолго мне ждать, – произнес он гораздо спокойней. – Скоро мы встретимся с твоей бабушкой. А тебя я прошу принять от меня этот подарок.
Он так волновался, что Полина вынуждена была сказать, что берет кольцо.
– Но ты уверена, что на бабушке, когда вы ее нашли, не было серег?
Полина кивнула головой.
– Наверное, она успела снять их перед выходом, а я и не заметил.
Так-то оно так, но и в вещах бабушки Полина ничего похожего на серьги с сапфирами не находила. И мама не находила, она бы показала красивую и явно очень дорогую старинную вещь. Разве что Вера находила, да ничего им не сказала. У Веры, как выяснилось, имелось столько разных тайн, могла и серьги тоже утаить. А мог и дядя Постригач чего-то напутать. Все-таки он был уже очень плох, хоть и бодрился ради Полины изо всех сил.
– Спасибо вам.
– Значит, принимаешь мой подарок?
– Конечно.
Про себя Полина решила, что сегодня же отдаст кольцо Эльвире. Фамильные ценности просто так по движению души не раздаривают. Кольцо принадлежало семье дяди Постригача, там оно должно и остаться.
Но, к глубокому удивлению Полины, когда она на обратном пути предложила это кольцо Эльвире, та категорически отказалась.
– И речи об этом быть не может. Кольцо твое! Дядя подарил его тебе. Ты ему вроде внучки. Все знали, как он относился к твоей бабушке. Она была для него самым дорогим существом на свете. Так что кольцо твое! Не говоря уж о том, что я никогда не стала бы такое носить. Оно не в моем вкусе.
– Но оно очень дорогое.
– Деньги – пустое, – безразлично пожала плечами Эльвира. – Сегодня они у тебя есть в таком количестве, что не знаешь, как их потратить. Завтра их нету вовсе. А потом они появляются снова, но уже в меньшем количестве, которое ты знаешь, как и на что потратить. Но это кольцо мне не нравится, я его не хочу, никогда бы не стала его носить. К чему ему валяться в шкатулке и пылиться? Тебе-то оно нравится?
– Оно красивое.
– Поэтому возьми его себе и больше никогда не заикайся, чтобы его нам отдать. А то Ренат и впрямь захочет взять для кого-нибудь из девочек.
И, явно не желая прекратить этот разговор, Эльвира сказала:
– А что насчет фиалки? Дядя признался, кому он ее пристроил?
– В том-то и дело, что нет!
Полина надела кольцо на палец и удивилась тому, как легко оно туда село. Словно бы под ее размер заказывали.
– Дядя Постригач клянется, что никто ему «Полечку» или какую-нибудь другую фиалку не приносил. И я тоже думаю, что раз цветок был от бабушки, он бы этого уж не забыл.
– Я то же самое тебе говорила! – энергично подтвердила Эльвира. – Этой фиалки не было! Дядя просто не мог бы взять фиалку. Его ударил инсульт в тот же день, как он узнал о смерти твоей бабушки. А было это уже через несколько часов после ее кончины. И дядю сразу увезли в больницу. В квартире просто никого не оставалось.
– Может, кто-то все же был?
– Я лично закрывала квартиру на ключ. А кто тебе сказал, что фиалка у дяди?
– Соседка. Бабушкина подруга Зинаида Игоревна.
– Уверена, она что-то путает. У пожилых людей часто с головой бывают проблемы.
Но Полина с этим утверждением была не согласна. Может, у кого-то такие проблемы и случаются, но Зинаида Игоревна всегда отличалась твердой памятью. Надо будет еще раз поподробней все разузнать у Зинаиды Игоревны, кому и при каких обстоятельствах она отдала бабушкину «Полечку». В глубине души Полина подозревала, что Зинаида Игоревна, не сумев найти Постригача, просто оставила цветок у него в подъезде, а теперь боится в этом признаться.
Однако до возвращения домой у Полины были еще дела. Днем ей удалось созвониться с женщиной, которая была главной заводилой в бабушкином клубе фиалок. Звали ее Ирина Федоровна, и Полина была с ней даже немножко знакома лично и очень много по рассказам своей бабушки. Именно Ирине Федоровне девушка и надеялась вручить пусть и порядком полегчавший, но все еще весьма увесистый пакет с листиками фиалок. Несмотря на то, что девушка оделила листиками всех сотрудников пансионата, где восстанавливал свое здоровье дядя Постригач, пакет все еще заметно оттягивал ей руку. И Полина надеялась, что назад ей его тащить не придется.
Со слов бабушки она знала, что Ирина Федоровна еще несколько лет назад открыла цветочный магазин, который назвала «Царством фиалок» и который отличался огромным ассортиментом именно этих цветов. Конечно, в магазине торговали и сопутствующими товарами – грунтом, керамикой, удобрениями и т. д. и т. п. Другие цветы также находили тут себе приют и пристанище. Но сердце Ирины Федоровны раз и навсегда было отдано ее любимым фиалкам.
Какой уж там доход приносил этот магазинчик, Полине было неведомо. Она подозревала, что не слишком большой, потому что Ирина Федоровна все свободные средства, появляющиеся от торговли, тут же вкладывала в проведение разнообразных акций, семинаров, выставок и праздничных ярмарок, посвященных этому цветку. Вечно у нее в магазине проходили какие-то акции, покупателям дарили маленькие, но очень приятные подарочки.
Единомышленницы подобрались ей под стать. Только и разговору было, что о цветах. С этими женщинами у бабушки было куда больше общих тем, чем с родной дочерью и внучками. И сейчас Полина очень надеялась, что фиалка «Полечка» найдется у кого-нибудь из этих дам.
Ее уже ждали. Стоило Полине войти в дверь под мелодично запевшую у нее над головой музыку ветра, как ей навстречу устремились четыре дамы. Все они были тучными, благовоспитанными и увлеченными. Глаза у них горели. Они знали, что Полина приедет к ним не с пустыми руками. И при виде целой кучи листиков, которые девушка высыпала перед ними, пришли в настоящий восторг.
– Полиночка! Ты – волшебница! Тут же у тебя целый клад! Где ты взяла все эти листочки?
Пришлось Полине в очередной раз поделиться своими несчастьями. Тетеньки ахали, охали и ужасались, но не переставали трудиться. Пока дамы делились своим мнением о том, кто мог сотворить все эти чудовищные злодеяния, руки их ни на минуту не останавливались, дамы работали без устали. Каждый листик заботливо помещался в зип-пакетик, сбрызгивался капелькой воды и запечатывался. Туда же в пакетик заранее уже был насыпан грунт.
– Совсем чуть-чуть, буквально ложечка. И водички чуть-чуть, несколько капелек. Помни, девочка, фиалки не любят всего, что чересчур. Несмотря на свою живучесть, они не любят излишеств ни в чем.
И вот уже девять десятых коллекции листиков были помещены в мини-теплички и оставлены на укоренение.
– У тебя, деточка, скоро будет целая плантация. Все листики укоренятся, дадут от трех до пятнадцати деточек, и в среднем каждый листик тебе в первую волну принесет десять деток, а во вторую еще десять.
– Мне не нужно столько фиалок! – испугалась Полина.
И чуть не ляпнула: «От тех, что есть, избавиться бы!» Но вовремя спохватилась, тут за эту фразу могли и поколотить.
– Как же ты хочешь поступить со всеми этими листиками?
– Можете их раздать хорошим людям?
– Можем-то мы можем, но как-то это неправильно. Все эти листики стоят дорого. Вне зависимости, что за сорт, они будут стоить от пятидесяти до тысячи рублей. У твоей бабушки были и очень, очень дорогостоящие сорта, которые она к тому же успешно размножала.
– Я бы хотела найти свою «Полечку».
Руки у Ирины Федоровны замерли.
– У тебя пропала эта фиалка?
Голос у Ирины Федоровны был странный. И она впилась в лицо девушки таким взглядом, что Полина занервничала.
Тем не менее она сделала попытку улыбнуться.
– Какая-то просто детективная история. К нам пробирается грабитель. Портит и уничтожает бабушкину коллекцию. Оставляет на месте преступления тело свидетеля и вот эту фотографию.
И Полина показала то фото, которое нашла возле тела пастора Петера.
– А самая любимая бабушкина фиалка, ее «Полечка», которой она так гордилась, вообще исчезает. Сначала я думала, что ее забрала бабушкина подруга – Зинаида Игоревна, которая отдала фиалку бабушкиному другу. Но дядя Постригач уверяет, что фиалки и в глаза не видел.
– А сам он как?
– Что?
– Похож на фиалковода?
– Дядя Постригач? Что вы! У него ни одного цветка в квартире нету!
– А у этой твоей Зинаиды Игоревны не наблюдается фиалок?
– У нее только кактусы.
И Полине неожиданно стало до того жаль одинокую Зинаиду Игоревну, что она взяла ближайшие к ней два пакетика с листиками и положила к себе в сумку. Вернется домой, зайдет к соседке и подарит ей. Если от каждого листика уродится хоть по три детки, у Зинаиды Игоревны и так будет целая коллекция как сортов, так и спортов.
– Я почему у тебя спрашиваю насчет этих людей, не выглядят ли они заядлыми фиалководами, потому что как раз вчера пошел слух, что в страну совершенно нелегально, чуть ли не по дипломатическому коридору вновь прибыла фиалка «Золото Рафаэля». И уже принимаются заказы на ее листики, и открыта бронь на деток.
– Ну и что? При чем тут моя «Полечка»?
– А вот взгляни на эту фотографию.
И Ирина Федоровна открыла перед девушкой фотокалендарь.
– Ой! Это же моя «Полечка»! – обрадовалась Полина.
– Ты уверена?
– Конечно!
Полина отвечала уверенно, потому что и впрямь не испытывала сомнений. Качество печати было высочайшим. Можно было разглядеть каждую ворсинку, каждую жилку на листиках, каждую крапинку и рюшку на цветочках.
– Значит, считаешь, что перед тобой «Полечка»? А вот теперь смотри, что тут написано.
И Ирина Федоровна убрала руку, которой закрывала подпись внизу.
– «Золото Рафаэля», – прочитала Полина. – Так что… Это не бабушкина фиалка?
– Нет. И скажу тебе больше, ту фотографию, которую ты мне принесла, взяли как раз из нашего календаря.
Полина сравнила два изображения.
– Да, – вынуждена была она признать. – Просто один в один.
– Та картинка, которую ты нашла у себя в комнате, вырвана из календаря. А календарь выпускался ограниченным тиражом, выдавался в качестве новогоднего приза. И, значит, твой вор – он вхож в число моих покупателей. И, значит, найти и наказать его – не только твое, но и мое дело.
– Скажите, а вы уверены, что эти две фиалки так уж похожи?
– Ты и сама можешь видеть, что «Полечка» очень похожа на «Золото Рафаэля» внешне. И на фотографии, и в жизни. Отличить их практически нельзя.
– Но разве такое возможно?
– Возможно. Число мутаций в фиалках, которое приводит к созданию новых сортов, не поддается исчислению. Но композиции, в которые они складываются, часто бывают очень или даже очень похожи. Так получилось и в случае с «Полечкой». Твоей бабушке удалось вывести свой сорт, который почти один в один похож внешне на «Золото Рафаэля».
Полина была разочарована.
– И зачем тогда бабушка так носилась с «Полечкой»? Раз уже есть это «золото»…
– Ты не понимаешь, – покачала головой Ирина Федоровна. – «Золото Рафаэля» стоит так дорого, потому что получить от него потомство очень сложно. Это крайне капризный и сложный в разведении сорт. Листики от него не укореняются, хоть ты плачь. Деток он не дает. Ну, не желает он размножаться, хоть ты тресни. Да еще фиалка сама по себе болезненная, чуть что с температурным режимом не так, она бастует. Укореняется в лучшем случае один листик из двадцати посаженных, деток на нем бывает одна-две. Короче говоря, несмотря на красоту, морока с этим сортом изрядная.
– Но люди все равно хотят его?
– Хотят! Потому что он необыкновенной раскраски. Таких фиалок больше нету. Но капризы этого сорта, на мой взгляд, перевешивают все его достоинства. А вот с «Полечкой» твоей бабушки никаких проблем никогда не возникало. Болеть она не болеет. Размножается легко и охотно. К условиям содержания тоже неприхотлива. Хоть на подоконник ее поставь, хоть на стеллаж под искусственное освещение, растет и цветет, как подорванная. Бабушка говорила, что в ее генах есть «Прекрасная креолка», тоже прелесть, а не сорт, но все-таки не такой, как твоя «Полечка».
– И все равно не понимаю, почему вы заговорили про «Золото Рафаэля». Ну, привезли его контрабандой, и что?
– А то, что очень уж подозрительно выглядит та реклама, которой обросла эта история. Никогда в жизни «Золото Рафаэля» не будет размножаться вот так с лету, листиками. Да еще чтобы деток получить, попыхтеть придется. А тут заказы принимаются десятками и сотнями. Такое большое потомство могут дать только сотни фиалок «Золота Рафаэля» или… одна-единственная «Полечка»!
– Хотите сказать, что кто-то сознательно пытается выдать бабушкину непризнанную «Полечку» за редкий и дорогой сорт «Золото Рафаэля»?
– Да, – кивнула головой Ирина Федоровна. – Именно это я и хочу тебе сказать.
Полина глубоко задумалась. А ведь Зинаида Игоревна тоже упоминала о чем-то похожем. Она говорила, что есть человек, который покушается на «Полечку» и от которого бабушка хотела «Полечку» защитить.
Ирина Федоровна продолжала:
– В связи со всем этим мне очень хотелось бы выяснить, кто этот негодяй, позволивший себе крутить у меня под носом свою аферу. Только бы узнать, кто он такой. Уж я бы этому мерзавцу такое бы сказала..! Такое..!
И женщина сжала кулаки, которые у нее, кстати сказать, были очень даже внушительного, совсем не дамского размера.
– Мошенничество – это самое гадкое, что может случиться в нашем деле, – гневно произнесла она. – Бывают и у нас ошибки, бывают случайные мутации даже у самых старых и проверенных сортов, но чтобы сознательно наживаться на продаже чужой фиалки, да еще выдавая ее опять же за чужую, но куда более дорогостоящую, такого я не припомню.
– Но кому может понадобиться покупать дорогую, но капризную и сложную в уходе фиалку, если можно купить совсем дешево аналогичную по цветению и внешнему виду?
– Ну, во-первых, такого вида фиалок я знаю всего два сорта – «Полечка» и «Золото Рафаэля». А во-вторых… Про «Полечку» ведь информации у людей нету. Бабушка никому не показывала этот сорт.
– Но вы-то о нем знали!
– Я знала. Конечно, я знала. И вот мои коллеги знали.
И Ирина Федоровна широким жестом указала на своих подруг и соратниц. Их лица Полине тоже были знакомы. Все эти женщины были на поминках у ее бабушки. Все они были ярыми коллекционерами фиалок. Готовы были гоняться за любой новинкой днями и ночами. Но это был еще не самый плохой вариант. Полина знала, что среди коллекционеров встречаются персонажи с совершенно съехавшей крышей. Для них обладать или не обладать тем или иным сортом может быть вопросом жизни или смерти. Такие пойдут даже против закона, если того потребуют нужды их коллекции.
– Мы все знали про «Полечку». Мы же вместе с твоей бабушкой с замиранием сердца наблюдали за новым и таким перспективным сортом отечественной селекции. Но дело в том, что никто из нас не мог этого сделать!
И три других дамы энергично кивнули головами. Но Полина не спешила им верить. Она твердо помнила, что все они были на поминках у бабушки. И все они знали про этот чудесный сорт. Так не могла ли у кого-нибудь из дам закрасться идея немножко обогатиться за счет бедной «Полечки»?
– Каждый листик «Рафаэля» стоит около трех тысяч. Детка – уже пять. Полноценное растение, которое дало первый цветок, стартер, уже семь-десять. А взрослый кустик может стоить и двенадцать, и пятнадцать тысяч.
– Есть ненормальные, кто платит такие деньги?
– Есть, – заверила девушку Ирина Федоровна.
– На похоронах у бабушки с вами был еще один мужчина.
Женщины переглянулись.
– Ты говоришь про Олега?
– Олег – это тот юноша, проплакавший все поминки?
– Да, это он и есть. Но если ты думаешь, что Олег мог украсть «Полечку», то это вряд ли.
– Почему?
– Видишь ли, Олег страстный коллекционер «химер». Только они одни его и интересуют.
Полина знала, что «химерой» фиалководы называют особой окраски цветок, когда из середины идет полоса совсем другого цвета, нежели основной фон. «Химеры» были самым загадочным явлением в мире фиалок. Они могли внезапно проявиться на цветке, который до того цвел самыми простыми цветами, а могли так же таинственно исчезнуть, оставив коллекционера с носом. Размножению «химер» были посвящены целые научные статьи. И увлеченному «химерами» человеку уже не было дела до всех других фиалок.
Так что Олега можно было спокойно сбросить со счетов. На всякий случай Полина решила уточнить его алиби. Но и тут все было гладко. Ирина Федоровна подтвердила, что уже три вечера подряд общается с Олегом, у которого случилось удивительное событие: одна из его «химер» вдруг изменила окраску. Нет, она не утратила признаков «химеры», но из белой с розовыми полосами внезапно сделалась малиновой с сиреневыми полосами. Это было нечто уникальное, поэтому Олег неотлучно торчал возле своей «химерки», опасаясь пропустить тот момент, когда она вздумает вернуться к первоначальному облику.
– С Олегом все ясно. Но я говорю про другого мужчину.
– Другого с нами не было, – удивилась Ирина Федоровна. – Мы пришли вчетвером плюс Олег.
Полина настаивала:
– Но рядом с вами сидел такого болезненного вида худощавый мужчина.
– Верно. Сидел такой. Но мы подумали, это поклонник твоей бабушки.
– Как его… Забавная еще такая фамилия…
– Постригач!
– Твоя бабушка нам много про него рассказывала. Разве это был не он?
Полина покачала головой.
– Нет. Дяди Постригача на поминках не было вовсе. Его увезли в больницу сразу, как ему стало известно о смерти бабушки. А того мужчину я не знаю!
– Как странно, – произнесла Ирина Федоровна. – Я точно помню, что выразила соболезнование этому человеку. Сказала, что если нам, подругам, тяжело, то я представляю, каково ему. Ведь он любил усопшую и знал ее всю жизнь. Ошиблась, выходит.
– Ошиблись.
– А он ничего мне не возразил! Ни словечком не обмолвился, что он не тот, за кого я его принимаю. Лишь покивал и попросил, чтобы я не бередила ему рану своими разговорами. Я поняла, что он хочет предаться скорби, и больше к нему не приставала.
Полина пожала плечами.
– Этого человека я видела впервые. И вряд ли он был так уж близок с бабушкой, коли ни мы и никто из вас про него ничего не слышал.
– Но зачем он тогда пришел на похороны, да еще поехал потом на поминки?
В этом крылась какая-то загадка. И Полина чувствовала, что, найди она на нее ответ, то многое из того, что происходило с ней за последнее время, стало бы явным.
